Центр временного размещения беженцев в Нидерландах: казенные белые стены, кричат дети, мимо постоянно кто-то ходит. Тамерлан Мусаев, 51-летний интеллигентный мужчина, кивает проходящим головой и продолжает рассказывать по скайпу историю своей войны со… Швецией, которую обвиняет в том, что она украла 10 лет его жизни, разрушила его семью и заставляет теперь носиться по миру, играя роль телефонного террориста: за последние пять лет Тамерлан четырежды сообщал о бомбах, якобы заложенных в шведских самолетах и в ресторане "Макдоналдс" в Стокгольме.

"Я никогда не вру и не плачу взятки", – заявляет он, рассказывая, как в 1993 году пытался уехать из родного Баку вместе с беременной женой, чтобы не воевать в Карабахе. "Они на улице хватали людей и спрашивали: "Почему ты не на войне?" От 18 до 35 все должны были воевать. Но половина не воевали, а откупались, потому что та власть издала закон о всеобщей мобилизации, но потом сказала, что не надо нам столько воинов – платите нам деньги и оставайтесь дома. Но я принципиально не плачу никому никогда ничего. Меня это унижает – платить. Я сказал: я не буду платить, и вообще я воевать не буду: для меня это гражданская война, для меня убивать армян – то же, что убивать украинцев, это неприемлемо. Я был к тому времени 27-летним, наглым и вполне умным". Мусаевы тогда ударились в бега, выехали по советским паспортам в Турцию, а оттуда в Болгарию и Румынию в надежде перебраться в Европу, но пешком границу переходить не решились: Марина Мусаева была на 9-м месяце беременности, пришлось вернуться в Азербайджан. Родители Тамерлана – выходцы из Дагестана, но российского гражданства ему не давали: "Я получил письмо [из России], в котором было написано, что мы тебе дадим гражданство, но тебе надо обратиться в посольство России, которое мы еще не построили – подожди год или два. Но ждать я не мог, мне в Баку угрожали тюрьмой".

Бежать из страны Мусаевы решились весьма экстравагантным способом: угнали самолет ТУ-134, следовавший из Тюмени в Санкт-Петербург. "Это была совокупность обстоятельств, – рассказывает Тамерлан. – Шла война, в Азербайджане было полно всякого оружия, я прочитал случайно статью в газете, что вот вчера в Швеции выпущен из тюрьмы Михаил Мокрецов, который два года назад угнал наш самолет. А я тогда ездил часто в Тюмень, у меня там жил друг, у которого был коммерческий магазин. Тогда это модно было. Я по его заданию возил ему из Турции кроссовки, часы – всякую такую муть. А тюменский аэропорт 1990-х... Там не было ни паспортного контроля, ни билеты не проверяли, процентов 20 ездили за черный нал, как маршрутное такси работало: говоришь летчику – мне надо туда-то, даешь ему взятку, он тебя сажает. Хоть ящик оружия можно было провозить".

Через два часа после взлета Мусаев встал, выдернул чеку из гранаты, передал чеку стюардессе вместе с запиской, где требовал лететь в Америку. В США на ТУ-134 улететь было невозможно, после переговоров с летчиками остановились на Швеции, впрочем, пилоты сумели убедить угонщика, что и до Стокгольма без дозаправки не добраться – решили сесть в Таллинне, где Мусаев достал и вторую гранату. В Эстонии сам Мусаев отпустил около 15 человек – пожилых людей и иностранцев, еще 15 пассажиров стюардессы тайком вывели через багажное отделение. До самого приземления в Стокгольме, в течение 14 часов Мусаев сжимал в руках гранату, впрочем, на вопрос, была ли опасность взрыва, он отвечает уклончиво: "Чтобы сказать, что она была боевая, нужна была бы экспертиза. Но такого не было, потому что гранаты остались в Швеции. Конечно, на момент захвата я всем говорил, что она рабочая, что ее надо бояться. Потому что, если бы она не была рабочая, меня бы за ухо вывели из самолета".

В тюрьму, но в Россию

В Стокгольме Мусаев сдался властям: говорит, что устал, а у дочки закончились пеленки. Впрочем, удерживать самолет не было смысла: Мусаев рассчитывал, что он отсидит пару лет в шведской тюрьме, а потом выйдет на свободу и получит вид на жительство. "В зале суда я узнал, что в Швеции существует закон, запрещающий экстрадицию в другую страну при риске, что наказание там будет несоразмерное со шведским, – поясняет Мусаев. – В Швеции тогда максимальное наказание за угон самолета было семь лет, но обычно суды давали по пять и люди выходили по УДО через 2–2,5 года – в Швеции УДО не как в России: если у тебя в приговоре 5 лет, ровно через 2,5 ты выходишь. Ты там не должен доказывать, что ты хороший, там презумпция, что ты хороший, а если это не так, администрация тюрьмы должна доказать в суде, что ты плохой, и только суд может задержать тебя на зоне". Но ожидания Мусаева не оправдались: прокуратура представила статистику по срокам, которые угонщики получали в России, она была похожа на шведскую: в среднем пять лет тюрьмы. В итоге Мусаевых экстрадировали в Россию, где Тамерлану дали… 12 лет колонии. "Я бы тоже получил 5 лет, если бы пошел на сделку: надо было сказать в суде, что это никакая не политика, а хулиганство, что я был пьян или обдолбан наркотой, и это был просто такой тупой юмор. Я сказал: "Но как? Это же храм правосудия! Вы что! Я в обычной-то жизни не вру никогда, а тут чтобы я зашел в зал суда и врал – что про меня скажут шведы, я им интервью давал в газетах, а это получается, что я что, врун, что ли?" На самом деле, для меня это было все равно – 5 лет или 12, это как если бы мне предложили выпить целый стакан яду или полстакана. Я был уверен, что умру через полгода, потому что тюрьма – это было очень страшно".

Марина Мусаева тем временем провела в СИЗО всего два месяца, пока ее не вызволила шведская адвокат, по собственной инициативе приехавшая к российскому следователю с вопросом: почему только что родившую женщину держат в тюрьме. "Следователь ответил: "А у нее квартиры нет, она не россиянка". Адвокат спрашивает: "То есть вы ее держите в тюрьме, потому что у нее нет квартиры? Это же не логично". – "Очень логично, – отвечает следователь. – Лучше в тюрьме, чем на улице". В итоге она сама сняла моей жене квартиру, чтобы ее выпустили под подписку о невыезде, и потом присылала каждый месяц ей деньги: сначала по $130, а потом моя скромная жена сказала, что $100 будет достаточно". Марину Мусаеву также признали виновной в соучастии в угоне и приговорили к 6 годам условно.

В тюрьме Тамерлан заболел туберкулезом, рассчитывал выйти по УДО через 8 лет, но не вышло: "У меня был лучший послужной список в России – 8 поощрений и ни одного взыскания. Но они сказали: "Бесплатно, что ли, хочешь? Слишком наглый опять. Мало ли что хорошее поведение – большой остаток. Большой остаток бесплатно не выходит. Когда останется года два, нормально бесплатно выйти". Я говорю: "А как вы можете обосновать? Вы же не можете написать, что ты не заплатил денег и поэтому мы тебя не отпускаем?" Они говорят: "Конечно, не можем. Мы напишем, что у тебя плохое поведение". И так и написали".

Освободили Мусаева в 2002 году, через 9,5 лет. Его жена уже жила с другим мужчиной, от которого родила второго ребенка, Тамерлан остался один – без семьи и по-прежнему без нормального паспорта: "Я в миграционную службу принес справку из консульства Азербайджана в Петербурге, что я не являюсь гражданином Азербайджана. Они мне сказали: "Уезжай. Найди себе страну и уезжай. Мы, – говорят, – лиц без гражданства тоже вышвыриваем – в ту страну, откуда они сюда заехали". Я говорю: "Очень хорошо, я сюда приехал из Швеции". Ушла. Возвращается через несколько минут и говорит: "У вас уникальная ситуация, мы не будем вас в Швецию выталкивать, это нам слишком хлопотно".

До 2013 года Тамерлан жил в Петербурге без документов, но потом все же получил российский паспорт и принялся, как он говорит, "вершить правосудие".

Воздушный бой

Уже в 2014-м он поехал в Швецию и тут же обратился в миграционную службу за убежищем: "Как в советское время приезжаешь в Москву, например, летом, и говоришь: я хочу поступать в университет. Любой. Тебе автоматически как абитуриенту дают бесплатное общежитие. Ты можешь и не ходить на экзамены, тебя не интересует этот университет, но ты можешь месяц бесплатно жить в любом городе СССР. То же самое сейчас в Европе: вы можете прийти и сказать, что просите убежище. Вы его, скорее всего, не получите, если вы гражданин России, но несколько месяцев вы можете бесплатно проживать". Тамерлан тут же принялся писать во все инстанции с требованием признать, что в 1993 году была совершена ошибка, в результате которой он "несправедливо пострадал". "Я пишу заявление премьер-министру, чтобы он ответил, была ли экстрадиция и повлекла ли она несоразмерное наказание, а он мне не отвечает! И омбудсмену пишу, но и он не отвечает, потому что они там все заодно. А мне нужна эта бумага, потому что если экстрадиция была, то я подам в суд, и они мне компенсируют разницу, они скажут, да, 9,5 лет – это незаслуженно долго. Пусть они мне дадут один доллар, для Швеции что один доллар, что миллион долларов – это все незначительно. Я никогда не скажу, что мне мало денег, я хочу, чтобы они просто исполняли собственный закон, а они почему-то вместо этого хотят отмазать свое правительство, которое ошиблось. Это корпоративная солидарность".

Вместо ответа премьера Тамерлан получил предписание покинуть территорию королевства, но отправился не в Россию, а в Данию, откуда решил мстить непокорным шведам. 25 апреля 2014 года он сел на рейс Копенгаген – Осло, посмотрев, что самолет будет пролетать над территорией Швеции, и через час после взлета сообщил бортпроводникам, что в его багаже заложена бомба. На этот раз Тамерлана сопровождала не жена с младенцем, а новый член семьи – кошка Гуся. Самолет тут же сел в шведском Гетеборге, Мусаева арестовали и осудили на 18 месяцев тюрьмы. "Это очень много, такого не бывает. Адвокат говорил, что 6 месяцев дадут. Но после того, как я выступал в суде и обещал, что буду продолжать, мне по беспределу дали 18. Просто шведские власти хотели этот скандал замять, они даже по просьбе прокурора выгнали из зала суда журналистов. А мне наоборот нужен шум, только шум меня спасет. Я отсидел 2/3 срока, ровно через год они меня выпустили и принудительно депортировали. Но я им сказал, что вам это не поможет – я буду делать по телефону звонки. Так и получилось".

Через полтора месяца, 12 июня, Мусаев купил билет в Турцию с пересадкой в Хельсинки и тут же обратился в финскую полицию с заявлением, что на одном из рейсов, который должен был вылететь из Стокгольма, заложена бомба. Бомбу не нашли, пассажиров пересадили на запасной борт, задержав вылет на 20 минут, а Мусаева арестовали и отправили в Швецию. "Второй процесс был получше, потому что у меня адвокат был получше. В Швеции можно выбирать адвоката: кого я ткну пальцем, того мне должны дать, а заплатит за меня государство. Вот есть Джулиан Ассанж, его адвокат Пер Самуельсон считается одним из лучших в Швеции. Я сказал: я хочу его. Но он мне ответил, что он сейчас в отпуске, но даст мне своего друга и коллегу Рихарда Шона Майера. Он хороший адвокат, но, с другой стороны, он тоже не особо на моей стороне, не я же ему плачу, а государство. Он, как Познер, по уживчивости – и нашим, и вашим". Отсидев 10 месяцев, Мусаев снова был депортирован в Россию с 10-летним запретом на въезд в Швецию, а значит, и в другие страны Шенгенского соглашения.

Поставили в игнор

Запрет на въезд вовсе не остановил Мусаева: он купил билет в пересадкой в Амстердаме и 9 ноября 2016 года прямо в аэропорту обратился в полицию с заявлением, что в одном из ресторанов "Макдоналдс" в Стокгольме через полчаса произойдет террористический акт. "Конечно, когда я замышлял это дело, я понимал, что Швеция не сможет 10 раз меня сажать – раньше поднимется скандал. Но шведы уже после двух раз передумали. Голландцы спросили шведов: ну что, вы его берете? Шведы сказали: нет, мы его знаем, нам он не нужен. У меня была сумка уже собрана в тюрьму, но они меня проигнорировали, отпустили через полтора часа, и я вернулся в Петербург".

Мусаев решил, что "Макдоналдс" был слишком незначительным местом, об этом даже не написали газеты, так что он задумал в очередной раз "заминировать" самолет – снова из Амстердама, но уже предварительно обратившись с просьбой об убежище к властям Нидерландов. "2 марта этого года я позвонил из Амстердама по телефону 112 и сообщил, что в самолете, который должен вылететь минут через 15 из Стокгольма в Пхукет, заложена бомба. Положил трубку, вытащил из телефона батарейку, и жду. Часа через три появились новости о том, что кто-то позвонил, сообщил о бомбе, и 300 пассажиров "Боинга-737", которые уже буквально выезжали на взлетную полосу, пересадили в другой самолет. Была задержка на 1 час 10 минут. Я написал в эту газету, что это я звонил, назвал свое имя и сказал, что я это делаю в четвертый раз и готов объяснить почему. Мы поговорили с журналистом, после чего я написал в полицию Стокгольма и Амстердама, что я нахожусь по такому-то адресу и готов сотрудничать со следствием. На следующий день ко мне пришли полицейские, удостоверились, что звонок был сделан с моего телефона, и пригласили меня на допрос". Впрочем, шведы опять отказались просить его экстрадиции, так что через пару дней Мусаев получил уведомление, что дело закрыто. "Швеция должна была возбудить уголовное дело, но она отказалась требовать меня! Таким образом я опять остаюсь на свободе и заявляю, что Швеция опять нарушает закон – демонстративно и нагло! Я адвокату своему написал письмо: говорю, я сейчас совершил очень серьезное преступление – я 300 пассажиров вытащил из самолета. Я в прошлый раз всего 80 пассажиров вытащил на 20 минут из Финляндии и чуть не год отсидел. В чем дело, почему сейчас меня не сажают? Иди, подай в суд на государство или полицию: почему не возбуждают уголовное дело и меня не экстрадируют? Он согласился, я написал на него эту… power of attorney – доверенность".

Убить или извиниться

Мусаев не говорит о политике, его не особенно интересует, что происходит в России и в мире, его полностью увлекла его шведская история. "Это вопрос принципа. Вот Калоев [Виталий Калоев – потерял жену и двоих детей в 2002 году в авиакатастрофе над территорией Германии, а в 2004 году убил авиадиспетчера Петера Нильсена, которого считал ответственным за катастрофу. – Прим.] – конечно, он погорячился, я бы не стал убивать, убийство не есть наказание. Но есть такие люди, которые спать не могут, пока не отомстят. Я таких много встретил в шведской тюрьме. Они же меня сажают в самые ужасные тюрьмы, для особо опасных, и здесь в основном убийцы, и они в основном мусульмане. Они убивают своих шведских молодых жен – за неверность. Им кажется, что они по своему шариату делают правильно. Шведская женщина считает, что она не обязана хранить верность, что это можно – изменить с соседом, а эти требуют, чтобы она верность хранила, и он достает нож и убивает ее. И потом гордо говорит, что он сделал то, что было положено. Естественно, Швеция сажает его на пожизненное, но он спит спокойно. Что касается меня, то у меня нет семьи, я одинокий, я легко переношу страдания, хотя убивать никого не собираюсь".

К тому же, по словам Мусаева, это не такие уж и страдания – сидеть в шведской тюрьме, которая разительно отличается от российских колоний, тем более образца 25-летней давности. "На тот момент в России была нищета – даже хлеба не хватало. Это была катастрофа – огромное количество народу и ничего нет. Кусок мыла хозяйственного на полгода дают – и все. Там не было ни туалетной бумаги, ни трусов, ни носков. Если есть у тебя семья, она тебя кормит. Жена приносит передачи, подушку, постельное белье. А в Швеции тебе ничего не надо. Шведскую тюрьму можно сравнить с пионерским лагерем: хорошее питание, хорошие бытовые условия, единственное, что ты не можешь выходить наружу, вокруг тебя забор. Камера на одного, в 7 вечера тебя запирают, ты спишь один, в 7 утра камеру открывают, ты выходишь и встречаешься с другими заключенными, ты с ними играешь в шахматы, сидишь на кожаных диванах, смотришь большой телевизор, можешь звонить родным сколько угодно, свидания тоже не ограничены. Или ты идешь на работу, если хочешь. Я работал в кожгалантерее – делал собачьи ошейники, перчатки, ремни. Но работа – это выбор. Ты можешь не работать, но тогда тебе не платят деньги. А если ты говоришь, я хочу работать, но у них нет для тебя работы, они тебе платят 50% – пособие по безработице. Первый раз они мне не давали работу, они меня посадили в ПКТ [помещение камерного типа. – Прим.]. Они думали, они меня запугают и я не буду повторять. Они мне не просто дали большой срок, они еще и мне дали, как они думали, плохие условия. Так вот, в ПКТ мне платили €70 в месяц, а второй срок я работал, и мне платили €150. Но это деньги на шоколадки, потому что крем для бритья, лезвия, шампунь, еда хорошая – тебе и так бесплатно все дается. Тебе не надо покупать носки, ты щелкнул пальцем, тебе принесли носки. Эти деньги я посылал кошке. Она у меня в частном cathouse в Гетеборге еще с первого срока, но я ее оттуда заберу".

Тамерлан Мусаев не испытывает иллюзий – он уверен, что Нидерланды не разрешат ему остаться, но надеется хотя бы забрать из Гетеборга свою Гусю, чтобы вместе вернуться в Петербург и дальше продолжать тиранить шведских пассажиров: "Предположим даже, что какие-то авиакомпании сговорятся и не будут мне продавать билеты. Ну хорошо, можно звонить из Белоруссии или из Казахстана. Меня можно или убить, или извиниться передо мной, но я никому, кроме шведов не мешаю, ни одной стране… Я – кость в горле только для Швеции, и я буду и дальше доставать их разными способами. Я не успокоюсь. Я, знаете, консерватор, однолюб: у меня одна жена, одна кошка, одна идея. В 1993 году они меня отдали в тюрьму, и потом меня не видели и не слышали, но сегодня Россия меня в тюрьму не сажает, потому что в России я не делаю ничего плохого. Они мне, наоборот, говорят: "Ты со шведами ругаешься, и молодец!"