Сегодня исполняется 90 лет российской правозащитнице, главе Московской Хельсинкской группы Людмиле Алексеевой. Свой юбилей Людмила Михайловна отметит в кругу родных, друзей и коллег по правозащитному движению.

Людмила Алексеева известна своей общественной деятельностью и активной жизненной позицией. Она считается одним из основателей советского и российского правозащитного движения. С 2002 года состояла в Комиссии по правам человека при Президенте РФ, позднее преобразованном в Совет при Президенте по развитию гражданского общества правам человека, но в 2012 году вышла из него из-за несогласия с процедурой его формирования.

Борьба за права человека в России – занятие непростое и не всегда благодарное. В августе 2004 года Алексеева и ее коллега Андрей Юров получили угрозы от лидера "Славянского союза" Дмитрия Дёмушкина. На листе был изображен снайпер, под ним надпись: "Гиренко, Юров, Алексеева". (Николай Гиренко, ученый из Санкт-Петербурга, был убит в июне 2004 года в своей квартире.)

В июне 2008 года во время пресс-конференции в защиту заключенных правозащитницу забросала яйцами группа молодых людей, предположительно из ЛДПР. 31 марта 2010 года Людмилу Алексееву ударил некий Константин Переверзев, когда она возлагала цветы на станции метро "Парк Культуры" в память о погибших в террористическом акте.

Летом 2010 года на ежегодном Всероссийском молодежном образовательном форуме (лагере) "Селигер" Алексеева стала одним из персонажей инсталляции "Здесь вам не рады". Пластиковая голова с ее фотоизображением в головном уборе с фашистской символикой была насажена на кол.

С 31 августа 2009 года Людмила Алексеева активно участвовала в уличных протестных акциях в рамках "Стратегии-31". 31 декабря 2009 года во время попытки проведения очередного митинга на Триумфальной площади в Москве Людмилу Алексееву задержал ОМОН. Ее доставили в отделение полиции, что вызвало большой резонанс в России и за рубежом.

После российского вторжения в Украину Людмила Алексеева последовательно критиковала российские власти, в сентябре 2014 года она подписала заявление с требованием "прекратить агрессивную авантюру".

В последнее время Людмила Михайловна не выходит из дома, но следит за тем, что происходит в России, по-прежнему критикует власти и высказывает собственную позицию. Она поддерживает противников реновации в Москве и выступает в защиту задержанных на акциях, организованных Алексеем Наавальным.

Людмила Михайловна – давний друг Радио Свобода, долгое время она вела авторскую передачу о правах человека, часто бывала на различных программах в качестве гостя. В марте 2017 года, после решения Минюста России о ликвидации "Свидетелей Иеговы", правозащитница выступила против гонений на религиозную организацию

В феврале прошлого года Людмила Алексеева в числе других известных общественных деятелей, обеспокоенных политической ситуацией в России, обратилась к партиям "Яблоко" и ПАРНАС с просьбой объединиться для участия в выборах в Государственную думу. Свою позицию тогда она объяснила в интервью радио Свобода:

– Сейчас ситуация стала более острой. Сейчас это уже не вопрос политики. Я правозащитник, а не политик, и я в это во все ввязалась не потому, что я политикой собралась заниматься, а потому что положение в стране такое: если эти 14 процентов через демократические партии не заявят о себе, то я не знаю, что будет со страной и с каждым из нас. И хотя законодательство специально построили так, чтобы партиям объединиться было очень трудно, гражданский долг требует от партийного руководства демократических партий, чтобы они преодолели трудности и использовали хотя бы те немногие возможности, которые есть еще для совместных действий.

​– В этой дискуссии возникли 14 процентов как некое единое целое, противостоящее 86 процентам. Вы действительно считаете, что в стране есть 14 процентов, которые готовы объединиться за сколь угодно широкой коалицией?

– Конечно, это несколько условная цифра. 86 процентов высказали поддержку официальной политике "Крымнаш", а 14 процентов отказались это делать. Вот мы и считаем, что эти 14 процентов – это люди, не зараженные имперским синдромом, люди с демократическим мышлением. Конечно, это условно, может быть, нас больше, может быть, несколько меньше.

– Но если на самом деле эти 14 процентов расколоты на какие-то маленькие группы, у каждой свои интересы, тогда политики будут искать, что им наиболее выгодно. А если 14 процентов действительно в чем-то имеют общую основу, то тогда это сила, 14 процентов – это много.

– 14 процентов – это люди, которые имеют общую основу. Это те люди, которые хотят видеть нашу страну демократическим правовым государством, живущим по нашей Конституции, а не по каким-то там решениям нашей безумной Думы или антиконституционным решениям наших властей.

​– Вы вокруг себя ощущаете достаточное количество людей, которые придерживаются одних с вами взглядов, хотя кто-то может поддерживать Явлинского, кто-то Касьянова, кто-то Навального.

– Я в этом отношении очень комфортно устроена. Я очень редко встречаюсь с людьми, которые придерживаются других взглядов. Все, с кем я общаюсь так или иначе, придерживаются близких мне взглядов на жизнь, и никаких особенных различий нет между теми, кто поддерживает "Яблоко", или ПАРНАС, или партию Навального.

– Вы говорите, что ситуация стала более острой, что появилась почва для такого объединения.

– В стране экономический кризис, и он усугубляется. И с точки зрения не только моей, но всех, кто меня окружает, власти ничего не предпринимают, чтобы страна вышла из кризиса, чтобы людям было легче его перенести. Напротив, стараются переложить тяготы кризиса на плечи населения, увеличивая давление и на граждан в целом, и на бизнес, от которого можно было бы ждать какого-то улучшения экономического положения. И, по-моему, власти больше заняты восстановлением международного облика России как страны, опасной для окружающих, чем нуждами собственного населения. И именно это вызывает ужасную тревогу и ощущение, что если не исправить ситуацию, то страна находится на пороге очень тяжелых испытаний.

​​– Вы думали о том, что будет, если демократическая оппозиция объединится? Это приведет к новой кампании подавления оппозиции?

– Я не знаю, как будут действовать власти в этой ситуации. С одной стороны, они действительно пытаются закручивать гайки, даже не дожидаясь, пока демократическая оппозиция объединится, а с другой стороны, вспомните, в 2011 году, когда начались массовые протесты против фальсификаций выборов, власть пыталась осторожно, но как-то с обществом договориться. Я не знаю, как будут действовать власти. Я знаю, как должно действовать общество. Общество должно защищаться.

– Можно сравнивать то, что происходит сейчас в России, с какими-то временами Советского Союза?

– Никогда ничего не бывает одинаково, но ощущение, что... пожалуй, сейчас хуже в этом смысле. В Советском Союзе было какое-то представление о том, что власти стараются что-то делать, другое дело, что не умеют, не знают как. А сейчас вот у меня ощущение, что власти, скорее, заняты доведением до блеска внешнего имиджа, а не судьбой своих граждан.

​– В Советском Союзе, вы говорите, власти старались сделать лучше...

– Пытались, пытались как-то задобрить людей.

– А нынешние власти даже не стремятся к этому?

– Просто: "На нас не давите. Если вы чего-нибудь требуете, мы наверняка не исполним, потому что на нас нельзя давить". Почему нельзя давить? Власть для того и существует, чтобы реагировать на настроения и желания общества. А наши власти – нет: "Мы сами знаем, а вы не смейте нам указывать".

– По уровню преследований правозащитного сообщества можно ли в какой-то мере сказать, что вернулись советские времена, или это несравнимо?

– Ситуации несравнимы. Тогда нас была маленькая горсточка, и мы были почти только в Москве. Сейчас нет региона, где бы не было правозащитных организаций, и власти могут как угодно себя вести, но мы собой представляем совсем иное явление. Конечно, беспрецедентное давление, которое последнее время оказывается на НКО, объявление всех подряд "иностранными агентами" – это сделало свое дело. Но люди остались, правозащитное сообщество не сломлено. И хотя наши возможности делать что-либо в помощь гражданам уменьшились, правозащитное сообщество существует, и власти это знают.

​– Вы правозащитница, но вы обращаетесь к политикам, вы говорите им о том, что нужно делать в политике, вы выступаете с вполне политической программой.

– Я еще и гражданин этой страны! И мне небезразлично ни происходящее в стране, ни то, что будет со мной и со всеми теми, кто думает так же, как я. И именно вследствие необыкновенно острой нынешней ситуации я изменила своему правилу. И не как правозащитник, не как председатель МХГ, а как гражданин России Людмила Алексеева я занялась тем, чем я занялась.