Вот ведь все у российской власти, казалось бы, в порядке: гайки закручены, оппозиция усмирена – кого убили, кого изгнали за пределы вверенной территории, кого повязали. НКОшников-"агентов" и прочих гражданских активистов загнали под непомерные штрафы и присмотр ряженых казачков с зеленкой и помоями. Своих пропагандистов рассадили по теплым телевизионным окопчикам. И в западном мире подфартило – такие вроде бы благоприятные для Москвы там творятся "непонятки". Но, видимо, слишком хорошо – тоже нехорошо. Нервничают в Кремле. Подергивания у власти наблюдаются: то кулачком незаметно погрозит в сторону Минска, то ножкой притопнет – и на Донбассе стрельба начинается, то ручкой исподтишка приветственно помашет – и в Вашингтоне вокруг Трампа турбулентность возникнет из подозрений в прокремлевской ориентации.

Как-то все и так, и не очень. Никак вот не решат, что делать с Алексеем Навальным: вроде бы выиграть выборы у такого интересного и молодого – красиво и легитимности добавит, не то что победить папашу Зюганова или старину Жириновского. С другой стороны – страшно: как сам-то на его фоне? А вдруг?

И пока это "а вдруг?" повисло и болтается в пропитанном смогом московском воздухе, на передовую выдвинулись они – близкие к телу защитнички во главе с бывшим начальником всех кремлевских внутренних дел, а теперь народным избранником, председателем Госдумы Вячеславом Володиным. На днях он выступил – правда, не в парламенте, а перед студентами университета "Иннополис" в Татарстане – с почином: принять закон о защите чести и достоинства президента России. Собственно, кому как не ему, автору ставшего мемом "Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России", занять "гибридную оборону" вокруг национального лидера? Опыта не занимать – вот хотя бы в 2015-м Володин самоотверженно распространял среди чиновничьих генералов сборник путинских цитат "Слова, меняющие мир", и попробовал бы кто-нибудь не растаять от благодарности.

Хотя инициатива, надо признать, не Володину принадлежит. Еще год назад депутат прошлого созыва Роман Худяков ее выдвинул. Ориентировался, по его собственным словам, на известный закон 1990 года "О защите чести и достоинства президента СССР", и на требования своих избирателей из Тамбовской области, "до глубины души возмущенных" некими роликами в сети.

На сегодняшний день оскорбления любого чиновника, в том числе президента, подпадают под общую ст. 319 УК РФ, предусматривающую наказания вплоть до одного года исправительных работ. Закон, вдохновивший Худякова, карал тремя, а с использованием СМИ – аж шестью годами тюрьмы. Правда, применить его так и не успели. Зато в некоторых постсоветских государствах – в Белоруссии, Казахстане, Таджикистане – приняли на вооружение без колебаний. Вообще законы об оскорблении высшего института власти существуют в самых разных странах. Важно ведь, что под оскорблением понимать. Кстати, что касается упомянутого "горбачевского закона", то Верховный Совет тогда сразу дал разъяснение, что публичным оскорблением президента СССР "является умышленное унижение его чести и достоинства, выраженное в неприличной форме", а клеветой – "распространение заведомо ложных, позорящих его измышлений". При этом подчеркивалось, что критические выступления в адрес самого президента и его политики под действие закона не подпадают.

Помню, как на Арбате летом 1990-го с лотков, видимо, "от греха", исчезли матрешки с изображением Горбачева – те, за которыми как раз и охотились иностранные туристы. Товар взлетел в цене, так как его, как это принято с дефицитом, продавали уже из-под полы, по особой просьбе покупателя. Нынешний почин беречь Путина, явно приуроченный к началу президентской избирательной кампании, идет в связке с призывами защищать патриотизм. Бывший журналист-пропагандист Петр Толстой, едва вступив в должность володинского зама – вице-спикера Госдумы, с ходу принялся отрабатывать внезапный взлет своей политической карьеры, предложил "жестко пресекать попытки высмеивать в интернете патриотические ценности". И вот уже Министерство культуры "со всей серьезностью отреагировало" на запрос главы комитета Госдумы по обороне Владимира Шаманова – учредить в России День патриотизма. Вот уже и дату наметили для торжеств – 6 августа, в годовщину продуктового эмбарго, введенного в ответ на санкции Запада. Иными словами, предлагается ежегодно праздновать начавшееся в этот день публичные акции по уничтожению еды. В Минкульте, правда, напомнили депутату, что празднование Дня патриотизма потребует выделения дополнительных бюджетных средств – не иначе на покрытие убытков от борьбы с продуктами.

Вся эта разгорающаяся суета под креслом президента вызвала у меня в памяти произведение Ярослава Гашека "Повесть о портрете императора Франца‑Иосифа I". Не могу отказать себе в удовольствии его процитировать. Герою рассказа пану Петишке из Младой Болеславы не повезло с товаром: "Товарец третьего сорта, и притом паршивый, – сказал ему школьный инспектор. – Выглядит так, будто никогда не расчесывал усов". Две тысячи портретов августейшей особы остались у Петишки на шее. Когда разразилась война, Петишка страшно обрадовался – в надежде, что избавится от своего товара. Он вывесил кровожадного старикашку в своей лавке с надписью: "Выгодная покупка! Император Франц‑Иосиф I – за 15 крон"… Война разгоралась – государь император не имел никакого сбыта, хотя Петишка пустился даже на газетную рекламу". Объявление гласило: "В тяжелое время в каждом чешском доме должен висеть портрет нашего многострадального монарха за 15 крон". Не помогло. Злоключения множились: на складе над портретами надругались кошки, а над теми, что после этого просыхали во дворе – куры. В конце концов Петишка пришел к выводу – чем ничего, лучше заработать хоть по кроне за портрет, и дал в витрине новое объявление: "Наш престарелый монарх распродается в настоящее время вместо 15 крон всего только за 2 кроны"…. Вся Млада Болеслава перебывала в этот день перед магазином Петишки, чтобы воочию убедиться, как катастрофически пали акции Габсбургской династии".

В общем, по сюжету незадачливого торговца той же ночью забрали жандармы, и он угодил за решетку на 13 месяцев. "А свертки с портретами государя императора хранятся где‑то в архиве военного суда… и ждут часа освобождения, когда после ликвидации Австро‑Венгрии предприимчивый бакалейщик станет заворачивать в них селедки". Впрочем, у самого Гашека в связи с этим рассказом, написанным летом 1916 года, тоже возникли неприятности: писатель был заочно (ибо находился вне досягаемости австро-венгерских властей) обвинен в "измене родине" и "оскорблении Величества".

Не берусь предсказывать торговые перспективы у российских политиков-бизнесменов – тех, кто сегодня зарабатывает на патриотизме в виде законов, маек, кружек, носков и матрешек, с портретами национального лидера. Однако если самому Путину кто и угрожает, то уж точно не 16-летний тюменский школьник, против которого Следственный комитет России возбудил уголовное дело за создание некой группы в социальной сети "ВКонтакте" и публикацию сообщений, "унижающих человеческое достоинство представителей власти". А, скорее, зализывание до дыр собственными холуями, всеми, кто уже, торопится пристроиться в очередь защитничков. И что тогда делать с портретами?

Галина Сидорова – московский журналист

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции