Число граждан России, не считающих сталинские репрессии преступлением, по данным недавнего опроса социологического "Левада-центра", заметно увеличилось. При этом за год удлинился и список российских политзаключенных, который ежегодно составляет Правозащитный центр "Мемориал". Еще год назад их было 87 человек; в списках, опубликованных в октябре 2016 года, значились уже 102, а теперь, по сведениям на конец мая, – 118 человек.

На мой взгляд, между этими двумя фактами – прямая зависимость. В год печального юбилея, 80-летия Большого террора, этой темы нет в повестке дня не только телевидения, но и всех остальных федеральных средств массовой информации. Вместо этого мы можем видеть празднично украшенную станцию московского метро "Сокольники" с фотографиями Кагановича и Сталина. Следует ли удивляться тому, что, как свидетельствует тот же социологический опрос, стало вдвое больше тех, кто ничего не знает о Большом терроре?

Еще в 2001 году бывший узник ГУЛАГа Семен Виленский, брошенный за решетку за стихи с критикой карательной политики советской власти и прошедший Сухановскую тюрьму, одну из самых страшных в СССР, в своей книге "Есть всюду свет…" писал о появившихся ностальгических чувствах некоторых людей "по прошлой, несвободной, убогой, но привычной, регламентированной жизни". Он еще тогда, на заре президентства Владимира Путина, отмечал: "Возникла тоска по сильной руке. Одни говорят: "Сталина нет на них!" Другие: "Нужен российский Пиночет, диктатор, только он наведет порядок!" Не приведи Господь еще раз наступить на те же грабли…"

Похоже, наступили.

Спустя полтора десятилетия после написания этих строк можно констатировать: порядка в стране не прибавилось, коррупция в России и террористические угрозы для России лишь возросли, но отрезвления общества не случилось. Напротив, мы наблюдаем обратный процесс, все более откровенно, на мой взгляд, поощряемый "сверху". А если сознанием общества не осмыслен такой важнейший период в истории нашей страны, как сталинские и последующие политические репрессии, если сама история подвергается государственному регулированию и ее уроки не выучены, то мы обречены на повторение пройденного.

В жизни нашей страны был лишь очень короткий промежуток времени – меньше десятилетия, – когда в ней не было политических заключенных. Последним политическим делом в СССР, вероятно, можно назвать дело Валерии Новодворской и Виктора Данилова, прекращенное 23 августа 1991 года "в связи с изменением обстановки". А уже 29 октября 1999 года в путинской России был арестован ложно обвиненный в шпионаже ученый Игорь Сутягин, проведший в застенках почти 11 лет, чье уголовное преследование Европейский суд по правам человека в итоге признал нарушающим право обвиняемого на справедливое судебное разбирательство.

Кто из нас сможет назвать все эти 118 – на сегодняшний день – фамилий из списка "Мемориала"? Если имя Оксаны Севастиди еще было на слуху благодаря усилиям правозащитников, адвокатов и немногочисленных независимых СМИ, то точно так же осужденные за отправку СМС-сообщений в Грузию жительницы Сочи Марина Джанджгава, Инга Тутисани и Анник Кесян практически никому не известны...

Едва ли лучше, я считаю, ситуация у долгожителей за решеткой, например, у Алексея Пичугина. 19 июня исполняется 14 лет с тех пор, как он сидит – вопреки позиции "Мемориала", признавшего бывшего сотрудника компании ЮКОС политзаключенным, вопреки постановлению Страсбургского суда о необходимости пересмотра неправосудного уголовного дела. Однако заключение Пичугина – уже давно не новость, в его жизни много лет все остается без изменений, а значит, не привлекает общественного внимания. И мне приходилось выслушивать мнение (причем от собеседника из либеральной, к тому же адвокатской среды), что "это уже неинтересно".

Чем меньше мы знаем, помним и говорим публично о людях из списка "Мемориала", тем скорее он будет пополняться за наш же счет (ведь уже бессчетное число раз переговорено: чтобы незаконно попасть в застенки, вовсе не обязательно быть политическим активистом). Но мы в большинстве своем этого, похоже, так и не поняли, и лозунги за свободу политических заключенных не вызывают столь массового отклика, как, например, протесты против коррупции или реновации. Хотя и то, и другое – следствие политической несвободы. И устранить следствие, не исправив причину, вряд ли возможно.

Семен Виленский, которому Особое совещание определило десять лет заключения, отсидев на Колыме и будучи освобожденным в 1955 году без права возвращения "на материк", целью своей жизни полагал просветительство. Он организовал Колымское товарищество, через некоторое время зарегистрированное как Московское историко-литературное общество "Возвращение". Был организатором международных конференций "Сопротивление в ГУЛАГе". На основе его воспоминаний поставлен спектакль "Дороги, которые мы не выбирали".

Просветительство – это, пожалуй, то, чего не хватает России и сегодня. Несмотря на общедоступность в интернете огромного массива информации о советском терроре и современных политических репрессиях, вдруг оказалось, что это все вновь нужно разъяснять. Нужно говорить об этих явлениях так, чтобы они стали первостепенными проблемами в глазах общества. И тогда пройдет очень немного времени и правда вернется. Она, как трава в мультипликационном фильме Гарри Бардина "Слушая Бетховена", прорастет сквозь асфальт.

Вера Васильева – независимый журналист, ведущая проекта Радио Свобода "Свобода и Мемориал"

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции​