Допинг в российском спорте. Что окружает спортивные зрелища в Лос-Анджелесе? День рождения Джона Макинроя. Эти вопросы привлекают внимание российских блогеров, пишущих о спорте.

* * *

Антон Орехъ в колонке на сайте "Ежедневного журнала" вновь пишет о допинге в российском спорте.

Владимир Владимирович любит вспоминать анекдот про черную и белую полосы. Ну, так и мы, подводя итоги спортивного года, вспомним этот же анекдот. И скажем, что то, что год назад казалось черной полосой, теперь кажется, ну, не то чтобы белой, но тогда выглядело еще на так мрачно, как нынче. Впрочем, мы же помним, что белое и черное – понятия относительные. Могло быть лучше, но могло и гораздо хуже.

Могли не только паралимпийцы, но и все атлеты из России посмотреть Олимпиаду дома по телевизору. А так хоть и в кастрированном составе, но поехали. И со спортивной точки зрения выступление нашей сборной в Рио было великолепным. Однозначно лучше, чем можно было предположить в приступе самого безудержного оптимизма. Собственно, это и стало единственным положительным впечатлением от спорта за весь год.

Однако, подводя итоги этих 12 месяцев, мы же не станем углубляться в чисто спортивную специфику – это куда лучше сделают профильные издания, где и аудитория тоже профильная. Для нас с вами спорт – это один из срезов общества. Возможность посмотреть на себя вот под таким углом. Углов зрения ведь много: под углом политики, внешней и внутренней, под углом образования и культуры, медицины – и спорта тоже.

И в этом смысле трудно удивляться прискорбному и позорному положению российского спорта. Я пятьсот раз на этих страницах писал, что спорт отличается от прочих сфер своей наглядностью. Счет – на табло, место – в таблице, анализы – в пробирках. Поэтому и стыдоба здесь особенно видна.

Вы можете вовсе спортом не интересоваться, но вы никак не могли не слышать про допинг в русском спорте. Потому что про допинг говорили все. Пускай одни говорили о нем как о вещи очевидной, а другие как о западных мифах и еще одном способе нагадить России.

Для меня лично здесь особых сомнений нет. Скажите: ну, почему в стране, где коррупция, воровство, мошенничество, фальсификации давно уже стали всеобщими во всех областях и приняли государственный размах, спорт вдруг должен быть абсолютно чистым? Отчего такое странное, избирательное исключение из всех правил?

И почему мы должны сомневаться в том, что это была именно государственная система распространения и покрывания допинга? Если случаев сотни, если видов спорта десятки – то что это, если не система? И не обязательно лично Путину давать кому-то команды смешивать мужскую и женскую мочу и вскрывать баночки сверхтонкими пластинками. Просто есть задача добиться в спорте как можно большего числа медалей, а те, кто за это направление отвечает, ищут способы. Ровно те способы, которыми решаются в России все проблемы. Обман, чекисты, использование спортсменов как подопытных кроликов и расходный материал.

Смешно валить все на одного Родченкова, выставляя его то психом, то человеком, единолично организовавшим систему распространения препаратов. Один организовал такую систему, что сотни спортсменов были в нее вовлечены? И никто не знал об этом? И даже не подозревал? Один человек (ну, хорошо, с группой сподвижников) сам до всего додумался и все провернул? Если так – то вы идиоты, раз допустили подобное. И вдвойне идиоты, что дали такому человеку смыться.

Была ли здесь злая воля Запада? Думаю, что Запад, конечно, воспользовался ситуацией, как пользуется ею, например, в Сирии. Мировая антидопинговая система имеет массу изъянов. Массу! И принцип коллективной ответственности, примененный в отношении легкоатлетов или паралимпйицев, – безусловно, несправедливый и ложный. И доклады Макларена во многом поверхностны, противоречивы и местами просто фантазийны. Но суть в них схвачена верно!

И беда наша в том, что мы за этот год ни на шаг не приблизились к решению проблемы! Потому что мы самой проблемы не признаем! То есть как бы признаем на словах, что кое-где у нас порой кто-то честно жить не хочет. Но говорим это абсолютно ритуально. Зато яростно напираем на принцип "сами вы дураки", цитируем хакеров, которые как бы не наши, но все свои хакерства совершают исключительно в наших интересах.

Мы признаем наличие абстрактных нарушений, зато конкретных нарушителей награждаем постами, должностями и мандатами. На конкретные обвинения мы отвечаем абстрактным гневом, что, мол, все против России и все только и ищут, где бы и чем бы нас уколоть и обидеть.

Мы могли бы сказать: да, проблемы были – такие-то и такие-то, но мы, признавая их, хотим покончить с подобной практикой и дальше идти другой дорогой. Однако кто произнесет эти слова? Все без исключения спортивные чиновники – это люди системы. Они все в ней выросли, она благодаря им и работала, стала такой вот уродливой. Эти пчелы должны выступить против собственного меда!

Тогда, может, вышестоящие инстанции их поправят? Это какие же? В Кремле которые, что ли?

Так и получается, что дальше может быть только хуже. Потому что вины мы своей не признаем и не чувствуем. Точнее, чувствуем, но от того становимся еще злее. А раз не признаем, значит, не будем реально что-то менять. Мы попробуем все замаскировать, заболтать МОК и ВАДА, надеясь, что авось и политическая ситуация как-то поменяется – или что международным чиновникам просто надоест каждый день бороться с нами.

А пока мы предаемся гневному бездействию, Россия теряет одно за другим соревнования на своей территории, под угрозой тотальных дисквалификаций по примеру легкоатлетов оказались представители сразу нескольких зимних видов спорта. Нас ждут еще перепроверки всех проб Сочи и доклады комиссий МОК. И когда гром снова грянет, а мы снова окажемся не готовы к нему и нам снова будет нечего сказать, подойдет Олимпиада в Корее 2018 года. Есть все шансы мимо нее пролететь уже полным составом.

Дальше на горизонте ЧМ по футболу. И кто поручится, что в условиях, когда у России отнимают все соревнования, а ее спортсменов никуда не пускают, футбольный чемпионат как ни в чем не бывало пройдет по плану?

Впрочем, кто-то у нас может и порадоваться отмене футбольного мундиаля. В Питере десять лет никак стадион не достроят, и есть полное ощущение, что достроить его невозможно! Даже если Путин по примеру ГУЛАГа сгонит туда тысячи зэков. А так, отменят чемпионат и никто уже не поинтересуется – как там на стройке дела обстоят.

Так что не удивляйтесь, если нынешняя черная полоса ровно через год покажется нам белой как первый снег.

* * *

Евгений Марков в блоге на сайте Sports.Ru рассказывает о том, что окружает спорт в Лос-Анджелесе.

Staples Center – точно самое удобное место в Калифорнии: сегодня там вручают Grammy, завтра играют "Клипперс", послезавтра – "Лейкерс", а уже через день паркет меняют на ледяное покрытие. Там проводили девять финалов НБА, прощались с Майклом Джексоном и даже бодались накачанные футболисты – в тяжеленных шлемах и с правильно выпирающими плечами, правда, в турнире АФЛ (Arena Football League – американский футбол в помещении) и до 2009 года, пока в "Лос-Анджелес Эвенджерс" не поняли, как они выглядят со стороны.

Быстрый переход от баскетбола к хоккею я увидел своими глазами, когда два вечера подряд не вылезал из высокой части Лос-Анджелеса, где заканчивается одноэтажная Америка и вырастает стеклянный Даунтаун – место не самое приятное и оттого не обязательное для посещения. Высокий музей Гетти, зеленая обсерватория Гриффита, Санта-Моника, где гуляет вдохновение Сергея Шнурова, или примерно все места, попавшие в "Ла-Ла Ленд", гораздо важнее и актуальнее.

Кто-то называет Даунтаун проекцией ада на западное побережье; и ужас действительно чувствуется, когда сворачиваешь со стерильной улицы клерков. В его темной части неуютно даже днем: очень много бездомных, слишком осторожные прохожие и культурный кисель, от которого закрутит даже в таком пестром регионе. Покупка вишневой колы на местном Бродвее напомнила сцену из "Один дома", только вместо "Потерянного в Нью-Йорке" был потерянный в Лос-Анджелесе, которого трясло от вида посетителей супермаркета.

А Staples Center выше всего этого – он находится в стороне от трех пар кроссовок за 20 долларов и рядом со свежей Фигероа-стрит, куда вечером рабочего дня заходили не только туристы, празднующие Новый год в феврале, а еще и "анжелинос", для которых любимые клубы – это и есть досуг.

Спортивный Лос-Анджелес (где живут "Лейкерс", "Клипперс" и "Кингс") начинается в том самом месте, где стоит уличный фургон с атрибутикой – до этого хватает суеты, картонных стаканчиков с кофе и уличного интернета.

Внутри фургона не знают о существовании Тимофея Мозгова, но готовы рассказать о всех произведениях массовой культуры, где упомянут Кобе Брайант. Шапки с номером "24" или же темные свитера "королей" выгоднее покупать именно там, хотя цены в аэропорту, фирменном магазине или палатке почти одинаковые. Разница только в проценте штата Калифорния (7,25%), который не распространяется на уличную торговлю.

В дни НХЛ ни фургон, ни продавец, ни цены не меняются. Только вместо баскетбольного "Лос-Анджелеса" там располагается хоккейный, и главный по атрибутике уже знает о русском центровом "Лейкерс". Через несколько метров большая очередь изгибается красным драконом, потому что, кроме забитых баров с экранами, других активностей возле арены не придумали. Только лотерея от ESPN, где каждый вращает барабан и ждет, выпадет ли ему что-то из лучших друзей американского народа – рюкзак, кепка или мешок для обуви.

Когда играли "Кингс", про этот аттракцион забыли, фиолетовых растяжек и желтых букв уже не было, а людям напоминали, что все они короли ("We Are All Kings!"). Так же, как и сотрудники Центра, которые лучше всех в мире играют в трансформеров: они меняют не только начинку, а еще и все, что ее окружает. Всего за одну ночь – меньше, чем за 24 часа.

Черно-белый Staples Center, конечно, можно узнать: пальмы, бронзового баскетболиста и медведя на флаге Калифорнии никто не убирает, а перед матчем происходит нормальный бардак, когда главный вход долго пережевывает, а про боковые знают только стюарды. От этого вырастает китайская стена, которая уважает баскетбол даже больше, чем Месси и Роналду, но пугается зимы и практически не ходит на хоккей. Очереди же бывают всегда, и вопрос остается – куда они прутся за полтора часа до игры?

У тех, кто уже внутри, есть несколько ответов: на улице скучно; перечитывать биографию парней, возбуждавших всю Америку (Карима Абдул-Джаббара, Люка Робитайла, Оскара Де Ла Хойи), уже надоело; в фирменный магазин заходить нельзя (только через арену) – а внутри так много развлечений, что можно не планировать тематические парки и карусели.

Повеселиться и побегать можно и в Staples Center, куда знающие люди заходят через спортивный бар. Там общаются с девчонками из группы поддержки "Кингс" и едят вкусные сочетания из небьющейся посуды. Стадионная еда в США – это комплимент, потому что на матчах НБА и НХЛ болельщики не только перебивается пиццей или кесадильей, а еще и качественно ужинают.

Все самое интересное – после проверки билета. Во-первых, и на баскетболе, и на хоккее зрителям дарят подарки; и это не картонные флажки, поверх которых наклеивают спонсорское пятно. Каждому, кто пришел на матч, вручали красивые магниты: в виде золотой медали в память о президенте "Лейкерс" Джерри Бассе (1933-2013) или же закругленные, в современном стиле с изображением главного тренера "Кингс" Дэррила Саттера. Такие вещи точно не передаришь и не выкинешь, а чтобы досталось каждому, их раздают только по одному, а фраза "Для друга Славы из Санкт-Петербурга" здесь не работает.

Как бы вас ни звали, внутри Staples Center никогда не хватает времени, и ты не успеешь убрать в рюкзак что-то из сувениров, как попадешь на спонсорские аттракционы. Они развлекут только за адрес электронной почты (не обязательно точный) и в течение минуты напечатают твои фотографии, предложат толстовку, пожелают хорошего дня и расскажут, как же им приятно видеть гостей с другого материка. Американское общение построено только на улыбках (мне показалось, искренних), вопросе "как дела?", подразумевающем привет, и постоянном желании помочь.

А делают они это по-разному. Например, придумывают спортивные игрушки, ради которых многие жертвуют бургерами и выбирают здоровую очередь. В дни хоккея заманивают очками виртуальной реальности и возможностью одурачить кого-то из вратарей НХЛ, а на "Лейкерс" дают 10 баскетбольных мячей, 25 секунд и стеклянную комнату с кольцом. Даже я сначала радовался своим трем попаданиям и думал написать школьным физрукам, но потом на паркет приходили парами (один бросает – другой подает мячи), и первые цифры постоянно опускались.

Кроме официального магазина, в Центре работает много стоек с атрибутикой, и это правильно – футболку Мозгова хочется здесь и сейчас, а до фан-шопа нужно пройти сквозь очереди за газировкой и соблазн не слить все деньги на гаукамоле. Радует, что желтую футболку с 20-м номером не нужно раскапывать: она есть на стенде, а значит нашего парня здесь уважают: "Обычным игрокам такое не делают, заранее напечатанные номер и фамилию надо заслужить".

В фирменном магазине часто считают деньги и также за сутки меняют абсолютно все. На следующий день после НБА ни одного упоминания о баскетболе: только музейный уголок (со всеми видами спорта), куда не пускают с фотоаппаратом.

Любую из покупок при мне заворачивали в пакеты с символикой Матча Всех Звезд НХЛ. О нем напоминали еще и свитера, в день хоккея полностью вытеснившие королевские джерси "Лос-Анджелеса"; а также русские фамилии на каждой второй вешалке. Если в желтый день "Лейкерс" там был только Мозгов, то на хоккее – Тарасенко, Овечкин, Кучеров, Бобровский и даже приболевший Малкин.

Благодаря такому потоку маек и козырьков, почти все болельщики стильно совмещают клубные цвета с повседневной одеждой. Особенно это чувствуется на баскетболе, где желтые и фиолетовые вставки смотрятся гораздо интереснее тяжелых хоккейных джерси. Баскетболистам приходится что-то выдумывать, и самые активные изобретают костюмы, где каждая деталь – даже носки с изображением Кобе – связана с их клубом.

Хоккеисты, в отличие от них, носки никому не показывают, но у них тоже есть культ любимого игрока. На баскетболе – однозначно КВ24, а вот у "Кингс" встречается две группы болельщиков: одни носят форму вратаря Джонатана Куика, другие – выбирают кого-то с легендарного потолка, где висят свитера Уэйна Гретцки, Люка Робитайла, Дэйва Тэйлора и Роба Блэйка.

Алкоголь на арене никто не запрещает – наоборот, рекламу водки транслируют прямо на табло, а на верхнем ярусе есть специальное заведение, где мешают коктейль "Moscow Mules" и на законодательном уровне запрещают что-то серьезнее чипсов и сухариков – только объемные краны, из которых выходят не самые спортивные напитки.

При этом ни одной вспышки или хамства: как минимум потому, что здесь невозможно не закусить. Через каждые три метра предлагают сменить кухню и выбрать то, о чем мечтают все фанаты американского кино.

Ресторанов в Staples Center хватает не то, что на дворик, а на целый двор возле десятиэтажной школы. Цены, конечно, повыше, чем в Чайна-тауне, зато много заведений на разный кошелек, ведь, помимо банального фастфуда на арене есть открытые террасы с видом на Лос-Анджелес и в окружении переносных каминов. Здесь можно вкусно завершить день, наполнить себя гадостями или просто выпить. Американские болельщики любят абсолютно все, поэтому дорогих спортсменов здесь можно содержать только с доходов от комбинированных обедов.

Мягкие кресла только мотивируют покупать крылышки и утопать в чипсах; под сиденьем есть место для рюкзака и пакета с мусором; а по бокам – подстаканники и упитанные соседи. Хотя в Калифорнии стереотипы долго не живут, там – на берегу океана – пресс под футболкой – такая же обычная вещь, как смартфон в кармане, а студенческий спорт смотрят в перерывах матчей НХЛ и НБА.

Выделяется только баскетбол, потому что из жующей в болеющую публика превращается только к последней четверти, когда за трехочковыми следят внимательнее, чем за оставшимся количеством соуса. Верхние ярусы сидят почти в темноте, видят площадку с бюджетного угла, но все равно кайфуют: оттуда прекрасно видно баскетбольные комбинации, длинные тренировочные штаны Мозгова или то, насколько плох "Колорадо" в этом сезоне. Игровая зона плавает в свете и смотрится с затемненного верха отчетливо и даже романтично.

Все эти удобства держат болельщика в кресле, и воспользоваться перерывом по назначению хочется только в нескольких случаях: если закончился небоскреб с попкорном или же разрядился телефон. На первом этаже торчат десятки проводов, а также есть шкафчик, где под замком оставляют электронику и верят отвечающему за нее сотруднику, потому что он улыбается и поддерживает любой разговор.

Еще одна фишка американского спорта – спланированный график развлечений. Поэтому все и говорят, что в США умеют устраивать шоу, которые почти не зависят от уровня спортивного счастья. "Лейкерс", например, сейчас в яме (у "Кингс" получше, хотя тоже есть проблемы), но во время их матчей по-прежнему не бывает пауз, потому что обученные люди работают со зрителем, и это общение воспринимают как продолжение четверти или периода.

Вот перед матчем НБА и отличился парень, который точно не изучал в школе баскетбол. Вместо того, чтобы вспомнить "ведение, два шага, бросок" он с мячом в руках подбегал к кольцу и каждый раз мазал. В таком же стиле проходила разминка "Лейкерс", где игроки не только бросали, а еще и обнимались с соперником (Мозгов дорвался до друзей из "Наггетс") или лежали в центре площадки, пока массажист что-то изобретал с их мышцами.

Параллельно диктор веселился с детьми, брал интервью у ветеранов или придумывал сомнительные игры, а на экран выводили сообщения болельщиков: кого-то поздравляли с седьмым днем рождения, кого-то с 81-м; писали, что Кортни любит Брэда, а Майкл – обожает "Лейкерс"; или включали философский режим и просили никогда не предавать мечту.

Игроки в это время бросаются друг на друга и устраивают шабаш, но, как оказалось, так они готовятся к матчу. Дерзкие ритмы из не самых благополучных кварталов разбавляют хулиганский антураж, когда гангстеры из одной команды бодаются плечами, дурачатся и отбирают друг у друга мяч. В хоккее бы уже съездили крюком по зубам.

Культурные отличия чувствуется во многом, поэтому на баскетболе публика гораздо ярче, и в этом она соответствует всему Лос-Анджелесу. Китайцы давно помешались на галактических брендах, а мексиканцы любят баскетбол настолько же сильно, насколько боятся холодного льда. "Белые люди не умеют прыгать" – это не только фильм с альтернативным названием "Баскетбол – игра для черных", а еще и объяснение, почему на матчах "Лейкерс" обычно грохочет рэп, а их группа поддержки держится на пластичных афроамериканках. "Кингс" же выезжают на лед под калифорнийский рок, их девчонки умеют стоять на коньках и держать в руках широкую лопату.

Однако для всех команд важна именно связь с Лос-Анджелесом, поэтому в предматчевых клипах и световых шоу показывают лучшие места города и еще раз напоминают, что ЛА – это про "Кингс", "Лейкерс" и "Клипперс".

Прошлого пункта достаточно, чтобы понять, где болельщики поют гимн и прикладывают правую руку к сердцу, а где не отрываются от куриных ножек. Самое сложное для американцев – снять кепку. На хоккее они справляются, а вот на "Лейкерс" слов никто не знает, а ребята из Китая даже не додумываются встать.

Перед матчами хоккейного "Лос-Анджелеса" патриотизма, наоборот, слишком много. Для исполнения гимна на матч пригласили известного парня с хорошим голосом, все (некоторые, правда, с трудом) вставали из кресел и пели. Потом показали белозубого генерала из какого-то фильма про Вьетнамскую войну, трибуны заревели, поблагодарили героя и услышали из колонок, что американцы – великая нация, которая помнит своих героев.

До поездки в Америку сложно представить, что каждая баскетбольная атака проходит под звуки из колонок, а всю первую четверть играют примитивные ритмы, от которых хочется надеть шлем и закрыть уши ловушкой. Иногда там проскакивают хоккейные сигналы и музыка для вбрасываний – обычно они ассоциируются с чем-то ледяным и острым, но никак не окружают темных парней в футболках без рукавов.

Не знаю, как остальные, но я благодарил тренеров, когда они брали таймаут: можно отдохнуть под привычную музыку, хотя к долбящим звукам привыкаешь уже во второй четверти. К тому времени фон выравнивается, диджей больше не экспериментирует: "Лейкерс" атакуют под легкие криминальные мелодии, а "Денвер" пугают грубыми сиренами.

Чтобы иногда отвлекаться от еды, здесь придумали очень много развлечений. Иногда кажется, что люди веселятся, танцуют и улыбаются только ради того, чтобы попасть на большой экран. Несколько раз это было слишком очевидно, и их активность заставляла поморщиться. Но в остальном болельщики по-настоящему жгли: и на баскете, и на хоккее они придумывали дикие танцы, американские дети, ни о чем не подозревая, выплясывали лезгинку, мамочки вытворяли все то же самое с младенцами на руках. Без танцев, как и без "Калинки-малинки", не проходит ни один матч в США.

Двигаются под музыку лучше на хоккее, а вот целуются – на баскетболе. Поцелую 70-летней пары радовались даже больше, чем данку от Д’Анджело Расселла. Возбужденный дедуля чмокнул свою подругу еще до того, как на них посмотрела камера поцелуев, зато потом задушил жену минутным засосом, взорвав зал не хуже Дэвида Бекхэма, оказавшегося в первом ряду.

Зато на хоккее во время голов включали вирусные видео из интернета, где дети, коты и толстяки устраивают веселый беспредел. Людям не дают скучать, заполняют каждую остановку конкурсами, общением с болельщиками, не пропускающими матчи "Кингс" уже 15 лет, или устраивают бойню русского и американского сумоистов.

Еще болельщиков развлекают бегущими строками с результатами параллельных матчей всех существующих в стране лиг, а также предлагают рекламные финты: скачай клубное приложение, узнай там промокод и получи скидку 60% на что-то из фирменного магазина. Меняются только цвета, а клуб улучшает связь со зрителем, продает завалявшийся товар и делает всем хорошо.

Из реплик болельщиков "Лейкерс" получился бы неплохой рэп, состоящий из "йоу", "вау" или "вухуу". Есть даже те, кто умеют имитировать звук сирены, но в основном люди кайфуют от игры и вскрикивают после крутых проходов соперника. При мне еще вспоминали Мозгова – до того, как он стал уходить в подполье. Для Лос-Анджелеса он не Тимо и даже не Тимофей – а Тимофий, который стал играть реже – а, значит, пора учить имя Ивицы Зубаца.

Кричалок на баскетболе почти нет, иногда трибуны реагируют на табло, начинают хлопать после песни HandClap, но через минуту уже роются в пакете с наггетсами, пока другие "Наггетс" двигаются лучше, чем "Лейкерс", но в итоге им проигрывают. Громче становится, когда включают шкалу шума и ждут от болельщиков звука. Они реагируют, а потом в ожидании трехочкового попадания поднимают палец вверх.

На матче "Кингс" также смакуют голливудские приемы, но больше болеют за своих и даже оскорбляют соперника: у многих проскакивает "Avalanche sucks". Ведь на хоккее гораздо лучше с агрессией, драйвом и словарным запасом для выражения эмоций. Так, "вау" и "йоу" превращаются в длинные "бьютифул" и "вот э гол", а трибуны несколько раз за период кричат "Go, Kings, Go". Там любят силовые приемы и вскакивают, когда начинается драка.

Этим моментом к тому же пользуются рекламщики, которые превратят в веселье даже самый тухлый чизкейк: поэтому на табло во время каждой стычки продвигают новый фильм "Кулачный бой" ("Fist Fight"). Динамика хоккея и его неспортивная логистика отвлекают болельщиков от еды. После матча "Кингс" также много мусора под сиденьями, но дующих в трубочки во время игры гораздо меньше.

Такой выбор помогает сделать еще и маскот по имени Бэйли. Он не только участвует во всех шоу, дерзит, выходя на лед, и заводит трибуны, а еще и дразнит соперников: при счете 5:0 в пользу "Лос-Анджелеса" львенок добрался до скамейки "Колорадо" и стал размахивать над ней белым полотенцем.

Те, кто проверяют билеты, моют полы или заливают лед, – здесь такие же звезды, как и спортсмены. В каждом из матчей на площадку вызывают лучших сотрудников арены, под аплодисменты награждают подарками и любовью каждого, кто выполняет иногда невидимую работу. Имена стюардов и охранников знает весь спортивный Лос-Анджелес, они носят фиолетовые рубашки или красные пиджаки, в любой ситуации желают хорошего дня и знают столько, что хватит на энциклопедию НБА или НХЛ.

Встречаются и те, про кого обязаны написать. Мне очень запомнился пожилой и кудрявый афроамериканец, у которого обязательно должна быть история: как он не стал профессиональным баскетболистом, но мальчишкой мыл машину Элджина Бэйлора (и это воспоминание на всю жизнь), а через 25 лет каждую среду полдничал с Кобе Брайантом.

Уличная жизнь не дает прощаться с баскетболом. Прохожие всматриваются в стекла ресторанов: в телевизорах уже разбирают победу "Лейкерс" и обводят кружками тех, кто допустил позиционные ошибки. Музыкальный матч, где не существует тишины, для многих заканчивается звуками саксофона, скрипки и уличным хип-хопом. После хоккея – просто громко и весело.

* * *

Илья Рывлин в блоге на сайте "Чемпионат.com" поздравляет с днем рождения знаменитого теннисиста Джона Макинроя.

Актёр, ведущий, комментатор, писатель. А ещё один из лучших игроков в истории. Джона Макинроя можно любить или ненавидеть, но нельзя не признать, что он сыграл выдающуюся роль в популяризации тенниса. В первую очередь благодаря своим теннисным достижениям. Но не только. Невозможно не заряжаться энергией и эмоциями Макинроем, наблюдая за его игрой, а ещё интереснее слушать его перепалки с арбитрами и разговоры с самим собой и соперником. Расцвет Джона пришёлся как раз на тот период, когда телевидение смогло полностью раскрыть его яркий характер. Показ тенниса несколькими камерами позволил не упустить ни одну выходку скандалиста, а шумовые микрофоны фиксировали все его выкрики.

Если бы он играл, например, в 50-х-60-х, то эффект был бы совершенно другим. Например, известно, что очень буйным нравом обладал Панчо Гонсалес, однако его выходки могли наблюдать только зрители на стадионе, а телевизионных записей почти не осталось. Потом появились Гильермо Вилас, Илие Настасе, Джимми Коннорс. Каждый из них обладал харизмой, но всё-таки бенефисы Макинроя были на порядок заразительнее. Да и атакующий стиль с выходами к сетке в сочетании с тонкой техникой делали Джона находкой для телевидения.

При этом Макинрой попал именно в своё время. Введение видеоповторов лишило теннис частички драмы. Если бы он играл в ATP-туре сейчас, то мир бы так и не узнал знаменитую фразу "Не может быть, что вы это всерьёз" (You cannot be serious). Фраза стала крылатой, поскольку Джон с её помощью регулярно пытался доказать арбитрам, что мяч после удара соперника в корт не попал. Именно такое название носит и его автобиография. К счастью, в Ветеранском туре технологии Hawk-Eye нет, и Макинрой по-прежнему может спорить с судьями. Болельщики с улыбкой наблюдают, как седовласый американец кричит на судей, и считают, что он переигрывает, но на самом деле страсть Джона к теннису с годами совершенно не уменьшилась, поэтому он по-прежнему так эмоционально на всё реагирует.

Любопытно, но по юниорам Макинрой был совершенно другим. Он проявлял джентльменское поведение и даже просил арбитров отдавать спорные очки в пользу соперника. Но всё изменилось после игры с Филом Дентом. Австралиец победил в пяти партиях и сказал, что профессионалы так не поступают. Молодой Джон послушал совета и стал биться за каждое очко, оспаривая все неоднозначные мячи. Более того, он порой начал оскорблять даже соперников и иногда явно переходил черту. Правда, было исключение из правил – американец слишком уважал Бьорна Борга, поэтому в очных встречах со шведом вёл себя спокойнее. Макинроя за его характер и буйный нрав многие не любят. Но есть и те, кого подобные черты характера восхищают.

Джона можно уважать за честность. По окончании карьеры он признал, что принимал кокаин. В автобиографической книге он тоже намекает на употребление различных наркотических средств. Брак с голливудской актрисой Татум О’Нил вряд ли помогал его теннисной карьере, скорее мешал. Сам Джон называл Татум своей женской версией, она тоже обладала очень взрывным характером. Пара стала настоящим кладом для журналистов и папарацци. Макинрою было непросто справляться с таким давлением, и в какой-то момент он решил сделать перерыв в карьере.

В 1986 году произошло два больших события в жизни Макинроя, не связанных с теннисом – он узаконил свои отношения с О’Нил, а также у пары родился первый сын Кевин. Джону было всего 27 – вся карьера впереди, но теннис отошёл на второй план. Спонсоры подтолкнули его к возвращению на корт, но проблема была в том, что Макинрой полностью растерял форму. Его современники отмечают, что Джон не любил тренироваться. Он очень много играл – как в одиночке, так и в паре. Именно этим от заменял часы тренировок и матчи со спарринг-партнёрами.

Специалисты считают, что по природной одарённости Макинрою нет равных, но свой талант он реализовал не до конца, поскольку занимался меньше, чем его коллеги. В этом по крайней мере убеждён Матс Виландер, который как-то сказал, что Джон должен был стать величайшим теннисистом всех времён. Как бы то ни было, семь побед на турнирах "Большого шлема" в одиночке и 76 титулов в ATP – это тоже достижения серьёзные. По окончании карьеры Макинрой пробовал организовать собственную рок-группу (после нескольких лет гастролей он понял, что стать рокером ему не удастся), вёл несколько шоу на телевидении, регулярно участвовал в различных программах в роли гостя, снялся в десятках сериалов и фильмов (в том числе в 30 Rock, CSI: NY, "Миллионер поневоле", Saturday Night Live, "Уимблдон" и других), но всё-таки основным занятием стала профессия телекомментатора. У микрофона Джон вежлив и скромен – он старается не вспоминать о своих успехах и не делает сравнений с лучшими игроками нового века. Обладая прекрасным чувством юмора, американец может украсить любой репортаж.

Сейчас он действительно вещает на весь мир. Его можно услышать на разных каналах в США и Великобритании, а теперь и в остальной Европе, в том числе и России, благодаря сотрудничеству с главным спортивным каналом Старого Света. Кроме того, Макинрой продолжает играть в теннис – и в показательных матчах, и в турнирах легенд на "Больших шлемах", и в ветеранских турах. Джон по-прежнему в хорошей форме и периодически обыгрывает соперников, которые младше его на 10 и более лет. Пожелаем Макинрою ещё долго радовать зрителей своим изящным теннисом и не терять страсть к игре.