В теперь уже далеком 1999 году Владимир Путин вспоминал: "Как-то, когда я уже работал в первом подразделении в Питере, мне позвонил приятель и сказал, что приглашает меня в театр на Аркадия Райкина. У него есть билеты, девки будут. Сходили. Девки действительно были… С одной из них я начал встречаться. Мы физически сблизились".
Его теперь уже бывшая супруга, в свою очередь, добавила пару штрихов: "В антракте вышли в буфет выпить водки, пива. В основном веселилась я, старалась всех рассмешить. Но мне далеко было до Райкина – все как-то не очень реагировали". А достал дефицитные билеты на Райкина, решившие судьбу Владимира и Людмилы Путиных, Сергей Ролдугин – будущий пальмирский виолончелист и панамский миллиардер…
На этом эпическом фоне неуважительное "райкины" (во множественном числе) в устах главного "ночного забиваки" Хирурга выглядит крайне неуместным. Тем более что в своем эмоциональном выступлении на съезде Союза театральных деятелей Константин Аркадьевич не сказал ничего лишнего. Давайте перечислим мишени, в которые вонзились его критические стрелы. Во-первых, это "группки якобы оскорбленных людей", которые "закрывают спектакли" и "мочой обливают фотографии". Во-вторых, это "коллеги-стукачи", которые забыли высокие принципы "цеховой солидарности" и хотят "обратно в клетку". В-третьих, это чиновники Министерства культуры и лично "товарищ Аристархов (главный антигерой), которые посягнули на "запрет" цензуры" – "величайшее событие векового значения в художественной, духовной жизни нашей страны". В-четвертых, это "церковь наша несчастная"... Вроде бы, никого не пропустил.
К президенту России у Константина Аркадьевича нет никаких претензий. "Театральные деятели", конечно, пытаются заставить Путина установить "границы трактовки классики", но он не поддаётся. Единственное пожелание: хотелось бы с ним почаще встречаться, чтобы "решить серьезные вопросы". Вот, собственно и все.
Мотоциклист уже Райкину нахамил, Песков – презрительно фыркнул. Вот и все "сталинские репрессии"
А теперь скажите: в чем здесь крамола? Вот здесь: "Мы друг на друга клевещем, доносим иногда – прямо вот так ябедничаем. И опять хотим в клетку. В клетку-то зачем опять?"; "Что же мы иллюстрируем Федора Михайловича Достоевского, который говорил: "Только лиши нас опеки, мы тут же попросимся обратно в опеку". Ну, что же мы? Ну, неужели он такой гений, что и на нас настучал на тысячу лет вперед? Про наше, так сказать, раболепство".
Энтузиастов-мракобесов уже вовсю сажают. Господина Мединского и его подчиненных не критикует только ленивый. Русскую православную церковь – тоже. А уж в роли унтер-офицерской вдовы и подавно любой может выступить. В Кремле этому будут только рады.
"Мы", "наше"... В итоге, получается "картина маслом": где-то в облаках, вдали от мирской суеты на хрустальном троне восседает монарх-праведник. А у его ног – клубок змей: один с мочой за пазухой, другой – с доносом на коллег, третий – вообще Аристархов. Они равнодушны к высоким идеалам Франсуа-Мари Аруэ (Вольтера) и Аркадия Исааковича Райкина. Им Иосифа Виссарионовича Сталина подавай!
Такую же картину рисует путинский агитпроп с помощью телевидения, "выборного спектакля" и заведомо недобросовестных "соцопросов", в которых участвует не больше 30% (самые несамостоятельные, внушаемые и запуганные). В итоге Путин и его ближайшее окружение предстают "единственными европейцами", "послами рок-н-рола в неритмичной стране". И "пламенные вольнодумцы", вопящие "Россия, ты одурела!", это оруэлловское переворачивание подтверждают и закрепляют.
В то же время нельзя не признать, что Константин Аркадьевич по-своему искренен. Он на самом деле ненавидит и призирает этого Аристархова. Он действительно убежден в том, что бюджетные деньги ему дают за красивые глаза, а не за правильные танцы. И мракобесие с мочой его тоже искренне возмущают. Не настолько, конечно, чтобы говорить о них без Аристархова… А собственно, почему?
Чем он рискует? Чем они все рискуют? Чем я рискую, когда пишу это? Правильный ответ: ничем. Мотоциклист уже Райкину нахамил, Песков – презрительно фыркнул. Вот и все "сталинские репрессии".
А молчат они потому, что находятся в зоне комфорта. И не хотят ее покидать.
Владимир Голышев – публицист и драматург
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода
