В преддверии предстоящих 26 августа в Женеве переговоров Сергея Лаврова и Джона Керри одной из жарких дипломатических тем стал вопрос использования Россией авиабаз на Ближнем Востоке в рамках военной кампании в Сирии. Речь идет о двух объектах – авиабазе сил НАТО Инджирлик в Турции и иранской военно-воздушной базе Хамадан.

В первом случае обмен репликами был спровоцирован выступлением премьер-министра Турции Бинали Йылдырыма, намекнувшего на возможность использования базы Инджирлик Россией. И хотя Йылдырым отметил, что подобных просьб от российской стороны не поступало, США потребовали внести ясность в заявления турецкого премьера. В итоге во вторник, 23 августа, вице-премьер Турции Нумар Куртулмуш поспешил заверить, что авиабазу могут использовать только силы НАТО. Российские ВКС не могли оставить без внимания этот обмен любезностями: источник в военно-космических силах заявил изданию "Известия", что база Инджирлик "не отвечает требованиям и задачам, стоящим перед нашими силами в Сирии".

А вот в случае с базой Хамадан в Иране дипломатический скандал спровоцировала именно российская сторона. Сенсационное заявление Москвы о том, что ее бомбардировщики, базирующиеся на иранской военно-воздушной базе Хамадан, принимают участие в воздушной кампании в Сирии, вызвало всплеск тревожных заголовков в американской прессе всего неделю назад. "Россия и Иран пересекли ключевой порог на Ближнем Востоке", – провозгласил журнал Time. "Использование Россией иранской военной базы – демонстрация военной мощи Москвы", – предупреждала Los Angeles Times.

Критики ближневосточной политики президента Обамы прибегли к более жестким оценкам. Консервативный обозреватель Чарльз Краутхаммер объявил о том, что Россия и Иран превратились в новую силу на Ближнем Востоке, что является признаком "провала политики Барака Обамы". Госдепартамент США, схваченный врасплох этим известием, сообщил о том, что американские эксперты оценивают эти действия России на предмет нарушения резолюции ООН, в которой содержится запрет на поставку в Иран боевых самолетов. Он тут же получил в ответ саркастический совет от российского министерства обороны перепроверить свои знания международных законов.

Однако всего неделю спустя американская пресса цитирует сенсационное заявление министра обороны Ирана, назвавшего поведение Москвы "неджентльменским". Он по сути, обвинил ее в том, что она предала гласности джентльменское соглашение об использовании российскими самолетами иранской базы ради саморекламы, в пропагандистских целях. И тем самым, как выразился генерал Дегхан, "подорвала доверие" Тегерана. Москва тут же сообщает о выводе своих самолетов из Ирана в связи с успешным завершением поставленной перед ними задачи. Резкую недипломатичную реплику министра обороны попытался в среду смягчить спикер Иранского парламента Али Лариджани. По его словам, российские самолеты могут продолжать использовать базу в Иране для дозаправки. Но попытка сгладить явный конфликт не убеждает американских наблюдателей, которые говорят, что Кремль серьезно просчитался, пытаясь публично разыграть иранскую карту.

– Российское поведение оскорбило многих иранцев, которые очень чувствительно относятся к присутствию иностранных вооруженных сил на их территории, которые с повышенной чувствительностью относятся к России, с которой у Ирана существует длительная история трудных отношений, – говорит профессор университета имени Джорджа Мейсона Марк Катц. – Насколько я понимаю, тот факт, что об использовании иранской военной базой российскими самолетами иранцы услышали от российских представителей, вызвал возмущение в иранской прессе и в иранском парламенте, на что иранское руководство было вынуждено реагировать. Тесные связи консервативного иранского руководства с Россией приветствуются немногими в Иране. Даже среди антиамерикански настроенных иранцев нет пророссийских настроений. Это главная причина того, что полеты российских бомбардировщиков с базы в Иране были, судя по всему, отменены.

– Вы считаете, что попытка разыграть иранскую карту может стать серьезным просчетом Кремля?

– Там наверняка думали, что демонстрация такого тесного сотрудничества с Ираном принесет им очки, добавит им веса в качестве ключевого игрока на Ближнем Востоке. Чего они, по-видимому, не ожидали – резко негативной реакции на это внутри Ирана. Можно предположить, что в Кремле сильно переоценили свое значение в глазах иранцев. Россияне, видимо, считают, что если у Ирана плохие отношения с США и американскими союзниками, то он вынужден держаться России. Но это не в традиции иранцев. Они всегда вели себя достаточно независимо. К тому же они всегда относились к России с подозрением.

– Прошел почти год после начала российской военной операции в Сирии. Она не превратилась в трясину для России, как предупреждал президент Обама. С вашей точки зрения, выиграл ли Кремль, вмешавшись в сирийский конфликт?

– Российская операция в Сирии представляет собой в основном воздушную кампанию. В Сирии почти нет российских сухопутных сил. Основная причина заключается в том, что Иран, группировка "Хезболла" и другие шиитские группы ведут боевые операции против сил оппозиции. Поэтому Москве пока сирийское вторжение обходится, образно говоря, недорого. Но, с другой стороны, российского вмешательства оказалось недостаточно, чтобы завершить конфликт на условиях, выгодных для Башара Асада. И Россия, и Иран были явно удивлены упорным сопротивлением сил оппозиции в Алеппо. Я подозреваю, что именно неспособность одержать верх в Алеппо заставила их договориться об использовании российской авиацией базы в Хамадане. Да, сирийская кампания не стоила России значительных расходов, но сирийский конфликт далек от разрешения, он может превратиться в трясину. Время еще может подтвердить правоту Барака Обамы, – говорит американский политолог профессор университета имени Джорджа Мейсона Марк Катц.