Иван Толстой: Что вы принесли в студию для рассказа, Андрей? Что-то я там вижу толстенькое и интересненькое.

Андрей Гаврилов: Поскольку вы мне дали право первого слова, я обойду вас на повороте. Обычно вы рассказываете о книгах, в частности, о книгах, изданных в Москве или где-нибудь в Нью-Йорке, на Тасмании и в разных уголках Земного шара, но на этот раз это сделаю я. Это не значит, что я лишаю вас возможности присоединиться к моему географическому рассказу, но, тем не менее, книги представлю я. Представлю две книги, каждая из которых связана каким-то образом с музыкой. Первая книга очень смешная, поскольку очень многих своих друзей я ставлю в абсолютный тупик. Я сначала им показываю название на обложке – «Всеобщее собрание произведений» и какая-то чаша старинная. И тут же все начинают думать, что высокий штиль Средневековья, античность, стилизация… Потом показываю автора. Автор пишется так: А.Х.В., и предлагаю угадать, кто это. К моему изумлению, не все угадывают, хотя, казалось бы, сколько книг автора А.Х.В. мы видели и на ярмарке нон-фикшн, и просто в магазинах, можно было бы сообразить. Но, нет, эта обманка, которую придумало издательство, срабатывает. А.Х.В. - это коллективный, общий псевдоним Алексея Хвостенко и Анри Волохонского, авторов знаменитой песни «Рай», больше известной в исполнении Бориса Гребенщикова под названием «Под небом голубым». Хотя, в оригинале – «Над небом голубым». Но Гребенщиков где-то уже принес извинения авторам, сказав, что он поет ее так, как группа ее услышала в те далекие годы, когда даже фамилия авторов была не то, что неизвестна, а практически под запретом. Итак, А.Х.В., «Всеобщее собрание произведений», издательство «НЛО», Москва, 2016 год. Составители говорят, что это полное собрание. Я просто рассчитываю, что, может быть, где-то что-то затерялось и будет найдено, но, на сегодняшний день, это полное собрание произведений, которые были написаны Хвостенко и Волохонским вместе, так сказать, дуэтом. Если не Римский-Корсаков, то практически Ильф и Петров.

Книга начинается с песен, наверное, самого знаменитого примера их совместного творчества. Что меня сразу поразило что большинство песен сопровождается нотами. Нотный стан на левой странице, текст - на правой, просто бери и пой. Какое счастье, что я не умею петь! Правда, забавно, что есть несколько песен, где написано, что расшифровать, найти или привести ноты в качестве примера было невозможно. И сразу становится интересно - это почему? Потому что нет записи этой мелодии? Потому что она такого неважного качества, что ее просто невозможно разобрать? Я еще не успел понять, почему. Надо будет в этом покопаться. Совместное творчество Волохонского и Хвостенко, песенное творчество, было представлено в разных книгах, даже один раз на пластинке. В 2008 году был выпущен альбом «Сноп снов», где было четыре автора: Анри Волохонский, Алексей Хвостенко, Леонид Федоров и Владимир Волков. Пластинка – пример их совместного творчества. А так получается, что чуть ли не впервые мы видим все то, что они вместе сделали, под одной обложкой. И когда я говорю «все то, что они вместе сделали», я имею в виду и записи, потому что к этой книге приложен диск, и этот диск - это запись совместного концерта Волохонского и Хвостенко, который состоялся в Нью-Йорке в 1986 году. Концерт был в рамках Фестиваля русской поэзии с 27 по 31 декабря 1986 года, и автор А.Х.В., или просто Хвостенко и Волохонский, выступили в приходе нью-йоркского Храма Христа Спасителя по приглашению его настоятеля, отца Михаила Меерсона.

Отец Михаил Меерсон вспоминает об этом концерте: «Фестиваль завершился концертом Хвоста. Он пел свой обычный репертуар и кое-кому из посетителей, моих прихожан консервативных взглядов, от него было как-то не по себе. Чего стоил один вальс «Жалоба Солженицыну». После рукоплесканий и вызовов на бис, Хвост спросил аудиторию, что бы она хотела послушать». Он рассказывает о реакции посетителей фестиваля на этот концерт. Я принес несколько примеров песен, которые были написаны вместе Хвостенко и Волохонским, но не с этого концерта, и не с этого диска. По двум причинам. Во-первых, все-таки, это качество записи. Это была запись из зала, кто-то из слушателей просто включил магнитофон. И, если это можно слушать дома на хорошей аппаратуре, я не уверен, насколько хорошо это прозвучит по радио. Но вторая причина для меня важнее. Я хочу, чтобы те, кому это интересно, купили эту книгу вместе диском и послушали его сами у себя, потому что мне кажется, что такие издания нужно поддерживать, в том числе и материально. Издательству, наверное, не очень горячо и холодно от того, что я скажу, какая хорошая книга, но я убежден, что тут рубль, который я за нее заплатил, поможет издательству сводить концы с концами в наше, совершенно чудовищное для книгоиздательства, время. Отец Меерсон вспомнил вальс «Жалоба Солженицыну», песню, написанную Хвостенко и Волохонским, и вот сейчас я предлагаю вам ее послушать, но в другой записи. Это запись с первой пластинки Хвоста 1981 года «Прощание со степью».

(Песня)

Но, прежде всего, конечно, «Всеобщее собрание произведений» - это книга, которую нужно читать, в которой очень много абсолютно неизвестных текстов, которые печатаются или вообще впервые, или были рассыпаны по каким-то малотиражным и, может быть, даже уже забытым изданиям, в которой я впервые увидел детские произведения этого дуэта, в которой опубликованы их басни, их частушки. И вот мне стало интересно. Я читал эту книгу подряд, как часто бывает, что мы воспринимаем текст кого бы то ни было, здесь я говорю не только об этих двух авторах, с юмором, он смешной, действительно, веселый и, вдруг, в какой-то момент ты понимаешь, что за этим весельем скрыт такой умный, придирчивый, пристальный взгляд на мир, что становится не по себе. Когда будете читать частушки, а это отдельный раздел, обратите внимание на такую:

Аэроплан летит по небу,

Смотрит, видит все кругом,

Тот, кто раньше в небе не был,

Будет на небе потом.

Меня почему-то она резанула, не могу объяснить, почему. Очень хорошие примечания, которые содержат кучу информации, в том числе, не просто «написано», «напечатано», «издано», «не издано», но еще много текстовых вставок. Повторяю, книга - это совместное творчество Хвостенко и Волохонского, а вот к «Шахматной поэме» посвящение Борису Спасскому было написано Хвостенко в одиночку, поэтому этот текст не вошел в основной состав книги, он вошел только в «Примечания».

Когда я мальчишкой молоденьким был,

Я шахматы нежно и страстно любил,

Теперь я глажу на ладью и ферзя,

И знаю: их трогать рукою нельзя.

Ни черной, ни белой не двинуть мне пешкой,

Верчу колесо, разгрызаю орешки,

Мне честь золотым побежит ручейком,

Веселая слава, но только о чем?

Пою я теперь о былых пораженьях,

Победах, ничьих, настоящих сраженьях,

Гляжу, как безумный, на Черный квадрат:

Неужто Малевич во всем виноват?

Неужто и Пушкин с иглою в яичке,

Забвения память поведал синичке?

Диск, который прикладывается к книге, начинается с моей любимой песни, одной из любимых песен этого дуэта, творческого союза, в исполнении Алексея Хвостенко - «Игра на флейте». Тоже запись 1981 года, и тоже первая пластинка «Прощание со степью».

(Песня)

Когда читаешь перечень песен в содержании книги, или когда потом слушаешь запись этого концерта, поражаешься, как много песен вошло в обиход чуть ли не как народные – «Орландина», «Сука с сумочкой», само «Прощание со степенью», «Пасмурный день», «Тайна», «Прославление Олега Соханевича». Все эти песни мы распевали, сколько я себя помню, в молодости, совершенно не представляя себе, что у них есть автор. Так получилось, что эта книга вышла одновременно с роскошным изданием компакт-дисков фирмы «Геометрия», которой я не устаю восхищаться из-за того, как они издают архив группы «Аукцион», только что выпустила комплект из двух компакт-дисков и одного ДВД «Жилец вершин». Это совместная запись Хвостенко и группы «Аукцион», они работали вместе с студиях, они вместе выступали на концертах, они вместе устраивали даже квартирники. Я предлагаю послушать запись Хвостенко с «Аукционом» «Конь унес любимого».

(Песня)

Ну вот, я, Иван, попытался представить вам эту книгу. Не так уж много у нас выходит книг, к сожалению, с компакт-дисками. То есть, я думаю, что их можно посчитать по пальцам двух рук. Я был поражен, когда к монументальному десятитомнику Бориса Леонидовича Пастернака было приложение – компакт-диск с музыкой, связанной с именем Пастернака и с его авторским чтением. Мне кажется, что по-другому издавать просто нельзя. И то, что издательство «НЛО» сделало мне такой подарок, это просто как маслом по сердцу.

Вторая книга, о которой я хотел бы рассказать, тоже связана с музыкой и, кстати, очень смешно, чистое совпадение, что к ней тоже прилагается диск, фрагменты которого мы сегодня послушаем. Если книгу А.Х.В. «Всеобщее собрание произведений» можно купить в магазине и заказать по интернету, то где взять эту книгу, я не знаю, скажу сразу. Не могу ее рекомендовать только по этой причине. Я не нашел ее в интернете, и если бы не доброе отношение автора, боюсь, что я бы ее до сих пор так бы и искал. Автор – Михаил Браславский, книга называется «Размышления о джазе и джазменах. Русско-еврейский след в американском джазе». Издательство «Mir Collection», Нью-Йорк, 2015 год. У нее есть даже английское название, как полагается для зарубежных изданий. Это книга о джазе на русском языке, выпущенная в Америке, в чем-то уникальная. В Америке уже выходили книги о джазе на русском языке, но, как правило, это были воспоминания наших джазменов или размышления о нашем джазе. И это в чем-то было естественно, наши авторы писали о том, что они знают лучше всего, эти книги явно предназначались для отечественного читателя. А вот то, что вышла книга об американском джазе на русском языке в Америке… Наверняка, что-то подобное было, но я или этого вообще не встречал, или просто запамятовал, потому что эта книга меня поразила, в первую очередь, именно этим. А, во-вторых, когда я узнал ее подзаголовок – «Русско-еврейский след в американском джазе» - я тут же вспомнил одну историю, которая произошла со мной. Не хочу хвастаться, но в моей жизни было два на меня доноса, опубликованные в прессе. По крайней мере, которые я помню. Один донос был связан с Билами. Я, когда писал об их самом раннем гамбургском периоде творчества, написал, что они так изматывались, что для того, чтобы заснуть, им приходилось принимать таблетки. Кто-то в этом увидал пропаганду наркомании, и была какая-то заметка про то, что Гаврилов ратует за наркотики. Вторая статья с доносом, не помню уже, где это было опубликовано, по-моему, где-то за Уралом, в Сибири или на Дальнем Востоке в молодежной газете. Начиналась она гениальной фразой: «Джаз, как известно, придумали негры и евреи». И вот тут, судя по всему, автор сам загнал себя в угол, потому что раз придумали евреи, это, конечно, было плохо в период государственного антисемитизма, но раз придумали негры, то это, вроде бы, хорошо, потому что негры это Поль Робсон, Анжела Дэвис, мы за них выступаем, мы за их права боремся. Я не помню, как он вывернул, но общий настрой, что джаз придумали негры и евреи, а Гаврилов их защищает, пронизывал статью. У меня она, к сожалению, не сохранилась, сейчас бы я показывал ее детям. Но, тем не менее, эта связь – негры, евреи и джаз, как исчадие ада - у меня в памяти засела. И вот, когда я увидел книжку Михаила Браславского, где, вроде бы, сводится то же самое - афроамериканская музыка, афроамериканские корни, афроамериканская почва, на которой родилось то, что позже стало джазом, и, плюс к этому, влияние представителей русско-еврейской эмиграции начала 20-го века - это все безумно интересно. Я никогда не видел книги или большой работы, где рассматривалась бы эта проблема именно под таким углом. Мы все знаем, например, Джорджа Гершвина и его русско-еврейско-украинские корни, это не секрет. Все знают, что «Summer Time», колыбельная из оперы «Порги и Бесс», основана, в общем, на украинской мелодии, никакой революции в сознании здесь нет. Но когда подобраны фамилии действительно гениев джаза, и показаны их корни не с той точки зрения, что, вот, смотрите, кровь как прозвучала, а с точки зрения - смотрите, какую музыку они слышали в детстве, на каких музыкальных корнях выросло их личное творчество, которое потом вылилось в джаз - вот этот взгляд мне показался безумно интересным. Гарри Джеймс, Билл Эванс, Бенни Гудман, Пол Дезмонд, Дэйв Брубек -я думаю, что здесь можно перечислять довольно много авторов. Это люди, каждому из которых посвящен в этой книге отдельный очерк. Честно говоря, большинство информации, я думаю, можно найти в интернете, но здесь она подана очень тактично, очень интересно, через личный взгляд автора. И я думаю, что пришло время сказать, что Михаил Браславский это человек, который в свое время не организовал, но, тем не менее, стоял у истоков создания Ярославского джаз-клуба, а Ярославский джаз-клуб, между прочим, перерос в Государственный центр изучения джаза сейчас, и его возглавляет мой однофамилец Игорь Гаврилов, и делает потрясающую работу по спасению джазовых архивов и всего, что связано с джазом было в советское время и связано сейчас. Огромная работа и исследовательская, и архивная. Так вот, один из тех, кто поддерживал и стоял у истоков Ярославского джаз-клуба, и был Михаил Браславский. После чего, насколько я понимаю, он отошел немножко от музыки, остался исключительно как любитель, как слушатель, и вот свой взгляд, взгляд человека, который обожает джаз, вдруг оказался в Нью-Йорке, в Мекке джаза, где можно было услышать и авангард, и диксиленд, и цыганский джаз, и вот он смог все это дело впитать, каким-то образом переработать и вынести на наш суд. Мне это представляется безумно интересным опытом и очень ценным. Книга начинается с очерка о трубаче Гарри Джеймсе, и та мелодия, с которой мы начали наш разговор о книге Михаила Браславского, это как раз и есть «These Foolish Things» в исполнении джазмена, маэстро Ларри Джеймса.

(Музыка)

Я был готов к тому, что очень многие музыканты начала века, первой половины века, американские музыканты, учитывая поток эмиграции из Восточной Европы, будут иметь славянские корни. Меня совершенно не удивило то, что русско-еврейские корни есть у Бенни Гудмана, это никогда особенно и не скрывалось никем. Бенни Гудман - признанный король кларнета, не только джазового, но и классического. Я думаю, все помнят его пластинку «Бенни Гудман играет Моцарта», где нет никакого джаза, где чистое классическое исполнение, с одной стороны, а, с другой стороны, его джазовые альбомы, где вроде бы нет ни капли классики, а, наоборот, чисто джазовые импровизации. О чем это говорит? Бенни Гудман - король джаза, признанный король. Давайте тогда сразу послушаем пьесу 1939 года «Benny Rides Again», которая специально для него была написана Эдди Cалтером, и многие критики считают, что это вершина биг-бендовой партитуры, вообще всех времен и народов.

(Музыка)

Меня совершенно не удивило, что Бенни Гудман включен в эту книгу, потому что широко известно было его происхождение, его еврейские, восточноевропейские корни. А вот, честно говоря, такие же корни у Билла Эванса для меня были неожиданностью, хотя, наверняка, покопавшись, я мог бы это узнать и сам, без книги. Но в книге это написано очень интересно и очень хорошо. Билл Эванс, замечательнейший пианист, для меня один из самых любимых пианистов. Я понимаю, что были пианисты в чем-то лучше, техничнее, изобретательнее, но почему-то ближе всего мне Билл Эванс. В 1965 году был выпущен альбом, где трио Билла Эванса вместе с симфоническим оркестром играет, в частности, «Гавану» Габриеля Форе. Я предлагаю это послушать.

(Музыка)

Все идет так весело, так хорошо, мы вспоминаем признанных классиков джаза, мы слушаем замечательную музыку, которая, как я уже сказал, записана на диске, прилагаемом к этой книге, но, тем не менее, в этой классической эпохе были и трагические нотки. В свое время композитор Дон Себески, по мотивам романа Томаса Вульфа «Домой возврата нет», написал композицию «You Can't Go Home Again», и для того, чтобы записать ее, он, не только композитор, он еще был пианистом прекрасным, собрал группу звезд, где самой яркой звездой, наверное, был Пол Дезмонд, о которым также пишет Михаил Браславский, прослеживая его восточноевропейские еврейские корни. К тому времени он был очень болен, и это была последняя запись, которую он сделал. Ее уже свели, то есть, смикшировали для того, чтобы поместить на альбом, буквально за два-три дня до его смерти. Пол Дезмонд на альт саксофоне, Чат Бейкер на трубе, Михаил Брекер на тенор саксофоне, на гитаре Джон Скотт и Рон Картер на басу. Это потрясающий состав, который больше никогда собрать было нельзя. «Домой возврата нет» Дона Себески в исполнении Пола Дезмонда и других музыкантов.

(Музыка)

И, в завершение рассказа об этой книге, которую я очень советую прочесть, но не могу рекомендовать, потому что не знаю, где она продается… Сказал я и подумал, что не посмотрел я американский Амазон. Если кому интересно, посмотрите сами, где-то она должна быть, тираж не мог быть издан только для вящей славы автора и издателя. Так вот, в заключение Михаил Браславский пишет о человеке, и я ему за это очень благодарен, который не является музыкантом, он не является композитом, человек, который, насколько я знаю, даже не мог двух нот сыграть двумя пальцами, и, тем не менее, человек, без которого джаз никогда не был бы тем, чем стал. Это - Норманн Грантс. Он был знаменитым продюсером, промоутером, организатором концертов, он пользовался таким доверием и уважением музыкантов, что он мог собрать фантастически звездную команду для выступления в филармоническом зале… Не зря некоторые его проекты так и назывались «Джаз в филармоническом зале», «Джаз там-то…». По его приглашению могли приехать Элла Фитцджеральд, Оскар Питерсон, Луи Армстронг. Вот этот звездный состав и играл то, что в этот момент их просил играть Норманн Грантс. Может быть, с точки зрения развития музыки это в чем-то было потворство популярному вкусу, там не было, наверное, музыкальных прорывов вперед, зато там был прорыв, разумеется, по качеству исполнения. Хотя, с другой стороны, именно Норманн Грантс нашел и представил американской публике к тому времени никому неизвестного канадского пианиста Оскара Питерсона. Ему было всего лишь 23 года, когда Норман Грантс его услышал и пригласил сыграть, в качестве гостя, на концерте в Карнеги-Холл. Оскар Питерсон сыграл, реакция публики была такова, что после этого он уже практически стал звездой американского, а не только канадского джаза. И, если вы посмотрите, во всех справочниках, во всех энциклопедиях о нем, как правило, пишут «канадско-американский пианист». Я уверен, что на 90 процентов это заслуга Норманна Грантса, который, повторяю, сам не мог сыграть ни одной ноты. И я очень рад, что Михаил Браславский вспомнил не только о действительно звездах-исполнителях, звездах-композиторах, а, в том числе, еще о звезде-организаторе. Обычно такие люди остаются в тени. Как хорошо, что ему повещена целая глава. И, в заключение нашей программы, я как раз и предлагаю послушать запись с Оскаром Питерсоном, Реем Брауном и Эдом Тигпеном, это пьеса «All Of Me». И, повторяю, Оскар Питерсон был как бы открыт американской публике Норманном Грантсом, одним их героев книги Михаила Браславского «Размышления о джазе и джазменах».

(Музыка)

Это песня была взята с компакт-диска, который прилагается к книге Михаила Браславского. Кстати, хочу сказать, что на этом диске не только аудио-примеры, но и видео-примеры, фрагменты документальных фильмов о джазе и фрагменты записей концертных выступлений звезд джаза.