Эстония первой среди стран Балтии запустила несколько месяцев назад общественный телеканал, вещающий на русском языке, – "ЭТВ+". Согласно проведенному недавно исследованию, за счет "ЭТВ+" за последние полгода доля русскоязычного населения Эстонии, которая смотрит телеканалы эстонской национальной телерадиовещательной компании по 15 минут в неделю, увеличилась с 4,3 до 19,5 процента. Однако по такому показателю, как дневная доля аудитории, новый телеканал плетется в хвосте у лидеров эфира – "Первого балтийского канала", "РТР-Планета", "НТВ-Мир", и даже "РенТВ Эстония".

Журналист и музыкальный критик Артемий Троицкий, летом 2014 года эмигрировавший из России в Эстонию, остро критикует подход коллег с "ЭТВ+" к подаче материала и формированию контента. Троицкий считает, что телеканал, содержащийся на деньги правительства европейской страны, должен отстаивать европейские ценности, в то время как русскоязычное телевидение в Эстонии занято "в основном смягчением посттравматического синдрома своей аудитории".

​– Уже довольно популярной стала байка о том, что русские в Эстонии, да и в Латвии тоже, наверное, больше путинисты, чем русские в России. Это имеет вполне логичное объяснение. Русские в России, как бы они ни любили президента Путина или как бы ни орали "Крым наш", тем не менее, знают реальную обстановку в России. Они знают, что такое русские менты, что такое русская коррупция, что такое русское здравоохранение, образование и прочее-прочее. В этом смысле Россия продолжает преподносить такие прелестные подарки, вроде недавнего сноса киосков в Москве. Люди, которые живут в России, это знают.

Поэтому, с одной стороны, они могут быть "крымнашистами", а с другой стороны – они ненавидят чиновников, ментов, российские суды и прочее. В этом смысле у них иллюзий нет. Что касается очень многих русских в Прибалтике, все их представления о России основаны на том, что они видят по федеральным телеканалам. Это, естественно, такая большая и красивая сказка. Поэтому они уверены, что все у нас хорошо и правильно. В этом есть некоторая разница, которая мне представляется довольно забавной.

– Забавной или опасной?

– Я не знаю, для кого это опасно, честно говоря, поскольку носители такого видения России в Эстонии особого влияния на жизнь этой страны не оказывают. Эти люди живут своей обособленной жизнью, как правило, в районах компактного проживания, смотрят русские телеканалы, не владеют или плохо владеют местным языком, карьеры не делают и тихо доживают свою жизнь.

– Это маргиналы, по большому счету?

– Нет, почему, это не маргиналы. Это могут быть вполне себе опрятные пенсионеры, это могут быть какие-то представители рабочего класса или сферы услуг. Но в любом случае это люди, которые не принимают никаких решений в плане того, что в той же Эстонии происходит.​

– Инструментом гибридной войны они же могут быть?

– Я не думаю, что они могут быть инструментом гибридной войны, потому что я вообще не вижу смысла для России вести какую-то гибридную войну в Эстонии. Равно как и не гибридную. Это пропащая для России территория. Если есть какие-то русские, которые надеются на то, что в странах Балтии повторится в той или иной степени крымский вариант, ну, это просто идиоты.

– Журналистика должна быть пропагандистской, контрпропагандистской или просто независимой?

– Журналистика должна быть: а) свободной, б) качественной. Все, никаких других ярлыков я на журналистику повесить не могу. Ну, естественно, честной. Честная, свободная, качественная. А кто там за этим стоит – это уже личное дело каждого журналиста.

– Ситуация показывает, что честная, качественная журналистика просто неконкурентоспособна сейчас. Недавно один польский эксперт рассказывал, что в Польше несколько небольших порталов прямо у него на глазах поменяли модель на крайне националистическую или пропутинскую, просто потому, что можно использовать пропагандистские лозунги, они очень яркие и больше кликов, больше трафика обеспечивают. Как может качественная журналистика конкурировать с журналистикой эмоциональной и громкой?

– Качественная и талантливая журналистика всегда может конкурировать с любой, пусть даже самой броской дешевкой. Пример, который вы привели, касается, видимо, сугубо коммерческих порталов. Но имеется, естественно, желтая пресса и имеется качественная пресса. У таблоидов всегда тиражи выше, чем у качественных газет, но это вовсе не означает, что они имеют право на существование, а качественные газеты умирают и загибаются. Я не считаю, что идет выдавливание качественной журналистики с поля СМИ. Нет, это не так.

– Осознанное выдавливание журналистики пропагандой имеет место?

– К сожалению, в России это уже произошло. И в России честных, профессиональных журналистов осталось очень и очень немного, сфера их деятельности крайне ограничена. Можно буквально по пальцам двух рук пересчитать медиаресурсы, где честная журналистика у нас еще водится. Другое дело, что пропаганда – это, опять же, тоже не мейнстрим журналистики, на мой взгляд. Мейнстрим журналистики – это развлекательная журналистика. Что касается пропаганды, какое-то время ее в России вообще не было или почти не было. Скажем, ее почти не было в 90-е годы, ее было очень мало в начале нулевых годов. В последние годы она появилась, она очень щедро финансируется. Но я не сказал бы, что она полностью вытеснила собой все остальное. Если взять советские СМИ, то объем пропаганды там был больше. Единственное наше массмедиа, которое сейчас, я думаю, оставило уже "совок" позади в плане интенсивности и объема пропаганды, это телевидение. Все остальные – радио, пресса и так далее, они как были, так и есть.

​– А развлекательные информационные ресурсы не берут на вооружение какие-то пропагандистские мотивы?

– Я не большой знаток всей этой попсовой журналистики. К тому же ее и журналистикой-то можно назвать с некоторой натяжкой. Воздействовать ею можно, но это сродни компьютерным играм даже, я бы сказал, а не журналистике. Ее очень много, она может какими-то своими фрагментами залезать в поле как пропагандистской журналистики, путинской, но так же и в поле какой-то разоблачительной журналистики. Скажем, я считаю, что Леша Навальный со своим антикоррупционным фондом пытается, и небезуспешно, играть тоже на этом желтом поле. И я считаю, что это очень правильно.

– То есть это поле для "партизанщины" для обеих сторон?

– Я считаю, что это весьма плодородная почва для того, чтобы зарабатывать посещения, лайки, шеры. Потому что люди, на самом деле, причем во все большей степени, уходят из сферы влияния телевидения в цифровые сферы, в сетевые ресурсы. А сетевые ресурсы построены по совершенно иным принципам, нежели радио, телевидение или газеты. Они гораздо более атомизированы, там гораздо больше индивидуальный элемент, и там гораздо сильнее настроенность человека на то, чтобы не только получать информацию, но и как-то интересно, прикольно проводить время. И я считаю, что это нужно использовать вовсю.

– Вместо пропаганды пусть лучше будет фан?

– Пропаганда убийственна вообще. Пропаганда – это смерть. Фан – это в худшем случае медленная смерть. Я сочувствую тем людям, которые играют в компьютерные игры. Я ни разу в жизни не играл в компьютерные игры, но я знаю, что это очень эффективный и сладкий способ убийства времени. Так что я не большой любитель, практически не пользователь сетевого фана. Но, сравнивая с распятыми мальчиками и изнасилованными девочками, я, конечно, скажу: ребята, да хоть утоните вы в своих компьютерных прибамбасах!

​– В Эстонии или в Латвии на русскоязычную прессу просто нет денег, и читатели и зрители начинают потреблять русскую пропаганду в чистом виде. Есть тут выход какой-нибудь?

– Может быть один хороший выход, на мой взгляд, достаточно оправданный. Хотя я уверен, что многие фундаменталисты открытого общества и свободного рынка были бы против. Я лично не сильно огорчился бы, если бы русская пропаганда в тех же странах Балтии, где явно обстановочка не самая лучшая, была бы просто запрещена. По крайней мере, сковырнуты все эти лживые телевизионные каналы. Если я целиком и полностью за свободу слова, то я категорически против свободы лжи! Поскольку все наши федеральные телеканалы врут, для меня это достаточный аргумент, чтобы, по крайней мере, серьезно поставить вопрос о том, чтобы вымести их из Европы.

– А что же зрители будут потреблять взамен?

– Это их проблемы.

– То есть вы не считаете это проблемой как таковой, что русским нечего читать и смотреть на русском языке?

– Я считаю, что лучше ничего не читать и ничего не смотреть! Если проводить ассоциацию с едой, я считаю, что лучше ничего не есть, чем есть яд.