Мы редко встречаемся, поэтому я не всегда могу решить, как быть со знаменательными датами и злободневными событиями. Вот позади празднование Нового года. Люди что-то говорили о старом. Нужно ли приводить эти высказывания? Кто-то считает главным событием шестнадцатого года гибель армейского ансамбля песни и пляски, кто-то – отступление Путина на внешнем фронте и наступление – на внутреннем. Обама выслал два взвода российских разведчиков, Путин не стал отвечать высылкой американцев. «Два взвода», - это из письма господина Ростовцева. Он упоминает и арест министра Улюкаева, хочет слышать мои возражения – не против ареста министра, а против мнения, что это одно из главных событий прошлого года. Можно, по-моему, сказать чуточку шире. Посадками губернаторов и приравненных к ним вплоть до министра Путин попытался восполнить заметно обозначившийся дефицит власти. Дефицит власти – выражение профессора Кордонского, который еще пять лет назад сказал, что восполнить его, этот дефицит, Путин сможет только серьезными гонениями на своих ближайших подельников. Это ему, Путину, не удалось. Не хватило того, чего в таких случаях не хватает, то есть, всего: сил и средств, карательной отваги. И вот уже Чечня, как ни в чем не бывало, устами своего правителя вслух заявила, что ей мало дали на этот год, Татарстан, тоже устами своего правителя и тоже вслух, заявил, что с него слишком много взяли. Чечне, опять же вслух, сказали, что дадут больше, только не бузи, а Татарстану отказали и даже сделали выговор. Вот эти две истории надо, по-моему, обязательно надо включить в число главных событий прошлого года. Чеченец возмутился, что ему мало дали, татарин возмутился, что с него много взяли – взяли для чеченца, как нетрудно понять. Вот эти истории означают то, что один из творцов путинизма, ставший ренегатом, назвал возвращением политики в российскую жизнь. Сюда можно добавить такой с виду мелкий случай: одна думская депутатка сказала – на людях! - другой: «Заткнись, крымская подстилка! Переменится власть – и нас продашь, как продала украинцев». То здесь, то там начинают окорачивать «крымнашистов»: «Да заткнитесь уже!». Возвращаются более чем знакомые русским людям выражения со словом «лезть». «Всюду мы лезем...!». – «Не надо было лезть, ...!» - «Какого хрена полезли в этот Крым, в этот Донбасс, в эту Сирию!». Это тоже знак возвращения политики. Верх может взять тот, кто именно в таких выражениях станет объяснять населению сокращение доходов и халявы. Это будет, конечно, не самый солидный, но самый способный из новых русских политиков – не чета благоразумным Навальному с Ходорковским. «Немедленно вылезать отовсюду, куда влезли!», - такой будет его программа. Не будет большой новостью, если Россия примет эту программу на ура, так что патриоты забудут самих себя - что они когда-то были в наличии и обвязывали какими-то ленточками свои тачки.

Вот серьезное письмо. Очень серьезное. Очень. Читаю: «Здравствуйте. И все-таки, что бы ни говорилось о дружбе народов, возникает вопрос: за чей счет дружба? Вот и Башкортостан. Казалось бы, никаких проблем на поверхности, все очень пристойно. Но ощущение того, что ты, русский, здесь человек второго (а точнее, третьего сорта, второго здесь татары) практически никогда не покидает. Кумовство, свойственное башкирам исторически, достигло исполинских масштабов. Если ранее, работая на государственной службе (налоговая инспекция) я, в силу своего «неудачного» происхождения, не мог (мог лишь ограниченно – до заместителя начальника отдела) расти по карьерной лестнице, то сейчас, в условиях кризиса, вообще остался без работы. Оптимизировали структуру. Более того, в фонде занятости мне будет (с их слов) предложена лишь должность дворника. Напрашивается вывод: государственная политика в национальных образованиях сводится к обеспечению возрастающих аппетитов титульных наций посредством принижения «понаехавших русских». Мне говорят: уезжай. Хорошо, если бы к тому располагала какая-нибудь программа репатриации русских на земли исконного проживания. Мои предки по матери, к примеру, из Тамбова. Но я о подобном не слышал. А ведь было бы замечательно! Юрий Татьянин, сорок три года, город Кумертау».

Я шесть лет жил в Казахстане, бывал во всех союзных республиках СССР (и, кажется, во всех автономных), что было совсем не обязательно, чтобы знать, кто там чувствовал себя человеком первого сорта. Русский, украинец, белорус, которых не различали. Ну, еврей, поскольку там его тоже не различали. Ущемленными не чувствовали себя грузины и армяне, и каждый из них знал, почему: потому что православной веры. Эстонцы, латыши и литовцы чувствовали себя оккупированными. Ничего удивительного или нового в том, что произошло после распада Советского Союза, мир не увидел. Кто был первым, стал, как все, и это – в лучшем случае. Кто был вторым, тоже стал, как все, и это, опять же, в лучшем случае. И что важнее всего: бывший первый не стал возражать. Более того, он не стал показывать, что у него на душе. Москва и не подумала вступиться за него. Она сделала вид, что не произошло ничего особенного. Она и сейчас делает вид, что в том же Башкортостане не происходит ничего особенного. Эту политику называют страусиной. Можно назвать ее и по-своему мудрой. Если бы русские в национальных республиках почувствовали серьезную поддержку Москвы… Лучше не выговаривать, что было бы. А так… Бывший первый сорт стал бесшумно перебираться в Россию. Москва не захотела ощутимо помочь этим людям. Сейчас тоже не хочет. Не потому ли, что рассчитывает так или иначе, в той или иной мере вернуть прошлое? Надо, мол, чтобы было на кого опереться в местах бывшего господства…

«Вчера, - пишет один человек, - пошел в ресторан с другом, мы встретились, поздоровались, сели за столик, сделали заказ и больше не разговаривали. Он вначале говорил по телефону, потом уткнулся в него и просидел там целый вечер, иногда кидая в ответ случайные фразы. Когда принесли еду, он сфотографировал её и продолжил дальше заниматься чем-то очень важным», - конец письма. Я в связи с этим вспомнил кое-что недавнее свое. Знакомый фермер летом завел курортный роман на Азовском море. Через несколько месяцев снова вырвался от жены, сказал, что едет ко мне, и правда – приехал ко мне, а по пути захватил в городе ту свою девушку. Девушка оказалась лет сорока. В мой дом она входила, уткнувшись в телефон. Пробыли они у меня двое суток, топили для себя сауну. Надо ли говорить, что и на полке она не прервала своего занятия. Мужик охаживал ее веником, а она постанывала, не отрываясь от телефона. Собирался он уделять ей внимание с неделю, увез же и высадил там, где взял, через два дня. С дороги позвонил мне, я спросил, как она выходила из машины. Разумеется, уткнувшись в телефон. Уже жалуются знакомые попы: прихожанки стоят перед алтарем, уткнувшись в телефоны, причем, разные возрасты. Мельком видел картинку в зубном кабинете. Сидит женщина в кресле, запрокинув голову, во рту ее ковыряется зубник, а она держит над собою мерцающий телефон и явно пытается что-то разобрать на его экранчике. Господи, сказал я мысленно, какие еще опыты ты поставишь над беспомощным и всеядным человечеством?! Или на беспомощном и всеядном? Над или на? Как правильно? Как лучше? Человечеству, кажется, никак или и так хорошо, и так хорошо.

А вообще, знаете, какое самое милое занятие? Сидеть в тепле, не чувствовать особого голода и в приятном одиночестве сочинять трактат о человечестве: как ему спастись, будто Иисус Христос еще не сказал, как именно… Такие трактаты поступали на Радио Свобода всегда, поступают и сейчас. Случается, что человек прислал свой труд десять-пятнадцать, если не двадцать, лет назад, все эти годы ждал желательных последствий, но не дождался, и вот еще раз присылает нам его, надеясь, что теперь-то он возымеет должное действие, и повторного, еще через десять-пятнадцать-двадцать лет, обращения к услугам почты не потребуется. Читаю из одного такого произведения. Напоминаю, первый раз оно было получено нами пятнадцать лет назад. «Социальная помощь малоимущим, различные бесплатные социальные блага, господствующее мнение, что высшей целью хорошего правителя является обеспечение всех без исключения подданных достойным прожиточным минимумом, – все это препятствует естественному оздоровлению общества, содействует сохранению генетического груза. Гордясь своим искусственным миром, где, в отличие от естественного, все устроено справедливо, человечество само себе роет яму. Я далек от того, чтобы быть сторонником каких-то безжалостных принципов общественного устройства. Я призываю только задуматься. Оставлять на откуп будущим поколениям копящиеся сегодня проблемы опасно, так как понижение интеллектуального уровня будущих поколений ставит под сомнение их способность решать такие проблемы», - автор этого трактата, впервые присланного на «Свободу» пятнадцать лет назад, а это вторая присылка, обращается ко мне со следующими словами: «Мне нравятся ваши передачи. Понимаю, что читать чей-то бред совсем не хочется, но такая уж у вас работа», - закрыть кавычки. Пропускаю все, что говорится у него о будто бы ужасных генетических последствиях как социализма, так и современного, слишком, по его мнению, человечного капитализма. Меня больше интересует вот что. Автор еще тогда, пятнадцать лет назад, сообщил, что опирается на свои школьные знания биологии. Что меня поразило сейчас? За пятнадцать лет он не вышел за этот объем. И не подумал. И это - несмотря на жгучий интерес к предмету и сугубую озабоченность будущим человечества! Все эти пятнадцать лет он, стало быть, ни разу не почувствовал, что школьных знаний для спасения человечества все-таки маловато.

«Кто-то свалится с лестницы, - это я уже читаю из другого письма, - и готов. Что, судить за это мастера, изготовившего лестницу? Кто-то выедет на тонкий лед за рулем джипа, доедет до середины реки – и только его и видели вместе с джипом. Что, судить того, кто изготовил и продал машину, не умеющую держаться на воде?».

Господин Скрыпник приводит выдержку из постановления Стоглавого собора одна тысяча шестьсот пятьдесят первого года: «Богомерзостен перед господом всяк, любящий геометрию». Стоглав можно назвать конституцией Ивана Грозного, церковно-государственной конституцией. В ней сто глав одна страшнее или чуднее другой, причем, не только с точки зрения сегодняшнего дня. Кроме прочего, было велено креститься двумя перстами и не общаться с иноземцами. Господин Скрыпник таким способом откликается на оживление православно-монархических настроений в России. Ходят то ли с портретами, то ли с иконами Николая Второго, призывают на царство самозваных представителей его рода, поставили памятник Грозному. Замечается даже странная смычка монархистов с православнутыми демократами. Вообще-то можно радоваться, что расцветают и сочетаются самым причудливым образом все цветы (под присмотром Кремля, конечно), а можно сказать: чудны дела твои, Господи! Что еще сказать, когда перед тобою, например, крымнашист, который власть последнего царя и его самого не любит больше, чем советскую с ее вождями? Пишет – и пишет, между прочим, совершенно правильно: «Вот когда вашим детям запретят учить физику и химию ибо искус это и гордыня, а будет один Закон Божий и молебны, когда вас заставят кланяться самозванцам, не обижайтесь. И когда потом опять придут красные - тоже не обижайтесь». Это он обращается к тем, кто благодушно посматривает на охотников вернуть Россию в позапрошлый век, если не дальше.

«Уважаемый Анатолий Иванович. Вы против ограничений избирательного права со ссылкой на историю. Я принадлежу к тем, которые за усложнение этого права сдачей политминимума. Ведь мы иногда изучаем кое-что по интересу или острой необходимости довольно глубоко, а идем на выборы, не зная, чем левые отличаются от правых. Согласен, что устраивать экзамены не совсем демократично, но ведь со времен Сократа цена народной ошибки не снижается. Тот, кто придумает и реализует какой-то более интересный для народа новый метод его просвещения, будет отмечен в истории. Или по-вашему все происходящее на наших глазах не имеет более рациональной альтернативы? Тогда шансов на развитие у такого общества и государства мало. Работаю таксокурьером: развожу товары небольшого частного производства и параллельно клиентов такси по интернету. С уважением, Егор Козлов». Спасибо за письмо, Егор. Написали бы нам, как настроены ваши пассажиры. Всеобщее избирательное право, как и демократия вообще – продукт истории, штука со многими недостатками, но остальные штуки, как говорил старик Черчилль, еще хуже. Мне кажется, если не сковывать свое воображение, то можно легко представить, к чему привел бы в нынешней России отказ от всеобщего избирательного права. Нам уже приходилось обсуждать это на волнах «Свободы». Те, кто никогда не ходил голосовать, тут же поднялись бы на защиту этого права. Был бы настоящий бунт. Небу стало бы жарко.

«Вот насчет будущего Евросоюза, - следующее письмо. - Разваливается ведь и обязательно развалится, и спрашивается: зачем толкали в его сторону Россию, Украину? Украину подтолкнули ближе, чем Россию. Зачем, если его вот-вот не станет? «Европейский выбор» Украины - просто дикая глупость. Бессмысленная попытка вскочить на тонущий пароход. Объективно!». В сущности, Евросоюз существовал уже тогда, когда Петр прорубал «окно в Европу», и уже тогда он, ЕС, был в России осознан как таковой. Осознан всеми: и теми, кто в него рвался, и еще яснее – теми, кто его ненавидел. Будет он существовать и дальше. Не имеет значения, под каким названием он будет существовать, и будет ли вообще какое-нибудь название. Речь ведь не о ЕС, не о Европе, даже не о Западе, а о цивилизации. Еще Тютчев призывал употреблять вместо слова «Европа» слово «Цивилизация», осуждая ее, между прочим. Вот это действительно объективно. Объективно мы являемся свидетелями, как Украина пытается вернуться в свой мир – в тот мир, из которого она выпала когда-то, будучи еще не Украиной, а ее зародышем. Россия же наоборот, решила отодвинуться от этого мира, отгородиться от цивилизации. Если у нее получится, это не будет таким уж большим событием двадцать первого века. На нее приходится меньше двух процентов мирового производства. Судьба такого багажа не может особо занимать человечество. Но значительным это событие, конечно, назовут.

«Уважаемый Анатолий Иванович! – пишет Донат Миронов. - По моему, старого придурка, мнению, если бы не НАТО, страны Западной Европы по разным причинам давно бы вцепились друг в друга. В межгосударственных отношениях этого региона опять стали бы актуальными такие понятия как Ось, Аншлюс, Аннексия и прочая хрень из первой половины двадцатого века. Вот уж была бы пожива для третьих сторон - половить рыбку в мутной воде, например, в Придунайском бассейне».

Может быть, стоит заметить еще определеннее, Донат, что одной из целей создания НАТО с самого начала было предотвращение междоусобиц на Западе, а не только сдерживание СССР. Во всяком случае, это подразумевалось самой логикой общего военного командования, по существу – общих вооруженных сил. Слишком уж много бед причинили там люди друг другу за предшествовавшие столетия. Первые руководители послевоенных Франции и Германии чуть ли не ежедневно встречались по обе стороны границы – бывало, просто в сельских забегаловках. Подлинное примирение двух народов потребовало огромных усилий и мастерства. Ну, а теперь слышим православную проповедь на русском языке, что все, что там достигнуто, надо превратить снова в ад, и что сделать это должна Россия, потому как все вокруг нее и в ней самой расслабилось, погрязло в земном преуспеянии, вместо того, чтобы хлопотать о спасении души. Да, настоящий православный протоиерей проповедует «полезность снятия глупого психологического барьера перед применением ядерного оружия и перед жесткими действиями по отношению к внутренним врагам - бунтовщикам и заговорщикам», - это все дословно. Смысл жизни людям может раскрыть – опять дословно - «война, репрессии, бедствия, болезни». Везде, куда его пускают, от него слышно одно и то же: «Обновить общество может только ситуация, когда никто не будет уверен, доживет ли до конца года - а еще лучше до конца недели». Не имеет значения, кривляется он или увлеченно повторяет чужие мысли давно минувших дней, досужую болтовню, что обратить человека к Богу можно только безжалостным мучительством. Известно, какие ужасы уже выпали человечеству за время его существования. Что-то не оторвали они людей от земли, от их обыденных забот и удовольствий. От тягот выживания человечество постепенно, а в наши дни - ускоренно, избавляется спокойными трудами своих лучших умов, а не сказками одержимых и шарлатанов.

Особенность людей вроде этих дьяконов в том, что читают они много, увлеченно, но беспорядочно и чересчур доверчиво. Им долго, очень долго, говорили, что декабристы, разбудившие Герцена, - герои и вообще хорошие люди, особенно их красавицы-жены, пошедшие за ними в Сибирь. Потом, сравнительно недавно, стали доступны книги, в которых говорилось, что совсем они не герои, а предатели, а жены их – дуры. И вот уже диакон Малков проповедует… Читаю: «Нам нужна такая Россия, где, например, заблудшие в дебрях западного Просвещения и псевдоромантического масонства «декабристы», эти неудавшиеся цареубийцы, почитаются не романтиками-героями и свободолюбивыми «прогрессистами», впоследствии же - чуть ли не просветителями ссыльной сибирской глуши, а бесчестными нарушителями воинской присяги и позором российского офицерства, — несчастными, о которых можно только молиться, чтобы им были прощены их преступления перед Богом и Родиной", - закрыть кавычки. Завтра поменяется кремлевская и церковная, что одно и то же, власти, появится и войдет в моду книга, которая опять, но уже с высот двадцать первого века, будет доказывать, что декабристы были все-таки хорошие люди. И… «Что ему книга последняя скажет, то ему на душу сверху и ляжет».

Недавно мы говорили о том, как отличить образованного человека от необразованного, а тут Ирина Фролова… Читаю: «А что такое "хороший вкус"? Я, конечно, чувствую, - пишет она, - но затрудняюсь определить словами. Что входит в понятие "хороший вкус", что не входит? Розовое платье с зелёным пояском - это в самом деле большое отступление от хорошего вкуса? Что предпочесть: севрский фарфор или Хохлому? Стоит у меня на книжной полке прекрасная книга "Хороший тон", ещё с ятями. Там понятен общий принцип - оберегай чужое и своё личное пространство, не делай другому то, чего не хотел бы по отношению к себе, уважай людей. А с понятием "хороший вкус" есть та неопределенность, которая очень затрудняет его применение к жизни», - пишет Фролова. Если бы у меня не было времени распространяться об этом предмете, я бы на ходу сказал интересующейся школьнице, что хороший вкус – это скромность. Она может сгладить любую неловкость, несуразность. Это противоядие на все случаи жизни. Скромность может выручить тебя и в королевском дворце, и на зоне. Скромность нигде не помешает, ею ничего не испортишь. Самые неприятные воспоминания у человека (сужу, конечно, по себе) – о случаях, когда вел себя нескромно.

Письмо из Москвы: «Здравствуйте, Анатолий Иванович! Как я заметил, вас больше интересуют не размышления слушателей, а зарисовки из жизни. Вот один пример. Мама в тяжелом состоянии попала в Боткинскую больницу, я постоянно был с ней. И вот одна соседка по палате ежедневно с самого утра начинала монолог: как нам повезло, что у нас есть Путин! И какой он умничка, и какую он нам жизнь великолепную устроил, и как все правильно делает, и как воюет хорошо со всеми врагами, и какую команду отличную собрал. По нескольку раз в день у всех спрашивала: как там Путин, как его здоровье, не заболел ли, не дай бог? Как там наши в Сирии, взяли Алеппо? Как там наш Трамп? И вот так ежедневно, с утра до вечера, в течении полутора недель, пока её не выписали. А теперь, Анатолий Иванович, самое главное: за все время этого нон-стопа она не услышала от соседей по палате ни единого слова в ответ. Ничего, ни возражения, ни одобрения! И я тоже молчал, хотя язык чесался страшно! Нельзя было нарушать такую выразительную тишину! За это время через палату прошло человек шесть. Все другие темы для разговоров поддерживались очень активно. Вот такое было у меня социологическое наблюдение. С уважением Геннадий Коновалов». Спасибо, Геннадий, что поделились с нами этим наблюдением. Социологическое – разумеется, но одновременно и медицинское, психиатрическое. В палате была фанатка, и люди, значит, понимали, что с нею. Представляю себе, что там творилось бы, если бы среди них оказалась такая же, только с обратным знаком.

На волнах Радио Свобода закончилась передача «Ваши письма». У микрофона был автор - Анатолий Стреляный. Наши адреса. Московский. Улица Малая Дмитровка, дом 20, 127006. Пражский адрес. Радио Свобода, улица Виноградска 159-а, Прага 10, 100 00. Записи и тексты выпусков программы "Ваши письма" можно найти в разделе "Радио" на сайтеsvoboda.org