24 января Радио Свобода открывает новую мультимедийную страницу "Миры Горенштейна", посвященную жизни и творчеству советского и российского прозаика, драматурга и сценариста Фридриха Горенштейна. Ее ведущий – берлинский корреспондент Русской службы, исследователь творчества и публикатор произведений Горенштейна Юрий Векслер. Беседу с ним ведет историк культуры Иван Толстой.
– Из всех плодовитых авторов Третьей волны эмиграции Фридрих Горенштейн остается наименее читаемым. Как вы это объясняете?
– Я, в принципе, хотел бы с этим поспорить. Это было так до относительно недавних пор, скажем, до 2011 года. Можно сказать, что и остается. Но дело в том, что внимание к Горенштейну растет, интерес к книгам растет, а вот интерес ко многим авторам Третьей волны, я бы сказал, падает. Приведу в пример вполне любимого мною Василия Аксенова. Многие из этих авторов теперь, за редчайшими исключениями Войновича, Бродского, становятся менее читаемыми. Горенштейн, безусловно, будет более читаемым.
Почему он был все-таки на заднем плане довольно долгое время? Андрей Битов как-то сказал про роман Житкова "Виктор Вавич", что у русской книги должна быть судьба, и книги, которые появляются не вовремя, а с большим опозданием, имеют мало шансов всерьез войти в литературный контекст. А Горенштейн – везде опоздавший. Мы знаем только один пример удачи опоздавшего текста – это "Мастер и Маргарита". С остальными текстами всегда будет трудно, если они выходят спустя 20, 30, 40 лет. Это первое объяснение.
И, может быть, второе – может быть, он не похож на современников в силу своего библейского реализма и большого разнообразия. Его очень трудно определить. Кто-то сказал про Мейерхольда, что его трудно понять, потому что его трудно вместить. Горенштейна тоже трудно вместить. Это была одна из проблем, приведшая к тому, что он достаточно мало известен или недостаточно известен.
– Каким вошел Горенштейн в литературу?
– Горенштейн пытался становиться писателем параллельно своей трудовой жизни в Украине. Он закончил Днепропетровский горный институт, работал на шахте на Донбассе, а затем, после получения травмы в шахте, начал работать в Киеве на стройке прорабом, инженером и параллельно все время писал и пытался предлагать свои тексты поначалу в Киеве, в том числе и на киностудиях. Везде был отвергаем. Я знаю очень коротко, очень немного, но была его попытка написать Эренбургу и прислать ему свою повесть (он это сделал), где Горенштейн пишет, цитируя киевских кинематографистов: "Пессимизм ли это? Неореализм ли это?" То есть хотел взять Эренбурга в судьи. Например, в журнале "Юность", задолго до его приезда в Москву, его первые вещи многим нравились, но опубликованы не были. Значит, примерно десятилетний опыт сочинительства у Горенштейна был в Киеве параллельно трудовой деятельности. А когда он поступил в 1962 году на Высшие курсы Госкино, он считал, что рассказ "Дом с башенкой" – это его, как он написал, "первое профессиональное произведение". То есть он отвергал все то, что написал прежде.
– Горенштейн ведь написал сценарии к нескольким известным фильмам, не так ли?
– Несомненно. Это не только те, которые мы действительно знаем, где он в титрах стоит: "Солярис" Андрея Тарковского, "Раба любви" Михалкова, "Седьмая пуля" Хамраева, – есть еще фильмы, где он активно участвовал, не будучи поставлен в титры, например, он написал монологи Андрея Рублева для фильма "Андрей Рублев". С этого начиналось его знакомство с Тарковским. Горенштейн любил очень кино и не чурался любой работы в кино, даже если в титры не ставили.
– Чему должна послужить страница "Миры Горенштейна"?
В основе человека, несмотря на божественный замысел, лежит дьявольство, сатанинство, и нужно прилагать огромные усилия, чтобы уберечь его или помешать проявиться злому
– Я очень надеюсь, что читатель увидит творчество Горенштейна во всей полноте и во всем разнообразии. Дело в том, что это тоже одна из проблем – понять, что же это за писатель. Многие считают, прочитав "Бердичев", например, что он – еврейский писатель, или только еврейский писатель. Но это совсем не так. Я написал эссе к новому проекту "Свободы", и там есть такая формула, уж не знаю, насколько она хороша, но она описывает важную вещь: "Писатель, русский по языку, на котором он творил, и в то же время российский, украинский и еврейский писатель по темам, а также еще и философский, и религиозный писатель, по содержанию написанного, плюс к тому и исторический писатель в своих драмах о Петре Первом и Иване Грозном, Горенштейн на самом деле, как и любой большой писатель, был сложным, но, самое главное, общечеловеческим художественным явлением". Мне кажется, цель проекта – продемонстрировать именно это.
– Встретится ли читатель на странице с самим текстами Горенштейна, и вообще, чем сайт будет наполнен?
– С текстами, безусловно, читатель встретится. Как минимум он получит возможность по ссылкам открыть любой текст. Но на странице проекта будут опубликованы и просто тексты Горенштейна сравнительно небольшого объема, его рассказы, его эссе, что создаст дополнительное разнообразие в знакомстве с писателем. Конечно же, книги надо читать, книги надо, наверное, читать не в интернете, потому что сегодня есть электронные книги, можно скачать и читать. Просто многие тексты Горенштейна требуют серьезного сосредоточения, они не так сложны, как многие про них говорят или думают, они вполне удобочитаемы, но важной проблемой является попадание при чтении в соответствующий, заданный автором темп. Он, как правило, медленнее привычных сегодня темпов чтения, и те читатели, которые возьмут на себя труд сосредоточиться и въехать в такой темп, получат огромное удовольствие.
– А вам, Юрий, что в Горенштейне больше всего нравится?
– Мне импонирует безжалостный взгляд на человека – как это ни странно, что такое может импонировать, это библейский взгляд. Сейчас процитирую Горенштейна из интервью, которое я сам у него брал. Там он сказал, что, в отличие от гуманистов, он считает: в основе человека, несмотря на божественный замысел, лежит дьявольство, сатанинство, и нужно прилагать огромные усилия, чтобы уберечь его или помешать проявиться злому. Я склонен думать, что это такой магический кристалл, через который он просвечивал всех своих персонажей. Это мое мнение. А если рассмотреть именно через этот кристалл, это меня и завораживает изначально, при всем разнообразии написанного им.
Хотя у Горенштейна, при всем, что я сказал, – безжалостный взгляд на человека, – у него всегда есть надежда. И кто добирается до конца любого произведения, это просто чувствует, что она есть. И еще очень важная вещь – у него всегда есть юмор. Иногда скрытый, иногда не похожий на юмор других. Это тоже важное качество, когда человек пишет о трагических вещах. Но это качество мы знаем, пожалуй, у очень немногих авторов. Ну, не сравнивая с Горенштейном, назову Шекспира. У Шекспира мы это видим – при трагедиях всегда есть юмор. Вот это сочетание для меня, пожалуй, самое важное при восприятии (я перечитываю некоторые книги) книг, написанных Фридрихом Наумовичем Горенштейном, – считает исследователь творчества и публикатор произведений Горенштейна Юрий Векслер.
