Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим о весьма распространенном в советские времена и активно возрождаемом сейчас направлении - об инженерии, несмотря на то, что сегодня в успешной постиндустриальной экономике приоритетом образовательной политики в России стала именно эта профессия. В Москве в начале этого года стартовал проект "Инженерный класс в московской школе", в котором приняли участие 16 университетов. Представители двух из них сегодня в московской студии - заведующий кафедрой Технической эксплуатации радиоэлектронного оборудования воздушного транспорта Московского государственного технического университета гражданской авиации Эдуард Болелов и директор Центра по работе с талантливыми школьниками Московского политехнического университета Андрей Андрюшков. Прозвучат также мнения педагогов школы № 1375, которую в этом проекте поддерживает МИСиС. О том, как сами ребята, проучившись год, относятся к профессии инженера, расскажут ученики 10-го класса этой школы.
- Я являюсь продолжателем династии, потому что у меня прадедушка по маминой линии был военным летчиком, дедушка по папиной линии тоже был военным летчиком, а папа сейчас у меня главный инженер-конструктор малых беспилотных летательных аппаратов. И мне кажется, что я продолжу эту традицию, может быть, тоже буду заниматься конструированием и моделированием летательных аппаратов, пойду в технический ВУЗ. Я пока над этим думаю, возможно, что именно этим я буду заниматься.
- Для меня все-таки развитие личности более важно. Инженерный класс почему выбрал? Потому что идет усиленная тренировка предметов или точных наук. Мне кажется, что именно такая занятость точными науками лучше структурирует мозг, мышление. Это более полезно и в личной жизни, и для построения карьеры, решение каких-то проблем и т. д.
Тамара Ляленкова: Есть кто-то из вас, кто был прежде гуманитарием, а потом решил пойти в этот класс?
- До этого я планировала связать свою жизнь с гуманитарными науками, в т. ч. с иностранными языками - с немецким, с английским. Но потом в какой-то момент меня, можно сказать, что переклинило, и я поняла, что точные науки - это именно то, к чему у меня лежит душа. Я бы очень хотела заниматься этим в дальнейшем.
Тамара Ляленкова: А как это можно понять? Потому что этот механизм очень интересный - вы считали, что вы гуманитарий, и вдруг переключились.
- Довольно сложный вопрос, потому что интерес к математике был всегда. Просто в какой-то момент тут сыграл денежный вопрос в какой-то степени. Потому что профессия лингвиста уже не актуальна, т. к. очень много людей работают в этой сфере. Бюджетных мест в университетах очень мало, а техническая специальность будет актуальна всегда. Это очень хороший толчок к саморазвитию. Это сыграло, пожалуй, решающую роль.
- Лично я стремлюсь стать в будущем инженером-строителем. В эту степень окунуться. Во-первых, это семейное, т. е. мой двоюродный брат инженер. Он рассказывал про свою работу. Мне очень понравилось то, чем он занимается. Это меня затронуло.
Тамара Ляленкова: А кто-то еще есть из инженеров в семье - бабушки, дедушки?
- Прабабушка вроде бы была инженером, я точно не могу сказать, не помню, и дедушка был инженером.
Тамара Ляленкова: Какой-то личный интерес к строительству, к конструированию есть у вас?
- Я в детстве Лего увлекался.
- Хотел бы поступить в Ульяновский авиационный, стать пилотом. Попробую. С инженерным классом это как-то не связано особо. Просто здесь физика, а там как раз нужна физика.
Тамара Ляленкова: А есть кто-то в семье из инженеров? Это была очень распространенная специальность.
- Мама была инженером, работала в крупных компаниях типа "Лукойла", "Связьтранснефть".
Тамара Ляленкова: Что-то вы знаете про профессию ее? Может быть, понимаете, что это такое?
- Мама заполняла бумажки. Специальность - инженер.
Тамара Ляленкова: Ваш интерес, ваш образовательный вектор в ту сторону смотрит? Или вы еще не поняли про себя?
- Я думаю, что мое призвание точно не науки. Мне нравится компьютерное моделирование.
Тамара Ляленкова: С одной стороны, у ребят такое представление про специальность инженера достаточно расплывчатое. У кого-то есть родственники, которые были инженерами, но это совсем другая профессия. Давайте определимся - та же ли это профессия, которой были обучены в свое время бабушки, дедушки, в т. ч. мамы, папы? Или это совершенно другая профессия в нынешнее время?
Эдуард Болелов: Дело в том, что такое инженер исторически? Инженерами называли людей, которые обслуживали военные машины. Потом это расширялось. Сейчас это приобрело достаточно широкое понимание. Ребятам, с которыми мы работаем в школах, пытаемся объяснить, что инженерия - это достаточно широкий спектр, разнообразных специализаций. Здесь, наверное, разделить можно на 3 части, хотя это не полное деление - инженер-конструктор, инженер-технолог, инженер-эксплуатационник.
Тамара Ляленкова: Это то, что касается гражданской авиации? Или это такая общая какая-то картина?
Эдуард Болелов: Я думаю, что это более общая. Конечно, мы стараемся давать все аспекты, но МГТУГА - единственный в России ВУЗ авиационного, эксплуатационного профиля. Поэтому мы, конечно, занимаемся больше этим вопросом при работе со школьниками. И им об этом, конечно, говорим.
Тамара Ляленкова: Андрей, в вашей специализации, хотя это Московский политехнический университет, но в состав его входит МАМИ, в вашем случае инженерная специальность сильно ли отличается от того, чем это было раньше?
Андрей Андрюшков: В целом мы, конечно, делаем сейчас ориентацию на изменение представления об инженерной деятельности в мире, учитывая, что сама позиция человека при сложной машине все больше и больше заменяется, автоматизируется. И это одна из линий развития новых технологий, когда автоматизация, роботизация технологических линий по сравнению с тем миром, в котором жили наши родители, радикальные изменения произошли. Здесь, на самом деле, огромное количество тех, кто просто был эксплуатационщиком, эти профессии вымерли. Их просто не существует. И они будут дальше вымирать, очевидно. Безусловно, есть еще пространство, которое без человека просто, с точки зрения обслуживания, не обойдутся. Или это уход в инжиниринг в задачи модернизации существующего оборудования или ремонт его, либо это конструирование и создание нового. Мы ориентируемся, прежде всего, на это. Наш инженер - это человек, который способен преобразовать существующую машинную систему, технологическую линию, узел или более сложные целые конструкции, либо тот, кто конструирует, создает новые вещи, новые функции, требующие высочайшего уровня квалификаций и знаний.
Тамара Ляленкова: Вы работаете со школьниками, причем, я так понимаю, что это не первый проект, который нацелен на школьников. Это такая правильная история? Есть ВУЗы, которые давно и прицельно это делают, подбирают себе будущий контингент студентов. Это понятно. Но теперь это такая масштабная история. Это правильно или нет? Потому что ребята не всегда понимают о чем речь. И тут вопрос каких-то пристрастий. Или может быть, наоборот, надо уже в детском саду на них смотреть, какие есть расположенности?
Эдуард Болелов: С точки зрения - нужно это или не нужно, правильно это или неправильно...
Тамара Ляленкова: Насколько выбор может быть верным?
Эдуард Болелов: Жизнь показывает, что, наверное, это нужно и необходимо. У нас инженеров не хватает. В 2014 году в послании Федеральному Собранию наш президент сказал о необходимости подготовки кадров инженерных. Задачу поставил.
Тамара Ляленкова: А она действительно такая актуальная? Действительно не хватает инженерных каких-то специалистов?
Эдуард Болелов: Если брать в качестве примера просто, в 2014 году мы возили школьников в программе профессиональной ориентации школьников на выставку JetExpo, которая проходила во Внуково в августе 2014 года. И ребята не только ознакомились с современной техникой авиационной, которую привозили со всего мира, они разговаривали с представителями компаний. И открытым текстом представители наших фирм говорили, что, ребята, приходите к нам работать. Заканчивайте инженерные ВУЗы и приходите к нам работать. А уже в разговоре с представителем одной из наших компаний, он сказал: "У меня экономистов и юристов за дверью стоит целая очередь, а вот инженеров у нас не хватает". Это в качестве примера.
Тамара Ляленкова: Это все реализуется? Или это пока только такие проекты?
Эдуард Болелов: Реализуются инженерные классы.
Тамара Ляленкова: Я имею в виду в дальнейшем, на выходе из ВУЗа? Ваши выпускники идут, и у них есть работа.
Эдуард Болелов: Дело в том, что у нас МГТУГА отраслевой ВУЗ. У нас до 80% выпускников идут работать в отрасль - гражданскую авиацию. Здесь проблемы с трудоустройством как таковой нет. Она существует, конечно, по всей нашей стране, но в этом отношении мы в более выигрышном положении находимся.
Если вернуться к школьникам, то здесь вопросов... Эта программа, инженерный класс, конечно, необходима, но сейчас идет апробация нескольких моделей инженерного класса. Потому что предлагается Департаментом образования ряд программ дополнительного профессионального - переподготовки учителей, которые будут работать. Мы разработали по нескольким направлениям под общим названием "авиаинженер будущего". Здесь и основы математики, физики, аэродинамики. Мы предложили радиоэлектронику, электронику, информационный мир XXI века, в т. ч. и инженерный английский. Это своя область, кстати, очень востребованная ребятами. Второе направление - это работа с детьми. Сейчас мы реализуем этот проект, занимаемся в школах. Они приезжают к нам. На лабораторных установках мы занимаемся по программам. Проектная деятельность у нас определенная есть. Интерес есть и у школьников, и у учителей.
Тамара Ляленкова: С учителями тоже ситуация должна быть особенная в этих школах. Понятно - это романтика. Авиация - это всегда привлекательно. Тем более что технологии вы им показываете, много всего занимательного. Хотя, наверное, они могут задавать вопросы - а где я буду дальше работать?
Эдуард Болелов: С ребятами тех школ, с которыми мы занятия проводим, мы проводим беседы, как они видят. Конечно, вопросы они задают массу. Например, а вот когда мы в ВУЗ будем поступать, у нас льготы какие-то будут? Если ВУЗ работает со школой, то ВУЗ учитывает тех ребят. А вот если из какой-нибудь другой школы поступают из инженерного класса, то... Здесь пока еще идет апробация нескольких моделей. Я думаю, что все это со временем выйдет на определенное общее понимание.
Тамара Ляленкова: Андрей, а вам не кажется, что люди, может быть, не совсем готовые работать по специальности? Мы слышали, что по гуманитарным специальностям труднее поступить и это не так востребовано, т. е. придут так же, как шли в советские времена, потому что инженеров, мы знаем, было много. Может быть, придут все подряд, просто потому, что есть бюджетные места. Это образование, которое даст им базу.
Андрей Андрюшков: Если называть вещи своими именами, тут есть две принципиальные вещи. Первая. Нет никакой самоцели в получении высшего образования. Идея связана с тем, что главное - поступить, как-то получить диплом. И, собственно, стратегия на то, что ты без диплома высшего образования никто, на самом деле, ничего не решает.
Тамара Ляленкова: Это мы с вами так думаем.
Андрей Андрюшков: Я имею в виду, с точки зрения принятия некоторых решений, мы со стороны нашего ВУЗа хорошо это понимаем. И нет ничего более нелепого, чем ребенок, у которого есть стремление и желание стать изобретателем, создавать новые решения, его заставлять прокручивать ту образовательную программу в ВУЗе, смысл которой только в дипломе. На самом деле, речь идет больше даже не просто о том, с какой мотивацией и зачем дети туда идут, что с ними дальше будет, а в том, как ВУЗ может обеспечить создание новых технологических лидеров в стране.
На самом деле, что такое национальный ВУЗ, который создает технологических лидеров в стране? И для ребятишек, которые сегодня говорят, мир инженерный настолько аморфный и непонятный. И ни за одним из детей, которых мы слышали, мы не видели абсолютной уверенности и убежденного чувства, что то, куда они сейчас пойдут, это бесконечно прекрасный мир радости, мечта моей профессии и великое счастье поступить туда. Этого нет, потому что это туман, какой-то инженерный туман, что-то там такое вертится. Здесь, с моей точки зрения, это вопрос достаточно сложный. Надо создавать просто инженерное пространство, в котором бы эти ребята складывались в инженерные команды. И уже обучаясь в ВУЗе, могли бы, на самом деле, что-то своими руками создать, почувствовать. И тогда вопросов о специальности, пойдут ли они по своей специальности, по которой они шли, он меняется на вопрос о том, получили ли они за время обучения в ВУЗе опыт делания инженерного проекта. Если они в одной сфере его получили, например, они смогли собрать беспилотник, то ребенок, который умеет такого типа проекты делать, он свой профессионализм может применить в любой другой сфере. Это, на самом деле, хорошо понимают. И создание такого типа детей, способных переквалифицироваться и получить возможность движения в любой инженерной сфере, с моей токи зрения, это есть задача. Ребенок должен хорошо понимать, что я хочу создавать новые вещи, я хочу создавать новые технические системы, их изменять, модернизировать и т. д. Если у него это есть, то он сможет перестроиться в процессе, если мы дадим ему правильное инженерное образование. Это наш подход.
Тамара Ляленкова: Я с вами согласна, потому что инженерная специальность дает возможность творчества, но такого, которое можно потом посмотреть, руками потрогать, показать, какое-то практические применение. Тем не менее ребята представляют себе это немножко иначе.
- Инженер может работать в любой отрасли. Это, в принципе, универсальная профессия, если не затрагивать гуманитарные науки.
Тамара Ляленкова: Еще несколько лет назад у ребят была такая идея, что можно получить два образования. Одно образование, которое будет кормить, а второе образование для души. Понятно, что это иллюзия, которой в 10-м-11-м классе можно себя утешить, если родители вмешались в ваш выбор. У кого-то есть такие намерения, мысли?
- У меня есть такие планы. Я собираюсь получить первое образование инженерное, а затем уже получать для души, для себя историческое образование.
- Да, я, например, хочу стать архитектором. По-моему, это очень хорошо. Там много возможностей. Это очень интересная какая-то профессия, т. е. проектировка зданий, реставрация зданий исторических. Мне это нравится.
- Дедушка был военным инженером. Он занимался военной инженерией. А папа закончил инженерное образование. Он всю жизнь проработал в технической направленности. Мы с папой разбирали какие-то интересные приборы, что-то делали. Было очень интересно и захватывающе. Наверное, поэтому мне и понравилось техническое направление.
- Исследование инжиниринга и инженерии - это была часть моего проекта, который я делала в этом году. Как раз я исследовала, как развивалась инженерная профессия, насколько она актуальна сейчас среди молодежи. На самом деле, профессия инженера, как многопрофильная специальность, которая включает в себя творчество, техническую составляющую, появилась где-то 150-200 лет назад. Если касаться нашей страны, то где-то в 50-х - 60-х годах эта профессия довольно бурно развивалась. Очень много бабушек и дедушек было задействовано в этой сфере. Но в 90-х годах эта профессия пришла в упадок, потому что был технический переворот, кризис. Очень мало людей этим занималось. Это было тяжелое время для всех. Это было неактуально. В настоящее время именно эта сфера развивается. Можно сказать, что вкладываются очень большие деньги в развитие. Потому что, на самом деле, страна, которая преобладает первенством именно на инновационном техническом рынке, то она обладает преимуществом по сравнению со всеми остальными странами.
Тамара Ляленкова: Вы связываете профессию инженера с инновациями, да?
- На мой взгляд - да.
- По большому счету, профессия инженера, может быть, и появилась 200 лет назад, но занимались этим очень давно. По большому счету, в этой сфере все, что менялось, это лишь средства создания, но при этом создавалось новое всегда. Появились компьютерные программы какие-то в наше время, а 200 лет назад просто чертили на бумаге. Поменялись средства, но не цели.
Тамара Ляленкова: Как вам кажется, насколько серьезно изменятся, допустим, через 5 лет технологии?
- В современном мире очень часто используются всевозможные 3D-принтеры, 3D-сканеры. Именно моделирование объектов, не составных частей и моделирование не способов обработки на станке, а именно печати. Мне кажется, через несколько лет появятся какие-то новые технологии, будет чего-то нового, о чем сейчас можно даже не думать.
- Лет через 5, мне кажется, все будет по-другому. Будут абсолютно новые технологии. Если даже сейчас есть летающие скейтборды, правда, их не везде используют, мало кто о них знает, но они уже есть.
- У каждого человека по-разному. Кому-то перспектива играет важную роль. Например, мальчикам кормить семью, а девочкам показать, что она может - равенство между мужчинами и женщинами. Я вижу перспективу в инжиниринге, потому что наш век уже достиг такого уровня, что человека можно увидеть перед собой, не отходя от смартфона, например.
Тамара Ляленкова: Где бы вам хотелось работать?
- Лично я планирую связать свою будущую профессию с IT-технологиями. Это может быть как программирование, так и 3D-визуализация различных объектов.
- Я собираюсь стать психологом-криминалистом. И в инженерный класс я пошла для развития самореализации. Точные науки - это фундамент для дальнейшей жизни.
- Я хочу связать свою жизнь с архитекторской профессией. Потому что я считаю, что это очень актуально. Это творческая профессия, в которой я могу себя самореализовать.
Тамара Ляленкова: Вы на каком-то большом заводе не хотели работать?
- Приходить в 10 и ложиться спать - нет.
- Хотел бы работать архитектором за границей где-нибудь. Потому что посмотреть на архитектуру, которая присутствует в какой-нибудь той же самой Америке, в Германии, посмотреть на эти здания - как-то дух захватывает. Это очень красиво.
Тамара Ляленкова: Вот такие вот ребятки в классе - кто-то психологией собирается заниматься, кто-то архитектурой. На самом деле, направленность у всех разная. Если они говорят про инженерную специальность, то это или строительство, или это связано с какими-то современными информационными технологиями типа построить дом с помощью 3D-принтера. Может быть, дети правы? Действительно, мир очень быстро меняется. И если ты имеешь базовое хорошее образование, ты можешь двигаться потом в любом направлении. Или это все-таки не совсем та история, которую хотелось бы выстроить в инженерных классах?
Андрей Андрюшков: Мне кажется, что здесь есть разные моменты. Безусловно, IT-технолог, технолог-инженер, который создает новые технологии IT под разные задачи, это очень интересно. Это профессия, которая может существовать в очень разных отраслях. То же самое с информационной безопасностью. В этом плане я абсолютно уверен, что человек, который может создавать информационную систему инфраструктурной безопасности, например, гидроэлектростанции, ему достаточно просто при определенных условиях перестроиться на защиту аэропорта и обслуживанию его. Это уже база универсальная. IT является универсальной платформой, которая пронизывает все индустрии. И любые сложные технические системы предполагают наличие такого специалиста определенного профиля.
Тамара Ляленкова: Андрей, никто с этим не спорит, но они не хотят идти на производство.
Андрей Андрюшков: Давайте разберемся - что такое производство.
Тамара Ляленкова: Никто из них не говорит про большой какой-то завод.
Андрей Андрюшков: Это же очень интересный момент.
Тамара Ляленкова: Их водят, им показывают. В рамках этого проекта - это не только сидение в классе, они еще ходят и смотрят.
Андрей Андрюшков: Интересно, куда они ходят, и куда смотрят. Потому что львиная доля российских производств, заводов - это технологический уклад предыдущего поколения. Это, на самом деле, ужас и страх божий. Более того, структура занятости ребенка, выпускника ВУЗа, ужасная. Потому что 15 тыс. плюс еще 3 года ты безвылазно должен на 15 тыс. сидеть. При этих условиях, конечно, да. Вообще, странно тогда - зачем нужно высшее образование, чтобы человек эксплуатировал оборудование, которое при нем же умирает?!
Тамара Ляленкова: У них даже нет представления о том, что есть...
Андрей Андрюшков: Но это же не все, что есть. Более того, вы поймите, посмотрите технологические цепочки на крупных горнодобывающих предприятиях, посмотрите как устроен технологический процесс в аэропорту? Просто посмотреть логистически на систему управления - это сверхсложное оборудование, сверхсложная компетенция. Это совершенно другие представления. Технологические автоматизированные системы сборки на предприятиях автомобильных и т. д. Сходить на РЕНО. Это уникальный тип занятости, где профессия человека, который просто нажимает на кнопку, управляет некоторым роботом, который может заниматься модернизацией этого производства - это сверхсложная и интересная занятость. Конечно же, у них нет представления. Что такое современный завод? Это уникальная вещь.
Эдуард Болелов: Я с коллегой абсолютно согласен. Ребята говорили про вопросы, связанные с IT-технологией. Они представляют себе IT-технологии - это конструирование. Мы на встречах рассказываем, что одно из направлений этих IT-технологий информационная безопасность, а для воздушного транспорта есть такие вопросы. Вот современный самолет. Это по сути летающий компьютер, если так образно сказать. Что там записано, какие программы? Мы ведь покупаем продукт, допустим, "Аэрбас" или "Боинг". Что там записано? Мы не знаем. Там могут быть не декларируемые возможности. Потом по команде земли самолет становится неуправляемым для экипажа. Его могут увезти в другую точку планеты. Когда мы рассказываем о том, что это тоже работа инженера, вопросы, связанные с информационными технологиями, появляется у них интерес. Они говорят - а это тоже наше будет? Да, ребята, этим тоже будем заниматься. А как? Рассказываем и о том, как этим заниматься.
Тамара Ляленкова: А то, что касается делания, придумывания самим. Машиностроение, авиация. Мы понимаем, что Россия здесь далеко не лидер. А приходят дети как абитуриенты, которые хотят изменить эту ситуацию, которые имеют эту амбицию, или они понимают, что они обречены.
Эдуард Болелов: Обреченность я ни у кого из них еще не встречал.
Андрей Андрюшков: Она возникает, безусловно, если называть вещи своими именами. Она возникает уже потом, когда они пытаются устроиться куда-то. Мы не знаем про огромное количество успешных российских технологических стартапов, когда созданная в России компания, молодая, перспективная, вдруг просто реально начала менять мир. Программное IT-продуктов огромное количество, в реальных секторах производства просто по пальцам можно пересчитать. А уж те, кто завоевали международное признание, я вообще не знаю. Здесь скепсис понятен. И говорить, и надеяться на то, что что-то сходу, выпустившись из инженерного ВУЗа, изменишь мир невероятно сложно у нас в стране. Это вопрос, который нужно просто решать. Но для того чтобы их решать, нужны люди, нужны безумно увлеченные ребята, желающие создать такой технологический стартап, мчаться в него и заниматься. Мне кажется, что здесь двойная идея.
В этом плане мы, работая с детишками, начиная с 8-го класса, ты должен получить опыт создания нового. Наш инженерный проект, инженерный класс, - это проект команды, которые создают реально новые интересные продукты, собирая от самых простых до очень сложных конструктор. Но это команда - опыт создания своего. И если этот опыт создания своего у ребенка есть, он хочет создать, у него за время обучения возникает идея, что создать, то из этого вырастить технологическую команду, которая потом будет в Сколково, в технопарках, которые сейчас создаются, они реально начнут создавать новые интересные вещи. Тут есть, чем заняться.
Тамара Ляленкова: Гендерные какие-то перекосы существуют? То, что касается машин, то это все-таки мальчишеский интерес, авиация... Что здесь?
Андрей Андрюшков: А вы были у нас?
Тамара Ляленкова: Нет.
Андрей Андрюшков: Приезжайте. У нас декан факультета транспортных технологий собирает с первого курса гоночные болиды, электробайки. Первокурсники за год собирают электробайк, выигрывают международные соревнования с ними. У него 70% команды - это девушки, которые реально создают все это. В нашем ВУЗе даже перекос в девочек пошел уже.
Тамара Ляленкова: Эдуард, что с авиацией? Есть ли надежда?
Эдуард Болелов: Таких перекосов у нас, конечно, нет, хотя особенности есть, естественно. Эксплуатация радиоэлектронного оборудования воздушного транспорта, а это ведь не только бортовое оборудование, это наземное, все радиотехнические системы обеспечения полетов, автоматизированная система управления воздушным движением, в основном, это, конечно, мужская команда. Хотя девчонок у нас много учится. А если мы берем такую специальность как информационная безопасность или коммуникационных систем, там, наверное, 50 на 50. Бывали курсы, где девчонок гораздо больше, чем мальчишек. Работать они потом идут в авиакомпании, в службы безопасности аэропортов, Госкорпорацию "Организация воздушного движения" в соответствующие отделы. Здесь все хорошо, надежда есть.
Тамара Ляленкова: Вы радиоинженер?
Эдуард Болелов: Да.
Тамара Ляленкова: У вас, я так понимаю, высшее военное образование?
Эдуард Болелов: Да.
Тамара Ляленкова: И вы пришли в университет некоторое время как? Или вы всегда преподавали? Есть с чем сравнить? Может быть, были какие-то неожиданности для вас?
Эдуард Болелов: Сравнивать с чем?
Тамара Ляленкова: По времени, которые были детки, которые сейчас?
Эдуард Болелов: Я в ВУЗе работаю с 2008 года. К программе профессиональной подготовки немножко позже подключился.
Тамара Ляленкова: Вы себя узнаете как-то?
Эдуард Болелов: Я сейчас слушаю ребят, смотрю, ведь все новое - это хорошо забытое старое. У нас в советские период были такие станции юных техников. Ваш покорный слуга в судомодельном кружке, а потом в авиамодельном кружке занимался, в т. ч. посещал еще радиокружок. Это где-то с 7-го класса по самый выпуск практически.
Тамара Ляленкова: Получается, что 10-й класс - это уже поздно.
Эдуард Болелов: Мы с ними разговариваем, я, конечно, себя узнаю, да. Азарт у них есть, глаза горят. Первое знакомство ребят из школ - мы привозим их в ВУЗ и показываем мощную аэродромную базу, действующие воздушные суда. У нас учебно-тренажерные центры, диспетчерские. Заинтересовываем их, показываем ту часть, которую потом надо будет эксплуатировать. Это труд инженера-эксплуатационника. И он не такой уж безнадежный. Потому что все, что сделано, отказываем, и надо восстанавливать. У ребят интерес, конечно, есть.
Тамара Ляленкова: Это школьная история. Я спросила у учителей школы № 1375 нет ли какого-то перегруза, потому что понятно, что какие-то вещи они проходят более углубленным образом.
Эдуард Болелов: Проблема есть, что занятия у них должны идти после обеда или по субботам.
Тамара Ляленкова: Это то, что касается вашего направления. А я имею в виду обычные школьные предметы.
- Я веду физику в профильном классе. Я считаю, что никакой перегрузки не будет. Наоборот, это дополнительный вариант для того, чтобы получить углубленные знания по этому предмету.
Тамара Ляленкова: Вы особым образом не поменяли свой предмет. Просто это более углубленный такой...
- Конечно. Я думаю, что это надо. Это моя точка зрения такая по этому вопросу.
Тамара Ляленкова: То есть каких-то специальных вы не вносили корректив в программу кроме того, что просто более подробно что-то?
- Нет, там были изменения, конечно, в самой программе. Потому что то количество часов, которое было отведено как базовый уровень на преподавание, это количество увеличилось в два раза, следовательно, увеличилось количество практических работ. Я считаю, что это является необходимым элементом в изучении данного предмета.
- Я веду в профильных классах информатику. Я считаю, что появление инженерного профиля - это очень большой плюс для нашей школы. И, вообще, учитывая концепцию образования последнее время, где увеличение потребности в специальностях именно технических, поэтому я считаю, что профильный класс именно инженерный он сейчас просто необходим. Я не думаю, что есть какая-то перегрузка у наши учащихся. Часы увеличены в 4 раза по информатике. В рамках программы, которая была базовой, мы здесь изучаем достаточно интересные вещи. Мы занимаемся объектно-ориентированным программированием, мы занимаемся сайтостроением. Мы пишем прикладные программы. У детей очень большой интерес к этому, потому что к нам идут детки, которые заинтересованы именно в инженерном профиле.
- Я математику преподаю. Математики много быть не может. Если в математике все хорошо, если ты ее понимаешь, то и в прикладных предметах - информатика, физика - тоже замечательно. Математика все-таки направлена на развитие логики и абстрактного мышления. Чем больше ты решаешь, чем больше у тебя получается, тем больше тебе это и нравится. Я считаю, что никаких перегрузов нет.
- Мы в инженерном классе работаем в двух группах. Мое отношение, что очень полезно, потому что и на завод "Квант" мы съездили, и проекты, которые девочки делали, были на грани физики, биологии. В основном, чтобы к ЕГЭ подготовиться, надо решать и решать задачи. А тут они хотя бы видят выход, что из этого получиться, могут найти свое. Понять мотивацию - это очень важно. Мы ездили очень много на дни открытых дверей в разные институты. Они уже выбирали - кому-то один институт, кому-то другой, что по душе пришлось.
Тамара Ляленкова: Все-таки количество часов даже по предметам прибавляется. Это 10-й класс. В 11-м классе дети, как правило, готовятся к ЕГЭ, которое никто не отменял. Еще неизвестно, даст ли им участие в этих классах какое-то преимущество при поступлении. Все равно они готовят ЕГЭ. Судя по тому, как они отвечали, они будут готовить много ЕГЭ. Потому что сейчас дети готовятся по разным направлениям и предпочитают побольше взять этих специальных, тем более что ВУЗы меняют их периодически. Может быть, надо раньше начинать?
Эдуард Болелов: Я думаю, что несомненно лучше начинать раньше. Вопрос только - когда, с какого класса? Потому что в 11-м класс уже достаточно поздно. Они готовятся к ЕГЭ. Это проблема. Я думаю, что с класса 7-го надо уже мотивировать их. Возможно, сам инженерный класс с 9-го класса начинается, сама подготовка, а мотивация ребят в виде кружков, возможно, что раньше.
У нас в университете мы проводили с десяток семинаров на базе университетов с директорами, учителями, завучами. Мы выезжали в школы, разговаривали. Мы искали эту форму общения, как встроиться в этот образовательный процесс. Нагрузка - да. Поэтому, я думаю, что ее надо как-то распределять, может быть, по годам, т. е. начинать чуть пораньше. У нас разработаны программы по физике, математике в помощь учителям, которые им пригодятся в инженерии. Здесь в каком-то смысле полегче. А вот те, которые специальные под общим названием "Авиаинженер будущего", здесь несколько специальная вещь. Здесь вроде каких-то факультативов им давать. Это сложнее. Кроме самих этих занятий там ведь... Ну, что такое инженерия? Это практика. Они должны что-то пробовать своими руками что-то делать.
Тамара Ляленкова: Тем не менее, программу надо было придумать.
Эдуард Болелов: Да, самое главное - это разработка модели этого инженерного класса, его функционирование, как это будет осуществляться. Сейчас идет поиск.
Тамара Ляленкова: По-моему, Андрей уже некоторое время как находится в этом поиске. Вы составляли программы для инженерно-конструкторских школ. Сложно со школьниками говорить на какие-то такие вещи вполне практические, но взрослые? Все ли они понимают?
Андрей Андрюшков: У нас с десяток школ выездных прошло. Детей, наверное, с 2000 прошло через меня за 2-3 года. В течение 3 недель выездных тотальный охват увлеченности, вовлеченности, ночи не спать, убегать от воспитателей с тем, чтобы в лаборатории доделать, допилить. Я не могу представить вопроса того, что есть дети, которые, полностью погрузившись в такую среду, где знания, которые они получают, тесно привязаны к практикуму, где они делают что-то своими руками, чтобы детей это не увлекало. Все дети на это бесконечно сенситивны. Они об этом мечтают. Просто школьное образование и зачастую высшее образование в детях все это убивает, уничтожает. Это первое. Тут просто надо не увеличивать количество физики и математики. Это бессмысленный путь с точки зрения подготовки инженера. Нужно создать пространство вовлеченности их в такие проекты, где они понимают, зачем им нужна математика. Они сами ее изучат, если им это нужно будет. Это вопрос не нагрузки, а создание нормальных условий осмысленного существования ребенка в образовательном пространстве. Ничего лучше проекта я здесь не вижу и не понимаю. Модель понятна. К 2020 году в госы будут требовать повального введения дисциплины проектной деятельности в школах.
Тамара Ляленкова: Да, Федеральный стандарт эту форму предполагает.
Андрей Андрюшков: Модели были разные. Четверг или суббота - проектный день. В Москве столько много этих пространств. Просто придумайте программу, чтобы они с утра до вечера возились с железом, изучали. Для них это будет счастья - день счастья у детей. Модель реальная. Возможностей очень много.
Тамара Ляленкова: Это ваши такие проекции. О чем же сами школьники мечтают? Что они имеют в виду для себя счастья в будущем?
- Лично я хочу стать директором какой-нибудь крупной корпорации или фирмы, может быть, нефтяной или газовой. Первоначально я вообще хотела стать президентом, а потом я поняла, что это очень тяжело. Но более реальная мечта и более близкая - это именно директор и именно крупной фирмы или корпорации.
- Я почему хочу инженерное образование? Я планирую больше заняться стратегическим планированием чего-то. Мечта - захватить как можно больше область различных проблем. Как где-нибудь в Анапе устроить винодельню, как строить самолеты где-нибудь в Челябинске. Мечта - просто затронуть как можно больше таких проблем и справиться с ними.
- Моя мечта стать авиастроителем. Я думаю, что когда вырастешь, станешь кем-то, будет приятно потом своим детям рассказать о том, что я когда-то построил самолет. Сидишь где-нибудь на берегу моря, а самолет летит, и ты говоришь - вот такой я построил.
- Я испытываю большой интерес к таким наукам как химия и физика. Хочу связать свою жизнь в таких сферах как металлургия и ракетостроение. Я также испытываю большой интерес именно к космонавтике.
- Я хочу связать свою профессию с горным делом по добыванию полезных ископаемых и переработке их.
- Если брать большую мечту, чтобы просто возродить моральные ценности в обществе.
- Я еще не знаю, в какой области хочу связать свою профессию, какие у меня мечты. Они каждый день меняются. Каждый день вижу что-то новое.
- У меня нет никакой конкретной мечты. Моей мечтой является полностью самореализоваться. Ведь всегда есть те области, которые ты не знаешь, в которых ты чувствуешь себя неуверенно. И самореализовавшись, поняв, что ты можешь, ты знаешь, ты хочешь, можно сделать очень многие вещи.
- Наверное, прежде всего, чтобы был мир во всем мире.
Тамара Ляленкова: Вы правда про это думаете?
- Да, я думаю про это.
Тамара Ляленкова: Почему? Это связано с политической ситуацией? С тем, что происходит в телевизоре? О чем говорят родители?
- Да, возможно, именно поэтому я об этом задумалась. Потому что по телевизору показывают о войнах, о том, как голодают люди, как им плохо. Я считаю, что это очень важная проблема, которую хотелось бы решить. Для себя лично я бы хотела найти просто применение себе в жизни.
- Я соглашусь с Аней и добавлю, что это должно быть более глобально, т. е. не только насчет политики, а чтобы люди относились друг к другу более спокойно. Сейчас в наше время люди относятся друг к другу с позиции материальности, т. е. они планируют что-то получить от людей. Но я хочу, чтобы люди общались друг с другом независимо от национальности или каких-то внешних качеств.
Тамара Ляленкова: Это мечта?
- Да, это мечта.
Тамара Ляленкова: Это личная мечта?
- Да, это личная мечта. Я хочу этого добиться.
