Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности. Незавершенная история. Еще живые надежды. Могла ли Россия пойти другим путем?

Проиграла ли Россия, продав Аляску? В передаче участвуют: Вик Фишер - профессор-краевед , Николай Болховитинов - историк , Борис Парамонов - философ, Стивен Лэнгдон - антрополог. Автор и ведущая - Марина Ефимова. Впервые в эфире 15 апреля 1997.

​Марина Ефимова: Сейчас, когда в США отмечают 130-летие покупки Аляски, все поневоле вспоминают как четыре года назад этот штат задумал отделиться, хотя Аляска и штатом-то стала в 1959 году - она является предпоследним по счету, 49 штатом Америки. Главным организатором "бунта", если можно так выразиться, был 74-летний губернатор Аляски легендарный Уолтер Хикель, владелец отелей, богач и горячий патриот Аляски. Хикель предъявил федеральному правительству иск на 29 миллиардов долларов за "ограбление штата". Дело в том, что большая часть территории Аляски, в том числе и районы богатые нефтью и газом, принадлежат государству, и федеральное правительство огромную часть этой территории превратило в заповедники, запретив производить на них какие бы то ни было промышленные разработки. Хикель же мечтал о хозяйственном расцвете Аляски, об экономическом буме. В его планы входили скоростное шоссе на Чукотку, железная дорога вдоль всего тихоокеанского побережья Аляски, снабжение удаленных эскимосских поселков электроэнергией через сателлит, и даже подземный акведук в Калифорнию длинной в три тысячи километров. Я спросила у краеведа Вика Фишера, профессора Университета Аляски в Анкоридже, чем кончился бунт Хикеля.

Вик Фишер: Честно сказать, мало кто принял этот иск всерьез. Дело в том, что на Аляске, как и во многих других штатах, правительство пользуется своим суверенным правом выделять любое количество земли под национальные парки и заповедники. Так что никакие законы не были нарушены и никуда это дело не пошло.

Марина Ефимова: Но, действительно, как я понимаю, штат теряет на этом огромные деньги, ведь речь идет о богатых месторождениях нефти на территории арктического заповедника. И вообще федеральному правительству принадлежит на Аляске 60 процентов территории.

Вик Фишер: Аляска – самый богатый штат Америки, и с большим отрывом. Причем, имеется в виду доход на душу населения. На Аляске идет самая большая добыча нефти на всем Североамериканском континенте. С этих нефтеразработок штат получает 80 процентов своих налогов, и каждый гражданин штата ежегодно получает так называемый бонус, то есть определенный процент с этого дохода. Каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок получают тысячу долларов в год только за то, что они живут на Аляске и дышат ее воздухом. В этом году, кстати сказать, это будет 1200 долларов. Мы не платим штатного подоходного налога и, как все богатые люди, мы постоянно хотим больше и больше. Аляска – огромная страна, мы вдвое больше следующего по величине штата - Техаса. У нас говорят, что если аляскинцы не смогут договориться друг с другом, то мы разделимся и станем двумя самыми большими штатами Америки. А живет здесь только 600 тысяч человек. По плотности населения это как Республика Саха, Якутия. Так что Аляска - один из немногих американских штатов, где соблюдается здоровый баланс человеческой деятельности и нетронутой природы. Красота этой природы так первозданна, что разрушать ее преступно.

Марина Ефимова: А что сталось с проектами губернатора Хикеля?

Вик Фишер: Мечта всегда была главным двигателем на Аляске, а губернатор Уолтер Хикель был грандиозным мечтателем. Пока его мечты далеки от реализации. О дороге в Россию разговоры начались сто лет назад, и не построена она потому, что экономически это не оправдано, даже и сейчас. Это чудная мечта, как и мост через Берингов пролив. Каждые 10-20 лет кто-нибудь начинает об этом заговаривать, и не случайно – наверняка он когда-нибудь будет построен. Но Уолтер Хикель не переставал строить планы, по своей грандиозности соответствующие нашему штату.

Диктор: "18 октября 1867 года в порту Ситка русский военный отряд промаршировал под барабанный бой по травяному склону холма перед губернаторским домом и выстроился перед флагштоком, на котором развивался флаг с двуглавым орлом. Снова раздался барабанный бой и к флагштоку с другой стороны подошел отряд американцев, которые должны были спустить российский флаг и поднять свой, звездно-полосатый. Губернатор Аляски князь Максутов и его 22-летняя красавица-жена, которая все время вытирала слезы, присутствовали при церемонии в окружении нескольких приближенных.

Остальные русские не пришли в знак протеста против продажи Аляски. Когда начали спускать российский флаг, налетел порыв ветра и флаг так обмотал флагшток, словно стараясь удержаться на месте, что кому-то из солдат пришлось влезать наверх и распутывать его. Не выдержав напряжения, княгиня упала в обморок. Она пришла в себя уже за границей - над Аляской развивался американский флаг".

Марина Ефимова: Так драматически описана церемония продажи Аляски в книге путешественника Берна Китинга. Российский историк, академик Николай Болховитинов в беседе с нашим московским корреспондентом Ильей Дадашидзе рассматривает значение этой сделки с точки зрения тогдашних государственных деятелей.

Николай Болховитинов: Этот договор был выгоден для двух держав. В России этот вопрос обсуждался в течение примерно десяти лет. Его инициатором был Великий князь Константин Николаевич, либеральный брат императора Александра Второго. Конечно, Россия потеряла большую территорию, но русские государственные деятели исходили из того, чтобы в будущем устранить возможные противоречия с США. Кроме того, на Аляске практически русские не могли организовать оборону и было ясно, что она беззащитна. В период Крымской войны это особенно стало очевидным. Договор способствовал нашим мирным отношениями на протяжении многих, многих десятилетий.

Илья Дадашидзе: Бытует мнение, что Россия сначала продала Аляску, а потом пожалела о содеянном, так как там были открыты месторождения золота?

Николай Болховитинов: О запасах золота в России в то время уже знали, и они как раз опасались нашествия огромного числа авантюристов-золотоискателей. Русских на Аляске в период продажи было всего 800 человек. Это, конечно, ничтожная цифра, поэтому, в общем, царь принял правильное решение. Он считал, что надо сосредоточить усилия на Сибири, на Приморском крае, а не на дальних заморских колониях, которые не приносили реальной пользы для России в то время.

Илья Дадашидзе: Время от времени возникают разговоры о том, что Аляска была продана не окончательно и, в конце концов, будет возвращена России.

Николай Болховитинов: Здесь совершенно очевидно: подписан официальный договор, Аляска продана навечно, никаких сроков там установлено не было. Иногда считают, что очень мало было получено. Но в то время были такие цены. Луизиану, например, Наполеон Бонапарт продал за 15 миллионов долларов. Огромную территорию! Здесь было получено 7,2 миллиона золотых долларов. Это примерно столько, сколько в то время Россия тратила на содержание своего флота. Вот пример с Аляской. Ведь тогда США не хотели ратифицировать Аляску. И царскому дипломату, посланнику в Вашингтоне Стеклю, пришлось давать взятки на 165 тысяч долларов. США не знали о той ценности, которую представляла Аляска.

Марина Ефимова: Когда в 1867 году тогдашний американский госсекретарь Вильям Стюарт настоял на покупке Аляски у России, по цене примерно 4 цента за гектар, он стал предметом всеобщих издевательств. Конгрессмены называли Аляску "Walrussia" от слов "Walrus" - "морж" и "Россия". Многие утверждали, что там не живут даже рыбы, потому что океан покрыт толстым слоем льда, и газетчики немедленно прозвали Аляску "Stuart Eisbox" - "Ледник Стюарта". Когда-то в Орегоне я встретилась на вечеринке с жителем Аляски и спросила: правда ли, что залив около знаменитого со времен золотой лихорадки городка Скагвей не замерзает? Лицо аляскинца прямо-таки исказилось болью от такого невежества и он, сдерживаясь, объяснил, что ни один тихоокеанский порт Аляски не замерзает, и что если не считать движущихся ледников-глетчеров, то лед вы там найдете, по его выражению, "только в своем стакане с джином и тоником". Позже я узнала, что аляскинский рыболовный порт Кетчикан, "лососевая столица мира", расположен на широте Дублина, Манчестера или Гамбурга, что Ситка, в прошлом - столица русской Аляски, находится южнее, чем Санкт-Петербург, и что на Алеутских островах температура никогда не опускается ниже минус восьми по Цельсию. Наш коллега Борис Парамонов попытался взглянуть на судьбу Аляски с точки зрения современной России.

Борис Парамонов: Понятно, что воспоминания о русской Аляске до сих пор не дают спать всякого рода патриотам. Это как же можно было досаждать Америке, выставив там ракеты! Впрочем, останься Аляска в России, большевики устроили бы там еще одну Колыму. Но, как сейчас модно говорить, история не имеет сослагательного наклонения, и рассуждать об упущенных возможностях русской Аляски бесполезно. Другое дело – постараться извлечь урок из этого факта продажи Аляски, урок на будущее. Урок же такой: торговать освоенной землей не обязательно, но бояться торговли как жупела тоже не следует. Идея тут позитивная - не бояться входить в соприкосновение с внешним миром. А лучшего способа для такого соприкосновения, чем торговый обмен, не придумаешь.

Впрочем, я говорю не только о внешней торговле в узком смысле, всяком экспорте-импорте, а о более насущной, но непривычной для России практике всяческих концессий. То есть не нужно бояться пускать на родную землю иностранцев, если они идут с добрыми намерениями и деловыми предложениями. Беда в том, что для русских людей деловые предложения все еще воспринимаются как недобрые намерения. Поразила, например, история с южными корейцами, которых уже обманули в России по крайней мере дважды в ответ на их предложение построить автомобильные заводы на Дальнем Востоке и в Калининградской области. Люди уже потратили десятки миллионов долларов, а им на ворота указали. Поди, теперь, судись! Возвращаясь к феномену Аляски, что нужно понять в первую очередь? Сюжет в том, что в России много земли, а это - самая главная ценность. Ее нужно научиться использовать, использовать природные красоты и климатическое разнообразие. Здесь существуют поистине умопомрачительные возможности, например, для международного туризма. Россию можно сделать некоей гигантской Швейцарией. Хочешь – любуйся озером Байкал, хочешь – охоться на медведей. Чем не перспектива, чем не вернейший способ стать богатой страной? Напомню, что сейчас в Америке туризм на ту же Аляску заметно расширяется и стал уже весьма доходным бизнесом. Использовать собственную землю для обогащения, а не для размещения ракет - вот наилучшая русская идея.

Марина Ефимова: Борис Парамонов упомянул новую, чисто современную ипостась Аляски – туристскую. Золотоискателям конца прошлого века, гибнущим где-нибудь на страшном Белом Пути, под снежным обвалами или в водовороте Юкона, не могло бы и в предсмертном сне присниться то, что происходит сейчас. С июля по август на знаменитом Белом Пути автомобили идут бампер к бамперу, и туристы жадно оглядывают места, по которым проходили герои Джека Лондона. Доусон и Скагвей стали музеями, к глетчерам ходят рейсовые пароходики. Одну такую поездку описал Берн Китинг.

Диктор: "Паром вошел в залив Колумбия, и взорам нашим предстал фасад колумбийского ледника высотой в 60 метров и шириной в 4 километра. Капитан Ричард Хофстад сам спустился из рубки, чтобы показать свое аляскинское сокровище по всей красе. "Ледовая стена продолжается и под водой, - сказал он,- до самого дна, а это еще полтораста метров. Глетчер движется со скоростью примерно полутора метров в день, но в это время года его скорость доходит иногда до трех метров. Вот видите, как он навис над водой? Скоро кусок отвалится. Дайте-ка я его потороплю". Капитан вернулся в рубку и дал долгий гудок. С ревом и громовыми раскатами тонны льда обрушились в воду, ушли в глубину, а потом вынырнули снова. "Держитесь за перила!",- крикнул кто-то, и через несколько секунд первая волна ударила в борт".

Марина Ефимова: Говорят, что нет человека, который, побывав на Аляске, не написал бы об этом целую книгу. И этот зуд делается понятным, когда читаешь эссе Майкла Модзелевского "Inside Passage", о знаменитом внутреннем аляскинском пути, то есть о рейде по внутренним водам, защищенным от открытого океана грядой островов.

Диктор: "Inside Passage" меняет масштаб мира. Кедры по его берегам достигают 75-метровой высоты. Между деревьями иногда вдруг поднимается на задние лапы трехметровый бурый медведь весом в тонну. Один королевский лосось занимает весь кухонный стол. Гигантские размеры океана и гор делают весь остальной мир карликовым. Воды фьордов, бледно-зеленые от шуги от так называемого "ледникового молока", то морщит сильный ветер, то по ним идут водяные смерчи, то над ними кружится снег. Плотные облака вдруг пронизывает солнечный луч такой силы и яркости, что он напоминает Лестницу Иакова. Все это приводит на память музыку Вагнера, только ему по плечу такие колоссальные темы, какие дает Аляска – "Полет Валькирий", "Кольцо Нибелунгов", "Тангейзер" - оркестрованные вспышками Северного сияния.

Марина Ефимова: Тот, кто попытается искать на Аляске потомков русских поселенцев, вряд ли кого-нибудь найдет. Но зато он найдет много православных людей. Рассказывает профессор Фишер.

Вик Фишер: На Аляске сейчас 60-70 православных церквей. Правда, большинство их прихожан – алеуты, потомки тех, кого русские миссионеры два века назад обратили в православие.

Большинство священников – креолы, их род обычно идет от русского отца и матери-алеутки или эскимоски. Но русская религия жива и русские имена привычны на Аляске. Одного из наших штатных сенаторов зовут Иван Иванов. Может ли быть более русское имя?

Марина Ефимова: Однако, как ни парадоксально, именно те народы, которые в прошлом веке так успешно умели выживать в суровых условиях Аляски, даже за Полярным кругом – алеуты, индейцы, эскимосы - именно они с трудом приспосабливаются к новому американскому образу жизни Аляски. Среди них наиболее высок уровень безработицы, их косит тяжелый алкоголизм и ранние самоубийства. Вот как это объясняет антрополог из Анкориджа Стивен Лэнгдон.

Стивен Лэнгдон: Когда юноша достигает 15-16 лет, ему надо решить обставиться ли в своей общине, там, где родился, но где нет больших возможностей для карьеры и всех преимуществ цивилизации, или придется переехать в большой город и включиться в борьбу за рабочие места и поменять весь образ жизни. Вот этот выбор между верностью семье и более перспективным будущим очень труден для них. Интересно, что девушки и молодые женщины легче переносят подобные перемены, быстрее включаются в городскую жизнь, быстрее находят работу. Юноши более чувствительны к своему статусу. Им трудно смириться с тем, что они могут работать лишь официантами в дешевых кафе, тогда как в своей деревне они были добытчиками, охотниками и рыбаками, кормильцами семьи. Они стремятся исправить положение, но между ними есть расхождения в том, что считать улучшением. Довольно большая часть коренного населения считает необходимым вернуться к формам племенной жизни со своим традиционным местным самоуправлением. А другая верит, что благодаря образованию, частному предпринимательству и ассимиляции удастся достигнуть большего успеха. Так что мнения разошлись. Я думаю, победит интеграция в общую американскую экономику и последующая ассимиляция. Изоляционисты останутся в меньшинстве.

Марина Ефимова: Как считает профессор Фишер, возможное обновление принесут коренным жителям Аляски новые связи с Сибирью. Во всяком случае, сам Фишер говорит об этом с большим энтузиазмом.

Вик Фишер: Для нас связь с Россией, по моему мнению, самое значительное и волнующее событие последних лет. Когда после перестройки поднялся железный занавес (у нас, кстати, говорят, что "ледяной занавес растаял"), на Аляске немедленно началась оживленная двусторонняя связь с Сибирью, в частности, торговля с Магаданом продовольственными продуктами, поставки на дальневосточное побережье нефтепродуктов, которые с Аляски вести гораздо ближе и дешевле, чем отечественные. Кроме того, русские закупают на Аляске шахтерское оборудование для Якутии, Магадана и Чукотки.

Но главное это, конечно, человеческие контакты. Когда-то аляскинские эскимосы пересекали Берингов пролив и навещали родственников в России, но потом началась холодная война и это было запрещено. А сейчас, с конца 80 годов, обе страны снова разрешили свободные путешествия через Берингов пролив, причем без визы, так что они там уже и торгуют, и рыбу вместе ловят в Беринговом море.

Марина Ефимова: Так что, пожалуйста, если у вас есть хорошая собачья упряжка и верный партнер, милости просим на Аляску. Но все же имейте в виду, что жить на Аляске и до сих пор могут только люди особого склада. Там катастрофически не хватает женщин и путей сообщения, до многих городов и поселков можно добраться лишь морем или самолетом. Причем маленьким самолетом с небольшой скоростью и высокой маневренностью. Поэтому из каждой тысячи аляскинцев пятьдесят – профессиональные летчики bush pilots, виртуозно владеющие искусством пилотирования маленьких самолетов. Посмотрите когда-нибудь на снимки аляскинских городов, снятые с самолета - на столицу штата город Джуно, на Анкоридж с его 200-тысячным населением… Вы увидите горстку строений, ютящихся на крошечном клочке ровной земли, между бескрайним океаном и бесконечными грядами гор. Какие качества нужны человеку, чтобы там жить - смирение или дерзость? Возможно, ответ дает одна из книг об Аляске, о неудачном и трагически закончившемся восхождении на пик Мак-Кинли. Эта книга открывается стихотворением Киплинга, которое, по-моему, можно сделать девизом аляскинцев - от золотоискателей времен Джека Лондона до bush pilots нашего времени. Им я и хочу закончить сегодняшнюю передачу.

Диктор:
Если ты способен встретиться лицом к лицу с триумфом и с провалом,
И принять обоих этих обманщиков с одинаковой стойкостью,
Тогда, мой сын, считай, что ты стал мужниной, и что земля - твоя.