Члены Народно-освободительного движения (НОД), вышедшие к Госдуме поддержать Рамзана Кадырова и дать отпор пятой колонне, с недоверием оглядели пожилого мужчину в ватнике, который примкнул к их пикету. В руках у него была странная табличка с надписью "Нетни*уя". Но мужчина в ватнике с георгиевской лентой объяснил, что это у пятой колонны "ни х*я нет", и нодовцы ему поверили.

В тот же день таинственный Ватмэн стоял возле здания Министерства внутренних дел с табличкой "Верните маме мясорубку". А еще раньше его катали на инвалидной коляске по вагонам московского метро, всё в том же ватнике с георгиевской лентой, и он успешно собирал подаяние.

Все эти акции провела арт-группа "Синие ватники", а в роли Ватмэна выступал архитектор и художник Петр Войс (р.1949). Во время перестройки Войс основал одну из первых независимых художественных галерей в СССР. 8 мая 2015 года его галерея "С-Арт" была разгромлена милицией и ФСБ: спецслужбам не понравилась выставка "Мы победили", в которой высмеивался ура-патриотический угар.

О том, что произошло с галереей, почему маме нужно вернуть мясорубку, что означает слово "нетни*уя" и о группе "Синие ватники" Петр Войс рассказал Радио Свобода.​

– Почему ватники синие?

– Был "Синий всадник" Кандинского, потом питерские художники тоже себя так назвали, есть замечательная группа "Синие носы", так что синий цвет стал отображать знаки, касающиеся авангардного искусства.

– Сложно было раздобыть такой шикарный ватник? Вижу, он сделан в Узбекистане..

– Долго искали ватник. Это теперь очень значимое для России слово. В прошлом году одна из лучших выставок, проведенных в России, называлась "Ватники Апокалипсиса", это Василий Слонов, красноярский художник. А мы соединили авангардное слово "синий" и приземленное слово "ватник". Мы стерли дистанцию между художником и публикой, сами стали вместе с народом одним произведением искусства. Мы сломали эту грань между художником на сцене и аудиторией: если ты ей понравился, она тебе похлопает, если не понравился, освистает или промолчит. А образ "Синих ватников" – это образ самого народа, мы с народом общаемся на его языке.

– А как появился этот лозунг, который я, боюсь, не смогу произнести в эфире полностью, придется его запикать: "Нетних*я"?

– Можете запикать, хотя я не считаю, что это слово непотребное и его нельзя произносить. Это неологизм, включающий в себя два слова и одну частицу. Хулиганства и криминала тут нет. Это неологизм, который много значит для русского народа. С этим знаком мы провели уже несколько акций по разным темам. Первая акция, где это слово мы использовали, состоялась в московском метро.

– Да, я видел, как вас возили на инвалидной коляске с кружкой, в которую вы собирали медяки.

– Это тема нищей страны, это тема нищих людей, которые не считают себя нищими. Мы вышли в метро, потому что считаем, что Россия сегодня такая великая страна, где для многих просить стало нормой жизни и нормой выживания. Человек, который не может просить, ничего не имеет. Мы – простые ватники, мы из народа, ездили и просили подаяние. Во всем мире много нищих, но в России есть особенность: наши нищие очень изобретательны. Они ездят в метро, просят деньги на больных детей, на больную маму, придумывают разные истории. Поэтому мы решили единый знак выработать для всех нищих России, этот знак оказался неологизмом "Нетних*я".

– Вас там раскусил один пассажир, который, увидев георгиевскую ленточку, стал кричать: "Провокация!"

– Да, действительно это провокация, очень радикальная и очень необычная для современного искусства. Авангардное искусство не всегда получает признание в то время, когда появляется. А человек раскусил эту акцию и понял, что это провокация. Это и была большая художественная провокация, которая открывала возможности людям задуматься над проблемами, которые есть в стране. Кроме этого человека, было очень доброжелательное, очень ироничное отношение со стороны других людей, которые ехали в это время в метро. И улыбки были, и одобрение.

– И подаяние давали.

– Мы реально собирали. Так в театре артисты играют серьезно: если артист не проникся ролью, он не сможет сыграть хорошо. Так что мы настроились и реально собрали 42 рубля 10 копеек.

– Ваша последняя акция – это тоже провокация, точнее троллинг пикета Национально-освободительного движения в поддержку Кадырова и против "пятой колонны". Вы туда пришли с тем же лозунгом. Стоит добавить, что на вашем ватнике была георгиевская ленточка, вы с ней тоже не расстаетесь.

– Это была такая небольшая уличная зарисовка, состоялась она в рамках большого хеппининга. Он назывался "Хождение в органы". Целью этого хеппининга было пройти по органам государственной власти, с которыми у художников сложились определенные отношения. В мае мы устроили выставку активистского искусства под названием "Мы победили", она была посвящена 70-летию Победы в Великой Отечественной войне, которая у нас отмечалась очень пафосно. Эта выставка была открыта 7 мая, а 8 мая полиция эту выставку разгромила. По свидетельству очевидцев, было около 60 полицейских из разных ведомств.

– Это ведь первый случай, когда не какой-нибудь Энтео, не какие-нибудь православные активисты нападают на арт-галерею, а именно спецслужбы.

– Да, это было впервые в истории России. Приехала полиция и опечатала галерею. Они не скрывали, что им эта выставка сильно не нравится, что они считают ее оскорбительной по отношению к ветеранам. У нас совершенно другое мнение по этому поводу. Но, тем не менее, разгром состоялся, галерея была закрыта. Изъяли картины, изъяли выставочные объекты, изъяли фотографии, обыск был просто колоссальный. Изъяли фотографии с предыдущих мероприятий, изъяли атрибуты галереи, изъяли компьютер, изъяли даже коробку дагестанского коньяка "Багратион", не погнушались. В общем, разгром полнейший был. Когда мы пришли, все валялось на полу. Мы после этого с юристами посоветовались, написали заявление по поводу противоправных действий полиции 8 мая 2015 года. Я написал письма в Следственный комитет России, Министерство внутренних дел, в Генеральную прокуратуру, в Совет по правам человека при президенте, Общественную палату. В Государственную Думу тоже направили письмо, чтобы Дума подумала над темой недостаточности законов по защите прав граждан. Такие заявления были направлены от галереи, все они имеют номера. В течение 30 дней по правилам, которые устанавливает власть, она обязана была ответить на эти письма. Так вот, ни на одно письмо ответа мы не получили. Что в этой ситуации остается делать по правилам?

– Выходить с лозунгом "Нетних*я"!

​– Простой человек ничего не может сделать, только что пойти в магазин, купить бутылку водки и напиться. А у художников есть возможность сделать художественное высказывание. Мы решили провести хеппининг "Хождение по органам". Мы со своим неологизмом, состоящим из трех слов, прошли по всем тем органам, которые обязаны были разобраться с ситуацией, вывели эту ситуацию в состояние абсурда. И мы со своим высказыванием "Нетни*уя" прошли все эти органы, чтобы визуально замаркировать наше к ним обращение в художественной форме. Вот, собственно, суть акции.

– У вас был еще один лозунг "Верните маме мясорубку". Это ведь конкретная мясорубка имелась в виду – в которую на выставке запускали солдатиков и которая извергала георгиевские ленты.

– Да, объект, который самым популярным получился из всех экспонатов выставки, – мясорубка, в которую запускаются солдатики, а выходит георгиевская лента. Это антивоенная работа. Мясорубку для этой выставки дала мама художницы Лизы Саволайнен. Эту мясорубку тоже забрали в полицию. Поэтому второй слоган "Верните маме мясорубку" к полицейским был обращен: товарищи дорогие, мама тут ни при чем, это мамина мясорубка, верните ее, пожалуйста.

– Так что ваша встреча с пикетом НОД в поддержку Кадырова оказалась случайной?

– Они стояли у Госдумы с флагами. Мы постарались с ними поговорить. "А что это у вас такое, слово какое-то матерное?" Мы говорим: "Это не матерное". Состоялся такой разговор, и нам удалось их убедить. Таким образом, художественная провокация – это очень сильный инструмент, используя его, мы их убедили, что это не просто художественный стёб, а идейная основа, под эту идейную основу они сфотографировались вместе с нами. Так случайно получилась зарисовка, связанная с тем, что мы, художники, используем ленточки и символы победы на втором уровне знакового восприятия. Если видят люди георгиевский флаг, они не задумываясь, понимают, что нужно под него выстраиваться в шеренги, идти против кого-то воевать. У нас второй уровень знаковый: у "Синих ватников" он показывает саму проблему патриотизма, это знак с подвохом, художественная провокация. В этой художественной провокации истинные патриоты не разобрались, посчитали, что под это тоже можно выстраиваться.

– Понятно, что они вам поверили не только из-за ватника и ленточки, но и из-за возраста. Люди вашего поколения априори воспринимаются как консерваторы, ностальгирующие по Советскому Союзу, и уж точно не устраивающие хеппинингов. Наверное, будь на вашем месте какой-нибудь молодой человек, его бы прогнали с проклятиями. Как вы оказались в этой среде молодых художников-акционистов?

​– Искусство – это ведь не что-то, чем можно заниматься, а можно не заниматься. Художником рождаются. Видимо, я родился художником. Меня всегда привлекала аудитория. Она появилась не сразу, и желание работать с этой аудиторией тоже постепенно формировалось. С 2000 года я вдруг понял, что искусство – это не просто картинки, не просто их продажа, а нечто больше. Если человек наделен этой способностью, она откуда-то сверху. Я не говорю "от бога", потому что бог давно умер, боги – это сами художники. Я пришел к тому, что искусство – это божеская наука. До 2000 года я достаточно успешно занимался выставками, продажами картин, пока не понял, что суть искусства не в этом, а в том, чтобы иметь возможность выражаться и по этому поводу вступать в диалог с народом, с аудиторией своей. С 2000 года единственная галерея в России, которая занимается активистским искусством – это наша галерея С-Арт, галерея Петра Войса. В частности, был большой активистский проект "Такой Fiat нам не нужен". В 2003 году мы проиллюстрировали Конституцию Российской Федерации, все 137 статей. 120 художников было привлечено к этому проекту, книжка "Арт-конституция" стала бестселлером. Это мощный проект, который дает возможность быть в диалоге с народом, быть на стороне обездоленных, неинформированных о действиях власти масс. Это история, она не случайная.

– Но все-таки до последнего времени вы не принимали участия в акциях, которые приводят к тому, что 60 сотрудников полиции атакуют галерею. То есть вы сейчас стали гораздо более радикальным, чем прежде?

​– Это постепенный процесс. Если вы будете ставить целью радикализацию своего искусства, то я не думаю, что это правильный путь. Радикальными действия художника делает контекст, делает среда. Какая среда, такие и художники. И чем жестче реагирует среда на действия художника, тем радикальнее становятся его высказывания. Вот с нами это и происходит. Мы открыли недавно школу активистского искусства. В этой школе мы пытаемся людей, которые хотят стать художниками, вернуть к истинным вещам, которыми искусство и должно заниматься. Мы говорим в этой школе, что искусство без политики не бывает. Мы в свое время провели акцию "В жопу искусство", она была направлена как раз против такого искусства, которое искусством уже давно не является, а это некий вид деятельности ради того, чтобы человек имел свое место в общественной иерархии и мог бы зарабатывать на этом месте деньги. Но в то же время мы говорим, что искусство политикой не занимается, и мы не занимаемся политикой. Я все время об этом говорю: мы политикой не занимаемся, но искусства без политики не бывает. Под брендом "Синих ватников" мы провели уже девять акций: "Удобряй", "Насрать", "В жопу искусство", "Не быть мышом" в театре Романа Виктюка и акцию "Убей" на могиле прокурора Василия Ульриха, главного военного судьи сталинского времени, который за 5 минут осуждал людей на смерть.

– И как выглядела эта акция на кладбище?

– Обычно на могилу кладут цветы, а мы положили копии протоколов Ульриха, убийственных протоколов, со словами "приговорить к расстрелу". Мы написали на этих протоколах "убей" и заложили ими всю могилу, которая находится на Новодевичьем кладбище.

– После разгрома галереи ее работе не препятствуют? Ведется ли хоть какое-то следствие, вызывают ли вас на допросы?

– Нет, абсолютно, поэтому и была проведена акция "Хождение в органы". Абсолютно никаких вызовов, никаких ответов. А поскольку ответов нет, мы посчитали правомочным срезать с галереи печать и заниматься работой. Мы готовим выставки, лекции, занятия в школе проводим. Если придут, будем разбираться. Мы считаем, что право на нашей стороне. Тут важный момент: то, в чем состоит наше отличие от других людей, которые занимаются активистским искусством: допустим, от Pussy Riot или от Петра Павленского. И Pussy Riot, и группу "Война" я считаю просто суперхудожниками – это художники, которые позволяют Западу говорить о том, что в России еще есть искусство. Но тем не менее, разница между нами существует. Там художники сознательно идут на провоцирование органов власти с тем, чтобы их репрессировали. Петр Павленский просто просит даже, чтобы по статье за экстремизм его осудили. Они считают, что это пик самого искусства – таким образом привлечь внимание к проблематике общества. У "Синих ватников" этого нет. Конфликт, который становится целью акции, мы исключаем из своего искусства. Мы считаем, что чистое искусство не должно быть замазано репрессиями со стороны органов власти. Когда человек сознательно идет на провокацию, чтобы его арестовали и посадили, само преследование художников закрывает акцию, не дает возможность обсудить, а что же в этой акции художник хочет сказать. Если его арестовали, он находится под следствием, закрывается вопрос самой художественности акции. У нас же, "Синих ватников", нет цели быть задержанными, быть осужденными, быть посаженными. Наша цель – разработать визуальный образ и донести его до народа. Мы этим и занимаемся. Я уверен, что авангард сейчас находится здесь, рядом с нами, рядом с такими художниками, как "Синие ватники".