Началом массового оппозиционного движения в России считается волна политических выступлений, поднявшаяся в декабре 2011 года после выборов в Государственную думу. Ожидаемое, по сути, событие – имитация выборов в России – привело к массовому протесту, удивившему не одних только политиков и экспертов. Митинги с легкостью собирали десятки тысяч участников, яркие посты в блогах – миллионы просмотров. Уличная активность нашла поддержку в обществе. Будучи одним из участников этого движения, я вспоминаю сейчас, как легко мы собрали на одном из митингов несколько тысяч контактов граждан, готовых потратить силы и время в поддержку перемен в стране. Самоорганизация общества поражала воображение: помимо выражения недовольства, имела место попытка организовать представительный орган – Координационный совет оппозиции, были проведены альтернативные выборы; произошло и многое другое, о чем раньше даже мечтать никто не мог.

Пять лет – хороший срок для того, чтобы попробовать понять, участниками каких событий мы тогда оказались. Что это было: неудавшаяся революция, "слив протеста", "выпуск пара в гудок" или неудавшийся путч несогласных? За пять лет жизнь разбросала активных участников тех событий: кто-то успокоился и затих, другие поменяли свои политические позиции и поддерживают власть, кто-то сидит в тюрьме, кого-то уже нет в живых, некоторые вынужденно покинули Россию и теперь собираются для обсуждения событий на родине в кругу таких же эмигрантов. В Израиле нас, таких вот новых репатриантов, так и прозвали – "путинская алия".

Протестная волна прокатилась под лозунгом "За честные выборы!". Тогда, находясь в гуще событий, я не испытывал ни толики сомнений в том, что причина недовольства кроется именно в повальной фальсификации выборов. Теперь, оглянувшись на историю Российской империи, потом Советского Союза, потом современной России, я понимаю: честных-то выборов никогда не наблюдалось. Использую пример из бизнес-психологии. Сильное моментальное возмущение в компании можно спровоцировать, снизив, например, сотрудникам зарплату, но вот получить молниеносный массовый протест по причине невыплаты премии, которую никогда до этого не платили, практически невозможно. Отдельные возгласы недовольства возможны, но вот массовый протест – нет. Получается, что очередная фальсификация выборов просто спровоцировала протесты, но никак не могла быть их главной причиной.

Попробуем понять, откуда вдруг у россиян возникло ожидание того, что в этот раз на выборах вдруг – ни с того ни с сего – правительство захочет услышать мнение масс и скорректировать свою кадровую политику? Это нереализованное ожидание масс в итоге сорвало клапан – накопившееся общественное напряжение вылилось в массовые уличные акции. В психологии личности такого плана дискомфорт от столкновения идей и убеждений с реальностью называется когнитивным диссонансом. Получается, что российское общество длительное время мучал дискомфорт, вызываемый конфликтом между декларируемой идеологией (демократией, свободой выражения, интеграцией России в мировое сообщество) и жесткой реальностью (централизованным государственным капитализмом и авторитарно-репрессивной политической системой).

Если воспринимать политику как концентрированное выражение экономики, то понятно: после кризиса 2008 года в России фактически было завершено строительство государственно-олигархического капитализма. Основные средства производства и ресурсы были сконцентрированы в руках небольшого круга власть имущих. Такой экономической модели подходит не демократия (представительная власть народа), а совершенно другие политические системы (автократия, диктатура или монархия, на худой конец). Движущими силами оппозиционного движения стали свободолюбивая молодежь, мелкие предприниматели, наемные сотрудники разнообразных компаний – от средней величины российских до крупных западных. Все эти люди так или иначе были воспитаны на демократических ценностях, все они познали прелести свободной экономики. Основная идея протеста как раз в этом и заключалась: сменить власть демократическим путем через свободные и честные выборы.

Можно сколько угодно говорить про "слив протеста", но этот протест в первую очередь представлял собой столкновение идей, идеологии с реальностью. Задним умом легко быть прорицателем, но шансов на успех у тех, кто протестовал, в таком варианте не было изначально. Идея может победить, когда и если она опирается на новую устойчивую экономическую модель, история это неоднократно подтверждала. Неолитическая революция произошла вследствие перехода человеческих общин от примитивной экономики охотников и собирателей к сельскому хозяйству, основанному на земледелии и животноводстве. Это поменяло устройство общества – от племенных отношений к государствам-городам, а потом к царствам и империям. В России 2011–12 годов ничего такого не было. За минувшие с той поры пять лет произошло существенное продвижение в поиске новой национальной идеи, в строительства новой национальной теократии. Получается реинкарнация старой советской идеологии: объединение общества старым проверенным способом (путем внушения идеи "кругом враги"). Только вместо коммунистических идей – попытка вдохнуть вторую жизнь в старые постулаты и изготовить новые духовные скрепы из остатков разрушенного советской властью православия. С одним только существенным отличием – с закрепленным законодательно правом элит на контроль над природными ресурсами и средствами производства.

Такая идеология окончательно еще не сформировалась, поскольку столь радикальные изменения возможно закрепить в обществе только силовым путем, как это случилось в 1917 году, в пору становления советской власти. Новому порядку нужно не только "отточить" философское и теологическое обоснования своего существования, но и "внедрить" их в коллективное сознание через кампанию репрессий. Успех затеянной властями операции зависит не столько от появления новых пророков в путинской России, сколько от экономики страны. Ключевой вопрос таков: сможет ли экономика сохраниться в современном мире в режиме самоизоляции страны? В экономической модели государственного капитализма, основанного на небольшом количестве корпораций-монстров, есть существенный изъян – их низкая эффективность. Поначалу недостаток эффективности легко можно компенсировать политикой недружественных поглощений, поеданием оставшихся конкурентов, военной экспансией на слабо защищенные территории, но для этого нужно иметь достаточно ресурсов, которых обычно катастрофически не хватает.

Россия оказалась на очередном перекрестке. Если получится сохранить централизованную экономику, построенную на эксплуатации небольшой группой силовиков природных ресурсов, то под эту модель будет подобрана и силовым путем внедрена идеология. Однако ресурсов на всех будет не хватать, народ будет жить впроголодь, гордясь величием империи. С большей вероятностью такая экономическая модель не сможет оказаться конкурентоспособной в современном мире – и рухнет под грузом своей неэффективности. Тогда Россию ждет распад. Одни наследники России продолжат курс на изоляцию и эксплуатацию природных ресурсов, другие примут за ориентир интеграцию в мировое сообщество и опору на малый и средний бизнес.

Арье Готсданкер – израильский бизнес-психолог, эксперт по управлению изменениями