Дмитрий Анатольевич Медведев, премьер-министр и экс-президент России, часто говорит веско, но нечасто – верно. После подведения итогов референдума в Нидерландах, касавшегося договора об ассоциации, заключенного Евросоюзом с Украиной, Медведев снова высказался, и снова невпопад:
Итоги голландского референдума, вызвавшие (что понятно) переполох на Украине и – что, к сожалению, тоже понятно – волну нескрываемого злорадства в России, на самом деле относятся к Украине лишь опосредованно. Зато они многое говорят о том, как нынче выглядит и в какую сторону движется европейская политика. Тут есть пара интересных моментов, которые стоит перечислить и запомнить. Очень вероятно, что они еще не раз окажут влияние на состояние дел как в самих странах ЕС, так и по соседству, в том числе в России и Украине.
1. Украинцев волнует Украина, а голландцев – их страна. В принципе, людям свойственно интересоваться прежде всего тем, что находится близко от них и касается их непосредственно. Лучшая тому иллюстрация – низкая явка на голландском референдуме, лишь чуть-чуть превысившая 30-процентную границу, при которой, по тамошнему законодательству, голосование считается состоявшимся. Отношения с Украиной, похоже, не тот повод, по которому на избирательных участках в Нидерландах выстраивались бы очереди.
Голландский референдум прежде всего был о самих голландцах, точнее – об их отношениях с ЕС. Характерно, что инициатором проведения голосования выступила евроскептическая группа Geen Peil. Неудивительно, что среди основных причин, по которым граждане Нидерландов голосовали против соглашения с Украиной, оказались (по данным опроса агентства IPSOS) отрицательное отношение к Евросоюзу (23%), невыгодность соглашения для экономики Нидерландов (30%) и даже несогласие с европейскими ценностями (31%), что бы это ни означало.
2. Европа устала. Имелись, впрочем, и другие факторы: боязнь того, что соглашение приведет к членству Украины в ЕС (34%) и, наконец, недоверие собственно к Украине – прежде всего из-за тамошней коррупции (59%); участники опроса могли называть более одной причины, поэтому сумма ответов превышает 100%. Но и эти ответы опять-таки больше не об Украине (хотя, боюсь, после Майдана эта страна сделала недопустимо мало для улучшения своей международной репутации), а о самих Нидерландах и Европе. ЕС нынче в кризисе, и желание большинства его жителей повременить с дальнейшими расширениями и изменениями вполне очевидно. Мигрантский кризис только подхлестнул эти настроения.
Евросоюз долгое время был очень успешным проектом. Настолько, что его "верхи" как-то забыли, что "низам" не обязательно должны казаться правильными и многообещающими все те перемены и интеграционные инициативы, которые зачастую реализовывались политиками через головы граждан. Первый сигнал прозвучал еще 11 лет назад – в 2005 году, когда во Франции и в тех же самых Нидерландах на референдуме был отвергнут проект Конституции ЕС. Кстати, соотношение проголосовавших против и за у голландцев тогда было таким же, как и нынче, 61:39 – правда, при вдвое большей явке. Конституцию спешно перелатали и приняли в виде Лиссабонского договора, но "осадочек-то остался". И стал еще более ощутимым в результате кризиса еврозоны, а затем – невиданной прошлогодней волны иммиграции.
Ага, "они там наверху" опять решили что-то за нас? Так вот вам, получите!
ЕС переживает самый серьезный кризис доверия и легитимности со времен своего возникновения. Нидерланды – один из примеров, а Украина здесь оказалась лишь поводом для протеста: ага, "они там наверху" опять решили что-то за нас? Так вот вам, получите! Голландский политолог Себрен де Йонг задается в этой связи справедливым вопросом: "Тех, кто хотел поставить в неловкое положение [наше] руководство, можно поздравить. Но почему наказанными за вашу фрустрацию в отношении Брюсселя должны быть 45 миллионов украинцев, не имеющих с этим ничего общего?" Вопрос, повторю, резонный но... см. пункт 1: украинцы думают об Украине, а голландцы – о Нидерландах. Даже если в большинстве своем (точнее, в большинстве от 32-процентного меньшинства) голландцы неправы, то, проживая в демократической стране, они имеют право на эту неправоту.
3. Демократией можно злоупотреблять. То, что голландское голосование закончилось с разгромным перевесом в пользу "нет", – результат политической мобилизованности евроскептиков и популистов, которой зачастую не хватает их противникам. А если большинство граждан "царствует, лежа на боку", не приходя на участки для голосования, то политические решения принимает отмобилизованное меньшинство. 6 апреля Европа столкнулась с этим далеко не в последний раз. Демократия – не всегда власть большинства, особенно когда большинство этого не понимает.
4. Национальной политики в Европе почти не осталось. Это противоречит пункту 1, согласно которому избиратели предпочитают свое, локальное, близкое, но это лишь на первый взгляд. Политические механизмы давно уже интернациональны. Скажем, в британских СМИ появилась информация о том, что Найджел Фарадж, политик-популист, лидер евроскептической Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP), выступил посредником при финансировании кампании по сбору подписей за проведение голландского референдума, использовав для этого связанный с евроскептиками аналитический центр под названием Институт за прямую демократию в Европе (IDDE). В свою очередь, телеканал Russia Today в преддверии референдума обвинял финансиста Джорджа Сороса в поддержке сторонников голосования за соглашение с Украиной. Наконец, в голландскую политическую полемику вмешалась даже российская "фабрика троллей". И да, безусловно, после 6 апреля у Кремля есть определенный повод для радости. Точно так же, как у других наблюдателей – повод для недоумения:
"Отлично сработано, Нидерланды. Подвести Украину, чтобы отвесить щелчок евробюрократам? Те, кто сбил МН17, счастливы и смеются над вами".
5. "В Европу никто никого не зовет". А разве звал когда-то? Итоги голландского референдума, казалось бы, подтверждают старую песню российской пропаганды: мол, в Евросоюзе постсоветские страны никто не ждет, они там чужие и своими никогда не станут, сколько бы ни обивали негостеприимные европейские пороги. Однако в Европу нельзя "записаться", ей можно быть или не быть, чувствовать свою принадлежность к ней или отрицать таковую. С точки же зрения формальной в Евросоюз на самом деле никто никогда никого не звал. Каждое расширение ЕС было результатом заявок тех стран, которые в Союз стремились, выдвижения к этим государствам определенных требований и постепенного их выполнения. Поэтому, как бы ни огорчались сторонники европейского выбора Украины, – хотя огорчение может быть преждевременным, договор об ассоциации вряд ли будет полностью расторгнут, – решение о том, будет ли их страна Европой, по-прежнему зависит от самих украинцев. От того, какими будут их законы, пойдут ли наконец реформы, станет ли Украина, даже невзирая на аннексию Крыма и надкушенный Россией Донбасс, страной свободы, законности и благополучия, любой гражданин которой сможет сказать любому гражданину ЕС – допустим, голландцу: "Украина – это Европа. Приезжай, посмотри, убедись".
Такие вопросы на голландских референдумах не решаются.
Ярослав Шимов – международный обозреватель Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
