«Самые яркие впечатления за всю мою жизнь! – пишет девятнадцатого марта Наталья, живущая в Антверпене, где у нее туристический бизнес. Это она вспоминает день аннексии Крыма. - Гордость за страну, радость за крымчан, за всех нас - непередаваемые ощущения!». Кажется мне, Наталья, что, если завтра Москва, как того хотят люди, близкие вам по духу, возьмет, например, Белоруссию или Северный Казахстан, у вас тоже будут «непередаваемые ощущения», но из Антверпена даже в Москву или Санкт-Петербург, не говоря о Гродно, Рязани или Кустанае, не переедете. Вы мне скажете, что человек имеет право жить там, где хочет, хоть на Марсе, когда там будут яблони цвести, а предприимчивый американец наладит надежное ракетное сообщение с этой планетой. Так-то оно так, но все же, все же, все же…
«В поликлинике МВД, - пишет Татьяна Рощина, - набрела на старичка. Невинный такой с виду, сухонький, почти вежливый. Пока в очереди сидели, он рассказывал про то, как сначала в НКГБ работал, в конвойных войсках, потом в МГБ - "Шараповым", в отделе по борьбе с бандитизмом, потом уже в МВД.
- Я не люблю про работу говорить, не люблю вспоминать. Ну, в кадровом управлении.
- А когда в НКГБ, то в ГУЛАГе? - спрашиваю его.
- Неее, нет, нет, не в ГУЛАГе. Это был просто лагерь, для военнопленных, просто лагерь, для немцев и японцев, в Джезказгане, в сорок шестом году. Немцы строили военный городок, а японцы - жилье. Немцы очень хорошо работали, аккуратно, все у них чистенько, в столовой полы намыты, свежей соломой застелены, а в нашу столовку зайдешь, так везде грязь и пузырьки от одеколона "Светлана" валяются - одеколон пили! Немцев охраняли хорошо, потому как они часто убегали из лагеря, им помогали, прятали их поволжские немцы. И японцы хорошо работали, но им бежать было некуда - Япония от Казахстана далеко. Больше того! Наши солдаты напьются, так японцы, дисциплинированные такие, порядки знали - после съёма смены сами в колонну строились: первым идет японец - так положено - с красным знаменем! Следом японцы несут носилки с охранниками, потому как некоторые за рабочую смену напились вдрабадан, идти сами не могут, за пьяными охранниками несут носилки с их оружием, а уже за ними всеми колонна военнопленных - сама идет строем в лагерь. Во как было! Крепенький такой душегубец, в поликлинике оформлял медицинскую карту для получения бесплатной путевки в санаторий как ветеран войны», - пишет госпожа Рощина.
Опять приходится говорить о собственности. Евгений Платон приводит следующее описание. Слушайте: «В стране нет чёткого разграничения между государственными и негосударственными хозяйственными субъектами. В то же время широкий круг игроков вовлечён в коммерческую и производственную деятельность – это и государственные предприятия, и военные корпорации, и полугосударственные экономические и финансовые компании, и воротилы крупного бизнеса, возглавляющие крупные семейные конгломераты, получившие возможность для обогащения благодаря семейным или дружеским связям с верхушкой…Новому предпринимательскому классу предоставлялось право использовать природные ресурсы для своего обогащения. Взамен от него требовалась лояльность правящему режиму и четкое следование его указаниям. Такая политика способствовала становлению и развитию военно-олигархического или кланового капитализма». Приведя это описание, Евгений Платон спрашивает: «Думаете, это все сказано о Ресурсной Федерации? Отнюдь, хотя и очень похоже, правда? Это сказано о Мьянме и Эфиопии, а вы о ком подумали?». О том же, о чем и вы, Евгений. Что произошло в России, если сказать предельно просто? После распада Советского Союза собственность в конце концов оказалась ничейной. Извлекать из нее неправедную выгоду стали почти все. Миллионы обычных людей – выгоду не очень большую, тысячи – тех, что оказались у власти – выгоду огромную, невиданную в истории всех времен и народов. Экономика России сегодня – это туша, облепленная миллионами крупных и мелких паразитов. Они не ведают, что творят, живут сей минутой. Урвать свою крошку или кусок, а там хоть она издохни, эта туша. В переводе на деловой язык это звучит так, что проскакивает мимо ушей: чрезвычайно низкая производительность труда. Огромное и все возрастающее технологическое отставание от Запада. Застой в относительно здоровых частях туши и гниль в остальных. Вот что такое обезличенная собственность в распоряжении большинства бессознательных и горстки сознательных рвачей, халявщиков и бездельников.
Письмо из московской пятиэтажки – одной из тех, что подлежат сносу по решению мэра Москвы, которое поддержал президент. «В нашей квартире нет ни одного квадратного сантиметра, от пола до потолка, к которому бы не прикоснулись с любовью и умением мои пальцы. Пару десятков лет планово заменили (выведя в наружный доступ) стояки холодной и горячей воды. Проблема стеновых отопительных панелей решается столь же элементарно - прокладкой в углах сквозных стояков и навеской настенных радиаторов. И без всякого выселения! И даже с минимумом временных неудобств для обитателя. И ещё совсем не лишне было бы посмотреть, какие бригады и с каким тщанием ставили те или иные кварталы и даже отдельные дома (вот наш дом предназначался для работников одного из райисполкомов и был потому под чуточку более строгим приглядом). Так ведь нет же. Наш великий мэр, не завершив и трети Великого Плана Развития Московского Метрополитена, сунулся к Самому Великому с планом одномоментного сноса ненавистного наследия хрущёвской строительной лихорадки. Ну, что там, восемь тысяч домов, от восьмидесяти до ста шестидесяти квартир каждый! А жена моя которую ночь не спит в ужасе от возможного вскорости переезда (который, как известно, хуже пожара), а сосед за стеной не спит от мечтаний о новой квартире. Успокойтесь все! Дяди попонтовали, им это надо по ихним делам. Сказал же Дима: денег у меня нет, но вы там держитесь», - конец письма.
Пишет Ирина Мирная из Киева: «Года два не звонила мне моя двоюродная сестра, живущая в России, на Кубани. Обозвав меня и маму фашистами и бандеровцами, она крикнула, что у нее больше нет тети и сестры и два года не отвечала ни на звонки, ни на поздравления с днем рождения. Восьмого марта звонок: «Поздравляю с международным женским праздником Восьмое марта!» - «Оля, это ты?!» - «Да я», - смеется. Рассказала о своей жизни. Говорит, что сейчас просто ужас с теми, кто в малом бизнесе. На каждом шагу – штрафы. Нет таблички, что курить нельзя, - штраф десять тысяч. Нет маркировки на ткани, из которой шьет простыни, - шестьдесят пять тысяч. Дается месяц-два для оплаты, а если не можешь оплатить, возбуждается уголовное дело. По России заведено против малого и среднего бизнеса сотни тысяч криминальных дел. Я Оле посочувствовала и сказала, что украинский малый бизнес ожидает того же, ибо российская и украинская мафии продолжают друг у друга учиться, как уничтожать народ. Сестра никогда не жила в России хорошо. Просто с самого начала войны была очень сильная пропаганда против Украины, но люди за эти три года убедились, что и у них в России режим не лучше того, который был изгнан Майданом. О войне мы с родственниками не говорим. Зачем эти ссоры? Ни им, ни нам не живется прекрасно. Одна и та же мафия руководит», - пишет Ирина. Вот потому она и не стала попрекать кубанскую сестру. Тоже разочаровалась во власти. Кубанская разочаровалась в своей, в российской, а киевская – в своей, в украинской послемайданной. Это их и примирило. Ну, а если бы Ирина все-таки напомнила Ольге те слова, что услышала от нее два года назад? Что сказала бы Ольга теперь? Смутилась бы? Думается, нет. «Ну вот так, - сказала бы. - Тогда было так, сегодня так. Кто же знал, что будет так?». В глубине души она, видимо, надеялась, что оттого, что Москва сделает Украине плохо, ей, Ольге, станет лучше, выйдет прибавка. Спросить ее тогда: почему лучше? Ответ легко угадать: «Ну, лучше и все». - «За счет чего, Ольга?». «Откуда я знаю. По телевизору говорят». По телевизору так прямо не говорили, но ей хотелось, чтобы говорили, и она понимала все именно так: будет прибавка, будет. А когда стало не лучше, а хуже, она в отместку власти решила: ах так, тогда я позвоню сестре в Киев и сообщу ей, что она опять моя сестра, а не фашистка! Я рассказал эту историю одному своему другу. У него пруд, пасека, два десятка быков, сотня овец, кур не считано, гектар огорода, три гектара поля сдает в аренду. Не жирует, но и не бедствует, работая с утра до вечера с женой, сыном и отцом. Я не ожидал того, что он сказал. «Такие, как эта Оля, - сказал он, - никогда и не будут жить хорошо». – «Но таких миллионы», - сказал я. «Вот они никогда и не будут жить хорошо». – «Почему?». – «Думают не своими мозгами».
«Очень показательно то, - пишет господин Яськов, - сколь многие деятели русской культуры дружно выбрали себе позицию: над схваткой, с лёгким уклоном в антиамериканизм и русский империализм. Невозможно понять, на чьей они стороне, потому что они взирают с жалостью на всех. Они равно оплакивают убиваемых и их убийц, агрессора и жертву. Самые хитрые из них создали себе и с большим комфортом заняли нишу «беспомощного бога» со слезами наблюдающего, как эти неразумные там, внизу, зачем-то убивают «друг друга». Они обязательно подчёркивают это «друг друга» - как будто не только русские стреляют через границу по украинским сёлам, но и украинские крестьяне тоже стреляют через границу по беззащитным и беспомощным русским артиллеристам, - пишет Яськов. По-моему, дело тут не такое уж сложное. Сидеть вроде бы на двух стульях, раздавать всем сестрам по серьгам, пока это разрешает власть как одна из сестер, старшая сестра. Она их презирает, но и маленько им попустительствует, презирая. Мол, ладно уж, журите чуток и меня для виду, чтобы вам не было слишком стыдно появляться в хорошем обществе, - чтобы не выглядеть слишком уж явными холуями. У кого-то угадывается и расчет. Вдруг завтра появится новая власть и объявит, что прежняя вела преступную войну – тогда я, как настоящий народный артист, скажу, что всегда был против этой войны.
Одному человеку в Болшево я написал, что мне поднадоели философско-политические рассуждения моих корреспондентов - хочется больше историй, случаев, фактов, подробностей. Пишу ему: «Расскажите мне, например, как продвигается импортозамещение в Болшеве». Он отвечает: «Какое имортозамещение? Не знаю, что вы имеете в виду».Я: «Имею в виду импортозамещение и ничего более». Он через некоторое время: «Не получив от вас конкретного ответа на вопрос об импортозамещении (тем более, в Болшеве), нашёл определение в Интернете. Импортозамещение - замещение импорта товарами, произведёнными внутри страны. Для замещения импорта национальными товарами могут быть использованы протекционистские методы регулирования]: тарифные и не тарифные. Импортозамещение характеризует также тенденцию городского свободного рыночного хозяйства к замещению ввозимых в город товаров товарами, произведенными в городе. Эта идея была выдвинута Джейн Джекобс[. С учётом этого могу сообщить, что мандарины внутри страны, насколько мне известно, не производятся, поэтому в продаже имеются марокканские, турецкие и абхазские. Стало быть, в отдельно взятом Болшеве импортозамещения (по крайней мере, мандарин) не произошло. О других товарах ничего не знаю. Забыл, есть ещё испанские мандарины. Вот и всё об интересовавшем вас импортозамещении». Я: «Замечательно. Спасибо. Это то, что мне было нужно».
Пишет Алексей Скульский: «Уважаемый Анатолий Иванович. Папа у меня был простой, но принципиальный коммунист. Из-за этого страдал не только от своего начальства, но и от меня. Конечно, сейчас, с опытом, я бы как-то по-другому общался с ним, но в силу естественных причин уже поздно. Но мы с ним беседовали и на другие темы. У меня очень много справочной, художественной, учебной и иной литературы (даже Большая советская энциклопедия третьего выпуска). Но что я хочу сказать самое главное. Папа рассказывал о латинских крылатых выражениях, украинских и русских пословицах. И вот когда всякие Явлинские, Навальные и т.п. говорят о Крыме (о том, какие условия нужны после их прихода к власти и т.д.), я сразу вспоминаю русскую пословицу: с чужого коня - среди грязи - долой!». Спасибо за письмо, Алексей! Что будет с Россией, зависит от того, сойдет ли она с чужого коня посреди грязи, сделает ли она это со свойственной русским удалью, или нет, не сойдет. Население никуда не денется. Пространство, на котором оно живет, тоже останется на своем месте в любом случае. Оно останется на своем месте, даже если на нем образуется несколько государств. От того, что решит Россия с Крымом, зависит, будет ли она двигаться вперед, прибавляя себе свободы, а значит и благополучия, и подлинного достоинства, или будет прозябать примерно так, как сегодня. Прекрасную вы привели поговорку, Алексей, великую, настоящую мудрость русскую: с чужого коня среди грязи долой! На чужом коне из грязи не выбраться. При наличии чужого коня в упряжке так и будешь по уши в вязкой жиже.
«Ведь он что сделал, ваш хваленый Запад, Анатолий Иванович? – пишет господин Петрищев. - Он в свое время решил принять на свои счета, точнее, на счета своих банков, почти все деньги российских воров во власти. Это десятки, если не сотни, миллиардов долларов. Он согласился взять с воровских рук себе вроде бы на хранение чуть ли не все накопления России! Наши воры и бандиты были довольны. Они ожидали, что так будет. Они не сомневались, что для Запада деньги превыше всего. Здесь интересы этих двух сторон сошлись. Наши были уверены, что так будет вечно. Они стали пытататься управлять посредством своих денег миром, а деньги были от продажи ему русской нефти по такой вкусной цене, о которой не смели раньше и мечтать. А подлый Запад посмотрел-посмотрел на русский беспредел у себя, подумал-подумал и сказал: ну, все, будя, погуляли, робята, и хватит. Деньги ваши, робята, ворованные. Значит они не ваши. Доступ к ним мы вам закрываем. Вдуматься только, Анатолий Иванович, сколько уже миллиардов этих денег, спрятанных только на Кипре, списали? Раз – и списали. Как будто их, этих русских денег, и не было. И прямо заявляют, что это только начало. Стало быть, есть управа и на Путина, и на его Россию?», - пишет Петрищев Владимир Иосифович. Таковы превратности судьбы, Владимир Иосифович. Совсем недавно, кажется, вчера русским людям властители их дум говорили, и большинство им верило, что Газпром управляет ну, если пока не всем миром, то Европой - уверенно. «Великая энергетическая держава» - это звучало, как когда-то - «Великая космическая держава». Взяточные деньги Газпрома проникали, казалось, всюду – в парламенты и правительства западных стран, в газеты и журналы, на телевидение, в университеты. Русские деньги широким потоком вытекали из недр Сибири, а втекали в европейские кабинеты и резиденции. Эта река захватывла все новых пловчих и пловцов, и как ловко они в ней плавали, по течению, разумеется, по кремлевскому течению – как хорошо знали, какое настроение, какие мнения внушать своим, западным ,зрителям и читателям: страх и почтение перед Москвой, перед ее краном, который она, если что, не колеблясь, перекроет - и что тогда? Так что лучше этого не ожидать, а потихоньку сдаваться. А сдаваться захотели не все. Умнейшие мужи Запада, расторопнейшие инженеры и предприниматели, миллионы обычных тружеников решили: ну, нет, на недрах Сибири свет клином сойтись не должен! И вот уже в Англии учреждается должность особого министра – министрапо борьбе с кремлевскими взяткодателями и пропагандистами. То, на какие уступки теперь идет, опуская глаза, Газпром, он сам еще вчера назвал бы капитуляцией и добавил бы, что таковой не может быть, потому что не может быть никогда. Скажу вам следующее, и это будет истинная правда: никто так не верил в Запад, в западную демократию, в западную свободу, как послесоветские денежные люди всех племен: и русские, и украинские, и грузинские – все. Никто так не надеялся на свободный мир, на его легковерие, на его, короче, глупость. Теперь чешут репу, каждый – свою. Русский – свою, русскую, чешет репу, украинец – свою, украинскую, узбек – свою. Запад они называли каждый на своем языке лохом, а тот, как видим, расхотел им быть. С удовольствием повторю: никто так не верил в западную демократию, никто так на нее не надеялся, никто так ее не воспевал в глубине своей простой души, как большой послесоветский вор и барыга, и никто так в ней сейчас не разочарован, как он.
Все присылают и присылают известное высказывание Карла Маркса о России – нелицеприятное высказывание, которое не печаталось при советской власти, несмотря на то, что всё, написанное Марксом и его другом Энгельсом, велено было считать истиной в последней инстанции и карался малейший намек на сомнение в непогрешимости, в первую очередь, Маркса. «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», - сказал, как припечатал, Ленин. Верно-то верно, а вот это высказывание знать советскому народу было не положено. Читаю: «Из работы Маркса "Разоблачение дипломатической истории XVIII века"): "Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Она усилилась только благодаря тому, что стала virtuosa в искусстве рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть свою традиционную роль раба, ставшего господином. Впоследствии Петр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина, которому Чингисхан завещал осуществить свой план завоевания мира... Так же, как она поступила с Золотой Ордой, Россия теперь ведет дело с Западом. Чтобы стать господином над монголами, Московия должна была татаризоваться. Чтобы стать господином над Западом, она должна цивилизоваться... оставаясь рабом, т.е. придав русским тот внешний налет цивилизации, который бы подготовил их к восприятию техники западных народов, не заражая их идеями последних".
Сегодня это высказывание Маркса знает всякий, кто хочет знать. Одни считают, что Маркс сильнейшим образом обидел Россию, оклеветал ее на века, другие уверены, что сказал он истинную правду и тоже на века, и один из них требует, чтобы я объяснил, почему упорно не вставляю в свою передачу эту марксистскую правду. На это можно ответить, что всего не вставишь. А по сути можно заметить вот что. Это Марксово высказывание действительно робели открывать советскому народу, но само содержание сказанного им не только не прятали, а требовали знать назубок – от всех требовали, кто заканчивал среднюю школу, тем более – высшее учебное заведение. Россия – тюрьма народов. Эти ленинские слова повторялись миллионы раз. Более того, мы не только знали, а обязаны были отчитываться в своем знании на экзаменах - в знании похожих на марксово высказываний крупнейших русских людей. Первый русский философ Чаадаев сказал то же самое, что Маркс, только на два десятка лет раньше, за что царь объявил его сумасшедшим. Более того, почти все великие русские писатели и мыслители говорили и показывали то же самое. Исключения были, исключения тоже великие, но это были все-таки исключения. Короче, Маркс, конечно, не любил царскую Россию, но еще больше ее не любили русские, которые сто лет назад покончили с самодержавием – покончили, чтобы устроить нечто более страшное, но это уже другой вопрос. Один человек серьезно пишет: «Маркс и Энгельс при своей жизни прославились именно как оголтелые русофобы». Русофобами они были не большими и не меньшими, а пожалуй, все-таки меньшими, чем, например, Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, но прославиться как таковые не могли. У них не было такого количества читателей при жизни, чтобы эта масса могла создать славу. И второе: Россия при жизни Маркса-Энгельса, как и сейчас, не занимала Запад настолько, чтобы обращать особое внимание на все, что о ней говорилось в ученом мире. Хотя нет, тут я, пожалуй, маленько зарапортовался. Маркс свою работу писал в тысяча восемьсот пятьдесят шестом году. Шла Крымская война, за которой европейцы следили более чем внимательно. Русский царь Николай Первый ведь решил тогда взять черноморские проливы. Англичанка и ее союзники вынуждены были окорачивать этого, по выражению Тютчева, злосчастного человека.
«С месяц назад, - пишет Евгения Комарова, - увидела в центре немецкого города, где я живу, живую иллюстрацию преимуществ космополитизма - просто из серии "нарочно не придумаешь": возле ратхауза стояли и оживлённо болтали между собой четыре школьницы: одна - местная немка (это я по выговору поняла), вторая - турчанка (а может, курдская, арабская или иранская девочка, тут я пас), третья - китаянка или кореянка и четвёртая - африканка. Я обратила внимание на разницу между ними, но сами они, похоже, её не замечали».
На волнах Радио Свобода закончилась передача «Ваши письма». У микрофона был автор - Анатолий Стреляный. Наши адреса. Московский. Улица Малая Дмитровка, дом 20, 127006. Пражский адрес. Радио Свобода, улица Виноградска 159-а, Прага 10, 100 00. Записи и тексты выпусков программы "Ваши письма" можно найти в разделе "Радио" на сайте svoboda.org
