Для некоторых наших слушателей радио «Свобода» - вроде некоей особы, которую им нравится задирать. Отдельно задирают и меня. Читаю: «Вот ты все о России, да о России в своих передачах, и видно, что ты ее местами вроде как жалеешь, жалко тебе ее. И некоторым из тех, которые тебе пишут. Жалко им Россию. Хорошо, но почему жалко? Свободная, сильная, гордая страна. Вот почему Турция, поджавши хвост, пошла на примирение с Москвой? Причина-то проста. В Крыму и Новороссийске развернуты батареи противокорабельных ракет «Бастион». Их официальная дальность триста километров. Но Россия всегда занижала параметры своего вооружения. Про крылатые ракеты «Калибр» тоже писали: триста километров. Оказалось, что больше двух тысяч. «Бастионы» имеют реальную дальность в любом случае больше пятисот километров. И они перекрывают Черное море. После возвращения Крыма Россия контролирует Черное море. Это факт. И Эрдоган это знает. Потом, как показали эксперименты в Сирии, эти ракеты можно использовать и против наземных целей. А точность пять метров. То есть, Стамбул на прицеле. Не говоря уже о том, что наверняка есть «Бастионы» с ядерными боеголовками. Там головная часть в триста килограммов. Ядерная боеголовка такой массы - это двести-триста килотонн. Десять-пятнадцать Хиросим. А что касается остального... В России людей не сажают за высказывания в интернете, не запрещают книги и фильмы. В России людей не убивают за желание говорить на родном языке. Русские матери-одиночки отдыхают на роскошных курортах. Это все факты», - пишет мне этот слушатель, человек среднего возраста.

Обычно разговорами об оружии увлекаются подростки и старики, но сейчас это распространяется и на средний возраст. Почему подростки и старики тут впереди всех? У подростка много задора, но еще мало сил, и его тянет прислониться к чему-то большому. У старика тоже мало сил, а задора у иного больше, чем у подростка. «Сварливый старческий задор». Эти разговоры всласть ведутся в поездах, на нарах, в предбанниках. Примечательно живое участие среднего возраста. Усматриваю здесь то, что многие мужчины не совсем довольны собой, не чувствуют себя вполне успешными, самодостаточными. Они живут со смутным чувством вины перед женами, детьми, им неловко перед окружающими, перед однокашниками. Отсюда – страсть к тому, что называется понтами. Казаться важнее, чем быть. Когда не получается быть, остается казаться. Солидным разговором о калибрах, прицелах, дальности полетов человек показывает окружающим и себе, что он мужик серьезный, чего-то в жизни достиг. Вот они, такие, и ведут свои оружейные разговоры, и может, только кто-то один на весь поезд или барак слушает их с молчаливой грустью, понимая всю механику и подоплеку, и на языке у него вертится одно слово: бахвальство. Не Россией ты, парень, бахвалишься, хочет он сказать, да благоразумно воздерживается, а собой - собой вообще-то неудачником.

Пишет украинка Марина Уманская: «Вчера совершила ежемесячный поход в психоневрологический диспансер Печерского района за бесплатными рецептами для кузины. Рецепты выписывает Ольга Олеговна, строгая, величественная седая дама. Обычно корректная и немногословная, в этот раз неожиданно рассмешила. Выпучив глаза, полушепотом рассказала о московских родственниках: как не могла месяцами дозвониться, как сестра боязливо молчит в трубку. Ольга Олеговна на мои расспросы пыталась ответить, но сначала только открывала рот, не произнося ни звука от переполнявших ее чувств. Потом перешла на приезд племянника из России, который заявил ей, что "встреча будет короткой, без слов". В конце рассказала о самом легком случае с подругой из РФ. Та приехала на неделю, но все равно сначала настаивала на регистрации, мучилась, что иначе ее выследят и заберут, потом боялась ходить по Киеву, боялась, что ее могут услышать – то есть, заметят, что она говорит по-русски. Не хотела выходить без паспорта. Я хохотала. Достала салфетку, вытирая слезы, а Ольга Олеговна, качая седой прической, грустно повторяла, что это трагедия, трагедия. Бедная, у нее в жизни совсем нет интернета, и все эти штуки для нее все еще остаются личными тайнами».

Американка из русских Наталья Северин приводит письмо от своей знакомой, тяжелое письмо. Читаю: "В Америке есть рабочие инструкции, которые нам, совкам, кажутся жестокими и негуманными. Например, если ты врач, медсестра, сиделка и находишься рядом с больным, который не ходит, и начинается пожар, то ты должен, прежде всего, спасать себя… У нас был принят героизм - вытаскивать из пожара, гибнуть вдвоем. А здесь у тебя могут быть даже неприятности, если ты нарушишь инструкцию. И вот у меня случилась подобная история с больным эмигрантом из России. Начался пожар, я надела на больного кислородную маску, зная, что пожарные уже близко, его есть кому спасать, и бежала из дома. Его спасли. Думаю, что и маска сыграла свою роль. Никто из американцев меня и словом не упрекнул, только он руки до сих пор не подает и считает меня предателем. У меня тоже совесть покалывает. Но что я бы могла сделать? Остаться с ним и погибнуть - маска у нас была только одна, я бы задохнулась. Тащить его - но он тяжел, я бы протащила его два шага и тоже бы свалилась. Но почему-то его именно это бы устроило. Среди русских на мне клеймо предателя, среди американцев – нет, и они очень удивляются мнению русских и говорят: какой страшный эгоизм, искривленное сознание!", - говорится в письме.

Этой женщине не позавидуешь. Без вины виноватая. Сам погибай – товарища выручай. Кто не знает этого выражения, этого русского солдатского правила? Но выручать нужно все-таки не бездумно, гласят американские правила. Сам помирай – товарища выручай, но все-таки при этом не теряй, по возможности, свою голову, иначе можете погибнуть оба. Когда я впервые увидел похожую инструкцию в американском самолете, то сначала был озадачен, а потом задумался об американизме вообще. При разгерметизации самолета, велела та инструкция, кислородную маску нацепи сначала на себя, потом уже - на ребенка. Как все инструкции по технике безопасности, она написана кровью. Она берет в расчет психологию, материнский и отцовский инстинкт, повелевающий им сломя голову бросаться на помощь ребенку. Он палка о двух концах, этот инстинкт. И ребенка не спасешь, и сам можешь погибнуть.

Как и сто, и двести лет назад, русские люди с более-менее заметным образованием делятся на отщепенцев и охранителей. Это тоже старые наименования. Отщепенцы хотят, чтобы высшее начальство перестало красть и творить произвол и дало народу хотя бы свободу, если не волю. При этом, правда, понимают, что свободу не дают, а берут, а воля является сама собою неизвестно откуда. Охранители хотят большего: чтобы высшее начальство, перестав красть и безобразничать, дало народу не только свободу, но и великую русскую цель-мечту, картину будущих великих свершений, что-то вроде коммунизма, чтобы русские мужчины и женщины жили не только каждый для себя да для-дома-для-семьи, а прежде всего для общего блага, в виду чего оно, начальство, не должно скупиться, а смело расходовать государственные деньги на что-то вроде грандиозных строек упомянутого коммунизма. Московский профессор Евстафьев, например, как уже знают постоянные слушатели Радио Свобода, советует Кремлю строить больше мостов. Да, больше мостов. Люди, мол, любят, когда на большой или малой реке (да, и на малой, это важно) возникает вдруг, как в сказке, новый мост. Это местных жителей воодушевляет, внушает им гордость за страну, поднимает в их глазах авторитет власти, считает профессор. Так вот, о разнице между отщепенцами и охранителями. Эта разница ощутимо высветилась за последние недели, после событий 26 марта, когда во многих городах России, особенно в Москве и Петербурге, на улицы самовольно вышли тысячи людей разного возраста. Было замечено много молодых и юных лиц – больше, чем когда-либо в послесоветское время. Отщепенство в связи с этим возвысило голос за свое – за свободу, а охранительство – за свободу и строительство чего-то высокого, вроде, опять же, коммунизма. Третий раз употребляю это слово, потому что нового, подходящего к такому случаю, пока нет. Остановились, подражая американцам, на слове «мечта». Была американская мечта – пусть будет и русская. В общем, охранители разом и серьезно озаботились, чем бы занять юное поколение, чтобы отвлечь его от соблазна бунтовать, чтобы оно не скучало, не томилось силой молодецкой без применения, а знало бы, чем себя занять для родины, но и себе на пользу и в удовольствие.

Одна женщина, зовут ее Анной, пишет: «А мне вот непонятно, почему бы не начать какое-нибудь коллективное общественно полезное Дело для молодежи? У нас в стране что, совсем-совсем строить нечего? Все уже построено до нас? Ну вот, например, дорогу какую-нибудь железную через центр России построить. А то так и будем пользоваться старым Транссибом, пока не развалится! Города там по ходу новые... Приток молодежи за Урал. Можно даже новую столицу за Уралом замутить... Где проекты, соразмерные нашему государству? Глядишь и инвестиции попурли бы. Я наивная, да?», - пишет Анна.

Да, но не только наивная. Наивная - и я бы не сказал, что безобидная. Это может сочетаться. Мы это хорошо знаем, испытали на себе, кажется, все государственные наивности, какие только могут быть, и жестокости, тоже какие только могут быть. Жестокость наивности и наивность жестокости. «Если вы такие умные, почему строем не ходите», - кто этого не слышал? И «шаг вправо, шаг влево считается побег», и «железные когорты пролетариата», и, наконец, «мы наш, мы новый мир построим: кто был ничем, тот станет всем». Да, и «если враг не сдается, его уничтожают» (о сочинителях, между прочим, было сказано, о поэтах и прозаиках). Не забудем и о самом простом. Кремлевские созидательные затеи – это всегда, кроме прочего, невиданное разбазаривание общих средств, это то, что русский язык выразил словами: деньги в трубу.

Пишет Вадим Байконур. Вряд ли это фамилия. Может быть, он инженер, имевший когда-то отношение к одноименному космодрому. Читаю: «Очень многих людей, поддерживающих нашу власть, заматывает ненужность и невостребованность каких-либо народных усилий на стороне власти. Не каждый ведь имеет возможность, как Прилепин, на Донбасс рвануть. Заматывает то, что Маркс называл полной отчужденностью от исторических процессов. ТВ и власть будят людей страны, тормошат, поднимают и... абсолютно никуда не зовут. Будоражат и делают это профессионально и каждый день, а потом заявляют: "Сидите дома, занимайтесь своими делами". Как хотите, но это ненормальное положение вещей и совершенно неестественный расклад. Возник явный и довольно мощный диссонанс между ежедневными телевизионными призывами власти и её же категорическим нежеланием привлекать широкие массы к делам страны, к делам политики. Диссонанс этот будет только усиливаться и усиливаться. Все диссонансы дрянь, и все они кончаются как-то плохо и с последствиями».

Это один из представителей того явления или настроения, которое называет себя Антимайданом. Настроение такое есть, а руководства, штаба и штата нет. Жалуются, что нет и денег – казенных, каких же еще? О деньгах хлопочут особо, ждут их от Путина, но он пока не дает. Раньше давал, много давал на тот же комсомол под названием «Наши», на оплату участников митингов и шествий в свою пользу. Потом перестал давать, не берет под свою опеку и этих доброхотов. Понять их недоумение и недовольство, их желание послужить отечеству в качестве Русского Антимайдане можно, но возникает такой вопрос. Да кто же тебе, Вадим Байконур, мешает (а если мешает, то что с того!): выходи на улицу, устраивай Антимайдан, поскольку тебе не нравится то, что называешь Майданом, то есть, выступления противников режима. На первый взгляд, странно выглядят эти сетования охранителей, что власть не дает им дела – настоящего, боевого, зубодробительного дела, не обеспечивает денежным и прочим довольствием, сидите, говорит, по домам, на своих диванах. Но ничего странного тут нет. Эти люди просто не представляют себе своего выступления в поддержку власти иначе, чем по ее призыву, на ее деньги и под ее защитой. Только так! И открыто, как мы слышали, говорят об этом между собой. И такое у них взаимопонимание, так они хорошо чувствуют друг друга, что ни один не скажет: да почему же мы должны ждать, когда Путин призовет нас – давайте сами что-то делать, по своему почину! А тревожатся не шуточно, уже не спорят, большая угроза или малая нависла над существующим порядком или над Россией, что для них одно и то же. Они уже согласились, что угроза очень большая и горестно недоумевают, куда смотрит Путин и его люди.

Один из людей Русского Майдана, о них уже можно говорить как о реальности, пишет: «Особенно отчетливо отсутствие перспективы развития видит молодежь. Они знают от родителей, как было при СССР, они видят нищету и безнадегу своих родителей и не видят впереди никаких перспектив, кроме тех, наиболее реальных, что вскоре окажутся под управлением детей - беспредельщиков типа внука Ишаева, Мары Багдасарян и прочих Чаек-Патрушевых, новоявленного дворянского сословия, люто презирающих людей и страну в целом. Вот какие реальные горизонты открываются нашей молодежи. И они сделают все, чтобы эти горизонты закрыть, и будут правы. Понимания ситуации со стороны властей нет абсолютно. Это для властных отцов и детей смертельно. Да их и не жалко. Страну жалко», - закрыть кавычки.

Почему они никогда не поднимутся, не соберутся по своей воле, без высшего хотя бы благословения, если не призыва или указания? Можно обозвать их рабами, верноподданными, но рабами, Но есть более глубокая причина, хотя куда уж, казалось бы, глубже. Она в самой сути дела - в том, что такое Майдан и что такое Анитмайдан. Что такое Майдан? Что там главное? Это сход людей по собственному желанию, порыву, почину каждого. Есть вожаки, бывают и вожди, хотя не всегда. Последний киевский Майдан обошелся без них. Майдан – это когда все делается само собой. Люди сами выбирают место и время, налаживают материальное обеспечение действа, устанавливают его порядок. Антимайдан же, он, как видно из самого названия, против этого - против такой самодеятельности. Он выступает за власть и поэтому хочет делать, что она скажет, и не делать чего не скажет. Иначе он не Антимайдан. К тому же и дураков обычно нет или мало - выступать за власть без ее покровительства, руководства и вознаграждения. Как ни хочется подняться на ее защиту, но за нее без нее – это нелепость. От них нельзя этого ждать - никакой самодеятельности, никакой самоорганизации, никакого вольного почина. Не просто потому, что они боятся. Этот народ знает, что даже если ты всей душой за власть и хочешь кого-то из ее недругов побить или хотя бы покричать против кого-то из них, но по своему почину, без ее подсказки, а лучше – команды, без ее силы за своей спиной, это ей не может понравиться. Ни в коем случае. Она ведь и власть до тех пор, пока без нее ничего не делается даже для ее пользы.

Пишет священник из Полтавской области: «Сцена на рынке в Полтаве…
Покупаем у бабушки козье молоко. Бабушка огрядная, сущая тебе скифская древняя баба. Видно, начиталась газет современного оздоровительно-оккультного толка. Зычным голосом зазывает: «Пейте, пейте козье молоко, оно полезное! Еще вон в Библии написано, что бог Зевс на Олимпе, выпасая белых безрогих парнокопытных коз, пил козье молоко с медом, и от этого люди ставали сильными гигантами – сынами Божьими, вошедшими к дочерям человеческим родить гигантов - здоровое потомство. Так пошел наш род человечек! Приступайте! Покупайте!». Спрашиваю: «Откуда у вас такие глубокие познания Библии? Бог Зевс, безрогие парнокопытные козы?». -
«Дак я ж православная! Исповедую веру отеческую, в православную церковь хожу. Я же, чай, не язычница какая-то вам. Я есть истинно православная!», - пишет священник.

Поблагодарим его за письмо. Когда-то образованные люди тоже имели свою особую веру. Они верили, что если такой вот скифской даме дать истинно полезное чтение и наставление, просветить ее, как они выражались (слово «просвещение» не сходило с их уст), то она приобщится сама и приобщит своих детей к неподдельной культуре, по крайней мере, не будет считать, что Бог Библии и Зевс на Олимпе – это одно божественное лицо, потреблявшее козье молоко с медом и оттого не знавшее устали в плотской любви. Эти замечательные люди, все они: и нигилисты-шестидесятники девятнадцатого века, и их обличители-почвенники, и западники, и славянофилы – все они и представить себе не могли, что козопасы будут, конечно, просвещаться, но – на свой лад, на свой вкус, и властителем их дум будет не кто иной, как торговец, он, вездесущий и незаменимый, он, хорошо себе представляющий, что им на самом деле нужно. А нужны им сказки – сказки, слухи, толки, пересуды, что часто одно и то же, и ничего кроме сказок, слухов, толков и пересудов - ничего такого, что требовало бы умственных усилий. Мы теперь говорим себе: что ж, с этим надо жить. И живем, не все и тужим.

Следующее письмо из Швейцарии, автор родом из Ставропольского края, там до сих пор живут его родители: «Я работаю в сфере информационных технологий. В этой сфере у меня довольно редкая, как говорят, нишевая специальность. Хороших специалистов в этой узкой области довольно мало: во всей Европе нас, наверно, человек пятьдесят, не больше. Многие из нас друг друга хорошо знают, встречаемся у разных клиентов по всей Европе. Иногда поступают заявки с Ближнего Востока и США. Такой вот профессиональный интернационал. Россия в докризисные годы тоже иногда давала работу, но сейчас российский спрос сильно упал. Пишу в редакцию первый раз. Наверно, начинаю стареть, хочется поговорить за жизнь. А с качественными собеседниками на Западе туго - практичные западные люди склонны избегать споров на абстрактные темы. Да и в России с этим все хуже - исчезает интеллигентная среда. Я случайно открыл, что слушать подкасты "Свободы" приятно за рулем, передвигаясь на автомобиле по Европе. Когда за окном альпийский перевал или голландский полдер, странным, но почему-то приятным диссонансом звучат беседы о вечных русских вопросах, музыка Мусоргского, Прокофьева и Калинникова. Но складывается впечатление, что авторы политических программ "Свободы" так сильно ненавидят своего врага - путинизм, совок, а иногда и Россию в целом, что часто готовы жертвовать объективностью».

Это письмо выражает настроение многих русских людей и в России, и на Западе. Вот что он имеет в виду, требуя от нас объективности? Когда я слышу такие претензии к себе, то прошу: приведите примеры, хотя бы один, чтобы я лучше понял, что вы имеете в виду. Тогда выясняется, что дело не в примерах и, как я понимаю, не в нас, не в Радио Свобода, а в самих этих людях, в их настроении. Это разные люди: и успешные, и не очень. Но им одинаково хочется, чтобы о России в мире говорили, как про обычную страну. Им хочется иметь родину, которую уважали бы не только они, но все. Мы будем ею гордиться, разрешите нам это, а вы ее уважайте – с нас будет достаточно. Это пожелание они обращают и к своим недовольным соотечественникам. Хватит вам хулить отечество, хватит поносить его руководство, станьте, наконец, патриотами, это все-таки ваша родина - наша общая родина, сколько можно стоять в позе отщепенцев? Вот такое настроение. Возвышенное настроение, но самым естественным образом сочетается с цинизмом. Читаю у того же компьютерщика об Америке. «В наше время глобализации Запад пересматривает ценность нации, национального государства. Сейчас этот институт уже многие на Западе считают анахронизмом. Америка не поддерживает националистов. Философия американцев – свободная конкуренция без национальных, культурных и прочих барьеров. Америка может поддержать националистов разве что назло другим националистам, более зловредным с их, американской, точки зрения. Именно это и происходит, Анатолий Иванович. Это и есть главная причина, почему Запад не отворачивается от Украины – потому что видит сегодняшнюю Украину как противовес Путину и главным препятствием для возрождения СССР или Российской Империи в том или ином виде. Сразу оговорюсь: я не хотел бы восстановления ни того, ни другого – ни СССР, ни империи», - пишет этот слушатель «Свободы». Верю, что не хотел бы, но на вещи смотрит все-таки цинично. И, как ни верти, - по-имперски, по-имперски цинично, в духе борьбы за власть над миром или хотя бы над существенной его частью. Циник не верит ни во что, кроме подвоха, задней мысли у всех и во всем. Весь мир – бордель, все люди – персонал этого борделя, говорит религия циника. Борются за лучшие места в нем.