Марьяна Торочешникова: Интернет-издание Медиазона опубликовало текст, который многие уже называют "документом эпохи". Речь идет о деле гражданского активиста Яна Кателевского. В апреле этого года в подмосковном Раменском он был сначала задержан, а затем и арестован за незаконную, по мнению полицейских, съемку в отделении полиции. При задержании полицейские отобрали у активиста телефон, но не заметили, что аппарат работает в режиме аудиозаписи. Записанными оказались и разговоры полицейских, и их беседы с судьей.
Эту историю и ее возможные последствия для главных действующих лиц обсуждаем с гостями в студи Радио Свобода Яном Кателевским, главным редактором интернет-издания Медиазона Сергеем Смирновым, на видео-связи с нами участник проекта ОВД-Инфо Григорий Дурново.
Полная видео версия программы
По мотивам апрельских событий на канале гражданских активистов "Движение" в YouTube опубликован фильм с использованием той самой записи, за сутки его просмотрели более 200 тысяч раз. Фильм получасовой, поэтому мы посмотрим лишь пару фрагментов. Итак, фрагмент первый, 27 апреля 2016 года, Яна Кателевского задерживают у здания первого отдела полиции в Раменском.
Фрагмент второй: из полиции смартфон Яна Кателевского с продолжающим работать диктофоном отправиляется в суд, где рассматривалось дело о неповиновении Яна представителям власти. На записи вы услышите женский голос, который, вероятно, принадлежит судье Ольге Голышевой. Она, в частности, жалуется начальнику полиции на то, что стражи порядка забыли про понятых и ей сложно сочинять постановление.
Давайте, Ян, вы расскажете о том, как обнаружили эту запись. Я так понимаю, записалось у вас порядка 13 часов беспрерывных переездов-разговоров.
Ян Кателевский: Да, записалось 13 часов, телефон сел и выключился после окончания всего суда. Так получилось, что слышны были крики на улице, когда меня вывели, и телефон потух. Прослушав эти 13 часов, конечно, у нас с женой был шок от происходящего. Первую часть мы услышали до того, как нам вернули телефон. Телефон, записывая на диктофон, автоматически отправляет файлы в "облако", а последняя часть не отправилась, так как телефон сел, не успел отправить. Когда мы получили первую часть записи, там уже слышно было, что Мучкин хотел что-то подбросить. Мучкин — исполняющий обязанности начальника полиции, первого отдела города Раменское. Мы были в шоке, как так получилось, что они этого все-таки не сделали. Видимо, потому что не удалось выкрасть первую копию протокола досмотра, которую они сделали, там было написано, что ничего (противозаконного – РС) не обнаружено. Кстати, мне тогда дали попользоваться телефоном, вещи отняли, составили протокол, вернули телефон, я сразу отфотографировал (протокол –РС), отправил через "Ватсап" знакомым, чтобы они видели, что происходит. Даже если бы они выкрали, у них бы ничего не получилось, новый протокол составить невозможно, потому что у меня уже была копия в сети. После этого, когда мы прослушали первую часть записи, мы долго пытались вернуть телефоны, потому что телефоны пропали. У меня их изъяли, а после того, как привезли в спецприемник, телефонов не было. В материалах дела о них тоже никаких заметок не было, куда они делись, непонятно. Написали несколько заявлений, даже сидя еще в спецприемнике, я написал заявление, чтобы нашли мои телефоны и вернули, так как дело закончилось по сути, вещи сдайте, пожалуйста. Они тем более не имели никакого отношения к материалам дела 19.3, то есть они не были уликами по этому делу.
Марьяна Торочешникова: 19.3, я поясняю для тех, кто не сталкивается так часто с правоохранительными органами, это статья Кодекса об административных правонарушениях, которая предусматривает ответственность за неповиновение законным требованиям сотрудников полиции.
Ян Кателевский: Именно законным требованиям, чего не было. В результате, когда мы добились того, что бы вернули телефоны, оказалось, что они сначала в суде были, потом приехали обратно в первый отдел полиции. Нам сотрудники звонили, сказали, что забирайте их из суда, в суде сказали, что мы их не видели, у нас их никогда не было. Причем это сказала исполняющая обязанности председателя суда, что телефонов здесь никогда не было, если бы они были в суде, я бы об этом точно знала.
Марьяна Торочешникова: В общем вы довольно долго искали свой телефон, потом нашли, прослушали вторую часть записи и решили передать журналистам?
Ян Кателевский: Сначала мы сильно испугались, нас с женой затрясло, мы поняли, что если сейчас кто-то узнает из тех лиц, которые на записи, о том, что мы единственные владельцы этой записи, нам в лучшем случае что-нибудь переломают и все отнимут, а в худшем нас просто не станет. Мы сразу, как только услышали, начали распространять среди дальних знакомых, в том числе и за рубеж, эту запись с сообщениями, что если с нами что-то случится, чтобы эту запись сразу обнародовали. Потом начали уже с близкими знакомыми, узким кругом,говорить, что делать. Я хотел сразу опубликовать, жена остановила: подожди, давай у ребят спросим, что они по этому поводу думают. Ребята предложили узнать, на каком языке разговаривает Голышева с исполняющим обязанности Мучкиным.
Марьяна Торочешникова: Там есть фрагмент, где они говорят не на русском языке. Я сначала, когда слушала, решила, что это брак аудиозаписи.
Ян Кателевский: Выяснилось, что они говорят на мордовском наречии Эрзя. Причем оказался сотрудник, который в основном меня пытал, душил и прочее, он оказался тоже уроженцем Мордвы. Там у них, получаются, люди из Мордовии в основном, что судья, что исполняющий обязанности, что сотрудник полиции.
Марьяна Торочешникова: Мы не знаем, откуда они, но судя по всему, они могут говорить на этом языке.
Ян Кателевский: Ребята предложили провести маленькое расследование, узнать, что за люди, откуда, чем занимаются, нормально сделать ролик и уже совместно обнародовать, все это запустить, чтобы как-то изменить ситуацию в полицейской системе, в судебной системе, чтобы это не было единственным выпуском.
Марьяна Торочешникова: Медиазона опубликовала текстовый вариант этих всех разговоров. Когда к вам пришел этот материал, вы услышали, что там записано, что подумали вы?
Сергей Смирнов: Так получилось, что нам его переслали, у нас в редакции поздно вечером несколько человек было, мы слушали, хватались за голову каждые две минуты: как так можно вообще?! Что происходит?! Конечно, шок от таких выражений. Мы сразу поняли, что это с одной стороны, безусловно, очень серьезное содержание, а с другой стороны это, конечно, как будто какая-то пьеса, специально написанная со всеми этими выражениями, где ключевой момент по поводу того, что "я боюсь, тут записывающее устройство". То есть, мы догадываемся, но продолжаем нарушать закон активно. Если говорить о содержании, то самое главное — это то, о чем мы всегда догадывались — о сговоре, получило абсолютно документальное подтверждение. То есть то, о чем мы говорили много лет, имеет теперь документальное четкое, зафиксированное подтверждение. Это ключевой момент этой истории, на мой взгляд.
Марьяна Торочешникова: По-хорошему, должны сейчас соответствующие органы заинтересованные возбудить уголовное дело по факту публикации, выявления этих записей, провести фонографические экспертизы и дальше действовать, исходя из обстоятельств, привлекать к ответственности людей, возможно. С моей точки зрения, очевиден сговор суда и полиции. Ведь этот звонок, если верить времени записи, когда предполагаемый начальник полиции разговаривает с предполагаемой судьей, он происходит как раз в тот момент, когда она удалилась в совещательную комнату для того, чтобы вынести постановление по вашему делу и там размышляет, что же делать, как бы вас, Ян, наказать, чтобы вы больше не мешались. Какова реакция не социальных сетей, не медиа на происшедшее?
Сергей Смирнов: Вы знаете, реакция достаточно активная. Уже вчера это комментировала подмосковная полиция, а сегодня это комментирует пресс-секретарь президента. Дмитрий Песков уже сказал, что в Кремле знают об этой записи. Самый худший вариант был бы просто замалчивать и не обращать внимания на случившееся. Сам факт реакции уже пока нормален, и то, что идет проверка, тоже нормально, вряд ли они так быстро возбуждают дело — посмотрим. Я хочу сказать, что пока есть реакция, не станут говорить о том, что должны делать.
Марьяна Торочешникова: Ян, а вы с какой реакцией столкнулись? Вчера, когда я звонила вам вечером, чтобы пригласить в прямой эфир сегодня, вы говорили: звоните чуть позже, я сейчас нахожусь в отделении полиции. В связи с чем?
Ян Кателевский: В связи с тем, что с утра подъехали журналисты РЕН-ТВ, Вадим Коровин хотел дать интервью по этому поводу. Он был в курсе и принимал непосредственное участие, когда меня задержали (в апреле 2016- РС), приезжал в суд. Пришел рядом с отделом полиции, хотел дать интервью РЕН-ТВ, за что все были задержаны. Журналиста РЕН-ТВ отпустили, записали в книгу посетителей и отпустили. А Владимира Коровина и Алтухова задержали и вменяли 19.3, составили административный материал, хотели везти в суд. В это время как раз произошла публикация. Видимо, не нашли они судью, которая готова была вынести повторный приговор.
Марьяна Торочешникова: Все, наверное, сидели, схватившись за головы, смотрели, читали, пытались понять, что это такое, что с этим дальше делать.
Ян Кателевский: Я там находился до 11 вечера и наблюдал за изменением эмоциональным всех сотрудников полиции. Сначала они ходили, подняв гордо голову, говорили: ну мы же с Яном Николаевичем уже разобрались, вы же понимаете, что он нарушил и не смог даже в облсуде ничего доказать. Зато часам к двум дня приопустили носы, а под конец уже совсем сникли: все нормально, снимать можно возле отдела полиции, делайте, что хотите.
Марьяна Торочешникова: Вот эта статья Кодекса об административных правонарушениях 19.3, я так понимаю, сейчас в топе с точки зрения применения ее к активным гражданам?
Григорий Дурново: На самом деле, когда мы начинали деятельность, мне кажется, она была более популярной, довольно часто она шла в связке с самой нашей "любимой" статьей 20.2 о нарушении порядка проведения публичных мероприятий. Когда статья 19.3 идет в связке с другой статьей — это несколько более оправданно, потому что тогда есть какой-то повод, пусть он нечестный, несправедливый, но формально он есть, что человек совершает якобы какое-то правонарушение, от него требуют это правонарушение прекратить, он отказывается. И неповиновение - повод завести вторую статью. Но часто так бывает, что статья эта заводится сама по себе. Мы сталкиваемся с тем, что сотрудники полиции исходят из того, что любое их требование является законым.
Марьяна Торочешникова: Мы же слышали, что полицейский говорит: у меня свои законы.
Григорий Дурново: Они интерпретируют это по-разному, говорят "я сам закон" или что-нибудь такое. Иногда они соотносят это с законами Российской Федерации, но толкуют это по-своему. Это действительно может быть просто поводом для того, чтобы окоротить человека, который, по мнению полиции, делает что-то не то.
Марьяна Торочешникова: Как раз в этой ситуации, я считаю, просто необходимо понять, как вести себя людям, которые разговаривают с сотрудниками полиции, если те предъявляют к ним заведомо незаконные требования, считая, что поскольку я полицейский, мое слово уже закон. Буквально сегодня, когда я готовилась к программе, новое видео выложили в YouTube. Там молодого человека полицейский задержал на улице во время игры в "Покемон Гоу" - это новое приложение с дополненной реальностью. В какой-то момент телефон был направлен на полицейского, тому это не понравилось, он решил, что его снимают, подошел к молодому человеку, сказал: "Что вы тут делаете? Прекратите съемку". "Я не снимаю, я играю, покемонов ловлю",- ответил тот. И эта фраза "покемонов ловлю", привела полицейского в ярость, молодого человека отвезли в отделение полиции, в итоге оштрафовали на 500 рублей по статье 19.3. Как донести до сотрудников полиции, что их слова не есть закон, если судьи учат их, как мы узнаем из этой записи, как правильно собирать документы, чтобы виновным назначить того человека, который возмутился и ни в чем не виноват?
Сергей Смирнов: На самом деле большой вопрос. Мы прослушали запись, там просто все отделение нужно привлекать к ответственности за незнание законов. Не знаю, каким образом провели реформу милиции в полицию, у меня такое ощущение, что о знаниях закона речь вообще не идет. Что касается конкретной ситуации, тут большая тема для разговора, потому что при столкновении с сотрудником полиции хочется посоветовать, прежде всего, думать о личной безопасности. Потому что, увы, сейчас складывается такая ситуация, что полицейские практически никогда не предстают перед судом, не привлекаются к ответственности. В Москве не помню случаев привлечения полицейских к ответственности за неправомерные действия в отношении активистов, участников акций, была масса случаев насилия, избиений.
Марьяна Торочешникова: Можно вспомнить то же самое "Болотное дело", когда пересажали массу людей, но даже не проверяли заявления тех, кто был избит, у кого были сломаны руки-ноги.
Сергей Смирнов: И вот эта постоянная круговая порука, что никакого наказания сотрудники полиции не несут за свои действия, приводит к ситуации безнаказанности, как мы все увидели в Раменском.
Марьяна Торочешникова: Михаил из Подмосковья, скажите, вы когда-нибудь сталкивались с произволом со стороны правоохранительных органов, судей?
Слушатель: К сожалению. Я являюсь адвокатом. То, что вы говорите, это сплошь и рядом происходит. В частности, в Басманном суде дознаватели и следователи приходят с записанной флешкой. Это уже меня, честно говоря, не удивляет.
Марьяна Торочешникова: Это такой конвейер, если человек пойман, его уже нужно хотя бы за что-нибудь привлечь, просто так его нельзя отпускать ни в каком случае. Кстати, вопрос, сталкивались ли вы с произволом со стороны правоохранительных органов, сегодня корреспондент Радио Свобода Святослав Леонтьев задавал на улицах Москвы.
Опрос на улицах города
Марьяна Торочешникова: Один из опрошенных мужчин сказал, что если не провоцировать полицейских, ничего такого не произойдет. На этой видеозаписи, которая сохранилась на вашем телефоне, как раз человек, возможно, исполняющий обязанности начальника полиции Раменского, говорит, что Котелевский сам провоцировал скандал. Действительно, кто-то может посчитать это провокацией, ваш разговор со следователем Стариковым, который говорит «прекратите съемку», а вы ему говорите «с какой стати, на каких основаниях»?
Ян Кателевский: Откроем любой словарь, почитаем, что такое провокация — это действия, с целью вызвать предсказуемую ответную реакцию. Контрольная закупка в каком-либо магазине с целью продажи несовершеннолетним алкоголя — это та же самая провокация, но никто не говорит, что контрольная закупка — это плохо. Я предвижу, что сотрудник полиции будет сейчас совершать преступление, я могу сказать: сотрудник полиции, давайте действовать по закону. Это провокация? Он не хочет действовать по закону, он совершает преступление. Пожалуйста, я провокатор, обзывайте меня так, если для вас это обзывательство.
Марьяна Торочешникова: Еще обращает на себя внимание фраза о том, что если ты не совершил преступление, то с тобой ничего не произойдет.
Сергей Смирнов: К сожалению, так очень многие говорят. Сталкиваясь с системой, сталкиваясь с судебным произволом, конечно, пересматривают свою позицию.
Марьяна Торочешникова: Откуда такой образ дяди Степы? С детства все помнят, что милиционеры хорошие? Не смотрели последних передач, те же самые сериалы полицейские? Не видят, как там работают? Кстати, в полицейских сериалах нормально, когда задержанного бьют.
Ян Кателевский: Образ дяди Степы скорее всего от страха у них остался. Даже девушка сказала про 10 тысяч, что штрафа такого не существует, но опять же мы доверяем полиции. Вас только недавно обманули, да, но мы опять доверяем полиции. Может быть как-то пересмотреть, оставить свои страхи позади, потребовать от служителей народа, чтобы они действительно служили народу, а не за палочную систему и другие звездочки работали. Полиция — это обслуживающий персонал.
Марьяна Торочешникова: Кстати, по поводу системы. Женщина опрошенная сказала: да, наверное, в семье не без урода, но я очень сомневаюсь, что это система. ОВД-Инфо мониторит похожие истории, объясните нам, это система или нет, такое поведение полицейских?
Григорий Дурново: Скажу прямо, что мы не забираемся, как повезло телефону Яна, прямо в самые недра, с чем-то мы, конечно, сталкиваемся, с проявлениями на поверхности. Конечно, то, что судья так возмущается, вынужденно соглашается с Яном, что в деле все заинтересованы — это совершенно обычная история, что все свидетели оказываются из полиции. По-хорошему, суд должен очень осторожно их показания рассматривать, однако они как раз ложатся в основу решения. Что касается, например, взаимодействия между судьей и посетителями, тоже есть расшифровки, как людей не пускают на заседание, с этим мы сталкиваемся очень часто, в этом нет никаких ссылок на закон, ничего логичного, все идет от распоряжения судьи. Очень хорошо помню историю, как во время суда над Даниилом Константиновым, которого обвиняли в убийстве, которого он, как можно сделать вывод из дела, не совершал, было заседание, посвященное ограничению срока ознакомления с делом. На двух заседаниях людей силой выбрасывали просто из здания, выносили на руках, калечили, все это было по распоряжению судьи. Я случайно услышал, как помощник судьи подходит к приставу и говорит: "Этих в..." и дальше матом. С этим мы сталкиваемся, да.
Марьяна Торочешникова: Сделаю ремарку для тех, кто не слышал аудиозаписи и не читал ее текст на Медиазоне. Там есть момент, когда пристав говорит: "Ваша честь, люди пришли на заседание, что с ними делать — пускать, не пускать?". Она говорит: "Нет, не пускайте". "А что им сказать?". "Ничего не говорите, вообще ничего не говорите, не пускайте их в суд вообще". То есть все-таки боятся судьи, что будет видно, как они судят?
Сергей Смирнов: Вполне серьезно боятся. Я уверен, что вчера значительная часть российских судей внимательно ознакомилась, в том числе, с ужасом с содержанием этой записи, с ее расшифровкой. Я думаю, конечно, они теперь будут еще аккуратнее.
Марьяна Торочешникова: Записки будут писать?
Ян Кателевский: Писать записки и сразу сжигать.
Сергей Смирнов: Я допускаю, что именно так. Потому что это для всех очень большой удар, несмотря на то, что они могут это публично не показывать. Но я уверен, что в раменском суде все внимательно изучили и хватаются за голову: как же так мы могли ошибиться?
Марьяна Торочешникова: Ольга Валентиновна из Петербурга, сталкивались ли вы с произволом полиции?
Слушательница: Да, но я сталкивалась в гражданских делах с произволом со стороны милиции. У меня была производственная травма, несчастный случай на производстве, руководство милиции на петербургском метрополитене просто ликвидировало акт о несчастном случае, который был составлен постовыми. На мои обращения с просьбой, в частности, к руководителю милиции на метрополитене отыскать постовых милиционеров, которые составили этот акт об имевшем место несчастном случае, я получили отписку, что милиция не в состоянии их разыскать, в то время, как мне сказали, что данные о работавших милиционерах должны храниться 75 лет в милиции.
Марьяна Торочешникова: Ольга Валентиновна, я вам очень сочувствую. Вижу, что гости в студии понимающе качали головами, когда вы сказали, что пропал акт, составленный самими же полицейскими. Для чего упорствовать? Человек получил производственную травму, деньги ему будут платить из соцстраха, помогите, это же никак не касается вас.
Ян Кателевский: Во-первых, это делают для статистики, чтобы говорили, что в метро все хорошо, все нормально, никаких происшествий не происходит. Инвалидов нам тоже плодить не надо, сейчас акт пропал, потом скажут, что не было ничего, и инвалидность не дали, и деньги платить не будут.
Марьяна Торочешникова: Они радеют за бюджет, за что?
Сергей Смирнов: Я думаю, тут ситуация бытовая. Выступлю немножко адвокатом дьявола в контексте того, что такое количество справок, документации, всего прочего, что часто приходится составлять сотрудникам полиции. Это могло случиться, в том числе, из-за того, что слишком много такой работы, какая-то бумажка, какая-то травма, им еще 20 протоколов заполнять, 30 проверок писать, они и отказали.
Марьяна Торочешникова: То есть живые люди, ради которых они теоретически и работают, чьи права должны защищать, стоять на страже порядка и закона, их не интересуют?
Сергей Смирнов: Да, они поглощены бюрократией.
Ян Кателевский: Действительно, им нужно написать огромное количество бумаг, они не работают именно с людьми, они работают с бумагами.
Марьяна Торочешникова: Антон из Москвы, сталкивались ли вы с произволом со стороны правоохранительных органов?
Слушатель: Я был свидетелем и участником активным этих событий. Ян меня хорошо знает. Не то, чтобы сталкивался, я постоянно с этим борюсь. Апрельские события реально показывают, что у нас происходит тотальная безнаказанность. Эта запись — реальный случай, один на миллион, когда удалось это сделать, мы сейчас можем это обсуждать. Ключом ко всему является тотальная безнаказанность, так же, как "шапка" (вводная часть постановления суда- РС), про которую сказал голос, похожий на Голышеву, что для других ребят пригодится, то есть, решение шапочное. Только благодаря этой записи, огромному резонансу мы можем рассчитывать, что как-то раскачается эта ситуация. То, что мы видели на видео — это скромная толика того безобразия, мегабайты видео есть беспредела. Когда мы там были эту неделю, отделение полиции было парализовано.
Марьяна Торочешникова: Они работали со страшными правонарушителями, которыми являетесь вы. Кстати, о перспективах вашего дела. Я записала сегодня небольшое интервью с правовым консультантом международной правозащитной организации "Агора" Дамиром Гайнутдиновым. Я знаю, что он готовит жалобу в Европейский суд по правам человека по вашему случаю.
Дамир Гайнутдинов: Эта история с опубликованием записи разговоров, конечно, затмевает первоначальный интерес к этому делу, которое связано с тем, что в принципе мы наблюдаем возрождение практики преследования граждан за съемку сотрудников полиции, отделов полиции и так далее. Казалось, что принцип открытости, гласности деятельности полиции, который в законе зафиксирован, он вроде вошел в нашу жизнь, никого не удивляет, что граждане пользуются видеорегистраторами, диктофонами, записывают свое общение с представителями правоохранительных органов. Последний год ситуация поменялась. Случай Кателевского не единственный, насколько я припоминаю, таких дел было несколько, и не только связанных с полицией, с сотрудниками ФСИН, прочими разными представителями властей, которые всячески сопротивляются тому, чтобы граждане снимали то, как они нарушают закон. Дело Кателевского интересно с этой точки зрения, попытаться донести до высших судов, до Европейского суда по правам человека кейс, связанный с ограничением права граждан собирать информацию о деятельности госорганов. После того, как была опубликована запись разговоров, конечно, все внимание переключилось на нее. Как я уже говорил, мы в принципе все подозревали, что именно так дела и фабрикуются, но у нас не было доказательств, теперь такое доказательство появилось. Безусловно, используем эту запись при обращении в Европейский суд по правам человека, потому что она очевидно свидетельствует о том, что в отношении Кателевского было нарушено право на справедливый суд, дело его рассматривалось с вопиющими нарушениями и процессуальных норм, не говоря про то, что требования полиции в отношении него были незаконными, что, конечно, усиливает позицию заявителя в Европейском суде.
Марьяна Торочешникова: В сегодняшней передаче мы показали опрос граждан на улицах Москвы, большинство из них говорило, что никогда не сталкивалось с произволом правоохранительных органов и вообще верит полиции, считает, что если человек прав, не совершает ничего предосудительного, то его просто так не схватят и тем более не осудят. С вашей точки зрения, почему люди по-прежнему остаются убеждены в честности и порядочности полицейских, несмотря на многочисленные сообщения о произволе с их стороны?
Дамир Гайнутдинов: Я думаю, пока лично не столкнутся с подобными проявлениями, они скорее склонны пропускать это мимо ушей, надеясь, что их это не коснется. У меня противоположное ощущение, потому что большинство дел, которые попадают ко мне, в большинстве этих дел я вижу вопиющие нарушения закона и злоупотребления со стороны полиции, не только полиции, но и других государственных органов. А другая проблема заключается в том, что гражданин, который сталкивается с произволом, абсолютно беззащитен, потому что суды в подавляющем большинстве случаев будут вставать на сторону чиновников или на сторону полицейского. Сакраментальная фраза о том, что нет оснований не доверять показаниям сотрудников полиции, которая встречается в каждом первом обвинительном постановлении, будь то по уголовному или по административному делу, она имеет под собой очень веские основания. То есть суды действуют в связке с полицией, со следователями, с прокурорами, ни о какой независимости судов при таких обстоятельствах, конечно, говорить нельзя. Отсюда в итоге невозможность гражданина отстоять свои права в споре с государством. Я не думаю, что опубликование этой записи станет формальным основанием для предъявления Кателевскому каких-то претензий, тут нельзя говорить о вмешательстве в частную жизнь, поскольку, во-первых, Кателевский предупреждал сотрудников полиции о том, что он записывает их разговор с помощью диктофона. Во-вторых, никаких свидетельств о частной жизни мы из этой записи не получили, речь идет исключительно о том, как сотрудники полиции и суда исполняют свои профессиональные и должностные обязанности, то есть это не вмешательство в частную жизнь. Тем более, что Кателевский целенаправленно не собирал никакой информации, смартфон был у него изъят сотрудниками полиции. Это их собственная проблема, что они не придали этому значения. С другой стороны известно, что правоохранительные органы могут мстить. Поскольку Кателевский является гражданским активистом, понятно, что в отношении него могут быть совершены недружеские действия, если они пытались сфальсифицировать доказательства в этом случае, то почему мы не должны исключать, что они попытаются сделать это снова в каком-то виде.
Марьяна Торочешникова: Ян, прошу вас прокомментировать последние слова Дамира: вы не боитесь? Или вы сейчас слишком публичное лицо и защищены публичностью?
Ян Кателевский: Ни в коем разе не воспринимаю себя даже каким-то активистом, я просто неравнодушный гражданин. По поводу суда и полицейских могу сказать, что у нас теперь создана отдельная каста людей — полицейские и суд. Отдельной кастой они пытаются отгородиться как-то от граждан обычных, предпринимают всяческие меры, если кто-то начинает просить и требовать, чтобы исполняли обязанности суд и полиция, они начинают защищаться посадками, принуждением к работам. Защищаются от людей.
Марьяна Торочешникова: Вы не боитесь провокаций, мести?
Ян Кателевский: Все ожидаемо. Будем защищаться.
Марьяна Торочешникова: Вы теперь со встроенным диктофоном будете теперь ходить?
Ян Кателевский: Я стараюсь, у меня практически все время он работает, пишет.
Марьяна Торочешникова: Мне подсказывают, что Евгений, которого задержали вместе с вами, дозвонился нам в эфир. Ваш комментарий о произволе со стороны правоохранительных органов?
Слушатель: С удовольствием слушаю вашу передачу, я считаю, что надо эту тематику развивать. Я смотрю, очень много звонят жителей из России, у всех в основном какие-то проблемы с правоохранительными органами, с этой системой. Что я могу сказать, как журналист: я приехал в Раменское по редакционному заданию, освещали мы события с Яном Кателевским. И нас вместе с Андреем Орлом, журналистом-общественником, тоже забрали в отдел. Всем этим руководил наш знаменитый Сергей Васильевич Мучкин.
Марьяна Торочешникова: То есть это вы были одним из тех, кого по шаблону наказали?
Слушатель: Трое суток. На протяжение всего дня у нас была беседа в полиции о том, что признавайте, не признавайте. Постоянно они сомневались, составлять, не составлять протокол. Все с позволения господина Мучкина произошло так, как произошло. То есть он лично отдавал команду составлять. Я так понимаю, что по России, я не побоюсь этого слова, такие маленькие царьки сидят на местах, которые почему-то творят такой беспредел. С чем это связано? С тем, что он мне открыто сказал в кабинете: ты приехал ко мне в деревню, здесь я правлю. Я ему сказал, что это город Раменское. "Нет, ты путаешь — это деревня". Потом он дополнительно сказал, что ему нравится, что я в суде эту тему поднимал, ему нравится, что он такой господин.
Марьяна Торочешникова: Почувствовал себя влиятельным. Каких последствий вы ждете от этого дела?
Ян Кателевский: Я жду, что мы наконец-то сломаем этим прецедентом хребет судебной системе, что действительно будут судьи независимые, действительно будет полиция искать доказательства, а не клепать дела. Нет оснований не доверять сотрудникам полиции, пускай собирают доказательства, готовят нормальное дело, приносят в суд. Судья выносит законное решение. Так должно быть, никак иначе, нужно убирать этот сговор.
Сергей Смирнов: Я тоже надеюсь на справедливое разбирательство, надеюсь на привлечение к ответственности. Я надеюсь, что после этого случая будет меньше очевидного произвола. Ян был на грани ситуации, близкой к уголовному делу. Многие сталкиваются с уголовными преследованиями из тех, кто попадает в полицию. Есть такая статья Уголовного кодекса 318 "сопротивление сотрудникам полиции", очень высоки риски заведения этой статьи на тех людей, которые чем-то не понравились. Эта ситуация может напугать, вдруг что-то записывается, вдруг есть какие-то доказательства. Очень хотелось бы верить.
Марьяна Торочешникова: Григорий, вы каких последствий ожидаете от истории Яна Кателевского?
Григорий Дурново: Конечно, хотелось бы надеяться, что будут какие-то большие системные изменения, будет больше прозрачности, больше справедливости и так далее. Конечно, ничего нельзя предсказывать. Мы видим, что аудиозаписью многие заинтересовались, кажется, даже в Кремле. Думаю, что какие-то будут изменения непосредственно в Раменском, возможно, кто-то потеряет свой пост. Удастся ли изменить систему, этого знать нельзя, не уверен, что это произойдет быстро. Но то, что на это обратили внимание многие — это уже хорошо, когда такие случаи выходят на большой уровень — это в любом случае хорошо.
Марьяна Торочешникова: На сайте Радио Свобода еще 6 февраля этого года была опубликована статья "Телефон пьяного следователя", расследование моего коллеги Сергея Хазова-Кассиа о происходящем в Можайском районе Московской области. Там следователь потеряла мобильный телефон и обнаружилось переписка, указывающая на то, что все это время фальсифицировалось дело против двоих невиновных людей. Насколько я понимаю, никаких серьезных последствий для тех людей, которые занимались фальсификациями, не последовало. Поскольку я веду передачу "Правосудие" на Радио Свобода, сплошь и рядом сталкиваюсь с историями, связанными с произволом, меня в этой ситуации поражает поведение судей. Потому что судья — это фигура неприкосновенная, независимая, со статусом. Я до сих пор не могу понять, почему судьи не разворачивают недобросовестных полицейских и следователей, почему они опускаются до их уровня? То есть не подтягивают полицейских, чтобы те стремились соблюдать закон, собирали доказательства, а сами опускаются до уровня иногда очень необразованных сотрудников правоохранительных органов.
Ян Кателевский: Скорее всего полицейские как раз зависимы от судей тоже, судьи управляют полицейскими скорее всего.
Марьяна Торочешникова: Тогда совершенно непонятна позиция судей.
Сергей Смирнов: Так проще потому что. Они общаются каждый день со следователями, с прокурорами, а люди приходят обвиняемые или кого подозревают в чем-то, они из другого мира. А это свой мир, они постоянно общаются, контактируют. Конечно, проще навстречу пойти, потом скопировать на флешке обвинительное заключение в приговор — самый простой способ.
