В воскресенье вечером ушёл из жизни Игорь Шафаревич: математик, диссидент, публицист и идеолог русского национализма.
Умер Игорь Ростиславович Шафаревич.
Человек старавшийся увести русских от обеих дорог к одному обрыву - коммунистической и либеральной. Ну и в целом преуспевший.
Умер наш друг, русский учёный Игорь Ростиславович Шафаревич.
Он первым вошёл в редсовет журнала "Вопросы национализма" и всегда поддерживал нас.
Осиротели.
Какая скорбная весть. :((((
Вечная память!
Вклад Шафаревича в математику пересказывает "Коммерсантъ":
«Игорь Ростиславович Шафаревич — совершенно замечательный математик. Специалисты по теории чисел высоко ценят его ранние работы по закону взаимности и по обратной задаче теории Галуа,— рассказал “Ъ” доктор физико-математических наук, проректор по научной работе и профессор Независимого московского университета Михаил Цфасман.— В арифметике эллиптических кривых важнейшую роль играет группа Шафаревича—Тейта, на всех языках мира обозначаемая заглавной русской буквой Ш. В той же области лежит критерий хорошей редукции Нерона—Огга—Шафаревича». По словам господина Цфасмана, эти работы Игоря Шафаревича позволили другим математикам спустя сорок лет наконец доказать великую теорему Ферма. «Совместно с Евгением Соломоновичем Голодом он очень красиво решил задачу о бесконечности башни полей классов — сегодня мы называем их башнями Голода—Шафаревича,— сказал Михаил Цфасман.— Прекрасные работы по арифметике поверхностей типа К3 были сделаны в соавторстве с Ильей Иосифовичем Пятецким-Шапиро и Алексеем Николаевичем Рудаковым. Весьма интересны и, по-моему, не до конца поняты и оценены его работы с Пятецким-Шапиро по униформизации и про-пределам алгебраических многообразий». Господин Цфасман подчеркнул, что его поколение математиков училось по книгам Игоря Шафаревича «Основы алгебраической геометрии», «Теория чисел», «Дзета-функция». «Классификацию поверхностей мы знаем из трудов его семинара. Он очень ясно рассказывал и был отличным лектором. У него были замечательные ученики, в их числе и мой учитель Юрий Иванович Манин,— сказал Михаил Цфасман.— Можно смело назвать его создателем московской школы алгебраической геометрии и алгебраической теории чисел. Царство небесное!»
«Это был один из наиболее выдающихся математиков нашего времени. Его работы являются классическими, они сразу вошли в сокровищницу науки,— заявил в понедельник президент РАН Владимир Фортов.— Важно еще и то, что этот человек был ярко выраженной гражданской позиции. Он имел свою нетривиальную точку зрения, часто несовпадающую с общепринятой, но он не скрывал своих взглядов и всегда был озабочен состоянием дел. Его предложения по улучшению и социальных вопросов, и нашей научной жизни всегда были очень важны и точны».
Не секрет, впрочем, что покойный имел репутацию матёрого антисемита.
Умер главный антисемит России Шафаревич.
СМИ пишут что типа какой светильник разума угас.
умер знаменитый математик и лидер правоконсервативного крыла диссидентов, человек, который ввел в широкий обиход печально распространившиеся среди пропагандистов-неоконов термины "малый народ" и "русофобия"
как человек, последовательно и доказательно (а по-другому, будучи математиком, он не мог) отстаивавший свою позицию, он заслуживает почтительного поклона "вслед уходящему" - поклона антисемиту от еврея...
Не только математика, но и интеллектуальный антисемитизм понес большую потерю. Сторонники этого популярного направления общественной мысли скорбят по уходу «великого русского мыслителя» («Завтра»), «человека с ярко выраженной гражданской позицией» (ТАСС). Представители противной стороны (понятно кто) пишут о его уме и честности - пусть не думают, что евреи злые люди.
Академик И.Шафаревич был искренен, открыт и честно заявлял о своем антисемитизме и юдофобии. Более того - он критиковал национальную политику СССР, считая что евреи имеют право учиться как все (знаменитая "процентная норма") и имеют право уехать в Израиль.
Потому что ему болела некая нелепая роль русского народа в СССР, который с одной стороны был "старшим братом", а с другой стороны - жил в таком убогом и рабском состоянии, что другие нации третьего мира - удивляются до сих пор. Ведь русский народ продолжается находиться в том же состоянии, если не погрузился в еще более темные и языческие дебри. Именно И.Шафаревич, пожалуй впервые, показал, что даже академик математики способен поверить в "ритуальное убийство царской семьи" и способен после Холокоста повторять зады нацисткой пропаганды. Главное тут - еще раз - он был совершенно искренен, не был никаким агентом КГБ и писал эту галиматью вовсе не за деньги. Даже напротив - карьера его была сломана участием в правозащитном движении и открытым изложении юдофобии.
Не вовремя умер на самом деле, последователи его пытаются вытащить его любимую идеологию из общественно-политического гетто. Не вытащат, надорвутся. Но старому математику было бы приятно смотреть на сам процесс.
Поклонники ушедшего публициста отвечают на всё это в ключе "сам дурак".
Это был человек глубочайшего ума и кристальной внутренней честности. А сборник «Из-под глыб» (1974), участие в котором послужило причиной отстранения выдающегося математика, об ту пору членкора АН от преподавания в МГУ — останется в истории вольной русской мысли как один из самых отважных и поразительных её ростков, сумевших пробиться к людям в нечеловеческие времена.
С дурачками, которые станут о его «антисемитизме» чужие клише повторять, спорить не намерен. Скажу лишь, что Игорь Ростиславович стоял у истоков правозащитного движения в условиях, не сопоставимых с комфортными нынешними. Наравне с такими разными и несогласными с ним самим, и друг с другом оппонентами, как Солженицын и Сахаров. Только это — самостоятельность и неангажированность мысли, готовность за свои убеждения жизнью рискнуть, а не тупое повторение чужих идеологем — достойно именоваться высоким словом Свобода.
Шафаревич входил в тот самый «Комитет прав человека в СССР», за участие в котором можно было не неполучением гранта расплатиться, а тюрьмой или карательной психушкой.
Светлая память.
Прочитанная в середине 80-ых "Русофобия" повергла меня в глубочайший шок. Огюстена Кошена я тогда еще не знал, и с концепцией "малого народа" меня познакомил именно Шафаревич. Было совершенно очевидно, что мне продемонстрировали беспощадный анализ всего моего окружения и меня самого. Большая часть привычных суждений, представлений о себе и мире были некритично восприняты "из воздуха", из мнений и суждений среды. Но вот тут следовало сделать окончательный выбор - оставаться в прежнем состоянии, отчетливо понимая, что ты являешься частью паразитарного новообразования, раковой опухоли - или попытаться встать на крайне болезненный путь медленного возвращения к нормальному человеческому состоянию. Путь, предполагавший не только полное переосмысление всех привычных до автоматизма представлений, но и полный разрыв почти со всеми друзьями и знакомыми.
Я свой выбор сделал, но что могло бы со мной статься, не попадись вовремя эта книга - не знаю. Был ли это ключевой поворотный пункт, и еще два-три года спустя было бы уже поздно? Или все-таки возвращение случилось бы, в другое время, от другого толчка, внешнего или внутреннего? Можно только гадать. Но все случилось так, как случилось. Другие его труды уже не оказывали такого действия, с чем-то я соглашался, с чем-то - нет, но это уже малоинтересные подробности биографии. Но за тот поворот, за кардинальную перемену судьбы - моя вечная благодарность Игорю Ростиславовичу.
Игорь Ростиславович Шафаревич (03.06.1923-20.02.2017) останется в истории русской общественной мысли двумя эпохальными достижениями.
Во-первых, именно Шафаревич, будучи математиком, а не гуманитарием, в своей работе "Социализм как явление мировой истории" (1974), одним из первых обнажил религиозно-мистическую и психоаналитическую сущность социалистических утопий, что сегодня уже является сто раз пережеванной банальностью, а для советского человека эпохи "застоя" было настоящим откровением. Эта работа Шафаревича стала одним из сильных противоядий против постоянных попыток наших патриотов заигрывать с коммунизмом, и именно поэтому его имя в 90-е годы замалчивали не только либералы, но и многие националисты, согласившиеся ради борьбы с либералами поднять красный флаг.
Во-вторых, именно Шафаревич, будучи всемирно признанным ученым и членом-корреспондентом АН СССР, в своей одноименной работе 1982 года осмелился заявить о такой табуированной проблеме, как русофобия. Неудивительно, что сами русофобы даже и не собирались читать этот текст, ведь им достаточно было самого этого слова - "русофобия", чтобы объявить его "фашистом" и "антисемитом", как, впрочем, и многим настоящим фашистам и антисемитам без кавычек достаточно было одного этого слова, чтобы записать Шафаревича в свои кумиры. И опять же, если сегодня термин "русофобия" постоянно употребляется в наших федеральных СМИ, то еще совсем недавно об этом не могло быть и речи - не говоря уже о позднесоветских временах.
К сожалению, травля Шафаревича с одной стороны, и его непонимание своими же с другой стороны, сделали его скромную натуру еще более стеснительной и замкнутой. Дожив до 93 лет он редко появлялся "на публике", фактически не участвовал ни в каких политических или околополитических проектах. Но вот эти две его работы - "Социализм" - и "Русофобия" - уже стали классикой русской мысли, а в это столетие русской катастрофы они особенно актуальны.
В отличие от Солженицына, после которого Шафаревич был, пожалуй, второй крупной величиной среди мыслителей-диссидентов, в отношении творчества академика у меня большой пробел - белое пятно. Наверняка, это из-за того, что Шафаревич не оставил после себя художественных произведений, его идеи не стали импульсом к созданию мощных политических проектов, а в постсоветское время особой популярностью не пользовался.
И всё-таки стоит признать: в современной России в виде трудов и статей существует только одна политическая мысль - русская национальная.
У Шафаревича я читала только "Русофобию", и эта книга понравилась не очень (почему -- не важно). Но вот это -- именно то, что сразу почувствовала, то, что мне в Шафаревиче очень понравилось, то, чего в мире эзоповых подмигиваний не хватает, как воздуха, то, что ценно превыше золота, -- умение говорить прямо<...>
И правда: в Русском национальном государстве сегодня был бы траур.
Безоговорочный панегирик вышел из под пера Константина Крылова - она напечатан на сайте "Агентства политических новостей":
Игорь Ростиславович был на редкость цельной натурой. Его взгляды менялись только под тяжестью неопровержимых фактов. Он мог ошибаться, но это были логичные ошибки.
Я как-то спросил его, собирается ли он писать ещё что-то. Он сказал – «осталось кое-что дописать, я в других работах не всё проговорил». То есть – внести несколько уточняющих штрихов. Но всё, что он хотел сказать, он сказал. Его система взглядов – одна из самых законченных в истории русской мысли. К ней так и надо относиться – как к смысловому единству.
Поэтому так значимо то, что Шафаревич – уже в том возрасте, когда всё определено, взвешено и измерено – решительно и без колебаний поддержал новый русский национализм, то есть национально-демократические воззрения. Он вошёл в редсовет журнала «Вопросы национализма» и поддерживал нас как мог.
Что же касается именно «Русофобии», то это огромная интеллектуальная удача. Эта книга написана достаточно просто, чтобы её мог понять любой грамотный человек, и содержит достаточно сложную систему воззрений и оценок, чтобы применять их на практике и сейчас. Введённый Шафаревичем аппарат – начиная с самого слова «русофобия» - сейчас полностью воспринят русским интеллектуальным сообществом. Без него просто невозможно представить себе современный русский национализм.
Я хорошо знаю русскую традицию национальной мысли, начиная с самаринских «Писем из Риги» и кончая современной литературой. Полку с этими книгами украшают такие авторы, как Меньшиков, Розанов… Достоевский, наконец.
И всё-таки, если подойти с этим сочинениям с меркой значимости для русского дела, я без колебаний поставил бы «Русофобию» на первое место.
Александр Проханов в газете "Завтра" обвиняет тот самый "малый народ" в замалчивании идей Шафаревича:
На излете советской эры существовало три великих диссидента: Сахаров, Солженицын и Шафаревич. Академик Сахаров стал непререкаемым лидером демократического направления, амулетом свободомыслия и либерализма, его именем назвали проспект, на котором собирались наши «оранжисты».
Солженицын не сразу вернулся в Россию, выжидая чем кончится переворот августа-91-го года. Он сел на триумфальный поезд во Владивостоке, двинулся через всю Россию; его встречали хлебом-солью и венчали на пост великого писателя. И в этом качестве, почти непререкаемом, он прожил последние годы своей жизни.
И только Игорь Ростиславович Шафаревич снискал совершенно иную долю. Он был окружён плотным облаком тьмы. Официальная пропаганда, господствующие либералы не замечали его или же именовали фашистом, так же как Распутина или Бондарева.
Откуда эта ненависть, это неприятие? По-видимому, они возникли из-за того, что Шафаревич организовал свою интеллектуальную и духовную атаку не просто на конструкцию советского строя, не просто на неприемлемый для него коммунизм, а гораздо глубже.
Он сформулировал концепцию «русофобии» как настроения, господствующего в России начиная с конца XIX столетия. Он обвинил в русофобии целые пласты современного и минувших дней либерализма, говоря, что через неприятие всего русского – истории, литературы, менталитета – осуществляется подавление и уничтожение громадного народа.
Одновременно с этим он продолжил и разработал теорию «малого народа», который оседлав малоподвижное большинство, угнетает его. Эти концепции сделали Игоря Ростиславовича неприемлемым для победившего либерально-демократического направления.
Сергей Простаков на сайте "Открытой России" констатирует, что и для нынешней власти Шафаревич тоже "не свой":
Даже несмотря на то, что сегодня антисемитские высказывания звучат из уст не последних лиц во властной иерархии, вряд ли смерть Шафаревича станет поводом для поминальных передач на центральных каналах. Не станет она и поводом еще раз пересмотреть взаимоотношения между либералами и националистами, как не стал им национал-либеральный «Майдан» в Киеве три года назад. Одна часть общества еще раз убедилась в правоте Сахарова, другая — в правоте автора «Русофобии».
Так вышло, что как раз на прошлой неделе мы со студентами на семинаре в числе прочих "предперестроечных" текстов разбирали и "Русофобию", отмечали все её умолчания, передёргивания, внутренние и внешние противоречия...
Однако не обошли вниманием и одно, на мой взгляд, важное, "рациональное зерно", которое я, каюсь, не углядел 25 лет назад и которое, с одной стороны, сближает Шафаревича с таким его антагонистом, как либерал-пессимист Андрей Амальрик, а с другой - отдаляет от большей части российских демократов-оптимистов.
Речь о признании принципиальной несовместимости России как единого целого - и либерализма как идеологии: "...публицисты "Малого Народа", - писал Шафаревич, - часто подчеркивают, что в русской истории большую роль играло сильное государство - и в этом они, видимо, правы. Но значит, если, по их советам, внезапно полностью устранить каким-то образом роль государства, оставив в качестве единственных действующих в обществе сил ничем не ограниченную экономическую и политическую конкуренцию, то результатом может быть только быстрый и полный развал".
Очень скоро после того, как эти строки были написаны, история в очередной раз доказала: политическая и информационная свобода ведет к быстрой дезинтеграции российской державы. И, напротив, её консервация и реставрация достигаются лишь через силовое упразднение всех политических и большинства гражданских свобод.
Вообще, Игорю Шафаревичу стоит отдать должное, как минимум, хотя бы в том плане, что именно его книга позволяет рассмотреть (а значит, и критически проанализировать) новейший русский национализм и антисемитизм как некое интеллектуальное целое, а не просто как набор истошных воплей и хулиганских выходок "а ля депутат Милонов".
Добавлю ещё вот что. Выписывая в далёком 1982 году модель "идеальной России", Шафаревич (как, к слову, и Александр Солженицын примерно в те же годы) описал во многом то самое "авторитарно-православно-антилиберально-имперское" нечто, которое в последние 15 лет стало целенаправленно реализовываться на практике.
Но при этом за все эти годы я так и не услышал из уст Шафаревича громких слов одобрения текущей российской политики.
Да. И последнее. Математик он, вроде бы, в самом деле был выдающийся (точно судить не берусь, ибо в данных науках не сведущ). И лучше бы Игорь Шафаревич только им и оставался. Проще было бы сегодня помянуть его добрым словом...
