В феврале в России зафиксирован один из самых низких за последние семь лет рост цен. Однако инфляционные ожидания населения по-прежнему в разы превышают показатели “официальной” инфляции. Это – в принципе разные индикаторы, поясняет эксперт, они и должны отличаться. Однако завышенные инфляционные ожидания являются, в частности, одной из причин того, почему вслед за снижением инфляции в стране не снижаются схожими темпами процентные ставки по кредитам. Более того, в 2017 году, в случае возобновления общего роста российской экономики, темпы инфляции могут вновь ускориться – дело в том, что в России ее “вклад” в общий экономический рост гораздо выше, чем в западных странах.

Рост потребительских цен в России в течение февраля составил 0,2%, сообщил во вторник Росстат. Это близко к минимальным за последние четверть века показателям - 2011-2013 годов. В годовом измерении февральская инфляция в России замедлилась до 4,6% - в последний раз такое было летом 2012 года.

Однако инфляция, фиксируемая Росстатом, и та, которую “показывают” опросы населения или специальные исследования, традиционно отличаются в разы. Например, оценки потребительского восприятия месячной инфляции в январе, сделанные исследовательским центром “Ромир” показали, что этот разрыв оказался пятикратным. А последнее по времени регулярное исследование, проведенное по заказу Центрального банка компанией “инФОМ” и представленное в понедельник, 6 марта, показывает: ожидаемая потребителями инфляция на следующие 12 месяцев – почти 13%, то есть чуть ли не втрое выше, чем нынешняя…

​Но раз так, то даже если Центральному банку и удастся добиться в этом году 4%-ой “официальной” годовой инфляции, само население этого по-прежнему просто “не заметит”? Ведь оно исходит из собственных инфляционных ожиданий… Наш собеседник в Москве – заведующий лабораторией финансовых исследований Института экономической политики имени Гайдара Михаил Хромов:

- Индекс потребительских цен, который используется Росстатом, это один из возможных индикаторов измерения инфляции. Естественно, как любой макроэкономический индикатор, он имеет свои плюсы и минусы. И главное, надо понимать, что меряет он именно то, что и меряет. А не то, что думает, что он меряет, обычный потребитель. Тогда как под “потребительской” инфляцией понимается то, как видит или оценивает изменение потребительских цен каждый конкретный человек.

Оценки Росстата производятся по заранее определенным им же товарам – “представителям” по каждой товарной группе. Более того - в определенных магазинах или точках продаж в определенных же городах, поскольку страна у нас большая. После чего все это усредняется и выводится в показатель итогового роста индекса потребительских цен.

​Перечень товаров и услуг, цены по которым постоянно отслеживает Росстат, занимает на его сайте почти 12 страниц – их более 500. А самих торговых точек по стране, охваченных его мониторингом, около 60 тысяч. Однако потребителю это в общем-то не важно: его интересует, в первую очередь, пара-тройка конкретных магазинов, которые он посещает чаще всего. А они, кстати, вполне могут в мониторинг Росстата и не попасть…

- Для каждого отдельного человека - я, вы, кто угодно - структура его индивидуального потребления никогда не совпадет с той “средней”, которая получается из статистических расчетов для всех домохозяйств в России в целом. Кто-то больше тратит на продукты, кто-то - на непродовольственные товары. Кто-то больше тратит на одни продукты, кто-то - на другие. Да и в непродовольственных товарах - кто-то купит айфон, а кто-то - машину. То есть у каждого человека - своя структура потребления, поэтому даже теоретически он оценивает общий рост цен, исходя именно из того, на что он сам их тратит. Во-вторых, большинство участников опросов ориентируются на рост цен, скажем так, интуитивно. Вот, например, у меня самого есть любимый товар-представитель - плавленый сыр "Виола". Который я люблю и который за три с лишним года подорожал более чем вдвое. И я могу сказать: вот, мол, цены вокруг выросли в два раза, потому что мой любимый сыр подорожал в два с лишним раза! Однако если вспомнить, сколько я в целом трачу на этот сыр, то окажется, что на него приходится лишь очень небольшая часть всех моих расходов.

Но это обычное свойство психологии покупателя – переносить оценки того, что знаешь лучше, и на все остальное…

- Действительно, “эмоционально” человек видит: что-то подорожало в два раза; бензин, скажем, - на столько-то, хлеб - на столько-то, какие-то любимые его продукты подорожали сильно. Но если он оценит все свое потребление в целом, окажется, что эффект - абсолютно другой. Ведь те товары, на которые цены не выросли, он и вовсе не отметит. Мол, ну, подешевело и подешевело, и слава Богу, порадуемся! Все “положительное” обычно воспринимается как должное, а все “отрицательное” сразу воспринимается чисто психологически, что вот на это, мол, надо обратить внимание. Поэтому, действительно, оценки индекса потребительских цен, производимые Росстатом, и то, что “меряют” любые опросы населения, - это просто два разных показателя. И в принципе, нормально, что они отличаются. Другое дело, что при экономическом анализе нужно опираться и на тот, и на другой, поскольку они и для разных целей могут использоваться.

​“Официальная” инфляция, фиксируемая Росстатом, замедляется теперь в России такими темпами, что некоторые эксперты уже не исключают, что она может упасть и гораздо ниже целевого для Центрального банка уровня в 4%. Вспомним, неким “оптимальным” ее уровнем в наиболее индустриально развитых странах мира считается рост цен примерно на 2% в год. А все, что заметно ниже этих уровней, резко повышает риски наступления уже дефляции, падения цен, что еще хуже, чем инфляция, как показывает, например, опыт Японии в последние четверть века. Но для современной России сколь вероятным вообще можно считать вариант дефляции? По крайней мере, “официальной”…

- Если мы говорим об “официальных” показателях, то дефляция у нас вполне возможна. Скажем, по продовольственным товарам в 2016 году в течение трех месяцев подряд – в июле, августе и сентябре – наблюдалась сезонное снижение цен. Если же иметь в виду общий индекс потребительских цен, который включает продовольственные и непродовольственные товары, а также платные услуги, то в последний раз дефляция отмечалась в течение одного месяца в 2011 году (в августе – РС). Да и ранее случалось, что в течение одного-двух месяцев в году, в основном это также было связано с сезонными факторами, индекс потребительских цен оказывался меньше единицы. Поэтому в принципе это не является чем-то из ряда вон выходящим.

С другой стороны, действительно, если мы говорим о некотором долгосрочном снижении цен, хотя бы на протяжении одного года или более, то, конечно, для российской экономики это стало бы новым феноменом. Не скажу, что это абсолютно невозможно, но, наверное, в ближайшее время такого вряд ли стоит ожидать.

​Еще в 2016 году в России возобновился рост номинальных зарплат, тогда как в целом реальные доходы населения, то есть с учетом инфляции, пока продолжают снижаться. Однако уже в ближайшие месяцы можно ожидать возобновления и их роста – уже хотя бы по причине столь резкого замедления роста цен как сегодня. Но приведет ли это, по вашим представлениям, и к росту потребительского спроса в стране, а значит – вероятно, и нового ускорения роста цен?

- В российской экономике, в соотношении между реальным экономическим ростом и ростом цен, наблюдается некоторый “перекос” в сторону цен, по сравнению с развитыми странами. Что я имею в виду… Ну, например, если у нас номинальный объем выпуска или потребления вырос на 10%, то в них доли собственно этого прироста и собственно инфляции составят примерно по 5%. То есть пропорция будет ближе к равенству, или даже рост цен будет опережать темпы реального прироста экономики. Тогда как в развитых странах ситуация иная: там доля роста цен составляет лишь около одной трети, то есть она значительно меньше, чем доля реального прироста производства, реального прироста потребления.

Однако ускорение экономического роста и в любой западной стране, если оно действительно заметное, неизбежно сопровождается ускорением роста цен. Получается, дело – именно в соотношении вклада в экономический рост собственно прироста производства товаров или объема оказываемых услуг, с одной стороны, и непосредственно инфляции – с другой стороны?..

- Поскольку у нас пока не видно особых изменений в структуре экономики, то переход к активному экономическому росту без ускорения роста цен просто невозможен. Действительно, возобновление роста экономики в 2017 году не может не подстегнуть рост цен. Другое дело, что в показателях “официальной” инфляции это может проявиться не сразу – здесь существуют некоторый временной лаг. Ну, и многое будет зависеть от проводимой денежной политики, процентных ставок и темпов роста денежной массы.

​Помимо понятия “инфляция спроса”, в макроэкономике существует и понятие “инфляция издержек“ (другими словами – рост цен самих производителей товаров), которая в России, в силу общей низкой конкуренции в экономике, традиционно оставалась высокой. Можно ли говорить, что нынешний кризис внес здесь некие перемены?

- Если честно, мне не очень нравится сам термин – “инфляция издержек”. Он ставит в прямую зависимость потребительские цены от цен производителей. Однако в российских условиях корреляция между ними достаточно слабая. То есть были периоды, когда индекс потребительских цен заметно превышал индекс цен производителей, а были и другие, когда, наоборот, цены производителей росли гораздо быстрее – то есть их издержки дорожали быстрее. В принципе существует довольно большая цепочка факторов между этими двумя понятиями, и о прямой зависимости я бы не говорил.

Соответственно, лишь когда российская экономика перейдет хоть к какому-то устойчивому росту и можно будет делать выводы на основе фактических данных, мы и поймем: в какой мере его обеспечили рост цен и реальный прирост экономики, и как проявилась в нем динамика цен производителей и потребительских цен? Пока же говорить, изменилось ли здесь что-то вследствие нынешнего кризиса, просто рано.

​Но в существующей в современной макроэкономике так называемой “треугольной” модели инфляции есть, соответственно, и третья ее составляющая – это инфляционные ожидания. По идее, за последние четверть века в России население настолько “привыкло” к высокой инфляции, что на преодоление сложившихся в итоге многолетних инфляционных ожиданий и потребуются, соответственно, многие годы. Скажем, если исходить из опросов, проводимых по заказу Центрального банка, то оценки населением роста цен “на ближайшие 12 месяцев” не сильно отличались в январе 2015 года (на тогдашнем пике девальвации рубля и взлете инфляции) и ныне, в феврале 2017-го: 16,6% тогда против 12,9% - сегодня. Выходит, иного рецепта, чем, условно говоря, время и “правильная денежная политика”, здесь и быть не может?

- Вы правы, при нынешней политике “таргетирования инфляции”, которой придерживается в последние годы Банк России, очень важно управление инфляционными ожиданиями, которые в России традиционно завышены. В немалой степени из-за того, что Банку России очень долго не удавалось удержать инфляцию в рамках своих же прогнозов. То есть сейчас действительно основной рецепт - чтобы Центральный банк не просто добился снижения инфляции, но и выполнения собственного “графика” этого снижения. А после достижения “официальных” 4% в год, чтобы она еще и продержалась какое-то время – достаточное для того, чтобы инфляционные ожидания хоть как-то на это отреагировали. Да, это основной момент, и здесь, мне кажется, российский Центральный банк придерживается определенной жесткости - добиться снижения темпов роста цен фактически любой ценой и удержать их на этом уровне.

То, что годовая инфляция в стране резко замедляется, не очень-то отражается пока в динамике процентных ставок по кредитам – как потребительским, так и для бизнеса. Хотя, конечно, эти ставки немного и снизились. О чем это в целом свидетельствует?

- Дело в том, что между инфляцией, будь это “официальная” или инфляционные ожидания потребителей и клиентов банков, и реальным уровнем процентных ставок по кредитам – длинная цепочка разных факторов. Во-первых, это – стоимость привлекаемых банками средств, в которые входят и депозиты населения. Здесь влияние инфляции достаточно прямое. Если население считает, что цены будут расти быстро, то люди и не понесут деньги в банки под низкие проценты. Скажем, даже если “официальная” инфляция – 4%, но большинство клиентов банков будет считать, что цены вырастут на 10%, то, естественно, они и будут стремиться вкладывать свои деньги в банки под более высокий процент. Не под 3-5% годовых, которые соответствовали бы годовой инфляции в 4%, а под ставки ближе к двузначным. В стремлении сохранить таким свои накопления. И пока депозитная база банков остается для них дорогой, банки и не смогут кредитовать своих клиентов под низкие проценты.

​С другой стороны, есть факторы, которые мало зависят от инфляции. Например, как сами банки оценивают на данный момент собственные риски, связанные с кредитованием – или частных лиц, или бизнеса…

- Банки, естественно, кроме стоимости привлеченных ими ресурсов, закладывают в цену кредита, то есть в процентную ставку по нему, и тот уровень “невозврата”, который они видят на том или ином сегменте кредитного рынка. Именно поэтому кредиты населению традиционно дороже, чем кредиты корпорациям, кредиты малому бизнесу дороже, чем кредиты крупному бизнесу… Ипотечные кредиты дешевле, чем потребительские, так как есть залог в виде самого жилья. Соответственно, здесь уже зависимости от инфляции нет практически никакой. Кроме разве что частичной – от стоимости других привлекаемых банками ресурсов. А для них важны процентные ставки, устанавливаемые Центральным банком. И пока ЦБ считает, что инфляционные ожидания в стране высоки, он будет удерживать и свои ставки высокими. А это, в свою очередь, опосредованно будет ограничивать снижение и ставок по кредитам конечным заемщикам, - отметил в интервью Радио Свобода Михаил Хромов…