Евгений Львович Шварц по советским меркам прожил жизнь вполне спокойную. Конечно, внешне спокойную. Что он думал про себя в то время, как исчезали в советских преисподних лучшие его друзья-обэриуты, цвет тогдашней поэзии Олейников, Хармс, Введенский, да и Заболоцкий, вернувшийся чудом из ада спустя восемь лет, – об этом можно только догадываться. Но внешне, повторяем, его жизнь складывалась и сложилась благополучно. Не сидел, не высылался, и даже печатался, и пьесы многочисленные ставил на сцене. И сценарии писал к любимым фильмам, радуя маленьких и больших зрителей: "Золушка", "Первоклассница", "Дон Кихот". Помнится, в "Литературной газете" шестидесятых годов появился текст американского писателя Уильяма Сарояна, в котором он восхищался советским фильмом "Дон Кихот" – тем самым, сценарий которого написал Евгений Шварц. Но была в жизни Шварца еще одна, главная и, можно сказать, сказочная удача. Будучи крещеным, а по матери русским, он был мобилизован в Первую мировую войну, послан в юнкерское училище и выпущен оттуда младшим офицером – да и попал тут же в белую армию, вместе с которой совершил знаменитый Ледяной поход в составе корниловского отряда, двигавшегося на Екатеринодар. Там он был тяжело контужен и на всю жизнь сохранил последствие этой контузии – хронический тремор (дрожание) рук. И вот чудо из чудес: об этом эпизоде жизни Шварца так и не узнали власти, иначе бы ему не сдобровать: белый офицер, сражавшийся против советской власти с оружием в руках. Жизни ему не было бы, не то что пьес на советских сценах. Естественно, что об этом эпизоде Шварц не упомянул ни словом в своих весьма обширных автобиографических записях, ставших интегральной частью его литературного наследства наряду со всем известными пьесами. Об этом узнали и сообщили в "Википедии" только недавно. Как не повод порадоваться лишний раз за хорошего человека.
Так-то оно так, жизнь внешне благополучная: и любимым делом занимался, и жил в писательском доме на канале Грибоедова, и дачу имел в Комарово – а все же существовал Евгений Львович Шварц на птичьих правах. Известный драматург? Да, но только детский, скрывающийся за некоей двойной броней: наше дело, мол, детское, невинное. Да и вообще как бы и не писал сам, свое, а переделывал всем известные классические сказки, в основном Андерсена. Так сказать, взятки гладки. Да и то, вспомним историю его постановок. Ни одна из его классической ставших пьес не шла на сцене при его жизни: ни "Тень", ни "Голый король", ни лучшая из них "Дракон". "Дракон" и напечатан был, даже и поставлен, но снят после трех представлений после зубодробительной статьи в "Правде" под кратким, но куда как выразительным названием – "Вредная сказка". Сказки – они ведь и вообще вредные, они ложь, да в них намек. Это на все времена, вот и сегодня переделывают сказку – страшно сказать! – Пушкина: попов задел, ныне опять могущественных.
В общем, как ни невинен казался Евгений Шварц, как ни прикрывался безобидными классическими именами, а все-таки начальство подождало, пока помрет: тогда и пошли на сцену и навеки полюбились сказки-притчи Шварца.
Да ведь это ничему в сущности не мешает, ведь сказки существуют вечно, это то, что сегодня называются архетипами: истина на все времена. Их правда переживет не только автора Евгения Шварца, но и всех его персонажей, хоть тень, хоть дракона, хоть Каина под сколько угодно большим порядковым номером. Не переводятся такие сюжеты. Вот и совсем недавно патриарх Гундяев, решив рубануть правду-матку, сказал большому начальнику: со всей искренностью говорю вам, вы великий человек.
