Александр Генис: Сегодня президентская кампания достигла апогея. Дебаты - момент истины, когда Америка, прежде всего та ее часть, которая еще не решила, за кого голосовать, делает свой окончательный выбор.
Каким бы он ни был, эти выборы войдут в историю как самые необычные. В этом, конечно же, вина или заслуга Дональда Трампа. О нем уже написано 20 книг, но никто не нашел полного объяснения этого уникального феномена. Многие считают, что явление Трампа - расплата за непримиримую борьбу в Вашингтоне.
- За Трампа, - считают критики нынешнего положения дел, - голосуют не те, кто считает его способным исправить ситуацию, а те, кто не верит в то, что с этим справятся другие. Уже потому, что все другие - политики.
И действительно, сенаторы, губернаторы, министры и конгрессмены - профессионалы управления. И это значит, что именно они завели страну в пат. Из-за противостояния партий в Вашингтоне, власть год за годом буксует, не способная принять законы.
- Раз политика исключила компромиссы, - рассуждают сторонники Трампа, - то следует предоставить управление страной бизнесу, который по определению есть искусство сделки.
И Трамп - как раз такой персонаж. Сам себе хозяин, он не зависит от партии, благотворителей, этикета, приличий, здравого смысла и даже закона. В глазах обывателей Трамп - фантазия о богаче. Он играет роль царя в анекдоте: кто мимо ни пройдет, тому в морду.
- Если я кого убью днем на Пятой авеню, - шутит он, - то мне и за это ничего не будет.
Миллиарды Трампа - индульгенция и залог. Чистая, а не разделенная, как в Вашингтоне, власть служит афродизиаком для избирателей.
- Если он, - шепчет их внутренний голос, - так разбогател, несмотря на шесть банкротств, то и я смогу. Вот когда Америка вновь станет сильной, а не такой, как теперь, когда всё, что могло быть моим, достается другим, чужим и понаехавшим.
Хор популизма не поет ничего нового, но есть в нем голоса, которые лично мне кажутся особенно пронзительными: это партия Русской Америки. Казалось бы, что в этом хоре они (мы) точно лишние. Ведь мы и сами - другие, чужие и понаехавшие. Наши никак не похожи на настоящих, коренных американцев, полных, как говорил Фолкнер, “виски и библейских цитат”. Что общего у хорошо вооруженных реднеков со старушками с Брайтон-Бич?
Ничего. Но именно в российском анклаве Нью-Йорка - самая высокая плотность поклонников Трампа. Прежде всего за Трампа голосуют эмигранты-пенсионеры. Не проработав ни одного дня в Америке, они полностью зависят от щедрости правительства, которое они ненавидят и мечтают заменить. Каким? Таким, чтобы не разбазаривало государственные деньги на всех, кроме них: если давать другим, то меньше останется себе.
- Трамп, - считают они, - наведет порядок, перестанет церемониться, приструнит демократию, зажмет гайки и очистит страну, сделав ее примерно такой, из какой они бежали.
Однако за Трампа голосуют не только слегка одичавшие от московского телевидения старики Брайтона. Подавляющая часть соотечественников входит в электорат Трампа. И тут найти общий знаменатель сложнее, ибо среди его сторонников есть кто угодно. И многих я знаю: бруклинская учительница, голливудский актер, вермонтский филолог, нью-джерсийский адвокат, калифорнийский художник, - друзья, знакомые, оппоненты, противники.
Отчасти, думаю я, это объясняется инерцией. Наши всегда голосовали за республиканцев, полагая, что те себя строже ведут с коммунистами. Проблема в том, что Трамп не имеет отношения к партии, которую он якобы представляет. У него нет программы, кроме победы, и нет точки зрения, которая бы не менялась. Это значит, что впервые в Америке за высшую власть борется претендент, которого не интересует политика как таковая.
И тут у наших есть опыт - ведь все мы выросли в стране, где никто и никогда не верил политикам.
А сейчас в очередном выпуске нашей ежемесячной рубрики “Разговоры с Цветковым” мы с известным поэтом и публицистом обсудм острый вопрос: как голосует Русская Америка?
(Музыка)
Александр Генис: Алексей, я предлагаю сегодня посвятить нашу беседу феномену, который трудно объясним. А может быть потому, что он трудно объясним, он и вызывает такие сильные чувства. Я говорю о том, что в нынешней предвыборной гонке симпатии русской Америки бесспорно на стороне Трампа. Американские обозреватели, которые внимательно следят за распределением голосов, подсчитали, что на Брайтон-Бич, где живет огромная русская община, соотношение такое: четыре к одному за Трампа. Похоже, что это статистика точно отвечает за распределение голосов русской Америки, которая в большинстве своем голосует за Дональда Трампа. Это странно по многим причинам. В первую очередь потому, что Трамп против эмигрантов, то есть это, собственно говоря против нас. Тем не менее, мне никого не удалось переубедить. А вам?
Алексей Цветков: Нет, пожалуй, никого не удалось. Но дело в том, что у меня как-то так сложилась ситуация, знаете, люди обычно общаются с не очень близкими людьми на работе, у меня сейчас нет такой работы, на которую я хожу, а те люди, которых я вижу, с которыми я встречаюсь, они либо более-менее близки к моему мировоззрению, либо, если не близки, то мы с ними не ведем этих разговоров. И они понимают ситуацию, среди них какой-то шанс есть, может быть, но они не посмеют об этом упомянуть в приличном обществе.
Александр Генис: То есть вы считаете, что за Трампа в приличном обществе не говорят?
Алексей Цветков: Нет, говорят. Но в том обществе, где я бываю, может быть я живу в какой-то разреженной атмосфере, но тут говорят в основном с ужасом.
Александр Генис: Да, в разреженной. Но я знаю об этом больше из-за комментариев читателей и слушателей. Каждый раз, когда я публикую что-то о политике и Трампе, то часто получаю в ответ совершенно зверские отзывы, в том числе от знакомых и даже близких людей, которые не могут мне простить мое отношение к Трампу. Но я хотел поговорить не столько о Трампе, сколько о наших. Как вы считаете, в чем причина этого явления? Предлагаю начать с самого начала: как наши казались в этом лагере?
Алексей Цветков: Я долго думал над этим вопросом, потому что он действительно очень интересный, и окончательно ничего не придумал. Вот какие-то мои соображения.
Я приехал в Соединенные Штаты в середине 1970-х годов, тогда было довольно типично, что очень многие из нас, в том числе и образованные люди, не говоря уже о массе, смотрели на правый фланг как на свой. По каким причинам? Во-первых, это свободное предпринимательство, а левых считали социалистами. Во-вторых, и что для нас было очень важно, республиканцы понимали, как нам тогда казалось, гораздо лучше, что такое Советский Союз и какую опасность он представляет для мира. Демократическая партия была левее. То есть практически тогда все или на какое-то время, но практически все шли на этот правый фланг. Иосиф Бродский, например.
Александр Генис: Очень хороший пример - Бродский. Правее его была только стенка. Из-за этого, кстати, у него были большие проблемы в отношениях с Сьюзен Зонтаг, которую он сумел кое в чем переубедить. Поскольку нью-йоркская интеллигенция вся демократическая, то Бродский сильно выделялся. Я прекрасно помню тот самый момент, когда русские перешли в Республиканскую партию, я видел, как это было. Дело в том, что в то время я работал в «Новом русском слове». Ее редактор Яков Моисеевич Цвибак, он же Андрей Седых, как большая часть нью-йоркских евреев, был членом Демократической партии. Я был тогда выпускающим и каждый раз должен был с ним обсудить следующий номер. Однажды я зашел в кабинет и увидел, что у него дрожат губы. Он с ужасом держал фотографию, которую нам прислал Рейтер. , у него трясутся губы от ужаса. Я говорю: «Что случилось, Яков Моисеевич?». Он даже говорить не мог: «Посмотрите сами». И он мне показывает фотографию, на которой Картер целуется с Брежневым. В ту же секунду он снимает трубку, звонит в демократическую партию. Он был достаточно видным политиком, в конце концов, он был редактором газеты и много лет играл заметную роль в Демократической партии Нью-Йорка. И вот прямо при мне Седых отказался принимать участие в ее жизни и тут же записался в республиканцы. Вместе с ним это проделали все русские евреи того времени, в том числе мой отец, который в Советском Союзе никогда ни в какую партию не вступал. Он мне запретил вступить даже в комсомол, потому что, сказал он, эти своих первыми режут, поэтому никогда никуда не вступай. Но в Америке отец вступил в Республиканскую партию, считая, что республиканцы будут яростнее бороться с коммунистами, чем демократы. Я далеко не уверен, что это так. Например, Кеннеди, который поставил на место Хрущева, был демократом.
Алексей Цветков: Я, кстати, не знаю, кто кого на место поставил.
Александр Генис: Во всяком случае разрешение Карибского кризиса и вывод ракет с Кубы — это заслуга демократа Кеннеди. Или демократ Клинтон, который распространил НАТО на мою любимую Балтию и таким образом спасает ее сейчас от потенциальной агрессии Путина. Так что демократы тоже умели воевать с коммунизмом.
Алексей Цветков: Это немножко другое, вы слишком далеко в будущее забегаете.
Александр Генис: Но так или иначе понятно, почему наши республиканцами были с самого начала.
Алексей Цветков: Вы слишком далеко забежали в будущее. Когда Советский Союз рухнул, когда коммунистическая опасность отлегла, какое-то время казалось, что будет благорастворение воздухов, потому что приезжал Ельцин, выступал в обеих палатах Конгресса, и все казалось замечательно.
Александр Генис: Стоя ему там аплодировали.
Алексей Цветков: Так вот, казалось, что все уже прошло и можно было, не ориентироваться на внешние факторы. Заметьте еще такую вещь: когда эмигрант прибывает в страну, у него еще есть свое наследие. Все мы были политизированы, даже люди, которые не были политизированы, тоже говорили, что они диссиденты и против советской власти, половина Брайтона состояла из таких борцов. Когда в борцах отпала нужда, люди ехали в Америку в основном по материальным причинам, и я нисколько их не осуждаю.
Александр Генис: Теперь с высоты своего опыта вы говорите то, что говорили нам: «колбасная эмиграция»... Теперь и вы об этом говорите.
Алексей Цветков: Я как раз без всякого упрека. Человек заслуживает той жизни, какой он хочет добиться. И если для этого надо поехать в Америку — хорошо. Но казалось бы, тут должно было бы произойти расслоение, расхождение. Потому что какой же смысл метаться теперь на крайне правый фланг, у тебя же есть твой конгрессмен, смотри, что какая партия может тебе принести. Нет, наши по-прежнему шли туда, потому что люди с авторитарным воспитанием смотрят на ту сторону, где призывают к порядку. Заметьте, что правый фланг не такой простой, там есть либертарианцы, то есть люди, которые против любой власти в разной степени, бывают правее, бывают левее.
Александр Генис: Либертарианцы — это радикалы, которые категорически любят свободу.
Алексей Цветков: Но русские туда не идут. Они идут именно в ту часть правого фланга, где других держать в узде, где другим не надо давать много, потому что нам мало.
Александр Генис: Тут вы попали в болевую точку. Я понимаю, о чем вы говорите. Считается, что демократ — это женщина, а республиканец — это мужчина, суровый отец такой, который держит в руках все. Кроме всего прочего штатские любят людей в погончиках. Республиканец с точки зрения русского эмигранта — это человек в погончиках. Но насчет социализма это как раз довольно забавно, потому что за Трампа голосуют пожилые люди на Брайтон-Бич, которые целиком живут на пособие государства. И, надо сказать, очень хорошо живут, я, конечно, не завидую, но все-таки. Например, мои отец и мать всю жизнь проработали в Америке, и на пенсии получили «медикэр» - это значит, что они могли пользоваться медициной на пенсии, но далеко не все бесплатно. А вот для неимущих есть программа «медикэр», в которой все бесплатно, включая поездки в казино и услуги женщин, которая варит борщ для пожилых пар. Пользуясь всеми этими преимуществами “социалистической” Америки, эти люди как раз больше всего ненавидят социализм Обамы, который, как они считает, хочет все отобрать и отдать “своим”.
Тут, мне кажется, мы подходим к самой стыдной и болезненной теме — расизм. Мне кажется, что наше русское общество чрезвычайно склонно к расизму и не боится этого слова, в отличие от американцев, которые научились на всю жизнь, во всяком случае, не говорить вслух стыдного и обидного. Ведь расистом быть в Америке чрезвычайно стыдно. Это как выпивать с Жириновским, что-то такое, что уже за пределами. Я хорошо это чувствую. Потому что однажды я был на Юге — это была Северная Каролина. Женщина спросила моего маленького сына: «Ты из Нью-Йорка?». «Да». «И что ж, ты ходишь с неграми в одну школу?». Мне до сих пор страшно это даже повторять. В Америке - это редкость. Но в России не было прививки от расизма.
Алексей Цветков: Вернемся к нашим соотечественникам.
Александр Генис: Мы о них и говрим. Отсутствие иммунитета привело к расизму наших.
Алексей Цветков: В противоположность тому, что вы сейчас говорили: я недавно попал в большую русскую компанию случайную, это были люди по интересам, но я встретил там людей, которых я обычно не встречаю. И когда у нас зашли обычные наши споры обо всем вот этом, в частности, в какой-то момент, когда я услышал какую-то реплику, я сказал: «Но ведь это же расизм». На что мне мой собеседник сказал: «Ну да. А что?». То есть там, где для меня проходит черта ужаса, для них нет. Мы выросли в стране, где все были счастливы, было даже кино «Цирк» про то, как женщина с негритенком спасается от расистов. Кстати, это был реальный мальчик, который на старости вернулся в Соединенные Штаты.
Александр Генис: Его зовут Джим Патерсон, он стал офицером флота в Советском Союзе и автором нескольких сборников стихов на русском языке, естественно.
Алексей Цветков: Я один видел.
Александр Генис: Я помню, во всех библиотеках стоял. Этот мальчик стал старым пенсинером, и когда кончилась советская власть, перестали печатать его военно-патриотические стихи, и он вернулся в Америку. Это интересная история, конечно.
Алексей Цветков: Мы читали в газетах, как плохо живется в Америке, потому что там постоянный расизм, как там притесняют и линчуют. Но это была проблема Америки, а не наша, у нас этого не было. На самом деле, было, да еще как. Прежде всего мы помним прекрасно, как относились широкие массы, скажем, к жителям Кавказа, не говоря уже о настоящих чернокожих из Африки. Потому что я с ними бывал в контакте, те, кто учились в университете, так или иначе разговоры в кулуарах слышали.
Александр Генис: Даже в Латвии сейчас живут триста чернокожих латышей, которые называются афролаты. Их родной язык латышский, между прочим. По телевизору я видел, как они ведут какую-то дискуссию, такие яркие интересные люди. Они говорят по-латышски гораздо лучше, чем мне когда-либо удавалось.
Алексей Цветков: Или судьбы несчастных черных детей в Советском Союзе, которые назывались «отрыжки фестиваля» или что-то в этом роде. Короче говоря, нам ничего такого не прививали, нас не упрекали за то, что мы называли среднеазиатов или кавказцев так, как мы их называли, потому что все это возмущение расизмом было для Америки.
Александр Генис: То есть расизм был только в Америке.
Алексей Цветков: Да, расизм был только в Америке. Но во все, что говорили плохого об Америке, мы верили, только считали, что это хорошо.
Александр Генис: Я помню, как видел по советскому телевизору безработных американских. Я заметил, что они все были в нейлоновых рубашках, которая тогда стоила у фарцовщиков 25 рублей, то есть примерно половину моей зарплаты пожарного.
Алексей Цветков: А джинсы вы не замечали?
Александр Генис: Джинсы — это уже понятное дело, но то, что безработный ходит в нейлоновой рубашке. Понятно теперь, почему - нейлоновые рубашки дешевле, чем все остальные. Но тогда я этого не знал, и меня это поразило до глубины души. Конечно, наша советская пропаганда всегда обманывала то так, то иначе. Я думаю, вы правы в том, что у нас не было прививки от расизма. Ведь в конце концов американцы на это потратили двести лет своей истории, гражданская война из-за этого была в Америке. Расистом в Америке действительно быть и страшно и трудно, и стыдно. Если вы спросите Трампа, то он не скажет, что он расист. Да и никто в Америке не скажет, что он расист, разве что на Брайтон-Бич и то просто по наивному добродушию: ну что тут скрывать, расист и есть расист.
Алексей, продолжая беседу я предлагаю перебраться к личности Трампа хотя бы потому, что сам он меньше всего похож на республиканца. Считать, что за него голосуют те, которые любит Республиканскую партию, по-моему, нелепо, Трамп не похож на республиканца на самом деле. Впервые все шесть ныне живущих президентов, включая республиканцев Бушей, отказались поддержать его кандидатуру.
Алексей Цветков: А многие республиканцы просто покинули партию демонстративно. Причем ветераны, старые интеллектуалы, такие, как Даниэл Пайпс, другие правые политики выступили с антитрамповскими заявлениями. Но есть инерция. Я слышал от одного очень неглупого человека эмигрантского происхождения, который сказал (это было еще до Трампа), что “я буду голосовать за того, кого выберут республиканцы”. То есть - по накатанной. Значительная часть таких люди даже не имеет понятия о скандале. Но мы говорим сейчас о тех, которые могут поддержать беседу, по крайней мере, на эту тему.
Александр Генис: Я думаю, что люди голосуют голосуют сознательно за Трампа, ибо Трамп прсто нравится нашим. Почему? Вот, что хорошо было бы понять.
Алексей Цветков: Давайте на минутку вернемся в Россию. Конечно, я не очень верю всем опросам тамошним общественного мнения, тем не менее, значительной части населения, очевидно, нравится Путин. В те моменты, когда он совершает особенно что-то несусветное, он начинает нравиться еще больше: «Крым наш», Украина, не дай бог, что-то еще случится в этом роде. Я говорил о том, что люди с авторитарным зарядом, полученном от советской культуры, стремятся к авторитарности, а идеология для них на втором месте. Они воспринимают то, что Путин делает в Крыму и в Украине как демонстрацию силы. Хотя на самом деле это не сила — это наглость, это то, как ведет себя...
Александр Генис: Футбольные хулиганы.
Алексей Цветков: Это в лагере, когда человек берет тебя на испуг, чтобы в этой иерархии ты стал ниже, чем он. То же самое Трамп, он ничего толком не говорит, но говорит нахально. Считают, что он нарушает политкорректность, да он просто нахально говорит гадости, которыми делятся с приятелем на скамейке: “если бы, мол, всех “этих” прижучить или выкинуть к чертовой матери”. А тут же президент говорит такие вещи.
Александр Генис: Он еще не президент, слава богу. Но я прекрасно отдаю себе отчет в том, что происходит. Трамп говорит то, что другим нельзя. Наши соотечественники как раз не приходят от этого в ужас, наоборот им это нравится, потому что он дает индульгенцию так рассуждать: “Если может Трамп, если можно так говорить по телевизору, то тем более это можно говорить нам”. Это - месть политкорректности. Но тут мы переходим к другой теме: насколько Трамп - плод политкорректности? Ведь многие говорят, что Трамп — месть за Обаму.
Алексей Цветков: Я бы так не сказал. Потому что то, что Трамп говорит, за пределами всего. Если я вам скажу, что убивать нельзя, а вы скажете, что можно, тут не в политкорректности дело.
Александр Генис: Если я вас спрошу — кого убивать, то это и будет справедливость по Трампу.
Алексей Цветков: Но это все равно не политкорректность. Трамп затрагивает фундаментальные основы нравственности, но люди, услышав — “взять этих и вышвырнуть, не пускать тех, всех поставить на место”, в теории не разбираются. Хиллари Клинтон и другие политики пытались объяснить, как они добьются того-то и того-то, Трамп ничего подобного никому не объясняет, он говорит: я это сделаю, верьте мне. И они верят.
Александр Генис: Когда-то Муссолини спросили, что такое фашизм. В Италии писали энциклопедию фашизма но никто не мог дать определения, потому что Муссолини сегодня говорил одно, завтра другое. Тогда итальянские профессора пришли к Муссолини и спросили: скажите нам, что такое фашизм? Он сказал: «Фашизм — это я». Так бы и Трамп мог сказать: Трампизм — это я. То же самое мог бы сказать и Путин, потому что он тоже за годы своего правления говорил очень разные вещи. Не будем забывать, что Путин в начале XXI века раздумывал, не вступить ли России в НАТО. И Трамп, конечно, такой же демагог.
Интересно, что те наши соотечественники, кто за Трампа, они ведь и за Путина. Ведь они же странным образом соединяют этих двоих в одном флаконе. Вроде бы эмигранты оставили Россию именно потому, что им там плохо жилось. Они приехали в Америку, чтобы здесь им жилось хорошо, как вы сами сказали. Спрашивается, как же они могут соединить в одной голове Трампа и Путина?
Алексей Цветков: Вы знаете, маленький демографический экскурс. Я, и вы тоже, собственно говоря, следим за одним анклавом, по крайней мере, за Брайтон-Бич уже десятилетия, фактически с его основания как русской колонии. Такие сейчас есть во многих городах Соединенных Штатов и в Европе, в Берлине, например, и еще где-то. Раньше русская Америка была полноценной колонией, там были все поколения. Сейчас молодые, закончив школу, получив какое-то образование, а уж еврейские родители старались дать его деткам, уехали оттуда и ассимилировалось. Но на условном Брайтоне все осталось по-прежнему - никакой подпитки, никакой ассимиляции в этом кругу нет. С другой стороны приехал уже совершенно другой слой людей, не очень даже политизированный, каким была наша волна. У них все спокойно уживается в голове. Они живут с мыслью, что Путин хороший и сильный, авторитет России продвигает.
Александр Генис: Все остальные воруют, а Путин, мол, не дает?
Алексей Цветков: У нас в селе или городке плохо, поеду я в эту Америку, посмотрю, что там. Вот тут тоже замечательный человек получился — Трамп, он им импонирует именно потому, что им импонировал Путин. Только Трамп еще ярче и доходчивее представляет, чем Путин, он ближе к народу, потому что президентской кампании сам Путин не ведет.
Александр Генис: Трамп ближе к народу, потому что он миллиардер? Хорошо еще, что в отличие от Путина он должен вести дебаты. Это, конечно, особенная проблема, какие дебаты он будет вести. Это мы вот-вот узнаем.
Совершенно верно то, что вы говорите о поколениях. В эмиграции нет поколений, в эмиграции есть волны, они так и называется — первая волна, вторая волна, третья волна. Мы знаем, что между ними не было никакого взаимопонимания, потому что каждая волна не оставляет наследства, у нее нет традиций, потому что волна есть волна, она иссякает, и дети эмигрантов становятся уже американцами, немцами, австралийцами.
Алексей Цветков: Маленький прыжок в сторону. Есть сильное отличие от других эмигрантских колоний, от кубинской, допустим, которая близка к русской, потому что она тоже довольно правая.
Александр Генис: Антикоммунистическая.
Алексей Цветков: Польская отличается, в ней есть слои поколенческие. Но в русской молодежный слой, то есть люди, которые выросли здесь, уходит. Сергей Брин, скажем. Он большой филантроп, но он не дает на что-нибудь специально русское. Что ему эта Россия? Ничего. Он ушел и живет в Америке. И так живут почтив все, мы знаем исключения, но их на пальцах можно сосчитать.
Александр Генис: Когда стоял вопрос о том, кого Хиллари Клинтон выберет себе вице-президентом, я подумал: лучше всего Сергея Брина. Хорошо бы иметь такого вице-президента.
Алексей Цветков: У него есть гораздо более интересные занятия.
Александр Генис: Это правда, об этом я тоже, к сожалению, подумал.
Скажите, как вы считаете, какое есть лекарство от авторитарного мышления нашей эмиграции? Можно ее переубедить?
Алексей Цветков: Опыт последних 30 лет показывает, что большинство переубедить нельзя. Но это дело поправимое, потому что молодое поколение уходит, вырастает. К сожалению, это не происходит так, как во многих других эмигрантских культурах, оно не сохраняет своего культурного колорита, оно скорее уходит просто в Америку и остается там.
Александр Генис: Зато есть закон третьего поколения: дети не интересуются родителями, зато внуки интересуются бабушками и дедушками. Культура возвращается не во втором поколении, а в третьем поколении. Я это хорошо знаю по украинцам, многие из которых с огромным интересом относятся к своему прошлому, они уже с трудом говорят по-украински, но очень живо интересуются украинской культурой, поддерживают украинскую церковь, украинские праздники, украинский музей, который таким прекрасным образом работает в Даунтауне Манхеттена. Так что на третье поколение вся надежда. А теперь давайте по традиции закончим нашу сегодняшнюю беседу стихами.
Алексей Цветков: Чисто на американские политические темы у меня нет особых стихов.
Александр Генис: А что, брезгуете политикой?
Алексей Цветков: Нет, не брезгую, я пишу иногда о русской политике, но там обычно смешно и лексика не подходит для эфира. Тем не менее, немножко ностальгическое и для нас, и для брайтонской аудитории может быть. Называется «Сафари».
сафари
приспичило секретарю райкома
предначертать чинов начальства в честь
с мотыгами сафари на дракона
а что у нас еще в хозяйстве есть
драконы эти если не соврали
дают на экспорт уникальный мех
ну и пошли а кто такой сафари
не знал пожалуй ни один из всех
начальство чутко ехало на джипе
в пожарных касках с ханкой в багаже
которую глотками небольшими
успело и попробовать уже
бежим в строю штаны мокры от пота
трусцой поодаль мой напарник лю
у нас в селе случается охота
на крыс а на дракона не люблю
он состоял из пламени и эха
огромный как великая стена
хрен из такого понащиплешь меха
из тигра проще или из слона
запас любви к отечеству кончался
уже штаны от мужества черны
он покосился вдруг на джип начальства
и чуть дохнул на высшие чины
по счастью партбилеты уцелели
в музее под стеклом по одному
драконы да в своем искусны деле
а кто такой сафари не пойму
мы сеем сорго с лю и землю пашем
опять на крыс охотимся как встарь
лишь о секретаре всплакнули нашем
хороший был не жадный секретарь
