Александр Подрабинек: Выборы, народное представительство, парламент – сколько с этим связано сбывшихся и несбывшихся надежд, сколько пролито крови, сколько отдано сил и человеческих жизней!

Диктор: В России парламентаризм переживал разные времена, но в основном это были короткие годы взлета и длинные десятилетия, а то и столетия упадка. C XII по XV век в Новгороде, Пскове и Вятке исполнительная власть избиралась на вече – общих сходах взрослого мужского населения. Выбирали военачальников, судей, законных представителей всех сословий. Могли пригласить на княжение князя из соседних земель. Но могли, выражаясь современным языком, и устроить ему импичмент – отставить, если плохо вел дела. В 1478 году под натиском Московского княжества пал оплот вечевой демократии – Новгородская республика. Великий Новгород был разорен, часть городской элиты – казнена, вечевой колокол вывезен.

Александр Подрабинек: Если бы столицей Руси стал Великий Новгород с его демократическими традициями, а не Москва – с самодержавными, Россия выглядела бы сегодня совершенно по-другому.

Московское княжество, вскоре ставшее монархией, надолго вытеснило из общественной жизни всякие намеки на парламентаризм.

Монархия делиться властью не хотела. Она до последнего старалась сохранить авторитарный порядок управления в России и уступила только под натиском революционных событий.

Говорит историк и политик Владимир Кара-Мурза.

Владимир Кара-Мурза: Когда Россию в 1905 году охватило протестное движение, всероссийская политическая стачка, первая русская революция, 17 октября 1905 года Николай II, естественно, не по доброй воле, а под давлением подписал знаменитый Манифест, который даровал подданным Российской империи политические права и свободы и установил, что никакой закон не может обрести силу без одобрения Государственной думы. Таким образом, впервые в тысячелетней российской истории в нашей стране появился парламент.

Александр Подрабинек: К сожалению, ни первый российский парламент, ни последующие так и не стали стабильным государственным институтом, гарантирующим демократию в России.

Этому препятствовала, в том числе, и сама исполнительная власть. Попытки незаконным образом повлиять на избирательный процесс и выбранных депутатов предпринимались уже в первой Государственной думе.

Владимир Кара-Мурза: Когда первая Дума была избрана и готовилась к своему первому заседанию в Петербурге, правительство, Министерство внутренних дел решило все-таки попробовать сколотить там проправительственную депутатскую группу, прежде всего, за счет крестьянских депутатов из провинций, из губерний, которые, как считалось, были малограмотные, необразованные, ничего не понимали. Был такой депутат от Орловской губернии Михаил Михайлович Ерогин, которому в Министерстве внутренних дел выдали 140 тысяч рублей, чтобы он предлагал пребывающим из провинции крестьянским депутатам дешевое общежитие на Кирочной улице в Петербурге в обмен на то, чтобы они согласились составить проправительственную фракцию в Государственной Думе. Не согласился ни один человек.

Александр Подрабинек: После большевистского переворота 1917 года о выборах парламента забыли на 70 лет. Верховный Совет парламентом считаться никак не мог.

В Советском Союзе выборы были настолько очевидной постановкой, что скрывать это даже не пытались. Участвовать в них были обязаны все. В сталинские времена отказ от участия в выборах считался враждебным антисоветским актом и карался жестоко: от водворения на долгие годы в ГУЛАГ до расстрела.

Выборы в СССР были частью большого общенационального шоу под названием "социалистическая демократия".

Выборы проводились регулярно. Один кандидат от "нерушимого блока коммунистов и беспартийных" на одно место депутата. Сейчас это выглядит довольно смешно, но тогда было обычным.

Смысл этих постановочных выборов был один: каждый взрослый человек должен был символически поддержать большевистскую диктатуру. Исполнить ритуал своего личного одобрения коммунистического режима. Расписаться в лояльности.

Пустяковое действие – пошел на избирательный участок и опустил в урну свой бюллетень. Это не трудно – избирательный участок в ближайшей школе. Это не позорно – все так делают.

Власть придавала ритуалу выборов большое значение. Она старалась сделать из этого праздник.

Диктатура любит единство. Простоту и единство. Чтобы не надо было думать, сравнивать и выбирать. Чтобы только одна партия. Чтобы все как один. Чтобы стройно и в ряд. Или, как это было сформулировано у нацистов: один народ, одна страна, один вождь.

Если чего-нибудь чуть больше одного, то можно запутаться. А так "несметная рать, всенародная рать" никогда не ошибется в выборе достойных.

После хрущевской оттепели советский режим смягчился, и за отказ идти на выборы уже не сажали, но брали на заметку. Не пойти на выборы значило бросить вызов системе. Начальство на таких строптивцев смотрело искоса. Вот некоторые свидетельства о том времени.

Владимир Абаринов: Я голосовал единственный раз в жизни в армии. В этот день роты соревновались: кто проголосует раньше. Участок открывался в шесть утра, нас подняли ни свет ни заря и заводили строем. Я зачеркнул бюллетень крест-накрест. Поскольку я оказался единственным, кто заходил в кабинку, меня мигом вычислили. С тех пор не голосую.

Аркадий Полищук: Где-то в 60-х я украл свой избирательный бюллетень с Косыгиным, запихнул вместо Косыгина в ящик заранее заготовленный лист чистой бумаги и очень был горд собой. Помню, что подарил потом кому-то этот бюллетень, жаль, не помню кому.

Наталья Хмелик: Юра Гастев брал открепительный и кнопкой прикреплял его к входной двери снаружи, чтобы агитаторы не беспокоили.

Владимир Липкин: На работе был избирательный участок. Мы в воскресенье приехали поиграть в бадминтон в спортзал на работе. Когда уходили, попались на глаза охране.

– Что делаете?

– Играли в бадминтон.

– Как можно – в день повышенной опасности?

– Так партия же приветствует занятия физической культурой.

Охранники превратились в три вытащенные на берег рыбы. Надо что-то сказать, а слов нет.

Александр Подрабинек: Подчиняясь инерции страха, большинство советских людей на выборы ходили. А если они на выборы не шли, то "выборы" приходили к ним.

Леонид Аптекарь: Если человек должен был куда-то отбыть на время выборов, то он был обязан заранее получить открепительный талон. Моя мама знала, что может меня родить именно в день выборов и, будучи очень аккуратным человеком, загодя взяла этот открепительный талон, который ей очень пригодился – не будь его, я мог родиться прямо на улице. Когда вечером накануне выборов мой отец привез ее в родильный дом, входная дверь была заперта. После долгих стуков в дверь она приоткрылась на цепочку, и единственное, что спросила дежурная, – есть ли у мамы открепительный талон…

Мама рожала меня долго и тяжело. В самый разгар родов в родовую вошли двое мужчин в белых халатах с переносной избирательной урной и потребовали, чтобы роженица опустила бюллетень своей рукой. Так оптимистично начиналась моя жизнь... Когда я это рассказывал людям, не все верили. Действительно, трудно представить себе что-то более дикое.

Александр Подрабинек: Социализм практиковал политику кнута и пряника. Последнее – почти буквально. На участках для голосования устраивали буфеты, в которых продавались остродефицитные по тем временам продукты: докторская колбаса, растворимый кофе, шпроты, печень трески, бутерброды с красной рыбой, шоколадные конфеты и другие продукты.

Многих выборы привлекали именно этим. К самой же процедуре голосования относились как к бессмысленному, но обязательному ритуалу.

Татьяна Лукьянова: Мама ходила голосовать, чтобы купить какой-нибудь еды. Там всегда стояли длинные столы со всякой снедью. Когда я выросла, голосовать не ходила. Они сами приходили ко мне вечером с маленькой урной.

Александр Шведов: Мой сосед по дому, алкоголик, ходил к шести утра занимать очередь – поесть на халяву бутербродов с икрой.

Елена Волкова: Через пару недель после выборов в Верховный совет СССР и избрания генсеком Черненко я ехала в Москву в электричке. Было поздно, тепло и душно. Многие дремали. Напротив меня сидел пьяный, что-то шептал во сне. Вдруг встрепенулся и как закричит на весь вагон: "Так мы чо с вами – мертвого, что ли, выбирали?" Гробовая тишина в ответ. Я засмеялась, оглянулась. Народ улыбается и хмыкает.

Александр Подрабинек: Разумеется, от того, сколько человек придут на выборы и как они проголосуют, ровным счетом ничего не зависело. Результат всегда был один – 98-99% за единственного кандидата.

Уже давно выучены все уроки истории и сделаны самые главные выводы: народное представительство лучше всего гарантирует общественные интересы, лучше всего ограничивает неумеренные аппетиты исполнительной власти, лучше всего предохраняет страну от деспотии.

Однако эти уроки усвоили не только сторонники народовластия, но и апологеты диктатуры. Они отлично понимают, что надо делать, чтобы демократия не смогла восторжествовать над авторитаризмом.

Прежде всего, отменить выборы. Или, в крайнем случае, превратить их в имитацию; сохранить форму, но выхолостить содержание.

Именно такие имитационные выборы проводятся в последние годы в России. Их иногда называют не вполне честными, не слишком прозрачными.

Это такая политкорректная констатация того факта, что выборов на самом деле нет. Ну не может быть не вполне честных выборов, как осетрина не может быть "второй свежести".

Выборы – это честный способ избрать представителей. А если он не честный, то это не выборы, а их имитация.

Тем не менее, имитация выборов в авторитарных странах проводится исправно и регулярно. Закономерный вопрос: а зачем? Вот что думает по этому поводу политолог Александр Кынев.

Александр Кынев: Дело в том, что нет никакого другого способа воспроизводства власти и оформления формальной юридической легитимности. Есть некие правила общежития. Грубо говоря, вы живете в обществе, и в нем есть какие-то стандарты поведения: вы не можете ходить на улице голышом, не можете ходить в чем-то, что не будет принято окружающими. Есть мир, в нем существуют некие юридические правила, каноны, в рамках которых формируется власть, признаются правительства, государства, границы и так далее. Один из элементов правовых статусов легитимных правительств – это проведение периодических выборов.

Александр Подрабинек: Проведение выборов – это как обязательный костюм для джентльмена при посещении закрытого клуба. Одет не по правилам – можешь не пройти фейсконтроль.

Поэтому все стараются выглядеть прилично. Тем более что это предписано международными правилами.

Александр Кынев: После Второй мировой войны система стала довольно жесткой с точки зрения правовых статусов государств и правительств. Была принята Всеобщая декларация прав человека, в дальнейшем было принято огромное количество самых разных актов, касающихся всех стран, которые считают себя частью мирового сообщества, хотят общаться, вести торговлю, ездить с визитами, входить в какие-то клубы, неважно, большие или маленькие – десятки, двадцатки, восьмерки и так далее. То есть существуют некие правила международного политического общежития. Среди этих правил существует стандарт периодических выборов, его невозможно отменить, он подписан, ратифицирован. Поэтому даже самые людоедские, самые странные политические режимы все равно проводят нечто, напоминающее выборы.

Александр Подрабинек: Правда, власти людоедских странах не рискуют проводить настоящие выборы – только отдаленно их напоминающие, что исправно фиксируется соответствующими международными организациями.

Владимир Кара-Мурза: После того, как к власти пришел господин Путин, после марта 2000 года, по оценкам международных наблюдателей из ОБСЕ и Совета Европы, ни одни общефедеральные выборы в нашей стране не были признаны свободными и справедливыми, то есть не соответствовали принятым в Европе демократическим стандартам. Это не вопрос мнений и оценок – это просто факт.

Александр Подрабинек: Те, кто думают, что в Кремле, на Старой площади, в Охотном ряду или в Доме правительства собрались исключительно законченные злодеи, ошибаются. Этим людям тоже не чуждо что-то человеческое.

Спору нет, самое главное для них – власть и деньги. Но вслед за этим им хотелось бы и народной любви, и всеобщего уважения, и, наконец, элементарной легитимности. Это такая добавочная опция к главному смыслу их политической жизни.

Александр Кынев: Легитимность бывает либо от Бога… Но тогда это монархия, неважно, какая: абсолютная, конституционная, теократическая и так далее, – в любом случае это монархия. Либо это легитимность, полученная от населения, от народа, и ее надо чем-то доказывать. И вот выборы – это некий ритуал, когда люди проводят некое голосование по отношению к своим представителям, и есть форма выражения легитимности, с помощью которой делегируются полномочия и народная поддержка. В этом смысле ничего другого человечество просто не придумало. Можно, конечно, объявлять себя тираном и не проводить никаких процедур, но даже две тысячи лет назад это воспринималось как плохая форма правления.

Александр Подрабинек: Откровенными тиранами никто выглядеть не хочет. И без того бывает неловко перед иностранцами.

Смотрит какой-нибудь западный премьер или президент в глаза Владимиру Владимировичу и думает: а ведь тебя на самом деле никто не выбирал, ведь ты своровал эту власть!

Конечно, неприятно, когда на тебя так смотрят и так хорошо тебя понимают. Очень неприятно. Лучше бы, конечно, победить на честных выборах. А если невозможно на честных, то хоть на каких-нибудь.

И тут проблема. По-настоящему допустить оппозицию к выборам – это значит потерять власть. Совсем не допускать – запишут в диктаторы.

Поэтому придумали так. Либо допустить к выборам в Государственную думу в изрядном количестве хорошо управляемую оппозицию, либо неуправляемую, но в такой малой дозе, чтобы она никогда не смогла повлиять на результаты парламентской деятельности. Либо и то, и другое вместе.

Собственно говоря, примерно так и было последние 15 лет. Так называемая системная оппозиция согласованно оппонировала исполнительной власти, руководствуясь инструкциями президентской администрации. Оппонировала преданно, восторженно и подобострастно.

В то же самое время несколько клоунов либеральной ориентации успешно создавали в Государственной Думе иллюзию демократии, многопартийности и плюрализма.

Кто после этого скажет, что в российском парламенте нет оппозиции? Вот она, любуйтесь на здоровье!

Другое дело, что результативность ее заведомо нулевая, а весь эффект – исключительно эмоциональный. Но ведь именно на то и рассчитано. Для того и допущены к законотворческому процессу нескольких неуправляемых говорунов.

Они должны создавать картинку, а не законы. Они должны представлять оппозицию малочисленной и беспомощной. Они должны строить "потемкинскую деревню" в Охотном ряду. И они это с удовольствием делают!

Они в самом деле неуправляемые? Насколько эффективно власть может воздействовать на несистемную оппозицию?

Александр Кынев: Она сегодня способна делать это довольно эффективно, для этого есть разные рычаги. Есть, условно говоря, кнут и пряник.

Что выступает в качестве кнута? Во-первых, система регистрации, предоставления лицензий: вы не можете участвовать в политике, если у вашей партии нет лицензии, если она не имеет политического статуса. Можно вспомнить, например, ситуацию нулевых годов, когда те партии, которые вели себя "неправильно", в конечном счете, были зачищены. Можно вспомнить ликвидацию предыдущей Партии пенсионеров в середине нулевых годов, можно вспомнить санации партии "Родина", которая в какой-то момент в нулевые годы решила взбрыкнуть, хотя изначально была абсолютно управляемым кремлевским проектом. Можно вспомнить историю краха Союза правых сил и так далее. Таких историй довольно много.

Пряником могут быть должности – губернаторские должности, членство в Центризбиркоме, пост омбудсмена или что-то еще, то есть некий набор синекур, которые распределяет государственная бюрократия.

Александр Подрабинек: Принимая установленные властью правила игры, оппозиция, строго говоря, перестает быть несистемной. Тут надо понимать, что между управляемостью и совпадением граница трудноразличима.

Интересы власти вполне очевидны. Авторитарный режим заинтересован в демократическом имидже за рубежом. Это позволяет ему претендовать на равноправные отношения с западными демократиями.

Такой имидж обеспечивают ей несколько депутатов в Госдуме, призванных говорить, но не способных что-либо сделать. Они изначально поставлены в условия полной недееспособности.

Зачем они принимают такие унизительные условия? Зачем рвутся в Государственную думу, жестко контролируемую правительством и президентом?

Ответ прост. Они – политики. Им важен процесс, им нужна политическая деятельность. Это их путь самореализации. Результат для них вторичен. Они на него не ориентированы.

Они готовы пожертвовать многим ради участия в процессе. Они готовы на время забыть, что играют в лукавые игры с режимом, который в тактических целях имитирует демократию.

Признавая за имитацией подлинность, оппозиционные политики подыгрывают режиму и попутно, насколько им хватает фантазии, удовлетворяют свои политические амбиции. И это все.

Запад вряд ли поверит такой бутафорской демократии. Разве что часть российского общества порадуется своему мнимому представительству в парламенте и затем будет долго жить надеждами, что на следующих выборах в Госдуму либералов допустят туда уже в чуть большем количестве.

Впрочем, далеко не все связывают какие-либо свои надежды с предстоящими выборами. Да и к самим выборам отношение неоднозначное. Предлагаем вашему вниманию опрос, который провел на улицах Москвы корреспондент Радио Свобода Святослав Леонтьев.

Святослав Леонтьев: Собираетесь ли вы пойти на выборы в Госдуму 18 сентября?

Девушка: Собираюсь, конечно. Хочу, чтобы в стране что-то улучшилось, болею за нашу Россию.

Святослав Леонтьев: Как вы считаете, подсчет голосов будет честным?

Девушка: Мне кажется, он, как всегда, не будет честным.

Святослав Леонтьев: Все равно решили пойти?

Девушка: Все-таки да, не хочу быть безразличным россиянином.

Мужчина: Ни в коем случае, потому что это будет немножко смешно и даже неразумно. Выборы и все, что с ними связано, настолько окружены предрешенностью, что ходить туда, тратить свое время я считаю неразумным. Лучше провести этот день с пользой, пойти куда-нибудь отдохнуть.

Мужчина: Нет, наверное, не собираюсь. Может, схожу. Пока не определился.

Святослав Леонтьев: Как вы считаете, подсчет голосов будет честным?

Мужчина: Сама предвыборная кампания уже нечестная.

Девушка: Нет.

Святослав Леонтьев: Почему не пойдете?

Девушка: Не думаю, что могу что-то решить.

Святослав Леонтьев: То есть вы думаете, что подсчет голосов не будет честным?

Девушка: Мне кажется, нет.

Святослав Леонтьев: Собираетесь ли вы пойти на выборы в Госдуму 18 сентября?

Девушка: Почему бы и нет? Если будет время, то да.

Святослав Леонтьев: Как вы думаете, подсчет голосов будет честным?

Девушка: Сомневаюсь.

Мужчина: Нет. Я никогда не голосую. Такая принципиальная позиция. В силу бессмысленности фальсифицированных выборов – зачем они нужны?

Святослав Леонтьев: Думаете, подменят голоса?

Мужчина: Не думаю, а просто эта практика продолжается с 1917 года.

Женщина: Вроде как судьба страны решается, правительство выбирается, поэтому пойду.

Святослав Леонтьев: Как вы считаете, подсчет голосов будет честным?

Женщина: Очень на это надеюсь.

Мужчина: Собираюсь.

Святослав Леонтьев: Подсчет голосов будет честным?

Мужчина: Думаю, что будет честным.

Девушка: Ни разу еще не ходила или один раз ходила. Пойду. Хоть я и маленькое звено, одна буква из миллиардов, но все равно от каждого зависит, что и как. Я долгое время думала, что все покупается, и выборы тоже, и голосовать бесполезно. А вдруг не бесполезно?

Александр Подрабинек: Принимая участие в спектакле по кремлевскому сценарию, оппозиционеры, как и положено актерам, отрываются от реальности.

С серьезным видом обсуждают они свои электоральные перспективы: кто сколько наберет голосов и у кого какие шансы получить депутатский мандат.

Убеждая избирателей прийти и проголосовать за них, они утверждают, что власть стремится снизить явку на выборах. То есть оппозиция говорит: не играйте на руку властям, придите – проголосуйте.

Между тем, все ровно наоборот. Роскомнадзор блокирует сайты, призывающие к бойкоту выборов, заявляя при этом: "Деятельность по организации срыва выборов в нижнюю палату парламента подрывает основы конституционного строя РФ". Это так-то они стремятся снизить явку? По-моему, это усилия к ее повышению. Им надо завлечь в свою игру как можно больше участников. Это дает власти ощущение легитимности.

Игроки в оппозицию пытаются представить себя в образе героического меньшинства. Как выразилась одна журналистка о Дмитрии Гудкове, он доказал, что и один в поле воин.

И что же этот воин навоевал в путинской Думе? Нет ни побед, ни даже поражений. Вообще ничего. Только разговоры и символические жесты. Как и было задумано изначально.

Сами по себе символические жесты иногда, может быть, и неплохи, если они, конечно, не сопряжены с моральными издержками. Например, с наличием депутатского мандата, полученного на фальсифицированных выборах. Воровского, по сути, мандата.

И нет никакой смелости в том, чтобы выступать со своей ролью в театре марионеток. И риска тут тоже никакого. Разве что лишиться депутатского кресла.

Настоящая смелость в том, чтобы говорить правду на улице, как это делал Ильдар Дадин. И риск был. И расплата наступила. Настоящая расплата – лишение свободы, а не уворованного депутатского мандата.

Уже трудно не заметить, что власть подкидывает оппозиции крохи с барского стола. То одну оппозиционную партию зарегистрирует, то несколько мест в областных заксобраниях отдаст, то поможет со сбором подписей на московских выборах.

Оппозиция эти крохи подхватывает на лету. Принимая участие в фальшивых выборах, чем, в сущности, оппозиция отличается от власти, которая эти выборы организует?

Одни устраивают всенародную фальсификацию, другие в ней охотно участвуют. Мотивы, конечно, разные, но результат один – имитация выборов, легитимация произвола.

Заинтересованность власти в получении легитимности через выборы признают и в оппозиции, в том числе, и те, кто принимает участие в выборах. Говорит заместитель председателя партии ПАРНАС Владимир Кара-Мурза.

Владимир Кара-Мурза: Все-таки мы живем в XXI веке, и как-то общепринято, что источником легитимности власти являются выборы, является народ. И даже когда это, по сути, не так, когда власть не является на самом деле избранной, когда она не является производной от народа и не отвечает перед народом, ей все равно надо поддерживать эту видимость.

Александр Подрабинек: Власть эту видимость поддерживает и, надо полагать, общей ситуацией вполне довольна. Если оппозиция соглашается на такие выборы, то зачем делать их другими?

Те, кто довольствуется малым, никогда не получат большего. Для власти нет необходимости что-либо менять. Шоу продолжается.

Надо только не забывать подкидывать крохи и подсовывать наживки. Например, такую, как Элла Памфилова в должности председателя Центризбиркома.

Элла Памфилова: Давайте так: не будем особенно углубляться в прошлое. Углубляемся в прошлое только с одной целью – чтобы это сейчас не повторилось. Сейчас нам важно минимизировать злоупотребления.

Александр Подрабинек: Власть намекает оппозиции, что у нее есть шанс. Только участвуйте в процессе, бейтесь за победу.

Вот она морковка, совсем рядом, уже прямо перед вами, только не останавливайтесь, бегите по этому пути.

Потому что другой путь – это не участие в фальшивых выборах. Это не борьба за голоса избирателей, всегда готовых к тому, что их обманут.

Другой путь – это обращение к гражданам, не согласным с фальшивыми выборами и марионеточным парламентом. Путь противостояния системе, а не комфортного с ней сожительства.

Солидарный и демонстративный бойкот демократическими силами фальшивых выборов имел бы огромный резонанс в стране и мире. Он убедительно показал бы, что демократические партии и движения в России не удовлетворяются кремлевскими подачками, что их не устраивает допуск к выборам лишь нескольких выбранных властью партий или получение несколькими оппозиционерами бесполезных депутатских мандатов, что они требуют коренных, а не косметических изменений системы.

И власть стояла бы перед необходимостью менять всю политическую конструкцию, а не приоткрывать краник для выхода пара, как она это делает сейчас.

Но тут нужны совсем другие оппозиционеры с другими амбициями. Те, кому в первую очередь, нужны реальные изменения в стране, а не личное участие в политическом процессе. Таких в оппозиции, к сожалению, мало.

Поэтому все зачарованно ждут очередных парламентских выборов. 18 сентября – набор новых кукол в путинский театр марионеток.

Товарищ, пойдем опускать бюллетень?