Главу Общества защиты прав потребителей (ОЗПП) Михаила Аншакова объявили в федеральный розыск по делу о сокрытии подвергнутого описи имущества на сумму около полутора тысяч рублей. Об этом он сам сообщил в "Фейсбуке". Дело о сокрытии имущества в отношении Аншакова было возбуждено в июле 2015 года после того, как ОЗПП рекомендовало российским туристам, направляющимся в Крым, въезжать на территорию полуострова только через Украину, имея при этом разрешение украинских властей.

Тогда Аншакова уже объявляли в федеральный розыск. Повторное попадание в списки разыскиваемых глава ОЗПП назвал "новой методикой надзора". Он считает, что таким образом следователи собирают данные обо всех его перемещениях и переговорах.

По словам Аншакова, ему не удается отменить розыск, несмотря на то что он не менял место работы, известное правоохранительным органам, и живет по месту постоянной регистрации. После публикации на сайте ОЗПП рекомендаций туристам, направляющимся в Крым, в отношении Аншакова было возбуждено уже несколько уголовных дел.

Корреспондент Радио Свобода встретился с Михаилом Аншаковым и записал его рассказ о том, как развивались события:

– Вчера я узнал о том, что опять нахожусь в федеральном розыске, в который я объявлен по уголовному делу, возбужденному в июле прошлого года, через две недели после появления на нашем сайте памятки потребителям при посещении оккупированных территорий, которая наделала много шума. Тогда, после появления памятки, Генеральная прокуратура заявила, что собирается обратиться в ФСБ для принятия решения о возбуждении уголовного дела по факту экстремистских высказываний, якобы имеющихся в этой памятке, и по факту якобы призывов к нарушению территориальной целостности.

Уголовное дело по этим статьям не было возбуждено. Как я подозреваю, в связи с тем, что посчитали нецелесообразным создавать шум, так как это привлекло бы еще большее внимание к содержанию памятки. Вместо этого уголовное дело возбудили по статье 312-й, части 1-й "Сокрытие имущества". Под этим понимается сокрытие трех предметов, а именно двух предметов оргтехники и металлического ящика, всего на сумму 1300 рублей, которое, по мнению правоохранительных органов, было совершено четыре года тому назад. Хотя сроки давности по этой категории дел, по которым предусмотрена уголовная ответственность до 2 лет лишения свободы, к которым относится и 312-я статья УК, уже давно вышли, дело было возбуждено. Возбуждено при очевидном отсутствии события преступления, так как это имущество на смехотворную сумму никто не скрывал, оно было перевезено из одного офиса, нашего подразделения, в другое в связи с переездом организации. Кроме того, это имущество не было мне передано на ответственное хранение под роспись. Приставы утверждают, что они передали его мне под устное обещание, с чем мы, естественно, не можем согласиться и не можем считать, что таким образом был соблюден установленный законом порядок передачи имущества. То есть у меня не возникало никакой юридической ответственности и обязанности ответственного хранения этого имущества. Тем не менее, несмотря на абсурдность обвинения, дело было возбуждено.

О самом факте возбуждения я узнал только тогда, когда меня сняли с поезда, это было в октябре прошлого года. Мне заявили, что я нахожусь в федеральном розыске, доставили в наручниках в Хамовнический ОВД, где сначала говорили, что будут готовить арест, но потом, после длительного созвона со всевозможными инстанциями, решили, что арест нецелесообразен, в суд они с ходатайством об аресте не будут выходить, и меня в этот день отпустили под обязательство о явке. В прошлом году судебные приставы собрали материалы, предъявили обвинение, все по той же 312-й статье, и направили материалы в суд. Суд не стал рассматривать это уголовное дело в связи с отсутствием определенного времени и места преступления, написав именно об этом в определении, и вернул дело на доследование. То есть суд фактически указал, что не было события преступления – зачем вы присылаете такие странные материалы? Вот уже после доследования меня вместе с моим адвокатом один раз вызвали для встречи с дознавателем в Хамовническом отделе Службы судебных приставов. После этого я заявил ряд ходатайств, но на мои обращения приставы перестали реагировать. Тогда я обратился в Хамовнический районный суд, это было более трех месяцев назад, в начале августа этого года, где обжаловал бездействие приставов по этому делу. В ответ на это в середине августа меня объявили в федеральный розыск.

Сами приставы не являются в суд уже пятое заседание подряд. За минувшие три месяца они ни разу не явились в суд, несмотря на то что суд принимал решение об истребовании доказательств и вызывал их. Они игнорируют судебный процесс, что не мешает держать меня в этом статусе – объявленным в федеральный розыск. Месяц назад дело было изъято прокуратурой из Хамовнического отдела Службы судебных приставов и передано в следственный отдел Хамовнического ОВД. Я об этом узнал случайно от прокурора, он проговорился в одном из судебных заседаний, и решил выяснить, где же, на самом деле, находится дело. В прошлый вторник я приезжал на прием к начальнику этого следственного отдела, майору милиции Виглянскому, и пытался все-таки разобраться, что происходит, какой у меня статус. Виглянский со мной отказался разговаривать, сославшись на занятость, поручил это дело своему помощнику. Я заявил ходатайство об ознакомлении со всеми постановлениями, решениями, вынесенными за последние два месяца, ходатайство было принято, и вот в этот понедельник я повторно явился в отдел, и мне предъявили для ознакомления это вот определение, постановление старшего судебного пристава Хамовнического отдела, из которого следует, что я был объявлен в федеральный розыск.

Сегодня мы с моим адвокатом подготовили две жалобы. В одной, в порядке 125-й статьи УПК, мы обжалуем постановление об объявлении меня в федеральный розыск, так как я, естественно, ни от кого не скрывался, за последние несколько лет не менял ни место работы, ни место жительства, я проживаю по адресу постоянной регистрации, и найти меня не составляет никакого труда. Ни я, ни мой адвокат не извещались ни о каких следственных действиях в последние несколько месяцев, то есть объявление в розыск – это очевидно незаконное действие, и мы его обжалуем. Отдельной жалобой мы просим признать незаконным бездействие начальника следственного отдела ОМВД по району Хамовники, майора юстиции Виглянского, который за прошедший месяц не принял никакого решения ни о прекращении дела, ни о продлении сроков следствия по нему, тогда как максимальный срок дознания, он по закону составляет шесть месяцев и может быть продлен только в исключительных случаях, с санкции прокурора субъекта Федерации, уже нарушен, а с ходатайством к прокурору Москвы следственный отдел ОМВД по району Хамовники не выходил. Соответственно, в суде мы будем добиваться решения по обеим жалобам.

Впрочем, у меня нет уверенности, что на этом все закончится. Потому что, даже если суд признает незаконным сам розыск, как показывает практика, ничего не мешает нашим правоохранителям буквально через пару дней объявить меня в розыск заново. Они уже дважды проделывали такой фокус, я уже дважды находился в федеральном розыске. Прокуратура не осуществляет надзор за действиями и дознавателей, и следователей по моему делу, фактически покрывает их, так что я не знаю, завершится ли это дело в ближайшее время.

– Как вы думаете, чего от вас хотят добиться?

– По моему мнению, это дело заведомо не имело никаких судебных перспектив, обвинение в сокрытии имущества на сумму 1300 рублей абсолютно абсурдно, это имущество и не сокрыто, а перевезено, о чем им прекрасно известно. Я предполагаю, что это так называемое техническое уголовное дело, что оно возбуждалось не с целью привлечения к уголовной ответственности, а с целью именно осуществления федерального розыска, то есть фактически контроля за моим передвижением, слежки, отслеживания телефонных переговоров, переписки и так далее. Когда это происходит, например, с санкции суда или в рамках уголовного дела, результаты такого надзора и контроля можно процессуально закрепить и потом использовать в других уголовных делах. Хотя наши правоохранительные органы, конечно, имеют возможность без всякой санкции осуществлять сейчас слежку за кем угодно, но тогда и собранные доказательства оказываются процессуально не закреплены, их нельзя использовать, это лишь оперативная информация. Возможно, это новая форма так называемого сторожевого контроля за неблагонадежными элементами. Технические уголовные дела можно приостановить, причем, как показывает практика, надолго, фактически до бесконечности, с этим очень сложно бороться. А во время приостановки осуществляются контрольные мероприятия, фактически по слежке, контролю переписки, телефонных переговоров, сбору необходимых материалов. Других причин я не вижу, сложно предположить, что они действительно собираются из этого уголовного дела состряпать какой-то судебный процесс, направить его с таким смехотворными обвинениями в суд, – сказал Михаил Аншаков.