Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из эфира Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история.

Памяти Марчелло Мастроянни. О нем Дмитрий Савицкий, Петр Вайль - писатели, Луиджи Паини, Андрей Плахов - критики, Иван Толстой - автор и ведущий. Фрагмент совместного интервью Федерико Феллини и Марчелло Мастроянни. Впервые в эфире 21 декабря 1996.

Иван Толстой: 19 декабря в четверг утром в своем доме в Париже скончался великий итальянский актер Марчелло Мастроянни. Ему было 72 года. Мастроянни родился в 1924 году в небольшом городе около Рима, в конце 40-х он начал пробовать себя на небольших ролях в кино, но слава, настоящая слава, пришла к Мастроянни только с фильмами Феллини. Звучит музыка из феллиниевского фильма "Дольче Вита" ("Сладкая жизнь"), 1960 года, где Мастроянни сыграл женолюбивого журналиста. И это амплуа – женолюбивость - стало неотторжимым от актера настолько, что в одном из интервью американскому телевидению Мастроянни пожаловался на эту приросшую к его лицу маску и оборонил: "Я вовсе не такой одержимый". Но имидж, как правило, сильнее. Об актере, о его ролях и теперь уже посмертной славе - наша программа. Мы начинаем с Парижа, где Марчелло Мастроянни скончался. Говорит наш парижский корреспондент Дмитрий Савицкий.

Дмитрий Савицкий: Марчелло Мастроянни был болен вот уже несколько лет. Друзья знали, что он практически доживает последние дни. Он недавно поселился в Париже, напротив здания Сената и Люксембургского сада. Его можно было видеть в аллеях сада – похудевшего, усталого Марчелло. Его все звали по имени. Когда сегодня я позвонил одной его знакомой, она сказала: "Бедный Марчелло, вплоть до последнего дня он хотел сниматься". Уроженец Фонтана-Лири, молодой Мастроянни учился ремеслу чертежника в Римском университете. Его дебют на сцене состоялся в 1948 году, он играл в "Смерти коммивояжера" Артура Миллера, в "Генрихе Четвертом" Шекспира и в "Трамвае "Желание"" Теннеси Уильямса. Длинный список фильмов, в которых играл Мастроянни, действительно бесконечен. Мы, конечно же, помним и "Белые ночи", и "Сладкую жизнь", и "Развод по-итальянски", и "Вчера, сегодня и завтра", "Бриллианты на завтрак", "Убийца", "Ночь", "Очи черные", "Город женщин", "Драма ревности". Мастроянни был больше, чем актер. Во-первых, он был альтер эго самого Федерико Феллини, об этом написаны тонны книг, он был прототипом героев прозы другого гиганта - Альберто Моравиа. Для зрителей же он был итальянским героем-любовником, вечно куда-то спешащим, вечно усталым, вечно с сигаретой в губах, со стаканчиком виски, с каким-нибудь предметом женского туалета, случайно оказавшимся в кармане. Но не только его образ, его голос стал классикой - его можно было узнать в разноголосице эфира, закрыв глаза. Сегодня в полдень французское телевидение показало отрывок из фильма Михалкова "Очи черные" - спотыкающийся, усталый Марчелло, бубнящий с акцентом: "Собачка". В последний раз я видел его на сцене в Париже, это был, если память не изменяет, "Вишневый сад". Мастроянни любил Чехова, он и сам был во многом чеховским героем, но его декадентство было мягким, южным, а его сентиментализм - полным самоиронии. Нам будет не хватать Марчелло, усталого человека с улицы дю Ренн, гения сцены и киноэкрана, черно-белого Марчелло столь сладкой жизни.

Иван Толстой: Мы связались с итальянским критиком Луиджи Паини и спросили его об итальянских откликах на смерть Мастроянни. Господин Паини, какие чувства возникают у вас сегодня по этому грустному поводу?

Луиджи Паини: Первый комментарий, самый простой и, если хотите, беспомощный – грустно, печально. Сегодня, когда я об этом узнал, мне стало печально, как будто умер друг, дорогой человек. Я не был лично знаком с Мастроянни, я встречался с ним на фестивале, однако я никогда не брал у него интервью и прямо не беседовал с ним, поэтому печаль, которую я испытываю, это печаль зрителя.

Умер, ушел, оставил жизнь один из представителей фантастического мира Италии, часть нашего мира. Если не ошибаюсь, он был самым известным за рубежом как представитель определенного образа жизни Италии. С ним закрывается, а, вернее, продолжает закрываться великая эпоха. Совсем недавно нас покинули навсегда Феллини и Джульетта Мазина. Таким образом, уходит тройка, которая сыграла важнейшую роль в нашей кинематографии. Я помню, например, в 60-е годы, за пределами Италии, ходили определенные трафаретные представления о нашей стране – мафия, пицца и так далее, но все знали также Марчелло-красавца. Во Франции, например, он был очень популярен. Это было для нас приятно: оказывалось, что нас знают.

Иван Толстой: Господин Паини, а был ли Мастроянни характерным итальянцем с итальянской точки зрения?

Луиджи Паини: Да, я думаю, да, но так, с первого взгляда, я бы сказал, что были два важнейших момента в карьере Мастроянни. В 1950-60-е годы он был неспокойным, но и чрезвычайно жизнерадостным персонажем, у него было очень красивое, симпатичное лицо. Повторяю, он был весьма обаятелен, нельзя не вспомнить, как он вместе с Софией Лорен представлял в мире определенную идею об Италии. В течение последних лет фигура Мастроянни приобрела другие черты, другой характер. Он все еще был добродушным персонажем, но грустным, его лицо приняло усталое выражение, с морщинами. Часто он выступал в очках, например, в последних фильмах.

Иван Толстой: В России показывали только малую часть фильмов с участием Мастроянни, но любили его ничуть не меньше. Вот мнение московского кинокритика Андрея Плахова.

Андрей Плахов: Марчелло Мастроянни ушел в возрасте, когда смерть уже не определяют как безвременную, тем более если речь идет об актере несколько десятилетий купавшемся в лучах славы, сыгравшем самые блестящие роли у Феллини и Висконти, Джерми и Антониони, Сколы и Дзурлини, Феррери и Тавиани. Об актере, который был признан в обоих полушариях, не раз награжден в Канне и номинирован на Оскара. Об одном из самых любвеобильных мужчин, чьи романы с кинозвездами не уставали питать светскую хронику, и чей единственный брак так и не дождался развода по-итальянски. Незадолго до смерти вышла книга воспоминаний актера под названием "Счастливая жизнь". Да, он прожил большую и полноценную жизнь, которой позавидовали бы многие. Правда, в последние годы Мастроянни представал, скорее, в ином облике - стремительно постаревшего, больного, погасшего человека. Его увозили в больницу прямо со съемок, а на Каннской пресс-конференции фоторепортерам не позволяли снимать. Но даже тогда его глаза вдруг вспыхивали прежним огнем, а лицо озарялось столь же обаятельной, хотя и грустной, улыбкой. Мастроянни в юности работал слесарем, во время войны попал в трудовой лагерь, откуда бежал и прятался от немцев в одной венецианской мансарде. Актерскому мастерству учился, играя в труппе любителей на сцене Универсального театрального центра в Риме. На одном из спектаклей оказался Лукино Висконти, который пригласил молодого артиста в свой театр. Марчелло Мастроянни - такая же икона мирового кино, как другая "М.М." - Мэрилин Монро. Но миф и амплуа голливудских, а нередко и французских звезд, обычно раз и навсегда определены их типом сексуальности. Мастроянни же, начавший с ролей неунывающих бродяг и голодранцев, формировался в атмосфере послевоенного итальянского кино, кино больших идей и великих режиссеров.

Благодаря им он преобразовал близкий ему тип "своего парня" в интеллектуальную игру и тонкую пародию. Его персонажи из фильмов "Сладкая жизнь" и "Ночь" открыли бездну отчуждения, в которой оказалась интеллектуальная элита процветающего буржуазного мира, а Гвидо Анселме из "Восьми с половиной" навсегда впечатался в иконостас современной культуры как воплощение творческих мук и неукротимой фантазии, более живучей, чем сама жизнь. Способный играть и драму, и комедию, Мастроянни даже в них не пренебрегал комедийными красками, а некоторые его роли - подлинные шедевры комического. Таков итальянский Обломов, барон Фефе в фильме "Развод по-итальянски", манипулирующий общественным мнением заштатного сицилийского городка и делающий легкомысленно-пикантную фабулу порой страшноватой, а комедию превращающий в трагикомедию. Мастроянни за его долгую артистическую карьеру доводилось играть пролетариев и королей, священнослужителей и сутенеров, революционеров и Казанов, в прямом и переносном смысле, и даже беременного мужчину. В комедии Жака Деми "Самое невероятное событие с тех пор как человек ступил на Луну" актер исполнил один из четырех любовных дуэтов с Катрин Денев, а в жизни сыграл пятый. К тому же он выступил в роли отца ныне популярной молодой артистки Кьяры Мастроянни, нежным овалом лица похожей на мать, но унаследовавшей от отца разлет бровей и слегка ироническую улыбку. Трудно представить, что его партнерши по жизни и по экрану Фэй Данауэй, Картин Денев и даже 62-х летняя Софи Лорен по-прежнему сверкают в обществе своей законсервированной красотой, а Мастроянни уже нет. Он никогда не берег себя, снимался без перерыва, даже будучи больным, пил, курил и не заботился о внешности. Он постарел совсем не благообразно, а когда это произошло, сделал и это, то есть старость, увядание, беспомощность, материалом для творчества. Может быть, своей неприязнью ко всему искусственному, полным неумением себя рассчитывать и жалеть он оказался особенно близок русском сердцу, а не только потому, что снялся в фильмах "Белые ночи" и "Очи черные".

Иван Толстой: А теперь позвольте предложить вам цитату из совместного интервью, которое Марчелло Мастроянни и Федерико Феллини дали в 1960 году итальянскому киножурналу "Бьянко Энеро". Взаимоотношения двух художников видны здесь без всяких комментариев.

Федерико Феллини: Я всегда стараюсь сблизиться с актером. Даже в таких трудных условиях, когда актер выбран сегодня вечером, а завтра он уже должен участвовать в съемках какой-нибудь сцены. Я использую этот короткий срок, чтобы получше познакомиться с ним, и никогда не стремлюсь давать ему прямые указания, и еще меньше - подробно растолковывать, что представляет собой тот персонаж, который он должен воплотить. Я уверен, повторяю, это моя собственная теория, что даже если мы и убедим друг друга, актер все равно будет стремиться в своей игре выразить то, что ближе ему. При всех обстоятельствах на 90 процентов это будет такой персонаж, каким его видит он, и очень маловероятно, чтобы его трактовка образа полностью совпадала с моей. Как видите, это нельзя назвать теорией, в собственном смысле слова, скорее, это мой особый метод, который чем дальше, тем больше я совершенствую. Когда я смотрю свои фильмы или отдельные сцены, то я очень редко разочаровываюсь в актере, которого выбрал. Думаю, что Марчелло Мастроянни сможет что-нибудь добавить к моим словам, рассказать о своем опыте работы со мной на сьемках "Сладкой жизни".

Марчелло Мастроянни: Мне кажется, что все сказанное Феллини очень верно. Могу только добавить, что Феллини, может быть, бессознательно, предоставляет актеру настолько полную свободу, что актер, как это было, в частности, со мной на сьемках "Сладкой жизни", действительно в период работы ведет сладкую жизнь, и это объясняется тем, что Феллини любит актера. Он один из немногих режиссеров, которые любят актера. А актер, чувствуя, что к нему относятся с любовью, доволен, у него приподнятое настроение, он удовлетворен собой. И каждый раз, когда актер открывает рот, он уверен, что произносит свою реплику так как нужно. В этом главный секрет Феллини - он очень хитер с актерами. Поистине его можно назвать большим хитрецом. Я говорю так, потому что у меня есть опыт работы с другими режиссерами. Многие из них так же как и Феллини сами были большими актерами, и поэтому я всегда боялся осрамиться. А вот с Феллини я всегда испытывал такое чувство, что все идет прекрасно. Однако создавая самую приятную, самую идеальную атмосферу вокруг актера, Феллини и сам непосредственно участвует в создании персонажа. Я, например, вспоминаю, как вначале он с беспокойством приглядывался ко мне, ему хотелось несколько изменить мою добропорядочную физиономию, придать ей более двусмысленное, хитрое выражение. Для этого он добавил кое-какие детали к моему гриму, мне приклеивали ресницы, слегка разлохматили волосы. Весьма внимательно Феллини следил и за тем, как я буду одет. Надо сказать, что Феллини с начала и до конца работы над фильмом хвалит актера.

Скажу откровенно, что все время съемок и до конца работы я чувствовал себя великим завоевателем. А что это не в моей натуре, я думаю, всем ясно. Возможно, мне и хотелось бы быть таким, но в повседневной жизни я, увы, далеко не так блестящ и не лишен предрассудков.

Федерико Феллини: Ты же изображал меня! Поэтому я старался, чтобы ты и был и блестящим, и обаятельным!

Марчелло Мастроянни: Я действительно изображал Феллини, но Феллини заставляет верить актера в то, что он именно таков, и актеру кажется, что он действует по своему собственному убеждению. Когда меня спрашивают, много ли мне пришлось потрудиться за эти полгода работы, я отвечаю, что много. Однако на самом деле я никогда не работал с таким удовольствием, вернее, никогда я так приятно не отдыхал душой, никогда мне столь долго не было так интересно. Шесть месяцев я действительно чувствовал себя необыкновенным человеком и, конечно, в такой обстановке все должно было идти как надо. И простите меня за нескромность, но мне кажется, что в конечном счете моя роль мне удалась. Наверное, не все режиссеры могут так работать с актером, как Феллини, это самый искренний комплимент, который я могу сделать. Тот, кому посчастливилось работать с Феллини, может ни о чем не беспокоиться. Феллини своими фильмами доказал, что у него даже посредственные актеры становятся необыкновенными. Я хочу сказать, что в фильмах Феллини актеры живут, а не играют. Может быть, самое важное - это простой человеческий обмен мнениями между режиссером и актером. Феллини, скорее, друг, чем режиссер, и поэтому не боишься сделать ошибку, ты знаешь, что он тебя всегда поймет.

Иван Толстой: И в завершение передачи небольшой этюд о Марчелло Мастроянни моего коллеги Петра Вайля.

Петр Вайль: Нет страны прекраснее Италии, нет мужчин очаровательнее итальянских актеров, нет итальянского актера обаятельнее Марчелло Мастроянни. То есть не было. Как пламенно и преданно мы сразу полюбили его, как умудрялись на российских просторах без запинки выговаривать его длинное чужое имя. Мастроянни ощущался безошибочно своим, при всем неподражаемом итальянстве. В этом смутном наблюдении стоит разобраться. Не помню, какой наблюдательный и ироничный человек из киношных деятелей сказал, что в Италии все - превосходные актеры, а худшие из них делают карьеру в театре и кино. В этом парадоксе много правды, и когда общаешься с итальянцами в кафе или на базаре, начинаешь снисходительно смотреть на экранное цоканье языком, пальцы, сделанные козой, и прочие наигранные штучки. В Мастроянни полировка не скрыла фактуру, а лишь придала изящества и философичности. Я не оговорился, употребив это слово относительно к артисту классического амплуа, которое именуется "латинский любовник". Именно эти роли принесли Мастроянни славу. От победительного барона из "Развода по-итальянски" до дряхлого Казновы из "Ночи в Варенне". Но он-то, Марчелло Мастроянни, как раз и трансформировал этот образ, затеяв с ним игру с самого начала, с картин ранних 50-х, вроде "Девушек с Площади Испании" и "Дней любви". Следуя за стереотипом в кажущейся наивности, посмеиваясь над ним, рефлектируя по его поводу, иронизируя, разрушая. Пока не предстал вдруг - для многих, даже знатоков, вдруг - вторым "я" самого Феллини, трагикомической фигурой чеховского масштаба в фильме "Восемь с половиной". Чехов - то имя, которое многое объясняет в Мастроянни. Не зря он в молодости играл на сцене в "Трех сестрах" и "Дяде Ване". Чеховская закваска в итальянском замесе - вот продукт, который больше 40 лет с восторгом принимал кинопотребитель. Крестьянский сын, Мастроянни любил жаловаться, что Феллини и другие режиссеры делают из него интеллигента. Но дело тут не в социальной принадлежности. Мастроянни удалось то, что выпадает на долю лишь великих. Он создал тип. Растерянный, милый, суетливый, неунывающий, нервный горожанин, герой-любовник второй полвины 20-го столетия. Человек, которого нельзя любить, но не любить невозможно. Неотразимый образ, созданный гениальным актером, чья смерть трогает резко и глубоко, как смерть близкого.