Находящееся в Германии международное литературное агентство Wiedling Literary Agency, занимающееся в разных государствах представлением интересов в основном российских (русскоязычных) авторов и оформлением прав на переводы их произведений, решило отказаться от дальнейшего сотрудничества с Захаром Прилепиным.

Томас Видлинг, глава агентства Wiedling Literary Agency, писатель и переводчик, знаток славистики, написал всем своим партнерам и авторам следующее:

"Как вы, может быть, уже узнали из российской прессы, Захар Прилепин в Донбассе составил свой батальон, стал заместителем командира и сам взял в руки оружие. Вследствие этой недавней информации агентство Wiedling Literary Agency решило прекратить активное представление прав на литературные произведения Прилепина. Агентство продолжает выполнять свои контрактные обязанности перед всеми партнерами – издательствами, которые публикуют произведения Прилепина в переводах. Однако свои возможные прибыли от этих услуг наше агентство пожертвует международной правозащитной организации Amnesty International".

​

В интервью Радио Свобода Томас Видлинг говорит, что его решение – не политическое, а чисто личное, принятое по моральным соображениям:

– Мне стало известно, что Прилепин сам взял оружие в руки и активно участвует в войне. Поэтому я решил, что больше не могу активно его поддерживать и представлять его в дальнейшем. Я своим решением не хочу поддержать ни одну сторону, ни другую. Дело санкций – это не дело литературного агентства. К сожалению, мне нужно было исправить те сообщения в российских СМИ, где не очень четко сказано, что я решил отдать все прибыли Amnesty International. Я, конечно, могу жертвовать только то, что принадлежит агентству, – комиссионные отчисления, но, конечно, не гонорары авторов, которыми я не волен распоряжаться.

– Вы говорите о комиссии агентства за издание переводов книг Захара Прилепина?

– Да, об этой возможной прибыли.

– Вы знакомы с Захаром Прилепиным?

– Да, лично знаком. Конечно, я сначала поговорил о своем решении с ним. И только потом сообщил о нем партнерам, то есть всем издателям Захара Прилепина, которые обязательно должны знать об этом, а также всем авторам моего агентства. Прессу я, кстати, не подключал, потому что не хотел пиар-акций. Но кто-то потом рассказал журналистам. Мы – просто агенты, которые продают права на перевод разным издательствам, занимающимся переводами и изданием книг. А агентство не издает книги и не переводит, оно – лишь посредник в деле продажи прав.

– На вашем сайте имеется большой список книг Захара Прилепина, переведенных на разные языки. Права ни них проданы в Польшу, в Италию, во Францию и другие страны. Эти договоры остаются в силе?

– Конечно, потому что это юридические контракты. Их нельзя отменить. Если какой-то издатель сейчас решит не издавать больше Прилепина, это его решение.

– Существует ли для вас вероятность, что вы когда-нибудь возобновите договор с Прилепиным о продаже прав на его последующие книги?

– Все зависит от человека и от обстоятельств. Если он вернется и признает, что это все было неправильно, если станет известно, что он полностью изменил свое мнение и стал считать, что военным образом нельзя решить эти конфликты, тогда, может быть, я отвечу "да". Но, конечно, барьер, через который снова придется перешагнуть, уже поднят сейчас очень высоко. Нельзя будет просто взглянуть на его следующий роман и сказать: "О, какая хорошая проза!", и так далее. Нет. Есть конфликт и разные мнения, взгляды на него. Но военными действиями разрешить его, по моему убеждению, нельзя. Только мирными переговорами.

– Есть ли в Германии публика, которая знает Прилепина? И что это за люди?

​– Мне это неизвестно, я лишь знаю, что немецкие издатели очень осторожны со всеми писателями с, скажем так, относительно экстремистскими позициями. Французы и итальянцы уже опубликовали 5–6 книг Прилепина, потому что у них другая традиция, другая история, это касается и экстремистских взглядов. А немцы всегда настороже, будь это экстремизм что левого, что правого толка. Поэтому в Германии вышла только одна его книга, в одном интеллектуальном издательстве немного левого толка. Нам в Германии очень сложно понять, как в России смешиваются и левые, и правые позиции, и патриотические.

– Какое личное впечатление он на вас произвел?

– Мирный, но уверенный в себе человек, который упорно утверждает свои позиции. Последняя наша встреча в Германии состоялась относительно недавно, во время его выступления в Мюнхене, вместе с Еленой Чижовой, которая находится на противоположной стороне политического спектра, скажем так. К сожалению (возможно, по вине модератора) живой дискуссии там не получилась, а лишь монологи. Но она была согласна с ним сидеть на одной сцене и разговаривать. И он, как всегда, был готов и открыт. Он на публике никогда не ругается, не кричит. Вы знаете, что в России есть люди, чьи взгляды близки к его, разговаривающие совсем другим тоном. Хотя, конечно, выступление со сцены в Германии – это нечто иное, чем "Фейсбук". Конечно, литературному агенту всегда сложно вникнуть в разницу между автором и человеком. Я не знаю, кто из наших авторов что делает и каковы внутренние взгляды у каждого из них. Когда они мне станут известными, тогда я смогу принимать какие-то решения.

​– Я понимаю, что в Германии, в силу ее истории, взгляд на эту историю с Прилепиным не такой, как, допустим, во Франции. И все-таки, как вы лично относитесь к писателям, которые уходили и уходят на войну?

– Может быть, лет через 20 можно будет взглянуть назад и начать более нейтрально судить и анализировать происходившее сейчас. Но я не могу сделать вид, как будто вокруг меня ничего не происходит. Все вокруг на меня влияет. Но в данном случае это – уже мои принципы. Я не признаю насилия как средство решения проблем – ни в семье, ни в личных отношениях, ни в политических. Это не значит, что я пацифист. Но для меня существует некая красная линия. Может быть, через 20 лет нам всем станет понятно, что Прилепин был прав и все сепаратисты в Донбассе были правы. Но сейчас я даже не хочу судить, кто прав, кто виноват. Поэтому это – личное решение. Но при этом я не такой человек, который сейчас с ним прекратит все контакты.

– Вы просто приостановили свою деятельность по продаже прав на его произведения, но это не означает, что вы с ним перестаете контактировать и будете отказываться разговаривать?

– Я не могу так просто это сделать, потому что от издателей приходят постоянные отчисления и так далее. Я обязан передавать их ему. И перед нашим партнерами я, конечно, выполняю свои функции. Я не могу их ставить в тупик и сказать: "Я для вас больше ничего не делаю. Сами его найдете". И тогда, допустим, норвежский издатель должен будет на русском языке с ним контактировать. Я познакомился с его произведениями довольно давно, когда он еще не был автором издательства Ad Marginem. Первая его книга вышла в каком-то военном издательстве. Мне рекомендовали посмотреть ее, это было примерно в 2005–2006 годах. Проблема в том, что книги – уже написаны. А после автор решает идти на войну. Это может изменить взгляд на человека, но его книги им уже написаны. Конечно, каждая эпоха смотрит по-иному на литературное творчество. Но это не значит, что сразу все его книги стали ужасными! По-моему, он никогда не скрывал и не делал вид, что он – одно в литературе и другое в жизни. Его произведения, которые мы представляли, это высококачественная проза и интересный голос из России. И это тоже наша задача – представлять разные голоса. Я думаю, что нам всем здесь необходимо слышать и то, что говорят те российские авторы, с которыми мы не согласны.