Женщин, которые находятся в колонии-поселении №48 в Красноярском крае, могут в ближайшее время разлучить с детьми, родившимися в местах лишения свободы. Прокурорская проверка показала, что там нет условий для их пребывания. Что ждет малышей после того, как предписание прокуратуры будет исполнено, внятно ответить пока не может никто. Родственники осужденных и правозащитники пишут во все инстанции, пытаясь хотя бы внести ясность в происходящее. А в краевом ГУФСИН заявляют: проживание осужденных вместе с детьми было своего рода социальным экспериментом. Который пора заканчивать.

Десять лет вне закона

Колония-поселение №48 находится в 400 километрах от Красноярска, рядом с поселком Курдояки Нижнеингашского района. В свое время именно здесь были многочисленные лагеря Краслага. Зоны существуют в этих местах до сих пор.

В КП-48 отбывают наказание мужчины и женщины, совершившие преступления по неосторожности, а также те, кого перевели из колоний общего и строгого режима за хорошее поведение и отсутствие взысканий. Это информация с официального сайта ГУФСИН по Красноярскому краю. Там же указано, что в колонии-поселении вместе с осужденными женщинами могут жить их дети в возрасте до трех лет (сейчас в КП-48 находятся 23 малыша). Такое разрешение было дано ФСИН России еще в 2007 году. А в 2016-м вдруг выяснилось, что детям находиться в колонии-поселении нельзя. Подтвердили это прокурорские проверки, которые шли в КП-48 несколько месяцев.

"Согласно результатам проверок, проведенных в 2016 году Генпрокуратурой Российской Федерации и прокуратурой Красноярского края, нахождение несовершеннолетних детей в КП-48 признано незаконным в связи с отсутствием нормативно-правовой базы, регламентирующей организацию содержания и медицинское обслуживание осужденных женщин с детьми в колонии-поселении. Дома ребенка организуются только при женских исправительных колониях. Так как КП-48 не является исправительной колонией, дом ребенка при данном учреждении не может быть организован", – сообщила Радио Свобода руководитель пресс-службы краевого ГУФСИН подполковник Екатерина Броцман.

Сейчас ведомства решают, как выйти из этой ситуации. "Без потерь" сделать это, видимо, не удастся. Женщин несколько месяцев настойчиво убеждают отдать детей родственникам или в дома ребенка. А что будет с теми, кто расставаться с детьми откажется?

Оставить нельзя отнять

23-летний Семен Емельянов написал обращения, кажется, уже во все инстанции: в прокуратуры всех уровней, в руководство краевого ГУФСИН, начальнику КП-48, уполномоченным по правам детей при президенте РФ и по Красноярскому краю, в попечительский совет при правительстве России. Емельянов просит объяснить, что в связи с грядущими переменами ждет его семью – 21-летнюю Алину и четырехмесячного Сашу, который родился там же, в КП-48. Алину Емельянову привезли в колонию уже в сентябре, а Саша родился в конце месяца. То есть все произошло уже после того, как в августе 2016 года появилось предписание прокуратуры.

У Емельяновых есть еще один сын, трехлетний Миша, он живет вместе с отцом. Алина видела Мишу в первые 20 дней его жизни, а потом только на свидании, куда приезжали Семен и Михаил.

Сейчас осужденных из КП-48 убеждают либо отдать детей родственникам, либо заключить соглашение на передачу их в дома ребенка. Алина, как и большинство других женщин (за несколько месяцев детей отдали только две), отказывается это делать. И потому, что всё так получилось со старшим. И потому, что четырехмесячного Сашу отцу придется каким-то образом несколько дней везти на Дальний Восток, где живет семья. И потому, что непонятно, как совсем молодой отец будет один справляться с двумя крошечными детьми.

– Жена рассказывает, что им поставили условие: определяйтесь с детьми до 15 марта. А кто не определится – подъедет автобус и увезет ваших детей в неизвестном направлении, – говорит Семен Емельянов. – Есть еще такой вариант: женщин, которые откажутся, переведут на более строгий режим из-за взысканий, а детей под это дело отнимут. Механизмы для этого есть: на мою жену подали уже два рапорта за нарушение распорядка: она проспала на пять минут – полночи с ребенком провозилась. Рассказывает, что настоящая травля началась против нее.

Семен говорит: за те месяцы, которые он пытается разобраться в происходящем, ему из разных инстанций приходят взаимоисключающие отписки. Из прокуратуры – о том, что нет нормальных условий для детей в КП-48. Из органов опеки и попечительства, наоборот, о том, что "на сегодняшний день в колонии для женщин с детьми созданы оптимальные условия". Из ГУФСИН – что вопрос о перемещении женщин и детей в другие учреждения сейчас не стоит. Из краевого министерства образования и снова из ГУФСИН (но чуть позже) – о том, что родители могут ограничиваться в правах, если отбывают наказание по приговору суда. А если создается угроза жизни и здоровью ребенка (а по данным прокуратуры, КП-48 – как раз тот случай), то может последовать его "отобрание" с последующим лишением родителей их прав. Копии всех документов есть в редакции.

– Я получил уже два десятка отписок, – говорит Семен Емельянов. – И нигде не увидел конкретных ответов на свой вопрос: что будет, если моя жена откажется передавать сына в дом ребенка, но и мне не захочет отдавать?

"Не для женщин и детей"

Сейчас в красноярском ГУФСИН утверждают: разрешая 10 лет назад заключенным оставаться с детьми в колонии, ведомство руководствовалось самыми благими намерениями. Пусть и поступало не совсем законно.

– В колонии-поселении №48 с 2007 года находятся женщины с детьми, родившимися в местах лишения свободы. Сделано это было благодаря доброй воле руководства ГУФСИН по Красноярскому краю, но законных оснований для этого нет, – рассказывает Радио Свобода Андрей Луханин, врио заместителя начальника ГУФСИН по Красноярскому краю. – В разные годы число женщин в колонии-поселении доходило до 40, у некоторых было по трое детей, иногда от разных мужей. Были и те, которые беременели и рожали, находясь в заключении. Но жизнь есть жизнь, сейчас мы не об этом. Теперь же принято решение о расформировании этого участка, поскольку законодательно само существование его не разрешено.

То, что "эксперимент" с совместным проживанием женщин с детьми пора заканчивать, считает и уполномоченная по правам ребенка по Красноярскому краю Ирина Мирошникова.

– В КП-48 10 лет назад был начат такой социальный эксперимент, пусть и не было для него правовых основ. Было сделано многое. С болью должны признать, что этот эксперимент приходится закончить. Надо понимать, что нет возможности ни у ФСИН, ни у края построить в КП-48 такой дом ребенка, какой есть, например, в исправительной колонии №22. Но ГУФСИН и так все эти годы умудрялось обеспечивать женщинам такие условия, которые не всякая себе дома обеспечит. К сожалению, сейчас работу ведомства очерняют некие общественные активисты, которые никогда не бывали в Красноярском крае, тем более в Курдояках.

Последнее, очевидно, относится к правозащитнице Ольге Киюциной, руководителю Института проблем современного общества: именно она в своих публикациях впервые рассказала о том, что происходит в КП-48. Правда, и к региону, и к Курдоякам Ольга имеет самое прямое отношение: она приезжала на свидания к мужу в соседнюю колонию-поселение, общалась и с осужденными из КП-48 и их родственниками. И потому ее заявления голословными точно не назовешь.

Киюцина считает: причина "выдворения" детей из КП-48 не в том, что по закону им там быть не положено: их нахождение там – не "эксперимент", а возможность, которую предоставляет закон. Работают ведь в России и другие колонии-поселения, где содержатся женщины с детьми, и их никто не реорганизует.

Кроме того, есть случаи, когда региональные ГУФСИН и сами колонии-поселения через суд успешно отстаивают права осужденных женщин на проживание с детьми. Так, в 2016 году Екатеринбурге было вынесено решение областным судом, который, рассмотрев апелляционную жалобу КП-59 и свердловского ГУФСИН, встал на их сторону в споре с прокуратурой, выдавшей такое же представление, как и в Красноярском крае. Режим содержания в колонии-поселении, решил суд, однозначно позволяет осужденным женщинам проживать вместе со своими семьями и, разумеется, с детьми.

Ольга Киюцина причину происходящего сейчас в КП-48 видит в другом – в грубейших нарушениях со стороны краевого ГУФСИН.

– Согласно Уголовно-исполнительному кодексу, в колонии-поселении самые мягкие условия отбывания наказания. Осужденные до отбоя могут свободно передвигаться по ее территории, а если необходимо – и по тому населенному пункту, где она находится. Нет никаких ограничений на число свиданий, получение посылок. А те, кто не имеет взысканий, может жить вместе с семьей на территории колонии или за ее пределами, – говорит Ольга Киюцина. – Но фактически в КП-48 действует жесткий режим содержания, в том числе по отношению к беременным и кормящим женщинам, а заодно и к их родственникам.

Ольга Киюцина рассказывает: только что прибывших в колонию беременных женщин на последних сроках заставляют несколько раз приседать – вдруг в себе пронесла что-то запрещенное. Для беременных осужденных предусмотрен только деревянный уличный туалет, притом что зимой в этих местах морозы опускаются за 40 градусов (нормальные санузлы есть только в комнатах для уже родивших женщин). Врач-гинеколог (как и педиатр) находится в 50 километрах. Вскоре после того, как женщина отойдет от родов, ее отправляют на работу на весь день. Тот факт, что она, возможно, не спала полночи, успокаивая ребенка, никого не волнует: даже просто прилечь на кровать в неположенное время – уже нарушение режима.

Подтверждает все сказанное и Дмитрий, бывший осужденный колонии-поселения №48 (комментарий он согласился дать на условиях анонимности):

– Вы же, наверное, сами знаете, что такое ребенок 3-4 месяцев. Но даже если женщина провела бессонную ночь, днем ей не дадут отдохнуть даже 5 минут. Я смотрю на нее – глаза красные, еле на ногах держится, но присесть-прилечь нельзя, иначе отправят в ШИЗО. Питание, знаете, такое… ну лишь бы человек ноги не протянул. То же и для детей. Одни консервы (в ГУФСИН поясняют: доставка некоторых свежих продуктов в поселок затруднена из-за его удаленности, поэтому происходит предусмотренная нормативами замена продуктов. – РС). Работу себе, понятно, выбирать нельзя – куда пошлют. Отсюда, кстати, множество несчастных случаев – людей без навыков заставляют заниматься работой, в которой они ничего не понимают. Женщины работают в сельхозпредприятиях – весь день голыми руками возятся с овощами, бывает и под дождем, и коровники убирают без рукавиц. За работу им начисляется 3-4 тысячи в месяц, формально 75 процентов взимается из этой суммы "на жизнь", но на руки реально люди получают по 200-300 рублей. Какой толк от того, что магазины в колонии есть? Что касается строгостей режима, беременным еще дают какие-то льготы. Хотя если женщина не работает, то должна ходить по одной половичке. А как родила – всех льгот ее лишают. Заснула два-три раза – ей взыскание, потом в ШИЗО, а ребенка затем могут и отобрать, а ее этапировать.

Когда Ольга Киюцина обратилась с запросом по этому поводу в ГУФСИН по Красноярскому краю, ей пришел такой ответ: "В соответствии с п.15 ПВР ИУ осужденным запрещается находиться на спальных местах в не отведенное для сна распорядком дня время <…> Сам факт наличия беременности или грудного ребенка не дает осужденной права на нахождение на спальном месте".

– Нужно понимать, что если женщины получают взыскания, то не как матери, а как осужденные, для которых установлен жесткий режим, распорядок дня. И надо разделять в данном случае интересы женщины и ребенка. Все моменты, которые связаны, например, с его сном, кормлением, в распорядке предусмотрены. А для осужденных – порядок свой, – комментирует Александр Луханин.

Впрочем, почти в такие же условия попадают родственники заключенных, приехавшие к ним на свидания (на которые, напомним, по закону ограничений нет).

– В колонии есть пять комнат для свиданий. Но даже если они свободны, здесь в порядке вещей, если человек, проехавший через всю страну, несколько часов ждет на улице, пока его так и быть пустят. Кстати, могут и вообще не пустить или выставить за пределы колонии, – рассказывает Ольга Киюцина. – Прибывших не просто досматривают – обыскивают, требуя раздеться догола, хотя это и незаконно, и не по-человечески. За пользование электроприборами в комнате для свиданий берут деньги – 280 рублей. Но по факту там ничего не работает. Ну то есть если комиссия зайдет посмотрит – вроде все нормально. Но на самом деле горячей воды в душе нет, розетка ни одна не действует, как и холодильник, микроволновка не вертится, а стулья держатся на трех ножках. Холод в комнатах страшный – люди отсюда с бронхитом уезжают. А ведь многие в этих комнатах находятся вместе с малышами.

В этой же обстановке растут совсем крошечные дети. Как рассказывает бывший заключенный КП-48 Дмитрий, хотя формально уже 10 лет в колонии разрешено пребывание женщин с детьми, условия для этого так и не были созданы, даже элементарные:

– Никаких детских площадок или их подобия в колонии нет, это просто огороженный кусок территории, – говорит он. – Там грязь, рядом змеи, вот вместе с детьми и ползают. В таких условиях крохи и играют. Детских врачей ни в колонии, ни в поселке нет, только ФАП (фельдшерско-акушерский пункт. – РС).

Впрочем, при желании и это легко объяснить. "Нормативно-правового акта, регламентирующего организацию содержания и медицинское обслуживание детей, содержащихся в колонии-поселении с осужденными женщинами, нет, так как имеющаяся законодательная база распространяется только на лиц, отбывающих наказание в колонии-поселении, то есть на женщин, а не на их детей", – указано в ответе краевого ГУФСИН Семену Емельянову.

Проще говоря, даже оказывать какую-либо медицинскую помощь детям, уверены в ГУФСИН, никто формально и не обязан.

Но когда правозащитники, узнав о ситуации в КП-48, начали бить тревогу и обращаться во все мыслимые инстанции – от Генпрокуратуры до уполномоченного по правам ребенка, – результат оказался обратный ожидаемому. Улучшать условия никто не кинулся. Зато Генпрокуратура вынесла представление, согласно которому для детей в КП-48 "не создано надлежащей социальной инфраструктуры, а также не создано условий обеспечения защиты от факторов, негативно влияющих на их интеллектуальное, психическое и нравственное развитие" (из ответа Семену Емельянову из аппарата Общественной палаты РФ).

"Жизнь покажет"

Главный вопрос, на который пытается, но не может получить ответ Семен Емельянов, – что будет, если Алина не захочет расставаться с Сашей: ни в дом ребенка его не отдаст, ни отцу?

Похоже, внятного ответа у инстанций, ответственных за ситуацию, на этот вопрос нет.

– Жизнь покажет, – после продолжительной паузы отвечает Андрей Луханин.

В органах опеки и аппарате уполномоченного по правам ребенка настаивают: передача детей будет происходить только добровольно. Впрочем, вполне законные механизмы воздействия на "непослушных" мамочек, похоже, все-таки существуют.

– С женщинами точечная работа будет продолжаться. Поймите, мы сейчас говорим о представлении Генпрокуратуры, это документ, с которым нельзя не считаться. Все риски, которые нами описывает Генпрокуратура, они абсолютно обоснованны, – говорит Ирина Мирошникова, уполномоченный по правам ребенка по Красноярскому краю. – Ребятишки находятся в преступной среде. Они выходят погулять, а рядом ходят опасные преступники, которые еще не перевоспитались. Поэтому в интересах мамочки принять решение, которое пойдет на пользу ее ребенку. Но вообще сейчас никаких гарантий дать невозможно. Кстати, после трех лет ребенка в любом случае направят в детское учреждение, если мама еще не освободится.

С детским омбудсменом солидарны и в отделе по взаимодействию с органами опеки и попечительства Министерства образования Красноярского края.

– Мы ведем разъяснительную работу с женщинами, ищем родственников, которые могли бы забрать детей. Но надо понимать, что окружение у женщин, которые совершили преступления, скорее всего, тоже соответствующее. А если женщина не осознает, что у нее кроме родительских прав есть еще и обязанности, то к ней может быть применено ограничение или лишение этих прав. Или отобрание ребенка. – говорит Галина Долгих, начальник отдела по взаимодействию с органами опеки и попечительства Министерства образования Красноярского края. – Если же женщина даст согласие на помещение малыша в детское учреждение, его данные попадут в базу, мы постараемся найти ему опекунов или попечителей (это не усыновление, а замещающая семья). А женщина после освобождения сможет его забрать, подтвердив, что располагает условиями для воспитания ребенка.

А между тем в российском законодательстве есть положение, которое, по идее, может решить проблему (о чем, разумеется в ГУФСИН, прокуратуре и органах опеки не могут не знать). Осужденным колоний-поселений, если у них нет серьезных взысканий, разрешается жить вместе с семьями как в самой колонии, так и за ее пределами, в арендованном или собственном жилье. В этом случае вся ответственность за создание "социальных условий" для детей ложится на семьи. Почему бы не воспользоваться этой – законной! – возможностью?

– Осужденные в колониях-поселениях по закону должны сами себя содержать, питаться на свои деньги. Поэтому на аренду жилья у них средств уже нет, – говорит Андрей Луханин. – Из 20 женщин, которые находятся в КП-48, мы анализировали финансовое положение у четырех. В месяц они получают от 4 до 12 тысяч рублей. И они собираются жилье в поселке арендовать, за коммунальные услуги платить? За чей счет?

– Платить может и супруг, раз люди собираются жить семьей.

– Каждую ситуацию мы рассматриваем индивидуально.

– За всю историю колонии-поселения №48 был ли хоть один случай, когда осужденные и его семья жили вместе?

– Нет. Ни одного, – отвечает Луханин.

Несколько дней назад Семен Емельянов подал в ГУФСИН по Красноярскому краю такое ходатайство: "Прошу вас разрешить совместное проживание с супругой Емельяновой Алиной Анатольевной 14.11.1995 г.р. на территории колонии-поселения либо на территории муниципального образования колонии-поселения согласно ст. 129 УИК РФ. При предоставлении такого права обязуюсь арендовать жилое помещение".

9 февраля Семену пришел такой ответ: "Повторно разъясняю, что дать осужденным разрешение на проживание со своими семьями может только начальник исправительного учреждения. Конкретных критериев, при соблюдении которых начальником ИУ в обязательном порядке должно быть принято решение по соответствующему вопросу, действующим уголовно-исполнительным законодательством РФ не определено".

Так что семья Емельяновых сейчас ждет, когда руководство КП-48 выработает критерии для ответа на их ходатайство. Для Семена, Алины, Миши и Саши сейчас главное – успеть получить все ответы на свои вопросы до 15 марта.