Леонид Велехов: Здравствуйте, в эфире Свобода – радио, которое не только слышно, но и видно. В студии Леонид Велехов, и это новый выпуск программы "Культ личности", которую помимо нашего интернет-канала вы можете смотреть на телеканале "Настоящее время". Эта программа не про тиранов, она про настоящие личности, их судьбы, поступки, их взгляды на жизнь.
Здесь – Вася Обломов. В точности, по-моему, повторил вашу приветственную фразу на концерте, да?
Вася Обломов: Всем привет, кто смотрит. Да, "Вася Обломов здесь".
(Звучит песня "Корпортивная":
Вася Обломов вышел из интернет-мемов,
В клипе про говно снялся Михаил Ефремов,
В Письме счастья снялся писатель Минаев,
Вася Обломов – ну, это чистый кайф!
Рубит правду-матку и этим крут,
В мой день рождения он должен быть тут.
Закажу его за любые средства,
Он споет Одноклассники, я вспомню детство.
Только про Родину не надо загонять,
Корпоратив – это праздник, мы пришли отдыхать.
Будут солидные гости – уважаемые люди,
Мое имя выложите фруктами на блюде.
Пусть будет куча телок, играющих джаз.
Нету?! Так найдите специально для нас,
Пусть Вася Обломов споет свои хиты и в тот момент, когда подадут манты,
Пускай начнется дискотека 90-х,
Там прошла молодость нас, всех уже взрослых,
Будем веселиться и плясать от души,
Вася, много грустных песен – веселые пиши!
Давай, Вася, давай братан, спой нам про начальника и про Магадан!
Давай, Вася, мы все с тобой, VIP-ы подпевают: "Пой, Вася, пой!"
Давай, Вася, давай братан, спой нам про начальника и про Магадан!
Давай, Вася, мы все с тобой, VIP-ы подпевают: "Пой, Вася, пой!"
Именинник бухой, в бороде висит капуста,
Зал полупустой, народу не густо.
Одиноко танцует тетя с плохой фигурой,
Разводит руками, реально кажется дурой.
С бокалом шампанского сидит миллиардер,
Рядом какой-то отставной офицер.
Они слушают молча "Унылое говно",
Официанты старательно подливают вино.
Ведущий концерта сегодня в образе феи,
Он сам в восторге от этой идеи,
Искрится шутками, юморит невпопад,
Папа именинника не очень-то и рад.
Тетке на танцполе все кричат: "Красавица!",
Каким-то типам наш концерт не нравится,
В паузе между третьей и четвертой песней
На сцену выползла девушка и потребовала спеть с ней.
Шутки шутками, а время идет,
Ведь за сорок минут нам заплатили вперед,
Поем главный хит, никто не слушает,
Кто-то ушел курить, кто-то просто кушает.
Ни аплодисментов, ни концертного угара,
Но при этом заплачено три гонорара.
Поёем веселые песни, три из них про говно,
Вот такое искусство за ваше бабло!
Давай, Вася, давай братан, спой нам про начальника и про Магадан!
Давай, Вася, мы все с тобой, VIP-ы подпевают: "Пой, Вася, пой!"
Давай, Вася, давай братан, спой нам про начальника и про Магадан!
Давай, Вася, мы все с тобой, VIP-ы подпевают: "Пой, Вася, пой!")
Леонид Велехов: Как известно, Вася Обломов вышел из интернет-мемов. А вы – это Вася Обломов или не совсем? Вот есть какой-то зазор между маской и лицом, между персонажем и вами? Вообще, эта маска – это сценический образ или просто сценический псевдоним, простите за параллель, скажем, как у Валерии?
Вася Обломов: Определенно те мысли, которые прослеживаются в песнях Васи Обломова, я, конечно же, разделяю, я являюсь во многом их автором. Это как музыкальный проект – есть песни, песни должны выходить под каким-то названием, под каким-то брендом и т. д. И часто в песнях лирического героя тоже зовут Вася.
Отождествляю ли я себя с персонажем? Не всегда. Потому что порой персонажи песен Васи Обломова – это все-таки дебилы. (Смех в студии). Но я, скорее, являюсь автором этого веселого проекта.
Леонид Велехов: Но люди-то, наверное, уже многие думают, что это ваша фамилия.
Вася Обломов: Нет, моя фамилия Гончаров. Всем, кому это необходимо знать, конечно, стоит об этом узнать.
Леонид Велехов: А скажите мне, как он появился? Кто придумал? Почему Обломов? В честь главного героя романа вашего однофамильца или по ассоциации со словом "облом"? Как тут все сложилось?
Вася Обломов: На самом деле, все было еще проще. Была придумана песня под названием "Еду в Магадан", героя которой звали Вася. И в какой-то момент стало понятно, когда мы сделали на эту песню мультфильм, что это нужно как-то назвать. Нельзя же просто выложить мультик и назвать его "Еду в Магадан". Это же песня, музыкальный клип. И за то небольшое время, пока ролик заливался в сеть интернет, нам необходимо было придумать, как это назвать. И кто-то ляпнул, я уж не помню, кто: "Давайте назовем его Вася Обломов". Никаких подводных камней, связанных с тем, что это Обломов Гончарова, или что это "облом" или еще что-то такое, на самом деле, не было. Это просто было названо – пусть это будет вот так. На тот случай, если бы музыкальный проект "Вася Обломов" погиб с появлением песни "Еду в Магадан", ничего бы с ним не произошло, было бы совершенно не жалко. Но потом как-то оно пошло и пошло. А я привык – ну, пусть будет такое название.
Леонид Велехов: А вам не кажется, что он с такой хорошей придумкой этого псевдонима уже не мог погибнуть? Банально – как корабль назовешь, так он и поплывет. Хорошо придумано.
Вася Обломов: Не знаю. Но персонифицировать человека, который придумал название, я не могу, потому что нас было несколько в тот момент в комнате около компьютера. И я не помню, кто из нас это был.
Леонид Велехов: Тем не менее, я думаю, может быть, я мудрю, но так бывает, что какие-то вещи придумываются чисто от балды, или каким-то нерациональным, интуитивным ходом, а потом уже как-то на них нарастает содержание. Действительно, Обломов, действительно, такой классический, очень важный, много в себя вобравший персонаж русской жизни.
Вася Обломов: Да.
Леонид Велехов: Поэтому, я думаю, что тут все хорошо срослось во много благодаря тому, что был придуман этот псевдоним. А псевдоним были хорошо придуман, потому что песня хорошо получилась.
Вася Обломов: Да, все получилось на ура.
Леонид Велехов: Это был у нас 2010 год?
Вася Обломов: Песня была придумана в 2009-м, а через какое-то время после того, как я ее придумал, мы сделали уже видеоклип. В мае 2010-го родился видеоклип, и дальше пошло-поехало.
(Звучит фрагмент песни "Еду в Магадан")
Леонид Велехов: И проснулся знаменитым, или как это было?
Вася Обломов: Нет, я проснулся с аппендицитом. (Смех в студии). Это, кстати, правда. В тот момент, когда песня "Еду в Магадан" была представлена в интернете в виде мультфильма, я загремел в больницу с аппендицитом. И когда мне мой друг позвонил и сказал, что у песни (по тем временам это было много) 10 тысяч просмотров за сколько-то времени, что это здорово, я сказал: "Старик, я в больнице с аппендицитом. И мне, честно говоря, это безразлично". На самом деле, очень долго никакого музыкального проекта не было. Была просто песня – издевательство над отечественным культурным кодом. Мы просто смотрели со смехом на то, что происходило вокруг этой песни: ее начали ставить по радио, просить для телевидения. Мы получили за нее "Песню года".
Леонид Велехов: История была большая.
Вася Обломов: Полгода, наверное, никакого музыкального проекта "Вася Обломов" и в помине не существовало. Просто мы раздавали эту песню направо и налево, всем, кто ее просил. Давали интервью. Интервью давались по принципу, что я думаю, то и говорю, без всяких попыток строить из себя звезд и т. д. Эти интервью внезапно стали популярны, стали пользоваться спросом. Почему-то вдруг всем стало интересно, что я думаю. Осенью у меня были в какой-то момент собраны песни такого разговорного жанра. Даже это толком не песни были, а хрен знает что.
Леонид Велехов: Ну, "хрен знает что" все-таки не жанр...
Вася Обломов: В том-то и дело, на какую полку в магазине поставить – до сих пор непонятно. Потому что это вроде и не рок, и не рэп, и не поэзия, и не песня, и не рассказ, а какая-то песня разговорного жанра. У меня они были в каком-то количестве. И стало понятно, что нужно, наверное, еще какую-нибудь песню показать. Мы показали песню, которая называлась "Кто хочет стать милиционером". Она тоже собрала какое-то большое количество просмотров. Всем понравилось. Потом я выложил песню под названием "С чего начинается Родина", которая была очень грустная, уже она была не смешная. И в тот момент, когда несмешная песня Васи Обломова собрала миллион просмотров и поимела успех, мы поняли, что, наверное, нужно сделать тогда альбом. Спустя год после того, как появилась песня "Еду в Магадан", был выпущен первый альбом, который назывался "Повести и рассказы", в нем было 11 песен. Я собрал туда воедино все песни разговорного жанра, которые были. Он пользовался успехом. И, собственно, докатились до того, что я уже выпустил пять альбомов.
(Звучит фрагмент песни "С чего начинается Родина")
Леонид Велехов: Это была в то время группа "Чебоза", если я правильно произношу ее название из непонятно какого языка.
Вася Обломов: Да, так она называлась.
Леонид Велехов: Во-первых, что означает слово "чебоза"?
Вася Обломов: Это придумал не я, это придумал один наш парень, находясь в состоянии алкогольного опьянения. Я не присутствовал при этом. Есть такой журнал, который называется "The Bazaar". И парень настолько плохо разбирался в английском языке, что прочитал это именно таким образом. (Смех в студии). А всех присутствующих это так вдохновило, что сказали: "О, классное слово. Давайте, так назовем коллектив".
Леонид Велехов: Грандиозно!
Вася Обломов: Идиотизм становится историей.
Леонид Велехов: Вася, а с каких кумиров и идолов начинались ваши музыкальные увлечения? Может быть, их не было?
Вася Обломов: Во-первых, когда я учился в музыкальной школе, мне музыка казалась чем-то обременительным, поскольку это были дополнительные просто часы в неделе, которые я должен был посвящать игра на непонятном мне инструменте фортепиано.
Леонид Велехов: Это для вас была обязаловка?!
Вася Обломов: Мама сказала "Иди" и отправила меня в музыкальную школу. Я это даже не то, что воспринимал как какую-то тяжелую ношу, но просто – так надо было. Не то, чтобы я страдал от этого, но просто надо было ходить и надо. Я никак не воспринимал это как творчество. Никогда! К тому же ничего творческого толком в музыкальной школе и не было. У нас был предмет, который назывался "Предмет ансамбля". Он состоял в том, что дети должны были пошить какие-то идиотские костюмы, под аккомпанемент на синтезаторе исполнять песню "Улетай, туча", махать шарфиками. Это позорище было! Каждую пятницу нужно было ходить в музыкальную школу, чтобы в этом во всем принимать участие.
Леонид Велехов: И даже сейчас это все не овеялось для вас какой-то ностальгией?
Вася Обломов: Нет, нет. Это был ужасный стыд. Насколько я знаю, этот стыд продолжается, по-моему, в этой музыкальной школе № 1 до сих пор. Хорошо, если нет. Передаю всем преподавателям привет. Но любовь к музыке, я помню, проснулась как раз от противопоставления вот этой действительности и чего-то настоящего. У меня папа нашел билеты на концерт группы Uriah Heep, которая в тот момент приехала на Ростов-на-Дону с гастролями внезапно. И для того чтобы я пошел на концерт группы Uriah Heep, нужно было отпросить меня с этой идиотской репетиции махания шарфиками в музыкальной школе. Папа пришел и сказал: "Группа Uriah Heep – это группа моего детства, моей юности. И я хочу, чтобы сын сходил и посмотрел". Ну, завуч отпустила меня. Я пошел на концерт. И это был тот концерт, на котором я понял, что я музыкой заниматься хочу, что музыка – это прекрасно. Я увидел некую степень свободы. Я не помню ни одной песни, что они пели. Помню общую атмосферу рок-концерта, когда группа в лучах света на сцене поет то, что ей нравится. Никаких идиотских шарфиков нет. Есть какое-то творчество, какая-то энергия и запал. И люди в зале это все слушают не так, как на этих идиотских концертах в музыкальной школе. И я понял, что если я хочу заниматься музыкой, то чем-то таким. После этого я слушал уже рок-музыку. Я пропустил через себя все популярные в то время коллективы, начиная от Metallica и Nirvana и т. д., даже русский рок мне попадался.
Леонид Велехов: Весь спектр представлен.
Вася Обломов: Да. Ну, и продолжал учиться в музыкальной школе уже с другим интересом. А первый раз в ансамбле я сыграл в музыкальной школе. У нас там был такой дядька, его звали Адам Мартынович. Он вел предмет, который назывался "Музыкальная импровизация". И я помню, он нас завел в кабинет, посадил барабанщика, бас-гитариста, гитариста, а меня за фортепиано. И мы в первый раз живьем (а это был один из последних годов обучения) в музыкальной школе что-то сыграли. Волшебство от музицирования, живой музыки, того, что рождалось… Это было все очень просто. Но то, что мы создавали какие-то звуки вместе – это было невероятно! Я был так окрылен, так мне это понравилось. Я до сих пор благодарен Адаму Мартыновичу за то, что это случилось. И вот появилось дикое желание создать группу, чтобы самостоятельно делать музыку, создавать. И пошло-поехало. А дальше я привык. Мечта появилась.
Леонид Велехов: Адаму Мартыновичу – да, но мамочке-то тоже надо, наверное, привет послать за то, что она вас в эту школу отвела силком.
Вася Обломов: Маме, да, спасибо! Мама знает. Она отправила меня в музыкальную школу, и спасибо ей большое за это. Во многом из-за музыкальной школы я не слушал всякое дерьмо. Тебя в музыкальной школе все-таки учат отличать простое от сложного как минимум. И когда ты видишь, что это какая-то дешевая фигня, то ты это сразу понимаешь.
Леонид Велехов: Ну, вкус какой-то прививается.
Вася Обломов: Конечно! Я учился на эстрадно-джазовом отделении. Они прививали правильное представление о музыке. Несмотря на то, что у нас был позорный урок ансамбля с шарфиками, нас учили чему-то хорошему. (Смех в студии).
Леонид Велехов: Как родители, теперь, наверное, гордятся вами?
Вася Обломов: Они никогда не верили, что я буду музыкантом. Даже когда я начинал заниматься музыкой, они думали, что это ерунда, что ничего этого не будет. Сейчас, конечно, гордятся, слушают песни, читают комментарии.
Леонид Велехов: Собирают, небось, все записи.
Вася Обломов: Да, все диски, все альбомы, статьи, журналы. Все это им очень нравится.
Леонид Велехов: А вот ваше такое критическое отношение к нашей действительности тоже с каких-то молодых лет у вас?
Вася Обломов: С детства.
Леонид Велехов: С детства даже?!
Вася Обломов: "Я детства не любил овал!//Я здесь угол рисовал".
Леонид Велехов: Хорошие стихи, я их тоже люблю.
Вася Обломов: Оно проявлялось с самого раннего детства и не заканчивается никогда. Мы же все оцениваем жизнь, как сами мы живем, ходим, перемещаемся, путешествуем, слушаем музыку. Первое мое недовольство было связано с тем, что музыка у нас чудовищная. Ее было засилье, этой плохой музыки.
Леонид Велехов: И сколько годков было, когда это недовольство вас посетило?
Вася Обломов: Лет в 12-13, когда самостоятельно начал уже что-то слушать. Когда я первый раз выехал за границу, то был, по-моему, 1995 год, Турция, у меня было все время ощущение, что меня всю жизнь обманывали.
Леонид Велехов: Вам тогда было немногим больше 10 лет.
Вася Обломов: Да, 11 лет.
Леонид Велехов: Вы счастливый человек, что выехали за границу в 11 лет. Людям моего поколения такого не снилось.
Вася Обломов: Да, я выехал, посмотрел. Контраст был дикий с тем, что я видел в Сочи. Мне раньше нравилось море в Сочи. Но когда ты не можешь ничего сравнить, ты думаешь, что везде так.
Леонид Велехов: Ну, конечно.
Вася Обломов: Притом что по нынешним меркам гостиница и то место не то чтобы супервыдающееся было в Турции. Просто по сравнению с тем, что мы имели в Сочи, в Адлере, это был дичайший разрыв. Море, оказалось, бывает теплым, там бывает рядом бассейн, еда бывает вкусной, от нее не отравишься, официанты вежливые.
Леонид Велехов: Пляж бывает песчаный и чистый.
Вася Обломов: Да!
Леонид Велехов: А не из гальки сделанный, как в Сочи.
Вася Обломов: Все бывает как-то по-человечески для людей. И ты удивленный возвращаешься домой. А там дорога под домом с этой лужей, которая не высыхает ни зимой, ни летом. И ты начинаешь сравнивать заграницу с тем, что ты имеешь здесь. Потом еще куда-то съездил, что-то еще посмотрел, плюс ко всему стал учиться в университете. И все стало понятно. Внутреннее чувство несправедливости, которое было, оно остро реагировало на все, что происходит. Всегда было непонятно, почему человек, живущий за океаном, не то чтобы очень умный, ничем вроде внешне не выдающийся и, может быть, даже глуповатый…
Леонид Велехов: Абсолютно, он может быть глупее и серее нашего человека.
Вася Обломов: Да, почему мы здесь должны терпеть то, что он терпеть не должен? Почему он живет лучше, чем мы? Почему у них пенсионеры должны жить лучше, чем наши? Чем они лучше? Ты видишь это и начинаешь искать причину. И она находится где-нибудь наверху. Это чувство несправедливости, конечно, росло, увеличивалось и многократно вырастало. Вообще, вся русская классика она же тоже об этом.
Леонид Велехов: Конечно, конечно!
Вася Обломов: О тяжести российского бытия. Мы очень хорошо умеем рассказывать о том, какая наша жизнь тяжелая. И этим, кстати, мы очень выгодно отличаемся от всех. Все в мире очень любят это читать, потому что ни у кого нет такой жизни.
Леонид Велехов: Такой жизни у них нет! (Смех в студии)
Вася Обломов: Да! Поэтому они не могут ее так описать. Это, на самом деле, не очернение России. Это как бы наша такая культурная веха в мировой действительности.
Леонид Велехов: Это точно. Вспомним это классическое выражение "герои критического направления ума". Действительно, литература наша на этом построена. И поэтому она такая великая, читаемая и все прочее.
Вася Обломов: Да, да, да.
(Звучит песня "Во внутренней эмиграции"
За окошком цвели акации,
Осы ползали по стеклу.
Я во внутренней эмиграции
На работе сидел в углу.
Всех коллег из офиса нашего
Я уже попросил с утра
Ни о чем у меня не спрашивать.
Я уехал, и вам пора.
Базы данных, проекты, акции –
Я не здесь, хоть пили ножом.
Я во внутренней эмиграции.
Я за внутренним рубежом.
Я не здесь на летучке утренней.
Я не с вами в столовой ем.
Я в Париже. В Париже внутреннем.
Нет меня. Просто нет. Совсем.
Пусть завскладом трещит по рации.
Пусть начальник искал меня.
Я во внутренней эмиграции
До конца рабочего дня.
И когда это время пройдено,
Лишь тогда начинает звать
Ностальгия: Домой! На Родину!
К телевизору! На кровать!)
Леонид Велехов: Теперь о песнях и о музыке. Вы по-прежнему в контрах, в перпендикулярных отношениях с отечественным шоу-бизнесом, с попсой, шансоном и всем прочим? Или как-то уже притерпелись?
Вася Обломов: Нет, я не в контрах. В контрах я был в детстве, поскольку не мог выключить иногда радио. (Смех в студии). Сейчас-то я могу контролировать поток песен, которые слушаю. Поэтому я просто слушаю то, что мне нравится, и очень спокойно отношусь ко всему остальному. Никаких контр с шоу-бизнесом у меня нет. Мы существуем как-то параллельно… Благодаря появлению интернета, мне не пришлось ходить на поклоны к музыкальным редакторам, просить людей, чтобы нас ставили на радио по блату, дружить с какими-то редакторами журналов и редакторами радиостанций, чтобы они были лояльней к нам. Я всегда ценил в творчестве независимость. И благодаря появлению в нашей жизни Интернета, широкополосного доступа в Интернет, мы можем снимать те клипы, которые считаем нужными, и записывать те песни, которые считаем нужными, никак не реагируя на какую-то редакторскую правку. Если слушателю это надо, он это слушает, он это найдет. Я, на самом деле, очень доволен. В этом смысле я существую как бы отдельно в этом шоу-бизнесе – у нас свой ИП. Мы не должны играть на праздниках медиахолдингов, славя их владельцев, чтобы эти радиостанции нас крутили. Могут нас не крутить, и мы совершенно спокойно без этого существуем. Другое дело, что они нас периодически крутят. Приходят к нам. Мы не отказываем. Но наша независимость мне очень ценна.
Леонид Велехов: Я понимаю. Но на корпоративах выступаете?
Вася Обломов: Да, конечно, мы выступаем.
Леонид Велехов: Судя по песенке моей любимой, "Корпоративной".
Вася Обломов: Но на таких корпоративах мы не играем. Во-первых, уже на такие корпоративы нас особо не зовут. Поскольку за годы существования Васи Обломова, им понятно, что от меня можно ждать, каких песен. Зачастую люди, которые зовут нас на корпоратив, любят песни Васи Обломова. Эти концерты похожи просто на обычные концерты Обломова, просто для какого-то закрытой группы зрителей. Это выглядит как обычный концерт в клубе.
Леонид Велехов: А вообще для вас деньги пахнут, что называется? Наверное, вы знаете, как Фаина Григорьевна Раневская, отказываясь от плохих ролей в плохих фильмах, говорила: "Гонорар пропьешь, а стыд останется".
Вася Обломов: Да, для меня деньги пахнут. И да, отказываться от финансовых предложений неприятно, да, обуревают сомнения, когда тебе предлагают деньги за что-то, что кажется тебе стыдным. Да, отказывались. Принцип такой, что всех денег не заработать, а стыд останется навсегда с тобой, тем более в наше время, когда мы существуем в эпоху интернета. Репутация мне дорога. Я не готов за деньги на все, что угодно.
Леонид Велехов: Замечательно!
Вася Обломов: Мы отказывались не только по политическим причинам. От рекламы какой-то отказывались, потому что стыдно было это рекламировать.
Леонид Велехов: А как вы мне объясните тот факт, что на Западе исполнители, музыканты, реперы и рокеры, – нонконформисты? Мы видим, кто выходит во главе протестов против того же Трампа. Это все ведь артисты, знаменитые люди. И это совершенно закономерно, потому что авторитет для того у человека и существует, чтобы за ним пошли какие-то люди в случае необходимости. Почему наши в массе своей конформисты, хотя они не менее материально независимы, чем те, а часто даже и больше. Боятся? А что их бояться?! Ну, хорошо, скажут, что они думают на самом деле, закроют им на год-другой доступ к телевизору. Ничего страшного не случится. Почему этот конформизм нашей артистической элиты?
Вася Обломов: Во-первых, хочу сказать про Штаты. Еще неизвестно, кто протестует – Бона, который выступает против изображения Трампа на экране на своем концерте, или Клинт Иствуд, который вопреки всему Голливуду, который против Дональда Трампа, внезапно, находясь в этом сообществе, выступает за.
Леонид Велехов: Бесспорно, согласен с вами.
Вася Обломов: Это нужно тоже иметь смелость, в данном случае, в контексте происходящего… Неизвестно, кто из них смелее – Клинт Иствуд или Бона. Но мы говорим о том, что они смелые.
Леонид Велехов: Да. Я считаю, что и в том, и в другом случае это абсолютно собственная позиция, абсолютно независимая.
Вася Обломов: Да. Что касается нас, то почему-то считается, что артисты – это какая-то такая каста гениев, богов, каких-то сверхлюдей. Вообще, это точно такие же люди, как мы, живущие в нашей стране, выросшие в нашей стране, в тех же самых домах, квартирах, которые ходили в свое время по тем же улицам, смотрели тот же самый телевизор и т. д. Они имеют право на те же самые ошибки и заблуждения, которые есть у всех обычных простых людей. Есть какая-то странная штука, когда прибадываются к актерам с вопросом – как надо жить. Он не писал сценарий фильма, он не знает. Он просто говорил написанный не им текст, изображал то, что требовал от него режиссер. У нас, кстати, есть актеры, которые, играя "Дядю Ваню", играя Чехова, несут такой бред в интервью, что… Ему пальцем на что-то показываешь, а он на палец смотрит. Это во многом проблема не наших артистов, а наших людей.
У нас так устроено общество. И устроено оно у нас очень давно так, что царя, власть, какая бы они ни была, нужно хвалить. И чем лояльней ты к ней будешь, чем больше ты будешь ее хвалить, то тем больше у тебя каких-то привилегий от нее будет. Отношения между властью и художником у нас всегда паршивые. Я имею в виду художника, который против. Льву Толстому, несмотря на то, что это был самый популярный русский человек на земле, присылали после его статьи "Не могу молчать" веревку с мылом и говорили: "Не заставляйте государство делать это за вас".
Леонид Велехов: И церковь наша замечательная его анафеме предала.
Вася Обломов: Ему это было уже неважно. Я это говорю к тому, что и не воспитывалось это никогда в людях. Вот это желание иметь собственное мнение, отстаивать свои права – это никогда не поощрялось в обществе, в принципе. Государству так удобней жить. Если ты людям начнешь объяснять про их права и свободы, что они должны требовать, они же рано или поздно послушают и придут к тебе требовать. А тебе придется с ними как-то считаться. Это не очень удобно. Если любого человека в нашей стране поставить наверх, он же так и будет считать: "Зачем мне давать людям права и свободы, объяснять им что-то, что-то с ними делать, они же ко мне будут придираться, к моей работе. И мне будет сложнее жить, сложнее работать. Не надо так делать. Пусть ходит по струнке. Мы скажем так, как считаем нужным, а они пусть так будут делать. А кому не нравится – валите вон!" Власть в этом смысле хитро заигрывает с этим невежеством, с незнанием. Она их гладит по головке, утрамбовывает поле. Она использует современное искусство. Оно же тоже нужно нашей власти, чтобы сказать: "Смотри, какое у них ужасное современное искусство. Оно плохое. Я против него. Я как ты, друг, я против него". (Смех в студии).
Леонид Велехов: Замечательно за других все объяснил. В таком случае, а что в вас бунтует? Откуда у вас такой социальный и политический нонконформистский нерв?
Вася Обломов: Не знаю. Как-то так сложилось по жизни. Я тоже об этом размышлял, думал, что вроде все мы ходили в одни школы, вроде все слушали одну музыку, вроде в одних университетах обучались. А кто-то одним образом думает, кто-то верит, что ничего нельзя изменить, а кто-то считает, что изменять нужно. Другое дело, что в глобальном смысле нет никакой другой точки зрения. В том смысле, что люди, например, чиновники несут бред по телевизору, но они же, на самом деле, при встрече оказываются вполне себе адекватными людьми, чаще всего.
Леонид Велехов: В том-то и дело!
Вася Обломов: Разница одна и принципиальная в том смысле, что одни говорят, что пусть все так и остается, потому что с этим народом ничего нельзя сделать. Так нам говорят чиновники: "Ничего нельзя сделать. Они все идиоты. Пусть они горят в аду, а мы будем отлично жить здесь". А другие говорят, что "нет, давайте менять. Так жить нельзя. Люди страдают" и т. д. и т. п. И они, конечно, в меньшинстве. Потому что занимающие посты прикидываются, что типа мы за народ, а вы все враги. Ну, как обычно – одна точка зрения хорошая, а другая неправильная. Почему у нас так сложилось? Это сложилось годами, столетиями. У нас был голод в Советском Союзе, и никто не бастовал! История про "нет хлеба, пусть едят пирожные", и чем она кончилась – это во Франции, это одна история. Но это вообще не про нас.
Леонид Велехов: Почему? В 1917 году у нас похожее произошло. Но потом, извините, так раздавили, такими прошлись танками и тракторами...
Вася Обломов: Во многом – да. Но в целом человек, его самоуважение, по-другому у нас устроен. Его давят, а он ничего не предпринимает на этот счет. Он терпит. Когда в России запретили импортную еду... Казалось, это такой бред! По сути, это такая глупость! Тебе в XXI веке говорят, что ты можешь есть, а что ты не можешь есть! За тебя делают твой выбор! Это абсолютно идиотство! Это даже не в политике дело, а в каком-то таком человеческом состоянии. И все с этим смирились.
Леонид Велехов: Мало того, когда показали, как эту еду давят и уничтожают, и это тоже все восприняли как само собой разумеющееся.
Вася Обломов: Да, причем, если говорить о людях, они же вроде все понимают. Когда запретили еду, я своими глазами видел, как люди в "Ашане" французское сливочное масло сгребали тоннами в эти телеги про запас. Люди знают, что хорошо, что плохо, но как-то, видимо, они к начальнику относятся с почитанием.
Леонид Велехов: Вы же были на Болотной?
Вася Обломов: Был.
Леонид Велехов: Вы там выступали. Или, вернее, выступали на Сахарова?
Вася Обломов: На Сахарова, да.
Леонид Велехов: А почему, на ваш взгляд, все это не то, что бы даже захлебнулось, а, по-моему, толком и вздохнуть не успело? Ну, уж там-то была какая-то мотивация, что-то, что объединило людей.
Вася Обломов: Во-первых, на мой взгляд, люди вышли ради защиты своего человеческого достоинства. Никто не хотел менять власть. Все объединились по-человечески, оскорбившись, что их по-свински обсчитали на выборах. Все забыли эту историю уже. Ведь никаких лидеров протеста не было. Вышли обычные люди, которых оскорбил тот процент голосования, который им нарисовали. Это была единственная причина, по которой там все оказались. Ни власть они не хотели там внезапно сменить, ни уничтожить Кремль...
Леонид Велехов: А что они хотели? Просто походить с шариками?
Вася Обломов: Нет, они требовали пересчета голосов или перевыборов. Речь шла конкретно об инциденте. Он и повлек за собой такое количество людей. Другое дело, что власть сделала вид, что этого ничего не было, а люди, которые выходили на митинги, стали каким-то стечением обстоятельств лидерами протеста так называемого. И они начали играть в игру хождения на митинги, хотя это довольно глупое и бесполезное занятие. Если оно раз, два, три ни к чему не привело, непонятно зачем четвертый или пятый раз ходить.
Леонид Велехов: Хождение на митинги ради хождения на митинги.
Вася Обломов: Да. Началась история какая-то медийная. И начали играть в эту игру – рассказывают стихи, решают: какую речь теперь мы напишем на митинг? Очевидно, что дела так не решаются вообще и никогда. Митинги не могут стать приятным времяпрепровождением. Они существуют для того, чтобы принимать какие-то решения. Люди выходят высказать свое недовольство. Власть в ответ должна как-то отреагировать. А не должно это превращаться в моднейшую тему: "Давай, встанем вокруг Кремля и обвяжемся белой лентой! О! И они там падут!" Я смотрел на все это, как на какой-то идиотизм. Во многом, наверное, русский идиотизм. Это как-то присуще, наверное, нам. Когда какие-то люди выступали на трибунах, я порой испытывал неловкость и чувство стыда от косноязычия, глупости, которая звучала, банальности. Кто-то говорил: "Они трясутся за стеной Кремля!" Мы стояли и говорили: "Что он несет?! О чем речь?!" Люди, выйдя на митинг, делегировали какие-то свои полномочия этим лидерам протеста. А эти лидеры протеста начали… Например, после Сахарова я-то помню этот разговор за сценой: "Ну, в следующий раз увидимся через полтора месяца". Чего? А один говорит: "У меня на Филиппины билет". А другой говорит: "У меня билеты на отдых в Майями". А третий: "Я уезжаю в Индонезию". Ни у кого в планах не было менять жизнь.
Леонид Велехов: А вы сами понимаете…
Вася Обломов: Что нужно делать? Я знаю! (Смех в студии)
Леонид Велехов: Нет, нет, давайте сойдем с этой темы. Вы сами понимаете, что вы рискуете?
Вася Обломов: Конечно! Я это говорю как человек, который рисковал.
Леонид Велехов: Я не про митинги, я про ваши замечательные песенки, когда вы из-под масочки такого пациента из санчасти такое Путину вменяете, вплоть до взрывов домов. Не бывает боязно? Холодок не бежит по спине?
Вася Обломов: Во-первых, мы пишем песни. Я всегда считаю, что как только ты начинаешь задумываться на тему – А стоит ли тебе это писать? – ты проиграл. В этот момент вообще надо переставать заниматься тем, что ты делаешь. Потому что ничего хорошего и путного из этого уже не выйдет. Другое дело, что я всегда старался писать печатными словами, аккуратно, не оскорбляя, не переходя на личности. Я пишу про идиотизм, про глупость, про какие-то такие понятные общие вещи через призму настоящего. В конце концов, я всегда рассчитываю на здравый смысл. Я понимаю, о чем вы говорите. Понятно, мы живем в государстве, которое может по щелчку пальцев у тебя все отобрать, по самому идиотскому поводу. Я отдаю себе в этом отчет.
Леонид Велехов: Прихлопнуть, как комарика.
Вася Обломов: Я понимаю, но я всегда рассчитываю на некий здравый смысл. В конце концов, это песни, это не призывы к действию, не инструкция по эксплуатации, не руководство к действию. Это песня.
(Звучит песня "Адекватный ответ"
Виктор обмазал говном часы.
Александр пожарил окрошку.
Петр Семенович снял трусы.
И выставил попу в окошко.
Олег сделал штопором дырку в губе.
Копаясь в проводке соседа.
Максим, на экране айфона себе.
Ключом нацарапал: "Победа!"
Иван измазал тельняшку золой.
Евгений не мылся неделю.
Борис кричал: "Конгресменов долой!"
И начал курить в постели.
Анджела вставила в ноздри кольцо.
И показала свекрови.
Павел засунул в духовку лицо.
И сжег ресницы и брови.
Руслан выбил палкой в больнице стекло.
Алексей разломал калитку.
Виктор навоза набрал полкило.
И в прихожей слепил пирамидку.
Михаил органично блевал в кусты.
Иннокентий устроил истерику.
А ты, как за дерзкие санкции ты
Наказал адекватно Америку?"
Леонид Велехов: Вы, кажется, недавно вернулись с Украины?
Вася Обломов: Да, был.
Леонид Велехов: Как там принимают? Там нет какого-то отторжения? Ведь столько уже крови, называя вещи своими именами, пролилось между русскими и украинцами
Вася Обломов: По концертам Обломова сложно судить обо всей стране. Потому что, если эти люди пришли к нам на концерт, заплатили за билеты деньги, то значит им это надо, значит им это нравится. Принимали нас замечательно, и концерты прошли хорошо. Мы увидели много хороших, открытых, добрых лиц. Другое дело, что, конечно, по моим личным ощущениям, обстановка и ситуация в стране несколько печальная. Я это говорю даже не в контексте того, что творится между Россией и Украиной. То, что запрещены прямые рейсы между Россией и Украиной – это, конечно, отдельный идиотизм, от которого выигрывает только авиакомпании "Белавия" и "Эрбалтика". Мы ехали по Киеву, где висели плакаты с именами людей, погибших на Майдане. Там было написано – такой-то, такой-то, его профессия и сколько ему было лет. И я спросил водителя, который нас вез: а нашли виновных, что с расследованием? Когда произошла революция, первое, что должна была сделать новая власть, – должна расследовать, кто убил этих людей. И, таким образом, должна восторжествовать справедливость. На что человек сказал: "Нет. Расследование застопорили, как только могли. Замяли. Три года прошло. Никого не нашли". И возмущался, что это ужасное лицемерие – вешать плакаты с этими людьми на улицах. Люди ведь как мыслят? Если не говорят – кто и что, значит, рыльце в пушку.
Леонид Велехов: Ну, конечно! Первое предположение, которое возникает.
Вася Обломов: Да. Если ты не можешь расследовать, то о какой справедливости тогда ты можешь говорить?!
Леонид Велехов: При современных методах и технологиях три года не могут разобраться!
Вася Обломов: Да, я им говорил, что нынешние люди, которые находятся у власти в этой стране, в Украине, им следует помнить о том, что ради того, чтобы они сидели сейчас в этих креслах, погибло много людей, а не просто так они там оказались. Было бы очень здорово, если бы смерть этих людей была не напрасной. Стоит об этом помнить. Стоит им об этом напоминать. Другое дело, я думаю, что в Украине люди, живущие там, умеют напомнить.
Леонид Велехов: Мы говорим с вами накануне презентации вашего нового диска, который называется "Долгая и несчастливая жизнь". Все-таки долгая и несчастливая наша жизнь?
Вася Обломов: Да, абсолютно – очень долгая и несчастливая.
Леонид Велехов: Вы пессимист?
Вася Обломов: Я старался быть скорее реалистом. Я никогда не умел надеяться на лучшее просто так. Многие живут в надежде, что завтра вдруг что-то изменится обязательно в лучшую сторону – кого-то встретишь, кто-то тебя позовет куда-то и т. д. Женщину найдешь себе, женишься, может быть, даже детей родишь. Что-то само собой случится.
Леонид Велехов: Чудо произойдет.
Вася Обломов: Да. При этом никаких предпосылок к этому нет. Жизнь идет изо дня в день. Изо дня работа – дом, дом – работа. Ничего не происходит, но ты все время чего-то ждешь. Я так не умею. Я должен видеть какой-то впереди маяк. Я должен видеть какой-то свет в этом тоннеле. А если его нет, я чувствую себя в темной комнате и не знаю, есть из нее дверь или нет. Поэтому просто надеяться на лучшее, рассчитывая на случай, можно, но я так не умею.
Леонид Велехов: Свет в конце тоннеля пока не видите?
Вася Обломов: Я не вижу его. На мой взгляд, это какая-то темнота, причем, неизвестно, насколько она затягивается. Это мое такое субъективное ощущение.
Леонид Велехов: Выражаясь прекрасными словами из вашей песни, очень мне понравившейся, "ненависти в нас больше, чем любви"...
Вася Обломов: Да, это было, конечно, всегда. И это так есть, к сожалению.
Леонид Велехов: Замечательно! С одной стороны, не очень хорошо на пессимистической ноте разговор заканчивать. Но, с другой стороны, разговор был такой светлый, и вы человек такой молодой, поэтому я уверен, что вы все-таки еще свет в конце тоннеля увидите. А за этот разговор, такой искренний и хороший, вам большое спасибо.
Вася Обломов: Спасибо, что позвали!
Леонид Велехов: Спасибо!
(Звучит песня "Долгая и несчастливая жизнь"
Мы хотим счастья, мы хотим, чтоб нас любили.
Мы хотим, чтоб на нас не обижались те, кого мы давно позабыли.
Мы предаем друзей и стараемся этого не замечать.
Когда не надо – мы говорим. Когда надо – мы предпочитаем молчать.
Вежливость и доброту у нас часто принимают за слабость.
Неудачи ближнего нам больше всего приносят радость.
Кажется, что все лучшее в жизни осталось далеко позади.
И сейчас ненависти в нас больше чем любви.
Мы не любим подобных себе, мы не любим других.
Нам не нравится бремя и наличие в нем нас самих.
Мы рассуждаем, как жить другим и раздаем советы,
Когда в собственный шкаф уже не пролезают скелеты.
Когда приходит время – мы умираем.
И наши близкие молча сидят вечерами за крепким чаем.
И в тишине они не чувствуют ничего, чтобы болью щемило в груди...
Потому что ненависти в нас больше, чем любви.
Наша жизнь расходится со словами, а слова с делом.
Мы списываем все на судьбу. И так неумело
Делаем вид, что нам все давно ясно,
Что у нас все под контролем, и что наша жизнь так прекрасна.
Мы приспособились ко всему и ни разу не становимся проще.
И мы дико радуемся появлению военной мощи.
Новый залп, и ракеты отправляются ввысь.
Своим чередом идет наша долгая и несчастливая жизнь.)
