Отрывки из передачи.
Беседа из цикла «Художник и политика». Писатель-сатирик Виктор Шендерович:
— В СССР нельзя было сказать: знаете что, пойдите вы со своим коммунизмом, я буду писать про любовь. Нельзя было это заявить как декларацию. Сегодня власть даже приветствует это — это такой хороший тон. Ах, вы знаете, это такая грязь, эта ваша политика, фу, фу, фу. Ну как можно, мы — художники. И вот когда «художники» говорят, декларируют: ах, мы художники, поэтому не надо к нам с политзаключенными, с убийствами, с режимом, с фашистами, не надо, мы пишем, мы художники, — то тут я вспоминаю, что были такие художники, по мелочам: Свифт, Толстой, Чехов, которые не стеснялись высказываться по текущим политическим проблемам и называли это «не могу молчать». Мне кажется это одной из самых больших пошлостей сегодняшних, вот это закатывание глаз и рассуждение о том, что я большой художник и «Подите прочь — какое дело поэту мирному до вас!
Полностью интервью с Виктором Шендеровичем здесь.
Во второй части программы:
Из истории музыкального авангарда в России.
Владимир Тарнапольский (композитор):
— Здесь, в России — надлом, разлом. Здесь художник живёт, как вулканолог рядом с сопкой. Это вдохновляет. Дело в том, что понятие красоты меняется. Чем становятся красоты, автоматически перенесённые из XVIII века в XX век? Они становятся кичем. Искусство движется вверх. То, что стоит на месте, движется вниз. Композиторы, которые сейчас повторяют Вивальди, очень популярны. Что касается русского авангарда, его здесь почти нет. Вот в чём проблема. Здесь его национальность трудно почувствовать. Произошло несколько исходов. В начале 90-х прошлого века всё моё поколение и люди чуть постарше, уехали. Это человек 10-12. До этого, начиная с 70-х годов, отсюда уезжали по одному: Пярт, Шнитке, Денисов, Губайдулина, Щедрин. Наиболее сильные композиторы живут на Западе. Получается, что как минимум, два поколения уехали. Дальше произошло ещё более трагическое. Я преподаю в Московской консерватории с 1992 года. 99% моих выпускников—на Западе. Почему? Здесь для них ничего нет. Ни один из них не сможет здесь играть. У них нет фестиваля, у них нет публики. Если наша страна когда-нибудь будет жить по общемировым законам, мы не сможет сыграть ни симфоний Шнитке, ни Губайдулину, ни Денисова, ни Пярта, ни теперь уже Щедрина, потому что они все принадлежат другим издателям и за исполнение надо платить огромные деньги.
«Мои любимые пластинки» с поэтессой Екатериной Горбовской
