Повод для разговора с омским художником Никитой Поздняковым вполне анекдотический. Его вызвали в центр по борьбе с экстремизмом, допросили, передали дело в суд, и суд (все это произошло мгновенно, в течение нескольких часов 9 августа) вынес решение оштрафовать его по статье 20.3 КОАП "Публичное демонстрирование нацистской символики" за татуировку на груди.
Это далеко не первое дело такого рода в России. Аналогичные штрафы обладателям нацистских татуировок выписывались в Бийске, Новгороде, Саратове, Костромской области. Но дело в том, что у Позднякова нет татуировки с нацистской символикой. Он исповедует буддизм, и на его теле изображен Будда, а над ним левосторонняя свастика, символ солнца, который можно увидеть во многих странах Востока. Но автора доноса (а кто-то увидел фотографию Никиты с обнаженным торсом "ВКонтакте" и написал жалобу в Центр "Э") это не смутило.
Одна из выставок Никиты Позднякова была посвящена преследованиям буддистов в советское время. Он интересуется политикой и даже собирался стать кандидатом на местных выборах, пояснив, что "нужно либо уезжать, либо пытаться что-то изменить".
Нет худа без добра: абсурдная история со штрафом за татуировку привлекла внимание к одному из лучших молодых художников России. Никита Поздняков называет себя примитивистом, но среди его работ можно найти и обращения к поп-арту, соц-арту, абстракционизму. Понятно, что публика, следящая за творчеством Никиты Позднякова в соцсетях, сразу реагирует на эпатажные работы: граффити с Иисусом, портрет Ленина с обнаженными гениталиями, изображения Сталина и Гитлера в роли ведущих передачи "Спокойной ночи, малыши".
– Это ваше первое столкновение с репрессивными органами?
– Нет, не первое. В прошлый раз это была тоже пропаганда, только наркотиков. У меня есть сообщество, связанное с шаманизмом, там в одной из тем обсуждались мухоморы, тоже кто-то написал донос. В то время еще пропаганда наркотиков не предусматривала какого-либо наказания, просто ко мне приезжали домой оперативные сотрудники и занимались запугиванием, грозились сообщить на работу, чтобы я удалил паблик. Их угрозы на меня не произвели никакого впечатления, поэтому паблик продолжает существовать.
– И сейчас, я думаю, вы не особенно напуганы?
мы возвращаемся в варварские времена
– Я вообще считаю, что пугаться не стоит, мы должны свои права защищать. В светском государстве меня судят за изображение. За последние годы мы привыкли к тому, что за какую-то информацию или пост в интернете могут осудить, а еще 10 или 5 лет назад было дико об этом разговаривать.
– Тем более за татуировки, которые человек делает на собственном теле.
– Да. Есть случай у нас в Омске: мой знакомый опубликовал историческую фотографию с танком фашистским – на танке, естественно, свастика, за это его аналогичным образом оштрафовали.
– Сообщение в "Фейсбуке" о том, что вас вызывают, вы проиллюстрировали портретом Сталина и Гитлера. Это новая ваша работа?
– Я ее сделал в этом году. Сталина и Гитлера я поменял усами, и ничего не изменилось. Я считаю эти две фигуры равнозначными.
– У вас есть работа: два шприца и две пробирки с кровью, подпись: "Jesus" и "me". Объясните?
– У Иисуса там не совсем кровь, это серебряная субстанция, я туда налил серебрянки. Я – живой человек, у меня есть тело, больше возможностей живым, здоровым принести что-то доброе, светлое в этот мир, чем у мертвого Христа. Поэтому пробирка и шприц у меня больше.
– У вас есть цикл работ, связанных с христианством, с православными иконами. Вы вступаете на опасную территорию, ведь верующие очень любят оскорбляться и защищать свои чувства. Подписи For Sale или Sell me под этими изображениями Христа.
– Там нигде не написано, что это именно Христос. Мне сказали, что он похож на убитого певца, Игоря Талькова. Это мои размышления на тему библейской истории. Я понял, что самый симпатичный персонаж в этой истории – это Иуда, поскольку он был честен, искренен хотя бы сам с собой. То есть он искренне предал, потом искренне раскаялся и покончил жизнь самоубийством. Другие апостолы обманывали сами себя прежде всего. Когда за Христом пришли, они все разбежались, отреклись. Боялись за собственную жизнь. Апостолы разбежались, Христос пошел на крест, как того и хотел. Он ведь знал, что с ним произойдет, знал, что Иуда его предаст. Но спасти Иуду от этого греха, спасти душу Иуды он не захотел. Из каких соображений? Видимо, хотел прославиться. Хотя с другой стороны, живым он мог бы принести людям больше добра и света, чем мертвым.
– Это вы с позиций буддизма рассуждаете?
– Нет, это я с позиции человеческой истории рассуждаю. Просто жизненная история.
– Современные художники сейчас страдают почти как первые христиане, которых преследовали язычники. Современное искусство становится такой жертвой истерии, ненависти, особенно в России.
в России народ – это масса, не умеющая, а может быть, отученная мыслить
– Мне кажется, это только в России и происходит, поскольку мы возвращаемся в варварские времена. Менталитет людей таков, что все, что им непонятно, им кажется оскорбительным, вызывает гнев. С другой стороны, это пропагандируется, все эти настроения искусственно создаются. У нас в России народ – это масса, не умеющая, а может быть, отученная мыслить. С этими людьми бесполезно спорить, мое мнение для них не будет более авторитетным, чем мнение телевизора.
– Вы достаточно радикальные вещи делаете, особенно для Омска. Как вас воспринимают в Омске, можете ли выставляться, чувствуете ли себя изгоем или все-таки есть какая-то среда, в которой вы можете существовать, показывать свои работы, обсуждать их с единомышленниками?
– Если говорить про официальные выставки, то там я могу показать не все. У нас есть в Омске две независимые галереи – "Левая нога" и "Маячок". Они частные, никакой цензуре не подвергаются, там можно делать любые проекты. Это заслуга моего товарища, который делает это собственными силами, поддерживает искусство в Омске. По большому счету искусство скучно сейчас. Либо молодые художники не задумываются вообще о политике, говорят: "Мы в это не лезем", либо боятся.
– А вы не боитесь и считаете себя политическим художником?
– Я не задумываюсь, политический я художник или нет, я делаю работы о том, что меня волнует. Я думаю, что у каждого из нас должна быть какая-то своя позиция. Как сказал кто-то из философов, все самые страшные преступления в этом мире делаются с нашего молчаливого согласия. Если что-то вызывает во мне протест, то я протестую. Я не хочу жить всю жизнь в страхе. Даже если ты не виноват в преступлении, но ты промолчал, то это все равно груз на твоей совести.
– И что вас сейчас волнует, что вызывает желание ответить?
– Во-первых, несоблюдение конституции, а все остальное отталкивается уже от этого. Свобода слова, свобода вероисповедания, свобода собраний. Тот же самый срок, на который может быть выбран президент, и количество этих сроков. Демократия, выборы губернаторов, мэров. Все это очевидные вещи.
– Как художник может отреагировать на очередной срок Путина, например?
– Я могу отреагировать, поскольку я пацифист, только своим творчеством. Как я убедился, это весьма действенно, общество реагирует.
– У вас много работ, связанных с советской культурой – Ленин, пионеры, символика. Советский Союз в каком-то смысле возвращается?
– Он далеко не уходил. Я 1987 года рождения, Советский Союз практически не помню. Но мы живем в обществе, в котором еще много людей советской формации, с советским мышлением. За годы советской власти произошел такой отрицательный отбор, людей отучили думать, эти люди продолжают жить среди нас. За 10 лет демократии они демократами не стали, с радостью воспринимают различные запретительные инициативы. Когда пришла демократия, они ее не хотели в большинстве своем, ругали Ельцина и так далее. Хотя в ельцинские времена свободы было больше. Когда у нас отбирают свободу, мы радуемся.
– У вас есть и портрет царской семьи. Это отклик на последние события вокруг фильма "Матильда"?
– Нет, эта работа была написана раньше. Это тоже часть нашей истории, и весьма противоречивая. У нас еще жива и старая советская историческая школа, что к власти пришел пролетариат, а угнетателей убили. Но в то же время у нас они канонизированы. Это очень противоречиво. Так же, как мой дед был партийным коммунистом, но регулярно молился. Я еще не могу сформулировать, почему меня эта тема волнует, начинаю художественно над ней работать и в процессе этой работы формирую какое-то свое отношение. Я художник без образования, я рисую чувством, скажем так. В процессе работы я пытаюсь прислушаться к себе и понять, что я чувствую и почему. Например, сейчас я работаю над серией работ о чеченской войне и попутно разбираюсь. Эта тема меня давно волновала, я о ней думал, интересовался, но был не готов, сейчас созрел. Это табуированная тема у нас, ее все боятся касаться. Но я думаю, что мы должны все помнить об этом. Я стараюсь сделать безоценочно, просто какие-то житейские истории той войны. Мы не должны забывать о таких фактах. Какой победой мы гордимся, что пытаемся замолчать? Почему мы не говорим про Чечню "можем повторить"?
– Вы были ребенком, когда первая война с Чечней началась....
Если победит Владимир Путин, будет только хуже
– Я помню, очень много беженцев было в Омске. Я жил в центре города в 9-этажном доме, постоянно приходили, как будто табором, беженцы, ходили по подъездам. Тогда домофонов не было, они звонили в квартиру и говорили: брат, сестра, помоги. В большинстве случаев перед ними просто захлопывали двери, отзывались о них как о побирушках. Тоже, наверное, какая-то пропаганда была, потому что никто не думал, что у них на родине война, что мы все можем оказаться в такой же ситуации.
– Будут и батальные сцены в вашем цикле?
– В том числе да.
– Мне кажется, ваша манера резко изменилась в последнее время, вы стали делать более абстрактные работы, леттристические, смешанная техника, осколки зеркал. Не похоже на то, что вы делали раньше.
– Я постоянно пытаюсь экспериментировать. Может быть, пойду дальше в этом направлении, может быть и нет. Сложно строить планы. Пока мне это интересно, я это делаю.
– Кирилл Серебренников в интервью "Зюддойче цайтунг" говорил о том, что сейчас решается судьба России, судьба русской культуры в битве с мракобесами. Вы тоже чувствуете, что роковой момент пришел?
– Я чувствую опасность, чувствую обиду, негодование, но не знаю, самый ли это пик или это еще только цветочки.
– Кто победит, как думаете?
– Сложно сказать. Я реалист, поэтому на хорошее не надеюсь. Я думаю, многое решится в 2018 году после выборов. Если победит Владимир Путин, думаю, что будет только хуже. Я надеюсь на другой исход, конечно.
– А кто еще может победить? Вы говорите "если", но альтернативы нет.
– Есть надежда. Существуют версии, что кремлевская элита недовольна политикой этого президента, могут быть кулуарные игры, заговоры и так далее. Пока остается только надеяться. Сейчас, когда мы видим, что запрещают камеры на избирательных участках, понятно, что даже если мы пойдем все голосовать за альтернативного кандидата, то исход предрешен.
– Альтернативного кандидата не будет в избирательных бюллетенях.
– Но альтернативный кандидат продолжает бороться. Мы наблюдаем за развитием событий.
– В Омске есть штаб Навального?
– Есть. Сегодня, когда я был в Центре "Э", в коридоре ждал опера, из приоткрытой двери я слышал, что этот штаб Навального обсуждается. К сожалению, не услышал, что именно про него говорят, но фразу "штаб Навального" услышал.
