Марьяна Торочешникова: В российских правилах дорожного движения появился термин "опасное вождение". Изменения вступили в силу 8 июня.
Опасным вождением теперь может считаться перестроение при интенсивном движении, несоблюдение дистанции и бокового интервала, резкое торможение и препятствование обгону. Депутаты еще не решили, какие именно санкции следует применять к нарушителям - предполагается, что соответствующие поправки Дума рассмотрит осенью. Осенью же, как ожидается, парламент утвердит правительственный законопроект, позволяющий лишать водителей прав на полтора года за 3 нарушения Правил дорожного движения.
Критики новелл - водители и автоюристы - уже заявили , что под предлогом борьбы с лихачами сотрудники ГИБДД получают новые возможности для произвола и коррупции.
В студии Радио Свобода координатор движения "Синие ведерки" Петр Шкуматов и адвокат Сергей Радько.
ГИБДД уточнило понятие «опасное вождение». Премьер-министр Дмитрий Медведев подписал соответствующее постановление правительства, которым ввел изменения в действующие правила дорожного движения. Надо полагать, что сделано это с тем, чтобы приструнить лихачей и любителей поиграть в шашки на дорогах. Но почему же, Сергей, вы говорите, точнее, пишете на своей странице в Фейсбуке буквально следующее: "изменения правил дорожного движения теперь уже в полной мере можно назвать не усилением борьбы с лихачами, а наоборот -фактической индульгенций для них"?
Сергей Радько: Дело в том, что формулировка, которая там есть, она не может не вызывать нареканий. И чем больше мы над ней думаем, тем больше возникает сомнений, что она поможет что-либо изменить. Например, сейчас в правилах записано в этом пункте, что запрещается перестроение при интенсивном движении, когда все полосы заняты. Получается, что, например, делать то же самое, когда движение не такое интенсивное, когда не все полосы заняты, например, МКАД в два часа ночи, вы можете перестраиваться, сколько хотите, из крайнего правого ряда в крайне левый, играть в шашечки и так далее, потому что движение не интенсивное, все полосы не заняты — это означает, что вы эту норму не нарушаете. А между тем именно это лихачество и есть. Что касается индульгенции, то, на мой взгляд, при том подходе, который есть сейчас в этом законе, мы имеем следующее: если сейчас за каждое нарушение, например, перестроение без включения поворотника, перестроение без предоставления преимущества другим участникам движения, лихач теоретически может быть привлечен за каждое движение, перестроился раз, два, три, за каждый раз он сейчас может платить 500 рублей. Допустим, если бы он за 10-20 нарушений заплатил по 500 рублей — это было бы 10-20 тысяч рублей, если поднять штраф до тысячи рублей — это было бы в два раза больше. Если же все эти 10-20 перестроений считать одним нарушением, то за одно нарушение он заплатит 5 тысяч рублей. Фактически 20 перестроений — это будет одно нарушение, а по закону, который действовал до этого, это было бы 20 нарушений. Получается, что можно весь день кататься по МКАДу, все сто километров ездить из правого ряда в крайний левый ряд — это будет одно нарушение, пять тысяч рублей. Мне кажется, здесь закон достигает целей абсолютно противоположных, которые обсуждались при его принятии.
Марьяна Торочешникова: А для чего тогда это делается, для чего вообще вводить такое понятие в правила дорожного движения? Без него никак нельзя было обойтись?
Петр Шкуматов: Вы знаете, у меня версия, что правительство Российской Федерации обросло так называемыми экспертами, которые очень любят, мне кажется, они живут этим, копировать так называемый западный опыт. Но копируют они его плохо, неумело и без какого-либо учета состояния нашей правоохранительной системы, состояния наших дорог, особенностей движения у нас в стране, самое главное, особенностей организации дорожного движения, которое зачастую провоцирует те самые нарушения. Когда этот термин копировался из законодательства европейского и американского, очень многие люди не учитывали следующего. Во-первых, в законодательстве этих стран существует настоящая, не чуточная презумпция невиновности водителя. То есть если полицейский останавливает там водителя за лихачество, за шашки, за многократное превышение скорости, именно полицейский должен предоставить достаточную доказательную базу этого правонарушения. Если он не предоставит доказательной базы, то в этом случае человек будет невиновен. Что там считается доказательством — это очень важно. Там считается доказательством объективные показания технических средств, то есть радаров, видеокамер, уличных камер, свидетельские показания и так далее. У нас же в нашем административном кодексе доказательством по делу об административном правонарушении основным является протокол, написанный инспектором. Давайте поймем, что такое протокол. Протокол — это бумажка, на которой он пишет: я, инспектор Пупкин, мамой клянусь, а иногда даже «мамой клянусь» опускают, что водитель Шкуматов ехал очень опасно, создавал угрозу для жизни и дважды не включил поворотник.
Сергей Радько: Необоснованно резко затормозил. Насколько это было резко, почему необоснованно? Почему инспектор, который находился за 20-30 метров, оценивает, какая была обстановка перед вашим автомобилем, он не знает. Он напишет в протоколе буквально две фразы — «необоснованно резко затормозил», суд это скопирует в постановление, человек получит лишение права управления, штраф или лишение свободы, поскольку обсуждается уголовное наказание за подобного рода деяния.
Марьяна Торочешникова: Справедливости ради надо отметить, что все-таки правительство России вместе с МВД разместили в интернете, они создали новый сайт, называется он «Опасноевождение.рф», туда можно зайти и посмотреть, что имеет в виду правительство под опасным вождением.
Петр Шкуматов: Дело в том, что они выдают желаемое за действительное. Они сделали сайт, который опровергает их же юридические формулировки. То есть вы берете закон, а законы у нас люди не очень любят читать, допустим, пояснительные записки, термины, проводить их лингвистический анализ, что они действительно означают. Если вы прочитаете закон, если вы посмотрите на этот сайт, вы увидите две абсолютно разных истории. То есть грубо говоря, в законе написано одно, а там отображено все совсем по-другому.
Марьяна Торочешникова: Почему? По-моему, там все замечательно отображено, всем рекомендую. Я и не знала, что такие термины есть, все эти нарушения, их шесть там, они называются «нервяки», «торопыги», «шашки», «грядки», «воспитатели» и «упертые».
Петр Шкуматов: Самый отличный пример, который там приведен — это пример так называемых шашечек. Водитель в этом примере не нарушает никаких правил дорожного движения, разметка позволяет перестраиваться, там даже не пробка, все едут с нормальной скоростью. Расстояние между автомобилями прекрасное, можно перестраиваться. Единственное, что там было показано, что он фарами моргает. Но фарами моргать у нас не запрещено.
Сергей Радько: Что касается сайта с примерами, где якобы происходят ДТП по причине опасного вождения, на самом деле я с Петром согласен, все эти записи, которые мы видим, которые по всем каналам идут — эти записи касаются не опасного вождения, они касаются абсолютно элементарных нарушений норм ПДД. Эти записи как раз демонстрируют не то, что у нас нет наказания за опасное вождение, его нужно срочно вводить, они демонстрируют, что у нас есть правила дорожного движения. И в каждом подобном ролике можно найти не одно нарушение, которое было совершено, поэтому нет никакой необходимости еще раз описывать в этой формулировке то, что уже конкретно подпадает под статью и закон.
Марьяна Торочешникова: Но с другой стороны может быть это ответ на возмущенные требования граждан остановить лихачей на дорогах и особенно в крупных городах, где устраиваются эти гонки?
Петр Шкуматов: Дело в том, что наше правительство расписалось по сути дела в том, что оно не может наказывать людей, то есть выявлять нарушения правил дорожного движения по очень большому списку, по очень большому перечню. Большинство нарушений правил дорожного движения не выявляются, они это просто не умеют делать.
Марьяна Торочешникова: Для того, чтобы упростить работу инспектору и свою отчетность улучшить, можно ввести термин «опасное вождение» и запихать туда все.
Сергей Радько: Дело не в этом, дело в том, кто будет это делать. Инспекторов почти не осталось, те, кто остались, они будут субъективно оценивать. Сделать какой-то вменяемый алгоритм, который можно задать камере, которая будет фиксировать, боюсь, что это будет или неэффективно, или настолько неточно, что фактически любое движение на дороге будет оцениваться, как опасное вождение. Например, по третьему кольцу вам нужно свернуть на вылетную магистраль, нужно заранее перестраиваться за километр, за два, потому что иначе вы не перестроитесь, а там пять полос, они все заняты. Вы можете быть привлечены к ответственности, потому что вы перестраиваетесь при интенсивном движении, когда все полосы заняты. И докажите инспектору, что вы только через километр будете поворачивать на Ленинградское шоссе или на Ярославское.
Петр Шкуматов: Но самое главное давайте мы определимся, посмотрим на тех, кто лихачит. После этого, как произошел скандальный инцидент с сыном вице-президента компании ЛУКОЙЛ, который гонял по Москве на скорости 240 километров в час, уходил от полиции, публично оскорблял полицейских, называл их ничтожествами, веселился от души. Кстати, все, история закончилась, как мы видим, ничего не произошло. Генеральный прокурор Юрий Чайка высказал такое мнение, что законодательство у нас не позволяет их привлечь к ответственности. Но в то же самое время мы видим примеры привлечения по статье «хулиганство». Кто у нас лихачит? Журналисты начали обращать внимание на все эти случаи и неделю обращали внимание, кто лихачит, кто попал в ДТП, кого задержали, полиция начала обращать внимание. Вы обратите внимание: ни одного задержанного «простого» водителя так называемого не было. Либо это сын какого-то бывшего министра спорта, либо это сын вице-президента ЛУКОЙЛа, либо это сын замгубернатора.
Марьяна Торочешникова: Священнослужители иногда тоже умеют.
Сергей Радько: Сотрудники правоохранительных органов очень часто попадают в ДТП.
Петр Шкуматов: В течение недели ни одной простой водитель не попался. Миллиардер какой-то в Петербурге, ФСБ даже его ловило, спецотряд высылали. То есть статья «опасное вождение» никак не повлияет на лихачество настоящих лихачей просто потому, что это либо миллиардеры, либо дети своих родителей, либо сами родители, то есть это неприкасаемые.
Марьяна Торочешникова: Это речь уже об избирательности правосудия и привлечения к ответственности.
Петр Шкуматов: Вот здесь ключ. На самом деле задумайтесь над тем, сколько неприкасаемых у нас ездят по дорогам. Берем для начала так называемых неприкасаемых в законе, то есть это те люди, на которых вообще невозможно по закону возбудить дело об административном правонарушении — это депутаты, помощники депутатов, прокуроры, помощники прокуроров, судьи, помощники судей, спецслужбы всякие и так далее. Мы просто прикинули, сколько по Москве и Московской области ездит таких неприкасаемых, у нас получилась жуткая цифра — около 300 тысяч автомобилей. Чтобы вы еще раз поняли все, уважаемые зрители, уважаемые слушатели, в отношении этих людей невозможно возбудить никакое дело об административном правонарушении. Они пьяными ездят. Я разговаривал с инспекторами ДПС, обычными, рядовыми, те, которые стоят и должны нас ловить, разговаривали мы как раз про пьяных, кто попадается у нас пьяным. Инспекторы привели такое соотношение, что два из трех водителей, которые попадаются в состоянии алкогольного опьянения — это люди, которые относятся к неприкасаемым. И теперь мы вспоминаем случай в Новосибирске, когда инспектор ДПС остановил машину, в которой находился абсолютно в дупель пьяный помощник прокурора местного или даже районного, он ему показал корочку и собрался ехать дальше. Инспектор вытащил его из машины и надел на него наручники, чтобы он не пытался ехать дальше. Закончилось это следующим образом: помощник остался на своем месте, а инспектора посадили на четыре с половиной года. Эта история известна всем сотрудникам полиции, которые работают на дорогах, и они этих людей просто отпускают, никто не хочет сесть на четыре с половиной года.
Марьяна Торочешникова: Сергей, для чего вводить тогда это абсолютно декоративное в таком случае положение в правила и значительно может быть усложнять жизнь законопослушным гражданам в конце месяца, когда нужно для отчетности галок добавить гаишнику, а при этом никак не бороться с нарушителями?
Сергей Радько: Для меня тоже загадка, почему тот закон, который был, который есть, не применялся, те же нарушения в виде нарушений правил перестроения не фиксировались ни камерами, ни инспекторами, когда это ввели в термин «опасное вождение», вдруг они станут фиксироваться, почему-то изменится ситуация на наших дорогах.
Марьяна Торочешникова: Как адвокат поясните мне, пожалуйста, человеку с появлением этих новых терминов человеку будет сложнее свою позицию в суде отстоять?
Сергей Радько: Безусловно. Допустим, такие нарушения, как невключение поворотника, нарушение правил перестроения, не предоставление преимущества, они были и раньше, хотя они не применялись, но тем не менее, они в законе были и есть. Такие понятие, как «несоблюдение безопасной дистанции, бокового интервала», «особенно резкого торможения», на мой взгляд, эти понятия без указания, какое было конкретно резкое торможение, просто юридически является несостоятельным.
Марьяна Торочешникова: Или какую дистанцию, какой интервал считать безопасным.
Петр Шкуматов: В ПДД нет понятий, сколько метров безопасная дистанция.
Сергей Радько: Она определяется, исходя из состояния дорожного покрытия, состояния резины автомобиля, состояния водителя, погодных условий и так далее. Поэтому оценить, можно ехать на скорости сто километров в час и держать безопасную дистанцию двести метров, а может быть при иных условиях 50, если машина с хорошей резиной, хорошо оборудована.
Марьяна Торочешникова: А можно ехать в пробке и держать безопасную дистанцию в метр.
Сергей Радько: Чаще всего большинство ДТП происходит в пробке, когда машины толкаются, бьются, царапаются. Потому что отвлеклись, расстояние небольшое, стукнулись и опять пробка стоит. При отсутствии каких-то критериев, по которым можно определить безопасна ли дистанция, боковой интервал, резкое торможение и так далее — это все на откуп инспекторам. Когда это обсуждалось, говорили, что можно ввести только при условии объективной фиксации автоматическими камерами. Понятно, что такой вид доказательств, как протокол об административном правонарушении, который составляется инспекторами ГИБДД, государство отменять не сможет, не будет и никогда это не сделает, у своих инспекторов оно это не отберет. Может быть это нарушение в перспективе будет фиксироваться и камерами, но поскольку право фиксации этого нарушения у сотрудников ГИБДД никто не отберет, понятно, что они будут фиксировать протоколы. Вот и вопрос: как он, стоя на своем посту, увидит, что вы необоснованно резко затормозили или не соблюдали боковой интервал или дистанцию? Кстати, мотоциклисты все поголовно подпадают под это нарушение потому что езда между машинами в любом месте — это все подпадает со вчерашнего дня под поднятие «опасное вождение».
Марьяна Торочешникова: Как раз на сайте "опасноевождение.рф" именно мотоциклисты изображены в примере под названием "грядки", как раз несоблюдение бокового интервала. Я попросила нашего корреспондента Святослава Леонтьева выйти сегодня на улицу в Москве и задать прохожим вопрос о том, как они считают, какие еще нужно ввести изменения в правила дорожного движения.
Марьяна Торочешникова: Тот закон, который предложило правительство, называют еще более коррупциогенным. Этот законопроект внесен в Думу и предлагается внести в Кодекс административных правонарушений новую статью 12.38, она называется «Систематическое нарушение правил эксплуатации, использования транспортного средства, управление транспортным средством». В этой статье определено, что за три нарушения правил дорожного движения водителей будут лишать прав сроком от одного до полутора лет, а юридические лица будут штрафоваться на суммы от 10 до 30 тысяч рублей. Есть понятие в уголовном праве «рецидив». Петр сказал, что чаще всего одни и те же люди нарушают эти правила дорожного движения. Может быть есть смысл усилить ответственность водителей, которые так безалаберно ездят и все подряд нарушают?
Сергей Радько: Вы знаете, эта идея не нова. Подобного рода законопроект даже с тем же номером статьи уже вносился, если я не ошибаюсь, то ли года два, то ли три назад. Тогда, к счастью, Госдума его отклонила и объясняла общественности, что это не совсем законно, это не совсем соответствует конституции, потому что в ней написано, что два наказания за одно нарушение невозможно. В данном случае именно это и будет происходить.
Марьяна Торочешникова: То есть фактически дважды за одно и то же человека будут судить?
Сергей Радько: За первое наказание вы штраф отходили или срок лишения отходили пешком, за второе-третье тоже, а потом, когда вы совершаете четвертое, например, вам за те же нарушения назначают наказание, только более строгое. Соответственно здесь получается, что этот принцип нарушается. На самом деле принцип усиления наказания для тех, кто постоянно нарушает, он в кодексе частично реализован, например, за первый выезд на встречку можно отделаться штрафом в размере 5 тысяч рублей, а повторный наказывается безальтернативным лишением на год. Если правительство желает бороться с этими нарушениями, то почему бы просто не внести соответствующие поправки в соответствующие статьи: первый раз не пропустили пешехода — штраф тысяча рублей, в течение года, если он совершает то же самое нарушение, допустим, будет лишение или штраф пять тысяч рублей. Это было бы вполне логично, это было бы вполне справедливо. Почему-то вы возвращаемся к аналогу балльной системы, которая была еще в Советском Союзе, которая была давным-давно отменена в виду того, что она была так же коррупционная, ничего хорошего она нам так и не принесла.
Марьяна Торочешникова: Здесь справедливости ради нужно отметить, что из этого законопроекта убрали самые одиозные положения. Потому что в первоначальном варианте предлагали засчитывать в счет рецидивов нарушения правил стоянки, остановки, невключение поворотника. Сейчас оставили несколько действительно серьезных нарушений, может быть в этом есть резон. При этом исключили из общего количества штрафов те, которые были зафиксированы специальными устройствами, видеокамерами, например. То есть человек может сколько угодно на трассе превышать скорость.
Сергей Радько: Быть лихачом, не при этом не быть лишенным права управления. Опять же получается, что к борьбе с лихачеством эта инициатива имеет весьма отдаленное отношение и вряд ли это поможет что-то улучшить.
Марьяна Торочешникова: У меня такое ощущение, что мы ходим по кругу. Придумываются правила, которыми пугают водителей, а на самом деле работать они все равно не будут на ту цель, которая заявлена изначально — снижение аварийности.
Петр Шкуматов: Вы абсолютно правы. Я все-таки к этому закону отношусь более лояльно, я считаю, что если человек совершил три грубых нарушения в течение года, все-таки этот человек опасный на дороге, действительно есть соответствующая статистика. Но я хочу немножко про другое сказать. К сожалению, наше правительство, как самое настоящее правительство эпохи постмодерна, занимается чем угодно, но только, по моему глубокому убеждению, не какими-то реальными улучшениями ситуации на дороге. Основная проблема сейчас не жесткость наказания, не отсутствие каких-то статей в кодексе или в правилах дорожного движения, а основная проблема заключена в двух аспектах. Первый аспект — это наличие официальных неприкасаемых. В законе написано, что этим 300 тысячам водителей можно на дороге вытворять все, что угодно. XXI век, Российская Федерация, страна, которая вроде как пытается называть себя демократической и даже наше правительство обзывают либеральным, но тем не менее, у нас остаются какие-то жуткие азиатские атавизмы прямо в законе, прямо черным по белому записано, что этим людям можно.
Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, депутат Лысаков как раз предлагал внести ответственность административную за пьянку за рулем, депутат ты, не депутат, неважно.
Сергей Радько: Вообще за это уже есть наказание, может быть речь идет об усилении.
Петр Шкуматов: Речь идет о том, что наконец-то можно будет судей освидетельствовать на алкоголь. Сейчас судья или депутат едет, от него такой стоит амбре, он вообще невменяемый, падает, а инспектор его не может отправить на медосвидетельствование, запрещено.
Сергей Радько: Кстати, по поводу зарубежного опыта, в некоторых странах у судей нет неприкосновенности. Почему-то такой опыт мы перенимать не собираемся. Хотя действительно неприкасаемых следовало бы в какой-то мере этого свойства лишить.
Петр Шкуматов: В некоторых странах и судей выбирают сами граждане. Второй аспект — это то, что подавляющее число нарушений просто не выявляется.
Марьяна Торочешникова: Поэтому и не работают те самые положения кодекса, о которых говорил Сергей, которые теперь решили объединить в «опасную езду».
Петр Шкуматов: Есть замечательная проблема, которая касается огромного количества людей — это обочечники, люди, которые выезжают на обочину и объезжают пробку, типа я самый умный. Это запрещено, штраф полторы тысячи. Но их никто не ловит вообще. А теперь пример: в Москве на МКАДе камеры начали фиксировать не только нарушение скоростного режима, но и выезд на обочину. Вы знаете, за три месяца на обочине вообще не стало никого, может быть одна машина, две машины едут и то, может быть они не знают, что их штрафуют. Как только стали фиксировать эти нарушения, как только стали выписывать эти штрафы, исчезло явление. Ленинградка, там все поворачивали из пяти рядов, повесили камеру, спустя какое-то время, как все эти замечательные люди получили штрафы, теперь все стоят в два ряда.
Марьяна Торочешникова: Здесь возникла другая проблема, насколько мне известно, автомобилисты очень жалуются на то, что их необоснованно штрафуют, на то, что этим людям присылают так называемые «письма счастья» со штрафами, выписанными за нарушения, которых водитель не совершал и оспорить это совершенно невозможно.
Сергей Радько: Это отдельная проблема, она достойна отдельного разговора, потому что здесь есть много проблем. Иногда камера приписывает не ту скорость, с которой машина реально не ехала, иногда камера штрафует машину, которая уже продана, нужно показывать договор о том, что вы продали машину, она уехала в другой регион и оспаривать постановление. Но в принципе Петр говорит о том, что как только какое-то нарушение стало фиксироваться объективно, и человек понимает, что если он здесь проехал по обочине или не там свернул, попал под камеры, от штрафа он никуда не денется, если он собственник машины, проживает дома, не катается по доверенности на чужой машине и так далее, то он понимает, что нарушение его не останется безнаказанным. Поэтому в этой связи таким способом бороться, конечно, с опасным вождением, с лихачами, нарушителями, конечно, можно. Но это при условии того, что все камеры будут работать четко и корректно. Потому что с тем же скоростным режимом очень много нареканий, потому что люди говорят: я не ехал 95 километров в час, я ехал, допустим, 80, а камера завышает. Доказать это невозможно. Поэтому здесь есть другая сторона медали, что если эти камеры все настроить на фиксацию всех нарушений, то будет немалый процент возражений, поскольку действительно люди будут привлекаться невиновно. При этом, поскольку камера объективна, исправна и имеет сертификат, ни один суд такое постановление не отменит, потому что наши слова, что мы тут не ехали или не перестраивались, конечно, суд воспримет как желание избежать наказания.
Марьяна Торочешникова: В таком случае возникнет огромное количество вопросов к алгоритму, по которому работают эти камеры, если опять же камеры будут фиксировать опасное вождение.
Сергей Радько: Что за алгоритмы, я себе представить не могу. Что значит алгоритм фиксации небезопасных дистанций или небезопасного бокового интервала?
Петр Шкуматов: Это же хорошо. Дело в том, что камера — это прибор, который фиксирует какие-то физические характеристики, то есть расстояние, время, скорость, место, координаты. То есть как только камеры начнут привлекать к фиксации тех или иных нарушений, сразу же потребуется переделывать правила дорожного движения и кодекс административных правонарушений. Уже нельзя будет так написать, как наше правительство написало — необоснованное резкое торможение. Камера это не поймет. У нас, опять же мы уходим в сторону, вообще качество российского законодательства, у нас законодательство, мне кажется, пишут какие-то люди, которые не понимают, что они пишут правила для большой страны.
Марьяна Торочешникова: Законодательство, по вашим словам, пишут те люди, которые могут эти правила не выполнять, опять же по закону.
Сергей Радько: Например, мы говорим о правилах дорожного движения, исправления в правила вносятся правительством, кто там разрабатывает, мы не знаем. Когда принимается какой-то федеральный закон об усилении наказания в тот же кодекс, он проходит стадии в Госдуме, мы видим на сайте, знаем. Но когда правительство в тиши кабинетов принимает какое-то определение, мы об этом узнаем, когда его публикуют на сайте, мы знаем, что теперь у нас пункт 2,7 изменен и введен термин «опасное вождение», хотя о том, что он будет принят в конце мая, речь не шла.
Марьяна Торочешникова: С другой стороны правительство не имело право вводить и не ввело санкции за опасное вождение — это уже должна теперь сделать Государственная Дума.
Сергей Радько: Она это сделает, потому что иначе получается нелогично. Есть нарушения, есть нормы закона, которые обязывают нас вести себя именно так, и есть за это наказание. Конечно, Госдума наказание введет, и нет никакого сомнения, что оно будет довольно ощутимое.
Петр Шкуматов: И потом Дмитрий Анатольевич председатель партии «Единая Россия», а «Единая Россия» пока у нас имеет подавляющее большинство в Госдуме, она может не ориентироваться на мнение остальных партий вообще. Поскольку все на эти выборы поедут на дачу копать грядки, в кафе сходить — это же в традиции у нас, я думаю, что «Единая Россия» получит абсолютное большинство. По сути все наказания для тех, кто на выборы не ходит, введены будут однозначно. Я хотел бы более широко эту тему поднять. Дело в том, что низкое качество законодательства провоцирует коррупцию. Все эти размытые формулировки из серии небезопасная дистанция, создавал угрозу, не соблюдал боковой интервал — это все открывает простор для творчества и для коррупционных взаимоотношений на дорогах.
Марьяна Торочешникова: Я уже видела по этому поводу комментарии из серии: а что вы хотите, штат в ГИБДД все время сокращают, зарплаты тоже не прибавляют, дали возможность людям заработать.
Сергей Радько: Представьте ситуацию в суде: инспектор составил протокол, что вы слишком необоснованно резко затормозили. Вы приходите в суд, пытаетесь это обжаловать. Судья инспектора спрашивает: оно было необоснованно резкое? Да. А почему вы считаете, что оно должно было быть иным, каким оно должно было быть? Оно должно быть не таким резким. А каким? Инспектор вам не ответит. Эта дискуссия напоминает разговор двух идиотов: почему резко? Потому что я считаю, что резко. А как должны были затормозить? Не так, как вы, не так резко.
Марьяна Торочешникова: В конечном счете самое неприятное, что суд вынесет решение скорее всего не в вашу пользу, не в пользу гражданина. Потому что в России, к сожалению, не работает презумпция невиновности, зато работает презумпция доверия правоохранительным органам.
Петр Шкуматов: Презумпция виновности просто завуалирована в таких терминах. Я опять же возвращусь к камерам, дело в том, что это очень хороший инструмент для того, чтобы контролировать соблюдение правил дорожного движения, и мы видим, что он работает. Не надо вводить каких-то диких штрафов, 5, 10, 20, 50 тысяч рублей, достаточно просто начать фиксировать эти нарушения. Не включил поворотник, камера это зафиксировала, прислала штраф, выехал на красный, камера зафиксировала, прислала штраф, выехал на встречку, камера зафиксировала, прислала штраф.
Марьяна Торочешникова: Непропуск пешеходов.
Петр Шкуматов: С непропуском пешеходов немножко другая история, это сложнее. В Зеленограде, кстати, тестируют такую функцию. Опять же формулировки правил дорожного движения такие, что они не позволяют создать алгоритм, который бы мог отделять мух от котлет. То есть ситуации, когда нет нарушения, от ситуации, когда нарушение есть. Этот разрыв колоссальный, когда люди, которые пишут законы, они не задумываются над тем, как это будет работать, как это будет администрироваться, кем это будет администрироваться, как это будет доказываться, как соблюсти баланс интересов. Это в итоге приводит к тому, что у нас водитель всегда виноват, к сожалению.
Марьяна Торочешникова: Скажите, что за странный интерес у Дмитрия Анатольевича Медведева к правилам дорожного движения? Насколько я помню, уже несколько инициатив поступало от него, которые очень критиковали и автоюристы и водители.
Сергей Радько: Например, от 2010 года, когда он, будучи президентом, узнал, что у нас, оказывается, за рулем можно пить, тогда были введены промилле. Потом в августе 2010 года был принят так называемый «сухой закон» с подачи Медведева. Начались жаркие споры, три года спорили, спустя три года наконец-то это отменили и вернули промилле.
Петр Шкуматов: Два миллиона водителей за это время лишились прав! А сколько людей откупилось — это вообще в статистику не попадает. То есть Медведев взял, росчерком пера ввел «сухой закон». Но он исходил из ошибочных предпосылок, ему сказали, что у нас можно пить, оказывается. Есть такое правило трех сигм, когда вы измеряете какой-нибудь параметр, допустим, содержание алкоголя в крови, проводите химический анализ содержания какого-нибудь вещества и так далее, то есть, условно говоря, погрешность прибора умножить на три, в этом случае вы получаете какой-то доверительный интервал. Условно говоря, человек язвенник, сколько язвенников лишились прав, у него в желудке 0,2 промилле. Сколько они ездили со справками, а потом мне звонили и говорили: меня все-таки лишили, я показываю справку в суде, а судья говорит, что я ничего не могу поделать, у нас ноль промилле, давайте по минимуму полтора года назначим.
Марьяна Торочешникова: Это уже все закончилось как страшный сон.
Петр Шкуматов: Кто за это ответит? Что значит закончилось, нас всех поимели, прошу прощения, а теперь говорят: ну ладно. Кто ответит за ошибки? Почему у нас никто за ошибки в стране не отвечает?
Марьяна Торочешникова: Вы считаете, что в данном случае Дмитрию Анатольевичу Медведеву, как председателю правительства, тоже кто-то неправильно доложил и неправильно представил ситуацию? Это же его подпись стоит под постановлением об опасном вождении, и это его правительство внесло законопроект за рецидив на дорогах.
Сергей Радько: Правительство почему-то этими проблемами занимается наездами, волнами. Помните, были одно время пьяные ДТП, и началась волна усиления наказания за пьянство, хотя по той же статистике ГИБДД за первые четыре месяца этого года в Москве произошло 2300 ДТП по вине водителей, из них только 75 человек были пьяны — это примерно 3,2%. Самое главное, показатель снизился примерно на 38% по сравнению с периодом прошлого года. То есть какие-то меры, которые вводятся, дают результат. Когда правительство занимается какими-то периодическими обострениями, когда они приняли один закон, потом подумали, решили уточнить — это рождает проблему самую главную, которая касается вообще всего нашего законодательства, дело в том, что у нас нет стабильности.
Марьяна Торочешникова: Как же нет стабильности? Вам на любом центральном телеканале сообщат, что в России все стабильно.
Сергей Радько: Я говорю о стабильном законодательстве. То есть мы берем любой наш закон, налоговый кодекс, административный кодекс и в начале чуть ли не на полторы страницы идет список документов, которые его изменяют. Открываем сайт Госдумы, и мы видим документы, которые предлагают уже в измененный кодекс внести изменения. В итоге никто не знает, какая редакция действует на сегодня, какая редакция действовала, допустим, два месяца назад.
Марьяна Торочешникова: Просто не успевают перестроиться и играть по новым правилам.
Сергей Радько: Не успевают перестраиваться правоохранители и правоприменители, иногда судьям приходится разъяснять. Недавно в суде у меня была ситуация, когда судья с прокурором между собой переглядывались и один у другого спрашивает: ну что, приняли закон, по которому за все отвечает собственник автомобиля? Хотя такой закон даже не обсуждался. И это обсуждает судья, который будет давать срок, и прокурор, который поддерживает обвинение.
Петр Шкуматов: Наше правительство большей частью исходит из ложных цифр, которые лежат в основе принимаемых решений.
Марьяна Торочешникова: Раз вы сказали о ложных цифрах, тогда поясните, пожалуйста. Вот цифры: по данным ГИБДД в прошлом году в России было зафиксировано 184 тысячи дорожно-транспортных происшествий, в которых погибли 23 тысячи человек и пострадали более 230 тысяч. До 80 тысяч ДТП происходит с участием водителей, стиль езды которых можно охарактеризовать как опасный.
Петр Шкуматов: Это все неправда. Потому что статистика ГИБДД не ведет отдельно, там нет даже поля такого — вел машину опасно или как-то еще. То есть это кто-то взял из головы и просто туда написал. Статистика ГИБДД вещь очень сомнительная. Еду я по дороге, дорога хорошая, вдруг попадаю в яму, машина теряет управление, я выезжаю на сторону встречного движения. Слава богу, там никого не было, я остался жив и сейчас сижу в вашей студии. Но если бы там кто-то был, между нами произошло бы столкновение, то в этой статистике причина была бы, что Шкуматов выехал на полосу встречного движения, не справился с управлением. Но причина яма там отсутствует. Они просто ставят галочку «неудовлетворительные дорожные условия». У нас в стране почти 40% людей погибают и получают ранения из-за неудовлетворительных дорожных условий. Никто еще не ведет статистику по влиянию дорожно-транспортной инфраструктуры на аварийность. Дело в том, что у нас в стране практически нигде потоки встречного направления не разделены отбойниками. А ведь известно, что наличие разделительной полосы снижает аварийность на этом участке вплоть до нуля.
Марьяна Торочешникова: Что вы какие-то революционные проекты все время предлагаете, очень затратные? Посмотрите обоснование финансовое нового законопроекта правительственного, там написано: никаких затрат не потребуется, все будет сделано силами уже существующими ГИБДД.
Сергей Радько: Отбойники — это не усиление наказания. Наказание усиливается путем написания бумажки, внесение ее в компьютеры и в кодексы. По поводу статистики я поправлю. Я недавно слышал, как выступал начальник ГИБДД Москвы господин Коваленко, он сказал, что к дорожной безопасности примерно 70% имеет отношение всегда инфраструктура и только 30% все остальное — нарушение правил, нарушение скорости, правил эвакуации и так далее.
Петр Шкуматов: Я сейчас скажу по поводу статистики подмосковной. У нас есть замечательная такая трасса Дмитровское шоссе, она проходит через множество населенных пунктов, «дорога смерти». Там на одном из участков каждый год погибало от 15 до 20 человек. Был поставлен полтора года назад тросовый отбойник, он стоит копейки. Судя по статистике ГИБДД ранеными получали от 150 до 200 человек каждый год. Там стояли ГИБДД, повесили камеры, все как оставалось, так и оставалось. Поставили тросовый отбойник, за полтора года там не погибло ни одного человека.
Сергей Радько: Нужно комплексно подходить, но сбрасывать со счетов дорожную инфраструктуру никак нельзя. Потому что у нас многие федеральные трассы, если не все, идут через населенные пункты, где нет отбойников и где есть большое количество нерегулируемых пешеходных переходов, на которых в ночное время, вечернее время пешехода физически не видно. Сколько их погибает, не знает никто.
Марьяна Торочешникова: А разве в России не вводили обязательные правила для пешеходов, которые ночью передвигаются по дорогам?
Сергей Радько: Ввели, но если наезд произошел на пешеходном переходе или он выбежал без знака, который должен иметь, все равно виноват водитель, потому что он не предоставил ему преимущество. Дело не в этом, кто виноват — не имеет значения, главное, что есть условия, которые необходимо объективно исключать, то есть делать либо надземные пешеходные переходы, либо регулируемые, либо максимально разделять потоки. Потому что федеральная трасса должна быть разделена каким-то газоном широким, хотя бы трос поставить. Конечно, сделать газон — это огромные расходы в бюджете, которые вряд ли заложены.
Марьяна Торочешникова: Как раз в этом законопроекте непропуск пешеходов и велосипедистов будет одним из оснований для того, если три раза человек это не сделал, чтобы у него отобрать водительское удостоверение на год-полтора. Меня это интересует как выпускника автошколы, я еще экзамены даже не успела сдать, здесь просто разнятся показания того, что написано в законе и того, что происходит на практике. Что считается непропуском пешехода? Если он вступил на пешеходный переход, но этот переход до вас еще четыре полосы движения, вы можете ехать или нет?
Петр Шкуматов: Да, можно ехать. Там есть понятие в ПДД «уступить дорогу». Там четко написано, чтобы пешеход не изменял направление движения, скорость своего движения по «зебре». Если ваш автомобиль не заставил пешехода остановиться, вы где-то от него проехали в достаточной дальности, от вы ничего не нарушили. Многие водители этого не знают, их по понятиям разводят инспекторы ДПС. Но если пешеход идет с той скоростью, с которой он идет, а вам автомобиль проехал где-то в 20 метрах от него и не заставил его изменить скорость движения или направления движения, то в этом случае никакого нарушения нет.
Марьяна Торочешникова: Сейчас получается, что это может быть кормушка для недобросовестного инспектора. Если вы знаете, что вам грозит лишение прав.
Сергей Радько: Инспектор встанет за переходом на своей машине, как только вы проедете вблизи от пешехода, остановит вас, скажет: почему вы не пропустили бабушку на пешеходном переходе? Вы скажете: да наши пути не пересекались, я по правилам был прав. Если инспектор напишет протокол о том, что вы не пропустили, то судья эту формулировку просто перепишет в свое решение, и к сожалению, вы будете виноваты в этом случае.
Петр Шкуматов: Если у вас нет видеорегистратора. Если у вас есть видеорегистратор, то вы сможете доказать свою невиновность, потому что записи сейчас прикладываются в обязательном порядке к материалам административного правопроизводства и считаются доказательством.
Марьяна Торочешникова: Судьи обращают на них внимание?
Сергей Радько: Эти записи отныне являются доказательством. То есть у суда никто не отбирает права оценивать доказательства, но, по крайней мере, если раньше именно такого доказательства в кодексе не было упомянуто, сейчас это доказательством является, соответственно, суд уже не может эту запись не принять, сославшись на то, что такой вид доказательств законом не предусмотрен. Суд обязан в любом случае эту запись приобщить, оценить. Если он ей не верит, не принимает во внимание, считает, что здесь неправда, то суд обязан это мотивировать.
Марьяна Торочешникова: Вот вам тогда и выход из ситуации, связанной с опасным вождением или с этими возможными рецидивами административными, просто ставьте себе авторегистратор.
Сергей Радько: Тогда получится, что мы реализуем на практике поговорку «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». В таком случае нужно носить регистратор с собой, чтобы никто не доказал, что вы не собирались ограбить банк. Если говорить об этом, то получается, что все должны иметь сегодня, не только водители.
Петр Шкуматов: Водители особенно. Я заметил такую практику на дорогах: моргала зеленая стрелка, поворачивал я направо, по правилам я имел право повернуть. Повернул, там стоит инспектор, останавливает меня и говорит: «Вы нарушили, проехали на красный свет». «А как вы определили?». «Я видел». «А ваши доказательства?». «Вот протокол — мои доказательства». «Пожалуйста, запишите, что у меня в машине установлен видеорегистратор и что запись я предоставлю на компактдиске в группу разбора». Он посмотрел, видит камера за зеркалом заднего вида, вернул документы и сказал «счастливого пути».
Марьяна Торочешникова: Я вообще удивляюсь, что вас останавливают до сих пор на дорогах. По-моему, вашу фотографию уже разослали на все посты ГАИ.
Петр Шкуматов: Мы не пользуемся никакими привилегиями. Более того, мы выступаем против этих привилегий и правила, безусловно, должны распространяться не только на каких-то абстрактных водителей, но и на меня тоже. Если я нарушаю, я всегда несу ответственность за то, что я сделал. Все нарушают, так или иначе, идеальных водителей нет. Кто не без греха, пусть бросит в меня камень, как говорится. Так или иначе, видеорегистратор в спорах с инспекторами ДПС выбивает у них почву из-под ног, они уже не могут отделаться бумажкой, куда они напишут: мамой клянусь, он ехал на красный свет а потом суд это перепишет в свое решение.
Сергей Радько: Если они видят, что у вас есть доказательства, понимают, что теряют с вами время понапрасну, просто желают счастливого пути.
Марьяна Торочешникова: Сергей, скажите, пожалуйста, сейчас, пока идет общественное обсуждение этого законопроекта правительственного о введении так называемой балльной системы в кодекс об административных правонарушениях, могут граждане каким-то образом повлиять на конечный результат? Могут ли повлиять на то, чтобы ушел из кодекса этот термин «опасное вождение», как в свое время отменили эти самые ноль промилле?
Сергей Радько: Я думаю, что термин никто не уберет, и это вызовет шквал критики. Что касается самого законопроекта, я думаю, все граждане могут зайти на сайт Госдумы, где этот законопроект лежит, ознакомиться с ним и может быть написать свои письма туда, сообщить, что такая система наказаний является несправедливой и сделать свои предложения. Например, как я предлагаю сделать за повторные нарушения, которые там поименованы, допустим, более строгое наказание. Повтор непропуска пешеходов пускай это будет или лишение, или большой штраф. Это обсуждаемо, и вполне будет логично и справедливо.
