Юлия Баева родилась и выросла в Украине. Она похоронила в этой стране сына, стала приемной матерью двух девочек и мальчика. После того, как война пришла в Донецк, а муж пошел в ополчение и начал называть приемных детей “фашистами”, Юлия бежала в Центральную Украину. Она начала с нуля новую жизнь и не собирается возвращаться в Донецк. Юлия рассказала в интервью Радио Свобода, как живут в Центральной Украине переселенцы из ДНР.

– Я всегда была противником Майдана, потому что я военный человек и хорошо знаю два пункта в уставе. Первый – командир всегда прав, второй – если командир не прав, смотри пункт первый. Я знала с самого начала, что Майдан приведет к войне.

– Вас устраивала деятельность Януковича? Хотите, чтобы в Украине все было, как до Майдана?

– Нет, но политическое направление в стране нужно было менять на законных основаниях. Я учу своих детей: сначала надо договариваться, а только потом махать шашками. Видимо, это нужно объяснять не только детям. Разумные люди умеют приходить к компромиссу, а хаос рождает хаос, даже если хаос создают с благими намерениями.

– Что значит – вы военный человек?

– Семнадцать с половиной лет я служила в пограничной службе Украины. Восемь с половиной из них я со своей овчаркой Линдой искала наркотики в аэропорту Донецка. Мой аккаунт в ЖЖ так и называется "Панi Прапор". Когда началась война, мы каждый день читали тревожные новости, но не верилось, что война дойдет до столицы Донбасса. Решили бежать после того, как война подошла слишком близко к нашему городу. Когда снаряд попал в дом моей знакомой многодетной матери из Славянска. Она и ее десять детей чудом остались живы. Снаряд был такой силы, что дом восстановлению не подлежит. К счастью, они ночевали в подвале. Взрывной волной вышибло решетки на окнах подвала, поэтому соседи смогли вытащить эту семью из горящего дома. Я поняла, что такое может в любой момент произойти с нами, надо было срочно спасать детей. Надо было бежать из родного города.

– Куда вы решили бежать?

– Я четырнадцать лет веду свой ЖЖ, поэтому у меня много виртуальных друзей. Когда я стала искать, куда бежать от войны, 28 человек из разных стран предложили мне помощь. Лето 2014 года я провела у своей виртуальной подруги. Она вывезла нас в Белоруссию. Я думала, что мы едем всего на две недели, но в Донецк мы так и не вернулись. В Донбассе осталась моя мама (она категорически не хотела уезжать), мой муж и наша придворная свора. Бросили свой дом и отправились в неизвестность.

– Почему муж с вами не поехал?

– Я уговаривала мужа бежать с нами, но он хотел воевать. Он кричал, что его учили убивать, он умеет убивать и хочет убивать. Он начал называть наших приемных детей "фашистами", потому что они имели неосторожность смотреть мультики на украинском языке.

– Он и раньше был агрессивным?

– До войны мы о политике никогда не говорили, работали, растили детей, строили планы. Война разрушила наши отношения с мужем.

– Влияние пророссийской пропаганды?

– Мало ли, кто и что пропагандирует! Башка же на плечах не только для того, чтобы ею есть! Появилась возможность "страдать о судьбах родины" и причина глушить эти страдания спиртным. Спиртное – митинги – сборища таких же собутыльников. Планы жить в России. Глупости всякие, короче. Уже в Белоруссии я усадила детей напротив себя и спросила, как они посмотрят на то, чтобы к папе нашему не возвращаться. Дети так скакали по большой кровати Ани Лазаревич, у которой мы в Белоруссии жили, я опасалась, что они ее сломают. Только поздней осенью 2014-го, когда мы уже давно жили в нашем новом доме в Полтаве, я ему официально объявила, что мы не вернемся. Он звонил: то плакал, то проклинал нас. Потом перестал мне звонить совсем. Звонил моей маме, рассказывал, сколько он человек убил. Думаю, врал больше, но мама верила и пугалась. Разве нужно ей это слушать после двух инсультов и перелома тазобедренного сустава?

В феврале сын Витя сказал мне, что Виталик звонил бабушке (моей маме) и передавал поздравление с днем рождения. А я не могла понять, какой Виталик? “Ну мама же? Ну, Виталик. Из Ясиноватой!” – ответил сын. И только тут до меня дошло, что Виталик – бывший муж. Так обидно и больно стало. Ведь здоровый, умный, рукастый, красивый мужик. Такие планы строил. Хотел быть мужем, хозяином, отцом большой семьи. А оказался Виталиком из Ясиноватой. Я скрываю сейчас свой точный адрес, потому что муж грозился найти нас, укропов, и задать жару.

– Почему вы не остались в Белоруссии?

​– В Белоруссии нам было хорошо, но я очень скучала по Украине. Я в Украине родилась, росла и получала образование, влюблялась, разочаровывалась, рожала детей. Я не представляла себе, как жить в другом месте. Я поняла, что мне не хватает украинского языка, на котором большинство людей в Донбассе даже не разговаривает. Надо было возвращаться домой, на свою землю.

Моя белорусская подруга настояла, чтобы я попросила у друзей помощи, когда стало понятно, что возвращаться некуда. Да и не к кому… Мне очень трудно было на это решиться. Я не привыкла просить для себя, для других – пожалуйста.

Мы приехали в Полтавскую область, где жила другая моя виртуальная подруга. Она сняла для нас квартиру и помогла с поиском и оформлением дома. Деньги на дом мы собрали за три недели. В нашем новом доме не было воды и газовой печки, никаких удобств. Мы верили в лучшее и начали работать. За два года сделали ремонт, утеплили и достроили здание, посадили сад, разбили цветник, завели кур, “обросли” котами. Обустроили жизнь и смогли привезти мою маму из​ Макеевки, когда она, наконец, дала согласие на переезд.

– Почему мама сразу с вами не поехала?

– Моя мама занимала жесткую пророссийскую позицию. За ней в Донецке ухаживали мой двоюродный брат и няня. Потом брат слег в больницу. Дошел до психушки из-за переживаний за судьбу родины. Няня из-за обстрелов не могла добраться из своего района в мамин. Мама не знала, что мы в Украину переехали, она думала, что едет к нам в Белоруссию. Вышла из машины и удивилась: “Мы же только что Полтаву проезжали, неужели Белоруссия так близко от Полтавы”. А я смеюсь и говорю, что обманули мы ее. И теперь мама будет жить в логове фашистов, бандеровцев, и что тут сплошная хунта, которая младенцев ест.

– Мама как восприняла эту новость?

– Первое, что мы сделали, когда мои старшие дети из Киева привезли для нее телевизор (у нас-то его нет и не планируем), я попросила не подключать ей никаких других каналов, кроме украинских. И каждый день она общается с моими подругами местными. Пару месяцев назад задумчиво высказалась, что если бы не Путин, давно бы война в Донбассе закончилась. Как хорошо, что она с нами. Чудит, конечно. Мне с тремя подростками проще, чем с ней. Но пусть чудит тут, под боком у меня. А не там. Целый год без мамы я засыпала и просыпалась с мыслями о ней. А во сне видела, как снаряд в ее дом попал, а помочь некому.

– Расскажите, как вы собаку вывезли из Донецка?

– Знакомые перевозили из Донецка в Киев домашних животных и согласились забрать мою Лесю. Мы встретились с ними посередине Полтавской области. Счастью нашему не было предела. Собака тоже хлебнула горя. Первое, что сделала наша породистая красавица (бернский зенненхунд) на новом месте, убила соседскую курицу. Друзья говорят, что на нашем огороде в Ясиноватой стояли "Грады". Во время очередного обстрела собака от испуга разобрала свой вольер из сетки-рабицы и побежала к мужу спасаться. Он ее выпинал ногами со двора и закрыл калитку. Наказал, видимо, за сломанный вольер. Она ушла к соседке. К нам собака вернулась очень худой. Но сейчас у нее задница больше, чем была до войны. Надеюсь, она скоро перестанет от любого грохота прятаться в доме.

– Как к вам отнеслись жители полтавского села? Хорошо приняли?

– Мне всегда везло на добрых людей. Мы покупали дом в Полтаве у мужчины, чей сын воюет в АТО. Я не уверена, что на его месте была бы так доброжелательна к “сепарам”. Ни разу даже не посмотрел косо. После того, как мы заселились в новый дом, соседки стали приходить в гости. И не с пустыми руками: одна притащила бутылек меда, вторая свеклу, третья два ведра помидоров, четвертая мешок лука. Прижились мы здесь, в землю вросли. Недавно моя подруга шутила, что сказала своему мужу, когда уходила ко мне: “Иду до Юли-сепаратистки”. Это услышала другая моя приятельница и подскочила от возмущения. Я ей ответила, мол, спокойно, это не оскорбление, а моя территориальная принадлежность. У нас каждый день полный дом гостей: мои местные друзья, приятели и подруги из других городов. У детей уже много друзей на новом месте. Витя сделал теннисный стол, гопают весь день по двору. Потом сели на велики, уехали на Ворсклу купаться, затем помчались на рыбалку.

– Как складывается жизнь, по вашим наблюдениям, у других переселенцев в Центральную Украину из ДНР?

– Сложно и по-разному. Мы не пропали из-за моей популярности в ЖЖ. Не умею молиться, но молюсь каждый вечер. Благодарю добрых людей за помощь. Многие мои друзья и соседи до сих пор снимают жилье, платят большие деньги за аренду и коммуналку. Моя старшая дочь c семьей живет в Киеве на съемной квартире. Она переехала из Донецка в Киев вместе с компанией, где трудилась. Ей не пришлось искать работу, уже хорошо. Переселенцам из Донбасса в Центральную Украину живется трудно, конечно, но они дергают лапками, как та лягушка, настроены на лучшее и возвращаться не собираются. Мы тоже не вернемся.

– Вы поддерживаете отношения с друзьями и родственниками, которые остались в ДНР?

– Конечно, я знаю, где у них стреляют. Они – что у меня расцвело в саду. Я много раз предлагала переехать к нам. Говорила, что помогу и поддержу. Ни один не приехал. Считают, видимо, что лучше прятаться по подвалам и проклинать Украину. Многие озлобляются, потому что жить все время в ситуации войны губительно для психики. Особенно трудно многодетным семьям, старикам, детям и животным. Многодетным приемным семьям государство выплаты не делает. Некоторым приходиться возвращать детей в детдома. Полно брошенных одиноких стариков и домашних животных. Я свою бывшую коллегу из Донецка несколько лет уговаривала завести кошку или собаку. Она отказывалась, а теперь у нее три кошки и три собаки. Всех подобрала на улице. Моя мама приехала к нам со своими двумя дворняжками и котом. Да еще уже по новому месту жительства мы подобрали очередную собачку.

– Вы вините Россию в войне?

– Война давно бы прекратилась, если бы не Россия. Я могу сказать, что думаю о суде над Савченко и по разным другим российско-украинским политическим вопросам, но вам придется мои высказывания запикать или замноготочить. Давайте лучше о детях поговорим.

– Почему вы решили стать приемной матерью?

​– Первый раз я задумалась об усыновлении в 1987 году, когда лежала в роддоме с сыном Антошкой. Во время родов умерла моя соседка по палате. Я хотела взять на воспитание ее дочь, но девочку забрали дальние родственники. После того как утонул мой сын, я стала думать о том, чтобы стать приемной матерью. Через несколько лет после его смерти решила взять из детдома одну девочку. Когда приехала знакомиться, оказалась их целая семейка: Аня, Лера и Витя. Было разное: и врали, и воровали, и куски под подушкой прятали. Но мы все это пережили, сейчас друзья говорят, что мне достался подарочный набор детей.

– Расскажите, что вам помогло пережить войну, вынужденное бегство из родного города. Как сохранить человечность, когда все вокруг рушится?

– После смерти сына Антона как-то очень внятно вырисовались приоритеты: что по-людски и по совести. А что блажь и на что внимания вовсе обращать не стоит. Если так случилось, что не стало моего 16-летнего сына, а не меня, то я должна жить за себя и за него. Хотелось бы, чтобы была эта жизнь там после смерти... И если она есть, чтобы ему не было стыдно за меня. Очень важно относиться к людям терпимо и терпеливо, даже если у них другие политические и религиозные взгляды. И заботиться о тех, кому еще хуже. Мы помогаем разным людям: раненым в АТО, больным детям, переселенцам. Делимся тем, что у нас есть: продуктами и деньгами. К счастью, наши куры несутся как перепуганные, а урожай удался. Все у нас хорошо.

Печалит меня только одно: я не была два года на могиле сына. Она расположена на кладбище за Донецким аэропортом. Там много не неразорвавшихся снарядов, туда пока ехать опасно.