Гражданское общество – а тем более демократия, атрибутом которой оно обычно является, – в идеале не оставляет места для героизма, эта функция вступает в непреодолимый конфликт с либеральным принципом равенства. Формула Максима Горького "в жизни всегда есть место подвигу", вечная тема сочинений для советских старшеклассников, отдавала пошлостью с самого момента ее возникновения, а со временем пропиталась невыносимой казенщиной. В Советском Союзе место для подвига действительно всегда оставалось, но, во-первых, к великому сожалению, а во-вторых, совершенно не там, куда тыкало своим краснознаменным перстом государство. Там, где к ежедневному подвигу, в отсутствие прямой войны, призывает государство, моральный долг каждого – уклониться, и примерно так мы себя и старались вести.

Но демократия и гражданское общество далеко не всегда и не во всем сопутствуют друг другу, и в этих условиях героические поступки приходится совершать поневоле – по крайней мере тем, кто на них способен. В таких условиях главное – вовремя остановиться, выполнив свою миссию, закинуть лавровый венок на пыльную полку и не кошмарить современников своим неутолимым мужеством. Собственно говоря, это и есть единственный тип героя, вписывающийся в парадигму гражданского общества без разрыва ее ткани: герой поневоле, выстоявший, но не поддавшийся соблазну уйти в профессионалы.

Примеров такого поведения достаточно – об этом приходится говорить с сожалением, поскольку все они свидетельствуют о социальных дефектах и язвах. Чтобы не затягивать аргумент до бесконечности, остановлюсь здесь на одном из самых ярких. Пакистанская школьница Малала Юсуфзай вела блог на сайте BBC, защищая равенство полов в мусульманских странах в области образования. Для нас, обитателей более благополучных территорий, в этой идее нет ничего даже отдаленно крамольного и революционного, но в Пакистане обстоятельства сложились иначе, и Малала стала объектом покушения со стороны исламских экстремистов. За свое гражданское мужество она была удостоена Нобелевской премии мира, став самым молодым лауреатом за всю историю этой награды. С тех пор она не прекратила своей деятельности, защищая права детей и женщин в странах, где они ущемлены, и не побоялась в лицо упрекнуть президента Соединенных Штатов за неразборчивое использование смертоносных дронов в борьбе с международным терроризмом. Чего Малала не сделала, так это не облачилась в мантию универсальной героини, навсегда и по всем вопросам.

Не все, наверное, согласятся с каждым из пунктов моего наугад составленного короткого списка, но примеры подобного адекватного поведения в разной степени давали и дают покойный советский диссидент Анатолий Марченко, бывший менеджер компании ЮКОС Светлана Бахмина, контрактный сотрудник Агентства национальной безопасности США Эдвард Сноуден, участницы группы Pussy Riot и художник Петр Павленский, чья миссия, увы, еще не завершена. Но можно привести и куда более печальные прецеденты, когда герой впадал в сильное головокружение и полностью уступал соблазну, превращая эпизод героизма в пожизненный мандат. Александр Солженицын, человек, казалось бы, куда более духовно зрелый, чем пакистанская школьница, в своем беспрецедентном единоличном противостоянии советской власти (в ходе которого, напомню, он никак физически не пострадал) удостоился универсального восхищения и обзавелся всемирной репутацией. Эту репутацию он, к несчастью, истолковал как пожизненное право поучать и наставлять народы – как чужие, так и свой собственный, что при недостатке образования и избытке догматизма часто производило удручающее впечатление. И хотя в момент получения награды от деспота, формирующего протофашистскую диктатуру, Солженицын уже явно пребывал не в полном сознании происходящего, это стало закономерным финалом впадения в гордыню.

Сегодня перед лицом еще большего искушения оказалась Надежда Савченко, чей героизм я оспаривать не собираюсь. Ее ситуация, возможно, куда сложнее, чем у всех вышеперечисленных: будучи бесспорной национальной героиней Украины, она за два года своих мытарств в российском плену стала также символом несгибаемой воли к свободе для небольшой, но крайне важной для ее родины группы людей, представляющей гражданское общество в России, и было бы печально, если бы она в дальнейшем игнорировала этот факт. Мне случалось, у себя в Нью-Йорке, принимать участие в митингах в защиту Савченко, на которых бок о бок с украинцами стояли, с идентичными лозунгами, русские и евреи, белорусы и грузины. Учитывая тот факт, что соседство Украины с Россией в ближайшее время никуда не денется, а с Соединенными Штатами такого соседства не предвидится, Савченко оказалась в весьма сложном положении, к которому предыдущая биография, в том числе эпизод плена и изоляции, никак ее не подготовила. Хотя национализм в известный период имеет прогрессивные черты и точки пересечения с идеалом гражданского общества, эти точки пересечения немногочисленны, и их слишком легко упустить из виду.

У Савченко есть перед глазами печальный пример ее предшественницы, Юлии Тимошенко, которая, может быть, возомнила себя в какой-то момент Жанной д'Арк, а теперь никак не хочет понять, что ее время миновало, а возможности упущены. Кроме того, у Савченко есть очевидная следующая миссия, которая была бы правильным использованием заработанной репутации. Прежде чем вплотную приступить к спасению Украины, хорошо бы попытаться спасти украинского кинематографиста Олега Сенцова, который остается в застенках, без резонанса, выпавшего на долю его соотечественницы. А уж что делать потом – подскажут обстоятельства. Главное в подвиге – поскорее его завершить и заняться делом.

Алексей Цветков – нью-йоркский публицист и политический комментатор

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции