Комитет гражданских инициатив Алексея Кудрина подготовил доклад, анализирующий ход кампании по выборам в регионах России. Сильные оппоненты "системы Владимира Путина" или не выдвинуты, или не допущены на региональные выборы. Преодолеть так называемый "муниципальный фильтр" и получить достаточно подписей от местных депутатов без разрешения администрации президента РФ фактически невозможно.
КПРФ, например, не смогла зарегистрировать своего популярного кандидата Вячеслава Мархаева в Бурятии. Сошел с дистанции,в Свердловской области Евгений Ройзман. Сильная организация "Яблока" в Карелии вообще не выдвинула собственного кандидата на пост главы республики. Подозревают, что в обмен на прекращение уголовных дел против активистов партии, начатых при прежнем руководителе региона. И так везде. 11 новых губернаторов – недавних назначенцев Путина не имеют серьезных соперников. Как и ветераны вроде белгородского губернатора Евгения Савченко.
Почему Кремль выбрал сценарий зачистки политического поля, имитируя выборы? Как этот цирк повлияет на президентскую кампанию?
Доклад КГИ обсуждаем с политологом Александром Кыневым, мэром Екатеринбурга Евгением Ройзманом, политологом Дмитрием Орловым.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Полная видеоверсия программы
Михаил Соколов: Сильные оппоненты путинской системы, как мы видим из доклада Комитета гражданских инициатив, не допущены на губернаторские выборы 10 сентября. Разнообразные решения Кремля, связанные с избирательной кампанией, мы сегодня обсудим с политологом Александром Кыневым, соавтором доклада Комитета гражданских инициатив. На связи с нами будет политолог Дмитрий Орлов, генеральный директор Агентства политических и экономических коммуникаций, член Высшего совета партии "Единая Россия". К нам присоединится мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман, он не был допущен на выборы губернатора Свердловской области. Каковы факты, которые доказывают, что Кремль выбрал такой сценарий точечной зачистки политического поля, самые яркие кандидаты неожиданно не смогли собрать подписи, или у них оказались сдвоенные подписи, или они не пошли на выборы?
Александр Кынев: Я думаю, что не Кремль в данном случае. Речь идет в большинстве своем о региональных властях. Есть большой инерционный маховик избирательной системы со всеми ее запретами. Он был сформирован постепенно в течение ряда лет. Просто он остается в таком виде, в каком его построили, с ним ничего не происходит. Есть небольшие попытки что-то точечно поменять внутри, какие-то процедуры, кого-то позвать на совещание и так далее, но на фоне инерции этого маховика все это имеет, на мой взгляд, совершенно второстепенное значение. Для того чтобы процесс развернулся в другую сторону, нужны системные решения, какие-то мелкие припарки в данном случае совершенно ничего не решают. Фактически система пущена на самотек, власти регионов делают то, что хотят. То есть фактически ограничений нежеланию властей регионов видеть в бюллетенях каких-то конкретных оппонентов нет.
Кампания этого года, если сравнивать с прошлыми годами, она больше всего похожа на 2014 год. В 2014 году основным событием избирательной кампании было то, что целый ряд политических партий добровольно снимали собственных кандидатов. Были даже случаи, когда кандидаты выдвигались от двух партий по очереди и каждая следующая их снимала. Такая история была с Калюжным в Республике Алтай, такая история была в Курской области сразу с двумя кандидатами, Исаковым и Рыбаковым. В этом году ситуация похожа. То, что отказали в регистрации, допустим, Окуневу в Пермском крае, Евгений Ройзман не смог преодолеть фильтр в Свердловской области, отказали Мархаеву в Бурятии, у нас каждый год были какие-то кейсы, что ярких депутатов не допускают.
Поэтому самое интересное, на мой взгляд, заключается в том, что даже там, где условная оппозиция могла выставить кандидатов, она в целом ряде случаев просто сыграла в поддавки. "Яблоко", например, вообще не стало выдвигать кандидата в Карелии. Карелия – это самый сильный регион для "Яблока", оно уже второй созыв имеет фракцию в парламенте. Напоминаю, что член "Яблока" Галина Ширшина была мэром Петрозаводска. Казалось бы, очень благоприятный для партии регион, где очень сильная команда, и ничего, вообще даже попытки нет. В Пермском крае есть тоже фракция в городской думе Перми, тоже кандидата от "Яблока" нет. В данном случае не только от "Яблока", коммунисты пошли примерно похожим путем. Известный случай в Марий-Эл, где господин Маркелов сейчас пишет стихи.
Михаил Соколов: Он в тюрьме сидит.
Александр Кынев: Да. О том, как плохо сидеть, пишет челобитную царю в стихотворной форме. Хочу напомнить, что там два года назад были выборы, на тех выборах было объявлено, что господин Маркелов с небольшим перевесом побеждает в первом туре, этому мало кто поверил. Там был очень сильный кандидат от коммунистов Сергей Мамаев.
Михаил Соколов: Он вообще из Кировской области.
Александр Кынев: Из соседней области. В самой области очень сложно кандидатов найти. Мамаев провел очень сильную энергичную кампанию, в принципе Мамаев на этих выборах выиграл. Казалось бы, раскрученный кандидат, человек, у которого ореол, у которого украли заслуженную победу. Что мешает его выдвинуть в этом году? Коммунисты не выдвигают никого. Более того, уникальный случай, они публично поддержали кандидата "Единой России" господина Евтифеева в Марий-Эл.
Михаил Соколов: Чудесная история.
Александр Кынев: И последний случай – это Рязань. В Рязани первоначально конференция КПРФ выдвинула кандидата Любимова – это сын бывшего губернатора Вячеслава Любимова, так сложилось, что однофамилец нынешнего главы региона Николая Любимова. Могла сложиться ситуация, что от КПРФ идет сын бывшего губернатора, которого сегодня вспоминают довольно позитивно, при этом он еще однофамилец нынешнего, что, конечно, могло создать очень рискованную ситуацию для власти. Что происходит дальше: КПРФ вдруг придумывает, проводит новую конференцию и вместо молодого кандидата выдвигает пожилого, хорошо известного первого секретаря обкома, который прошлые выборы уже с треском проиграл.
Михаил Соколов: Это Федоткин, причем таких радикально сталинистских взглядов.
Александр Кынев: То есть мы видим, как самые разные партии ведут себя похоже. "Справедливая Россия" имела двух сильных кандидатов в губернаторы – это Буркова в Свердловской области, это Грешневикова в Ярославской, ни тот, ни тот не баллотируются.
Михаил Соколов: К нам присоединился Евгений Ройзман. Давайте мы Евгения, как участника кампании, причем, кстати говоря, от "Яблока", так получилось, спросим, что бы изменило ваше участие в выборах?
Евгений Ройзман: Я бы их просто выиграл.
Михаил Соколов: Вы так уверены в своем успехе?
Евгений Ройзман: Я не проигрывал ни одних выборов, в которых участвовал. Я, в отличие от этого назначенца, здесь родился, вырос, прожил всю жизнь, работал в области, вся родня у меня в области живет. Я ее знаю вдоль и поперек, я специалист по горному Уралу, я в экспедициях изъездил. По депутатской работе у меня в каждом городе приемы были. По "Городу без наркотиков" я отработал всю область.
Конечно, мне оставалось только людей мобилизовать и выигрывать выборы. Выкосили всю поляну, здесь ни одного сильного настоящего конкурента, ни одного сильного кандидата не допустили близко, не дали возможности участвовать, просто не разрешили. Я сделал попытку, но убедился, что муниципальный фильтр непроходим. Вот такие сейчас правила игры. Но с другой стороны, эти правила устанавливал не я, просто я оставляю за собой право говорить то, что я думаю.
Михаил Соколов: Сколько реально депутатов муниципальных могло за вас подписаться?
Евгений Ройзман: Могло подписаться много, если бы меня выдвинули одновременно со всеми. Понятно, что я не прошел бы муниципальный фильтр, но я сыграл бы значительно больше. Что мы с вами говорим, дом сгорел, а мы говорим, как занавесочки висели на окнах.
Михаил Соколов: А вы пытались вести какие-то переговоры с администрацией президента?
Евгений Ройзман: Переговоры – не пытался. С самого начала было все понятно – кандидатура согласована.
Михаил Соколов: Кандидатура губернатора Куйвашева?
Евгений Ройзман: Конечно.
Михаил Соколов: У него есть какие-то достоинства и недостатки, о которых вы можете сказать? Сейчас этот человек фактически безальтернативно будет "переизбран". К чему это ведет?
Евгений Ройзман: У него есть одно очень серьезное достоинство – у него вообще отсутствует напрочь личное мнение, и он очень послушный. Это сплошные достоинства на сегодня.
Михаил Соколов: А что бы дал оппозиционный губернатор Ройзман Уралу? Может быть, ваше избрание только навредило?
Евгений Ройзман: Я не оппозиционный губернатор, я не оппозиционный мэр, я не оппозиционер, я человек, который тут родился и вырос, и не собираюсь отсюда уезжать. У меня не стоит задача бороться с этой властью хотя бы потому, что некогда, потому что жизнь одна, и я жизнь на это тратить не хочу. Моя задача работать и делать лучше там, где у меня дотягиваются руки, где я могу что-то делать.
Михаил Соколов: Как вы смотрите на кампанию в Свердловской области, почему Евгению Ройзману не дали поучаствовать? Действительно ли была победа неминуема?
Александр Кынев: У меня взгляд со стороны будет более скептический. Я думаю, что шансов выиграть у Евгения Ройзмана не было, но у него был шанс добиться хорошего результата. Я думаю, что был шанс получить второй тур, я думаю, это было бы реально. Понятно, что в современных условиях даже у представителей таких партий, как КПРФ, есть проблемы с фильтром, потому что нет такого количества депутатов. Он вписался под то, что их нельзя было преодолеть. Я думаю, что любой разумный человек прекрасно понимает, что идти просто как Дон Кихот на мельницы и рассчитывать, что ты победишь, – это бессмысленно. Очевидно, что и все прошлые года, и в этом году расчет всех тех серьезных кандидатов, которые шли, он был один, он был на то, что сама по себе политическая реальность, потребность в репутации выбора, возможно, какие-то элитные интриги в Москве и так далее позволят кандидату быть зарегистрированным. Если мы посмотрим все случаи регистрации оппозиционеров за эти годы, как правило, это было следствие неких решений по губернаторам в Москве.
Михаил Соколов: Как с Навальным?
Александр Кынев: Да. Я бы сказал, что есть три причины. Есть акт доброй воли. Нельзя исключать, что кому-то захотелось пройти честные выборы, понимая, что он победит. Второе – это следствие интриг в Москве, где конкурентная кампания воспринимает как лимит сдерживания какого-то губернатора. И третий фактор – это, возможно, недооценка оппонента. Я думаю, что недооценка оппонента – это было в Иркутске, где, имея довольно высокие рейтинги на старте кампании, команда господина Ерощенко просто реально перегнула палку и недооценила ситуацию.
Михаил Соколов: Теперь в Екатеринбурге переоценка получается, так испугались Ройзмана?
Александр Кынев: Я думаю, что Евгений Вадимович прекрасно понимал ситуацию, которая складывается. Мне кажется, что расчет был такой, что борьба за репутацию выборов может привести в какой-то момент, что все-таки зарегистрируют. Манипуляция заключается в том, что нам говорят, что Ройзман подписи не собирал, тот-то подписи не собирал, вообще все, кто не зарегистрированы, они плохо работали, они не смогли собрать подписи. Дело в том, что, на мой взгляд, это, мягко говоря, некая подтасовка фактов. Она предполагает априори, что все остальные кандидаты, которые зарегистрированы, эти подписи собирали.
Михаил Соколов: А они их собирали?
Александр Кынев: О них никто не знает, как правило, это неизвестные люди от никому не известных партий.
Михаил Соколов: То есть им выдают эти подписи?
Александр Кынев: Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь объяснил, как эти люди собирали подписи, как они их физически собирали, география перемещений, план встреч, бюджет и так далее. Это было бы очень интересно посмотреть.
Михаил Соколов: У нас Дмитрий Орлов на связи, представитель "Единой России", политолог. Скажите, чем вашу партию пугает Евгений Ройзман? Почему какие-то странные люди получают от "Единой России" пакеты подписей муниципальных депутатов, а уважаемый мэр Екатеринбурга не пропускается на кампанию?
Дмитрий Орлов: Здесь несколько ответов. Первый: я не готов комментировать вопрос о том, кто и как перемещался по территории региона и собирал подписи муниципальных депутатов. У каждого кандидата был свой график. Я далек от предположения о том, что какие-то пакеты подписей кому-то передавались. Я думаю, были графики, была определенная процедура сбора подписей, несомненно. Я думаю, что это процедура, которую необходимо было соблюсти, она была соблюдена. Но дело, конечно же, не в этом, дело в двух других важных обстоятельствах.
Первое важное обстоятельство, что в этом выборном сезоне акцент делается на легальности, на том, чтобы не создавать каких-то специальных условий для чувствительно значимых деятелей оппозиционных, хотя Евгений Ройзман говорит, что он не оппозиционер, но тем не менее, не создавать специальных условий, смогут преодолеть муниципальный фильтр – участвуют в кампании, не смогут – не участвуют. Второе соображение, которое характеризует кампанию в Свердловской области в этом году, – это, конечно, то, что, на мой взгляд, Евгений Ройзман не рассматривал пост губернатора Свердловской области как реальный приз для себя.
Михаил Соколов: Вы хотите сказать, что Евгений Владимирович не боролся за пост губернатора?
Дмитрий Орлов: Совершенно верно. Об этом свидетельствует позднее вступление в кампанию и неверный выбор главной партии, главного своего союзника – партии "Яблоко", и не открытый счет, о чем сказала недавно Элла Памфилова, председатель Центральной избирательной комиссии. Главное, по моим впечатлениям, как эксперта, я детально наблюдал за ситуацией в 2013 году, когда Ройзман выдвигался на пост мэра и победил, и сейчас, я должен сказать, что это совсем разные Ройзманы. Тогда он хотел побеждать, он хотел этой должности, сейчас впечатление у меня складывается совсем другое – это не была кампания, которая была ориентирована на результат для Ройзмана. Можно говорить, какие это были мотивы, в чем они заключались, в чем была его истинная цель. Его истинной целью, я глубоко убежден, пост губернатора Свердловской области в этом году не был.
Михаил Соколов: Евгений, как вы ответите на выступление Дмитрия Орлова? Вы, оказывается, не боролись.
Евгений Ройзман: Во-первых, на выборах мэра не было муниципального фильтра. Я выдвинулся и выиграл, без ресурса, без ничего, просто выдвинулся и выиграл. Эти выборы я выиграл бы точно так же, но до них не дошло.
Второе: все эти заявления Памфиловой, что я не открыл избирательного счета, постарайтесь понять одну вещь – для прохождения муниципального фильтра счет не нужен вообще ни на одну секунду, а если ты его не прошел, он тебе вообще не нужен. Поэтому какие-то лишние движения делать, выслушивать кремлевских политологов, что я мало движений делал.
Я не проигрывал ни одних выборов, меня не надо учить выигрывать выборы в том регионе, где я родился, вырос, где в каждом городе у меня сторонники. А когда выходит кремлевский назначенец, который себя плохо проявил за эти пять лет, потому что область откровенно уходит под воду, дела все хуже и хуже, его переназначают, и все, кто с ним идут, – это идет одна команда, ни один из них подписи не собирал, каждому из них подписи выдали. Их собрали в течение трех дней, 13–15 июня, сразу после выдвижения и все, а потом по ним по всем распределили эти подписи. Ни один из них не собирал, не представляет механизма, как это работает, как это собирать. А Орлову за это деньги платят, за то, что он такие вещи вам рассказывает.
Это не выборы – это собрались наперсточники. Теперь наперсточников интересует только явка. И ходят такие зазывалы, которые пытаются затащить людей: давай, попробуй, может, в этот раз отгадаешь, под каким наперстком. Поэтому я считаю, что эти выборы, нельзя на них ходить – это неуважение. А меня не пустили на эти выборы только по одной причине, потому что я бы их выиграл. И теперь никто уже не докажет обратное, рассказывать можно все что угодно. Хороший результат – это выигрыш в выборах, я бы их выиграл, но они меня не пустили. Все, на этом история закончилась пока. Но это не последние выборы.
Михаил Соколов: Вы сказали в Москве, когда здесь были, что вы за бойкот этих выборов. Бойкот – это вещь такая: нужно вести какую-то кампанию, говорить людям "не ходите на выборы". Вы эту кампанию ведете или вы просто сказали и забыли?
Евгений Ройзман: Я кампанию не веду, я высказал свою позицию, меня никто не заставит на черное сказать белое. Я считаю эти выборы мошенничеством, тем более я понимаю, что это мошенничество, прямой обман граждан, прямой обман избирателей. Я говорю, что любой человек, который себя уважает, в этом принимать участие не должен, потому что это унижает человеческое достоинство.
Михаил Соколов: А если бы вас пустили – это не мошенничество?
Евгений Ройзман: Если бы меня пустили, они бы уже были конкурентны, уже никто бы не сказал, что мошенничество, потому что можно было бы выбирать. Они же не только меня не пустили, они не пустили ни одного человека, который способен был бы доставить неприятности. Но меня не пустили ровно потому, что я бы их выиграл, здесь это понимают все. Проверить это можно только одним способом – выпустить меня на выборы.
Михаил Соколов: Может быть, на президентские выборы надо сразу идти теперь?
Евгений Ройзман: Нет, это не моя история.
Михаил Соколов: Вы сказали, что вы не оппозиционер, вы занимаетесь конкретным делом. Если вы не оппозиционер, а примерно такой же как Путин и его назначенцы, в чем же разница, почему люди должны за вас голосовать? То, что вы просто живете в Екатеринбурге?
Евгений Ройзман: Я не оппозиционер, но я не жополиз и не холуй, у меня есть свое мнение, я оставляю за собой право его высказывать тогда, когда считаю нужным. А так я не оппозиционер, я просто тут родился и живу.
Михаил Соколов: Евгений Ройзман, бурная реакция на скептические высказывания политологов.
Дмитрий, я вижу, что вы хотите что-то сказать.
Дмитрий Орлов: Конечно, никто мне ни за что не платил – это совершенно точно. Второе, намного более существенное, несмотря на то что это обвинение мне брошено в вашем эфире, я признаю очень приличные шансы Евгения Ройзмана, более того, он мог бы на этих выборах в Свердловской области даже победить, если бы организация кампании и в том числе формирование элитной коалиции было бы намного более эффективным, чем то, которое он предпринял.
Михаил Соколов: А вы бы взялись за это? У вас опытная команда, работающая на разных выборах.
Дмитрий Орлов: Не могу вам этого сказать точно, это вопрос, который требует обсуждения. Я просто как эксперт, который работал на выборах, который следил, детально наблюдал за выборами в Свердловской области в 2013 году, думаю, что у Ройзмана были очень неплохие шансы на самом деле. Он серьезный политик со значительным электоральным потенциалом, он мог в случае эффективного развертывания кампании, с самого начала причем, достаточно эффективно выступить. А что касается Буркова, его никто с выборов не вытеснял, он ушел с них сам. Я считаю, что если бы в выборах участвовали и Бурков, и Ройзман, тогда наилучшие шансы были бы у Куйвашева, потому что оппозиционный электорат был бы раздроблен. Кстати говоря, я считаю, если бы так выборы пошли, так была бы развернута кампания, то ее конфигурация была бы более представительной с точки зрения представительства различных групп и вообще.
Михаил Соколов: Не был бы второй тур Бурков – Ройзман?
Александр Кынев: Если бы на этих выборах был бы и Ройзман, и Бурков, был бы второй тур – это абсолютно железно. То есть это был бы уже конец сентября месяца. Мы знаем по истории выборов губернаторов, когда есть губернатор с довольно невысоким уровнем поддержки, без фанатов, без энтузиазма, есть выход во второй тур яркого оппозиционного кандидата, явка растет, происходит консолидация поддержки. Можно вспомнить массу таких побед, можно вспомнить победу Евдокимова над Суриковым, можно вспомнить победу Короткова над Белоноговым и так далее. Если были бы оба кандидата, и Ройзман, и Бурков, во втором туре кто-то из них стал бы губернатором.
Михаил Соколов: Если мы возьмем список регионов из вашего доклада, где губернаторские выборы, полтора десятка регионов, все-таки, где кампания может быть хотя бы относительно конкурентной? Вы назвали Карелию, например, я смотрю, что там кроме неучастия "Яблока", тем не менее, мы имеем участие кандидата от КПРФ, Евгений Ульянов, молодой, энергичный депутат, и Ирина Петеляева, "Справедливая Россия", тоже депутат Законодательного собрания, человек в регионе известный. Неужели они не могут вывести ситуацию на второй тур, например?
Александр Кынев: Надо посмотреть, как будет вестись кампания. Скажем так, насколько я понимаю ситуацию в Карелии, все-таки "Справедливая Россия" находится на спаде, она находится на спаде и в стране, и в конкретном регионе. Я не знаю, что у них сейчас с кампанией. Как мне кажется со стороны, кампания коммунистов в Карелии гораздо более активна. И, кстати, имиджево Ульянов новая фигура, как правило, новые политики привлекают большее внимание в условиях, когда есть общее разочарование.
Михаил Соколов: И губернатор новый временный.
Александр Кынев: Губернатор, кстати, выглядит достаточно неплохо с точки зрения своего имиджа. Но у него, если внимательно посмотреть репортажи о встречах, по социальным сетям, есть такой уникальный, достаточно интересный момент, такое ощущение, что чем больше его узнаете, тем меньше он нравится. Там есть не очень удачные ответы на вопросы, очевидно, что человек несколько далек от социальной тематики, когда его спрашивают про зарплаты, про доходы, про то, что делают в нашем районе, он говорит про развитие бизнеса – это напоминает ответы нашего премьер-министра про учителей и бизнес. Чем больше такого происходит, тем больше скепсиса и меньше поддержки. Я думаю, что если господин Парфенчиков будет вести такую же кампанию и дальше, он будет повышать шансы и Ульянова, и будет повышать шансы Ирины Петеляевой. Дойдет ли ситуация до второго тура – не знаю, но думаю, что из этих 16 регионов, где выборы губернаторов, наверное, процент главного кандидата в Карелии будет одним из самых низких.
Михаил Соколов: А какие еще регионы, кроме Карелии?
Александр Кынев: На самом деле, конечно, в условиях, когда конкуренция существенно ограничена, либо когда не пустили кого-то из тех, кто заявился, либо когда часть кандидатов заведомо не пошла, как "Яблоко" в Карелии, что остается людям? Им остается либо вообще не голосовать.
Михаил Соколов: Они и не ходят на выборы, явка низкая.
Александр Кынев: Либо выбирать из того, что есть. Что касается из того, что есть, в Карелии вы назвали двух кандидатов, если посмотреть по остальным регионам, где в принципе какой-никакой выбор существует.
Михаил Соколов: В Бурятии вышибли кандидата от коммунистов.
Александр Кынев: В Бурятии из тех, кто зарегистрирован, там в принципе оба оппонента не представляют никакой существенной угрозы. Такая же ситуация в Марий-Эл. Про Мордовию мы вообще не говорим – это регион плановых результатов.
Что касается Удмуртии, не знаю, какая будет картина в Удмуртии, все-таки Бречалов достаточно энергичный, антирейтинга у него быть не может в этой ситуации. В Удмуртии одновременно выборы в парламент региональный, мобилизацию ведут не только кандидаты в губернаторы, одновременно кампанию ведут одномандатники и кампанию ведут политические партии – это должно повысить явку. Потому что когда несколько кампаний одновременно, явка повышается. Это может снизить его процент, может помочь коммунистам в данном случае, наверное.
В чем интересность Удмуртии – это один из тех регионов, где значимой силой была партия "Патриоты России". В масштабе страны она мало что представляет, но есть регионы, где она очень заметна. В частности, "Патриоты России" в Удмуртии были одними из организаторов местного протестного движения, лидером был журналист Сергей Щукин, издатель газеты "День". Весной этого года он был осужден за вымогательство. На этих выборах "Патриоты России" не принимают участия вообще. Исчезновение с политического поля этой партии в Удмуртии, на мой взгляд, может привести к тому, что эти протестные голоса перетекут к коммунистам, потому что особенно больше перетекать не к кому.
Что касается Пермского края, на мой взгляд, здесь из тех кандидатов, которые остались, значимых конкурентов у господина Решетникова, который сейчас является временным губернатором, нет.
Михаил Соколов: Там опять тоже зачистка, Окунев не был допущен.
Александр Кынев: Там было два кандидата, у которых были неплохие шансы. Константин Окунев – это бывший депутат Заксобрания Пермского края, он довольно яркий публичный политик. Он выдвигался на выборы от разных партий, с КПРФ сотрудничал, с "Родиной", потом поддержал "Яблоко", в конечном счете на эти выборы его выдвинула никому неизвестная партия "Города России". И был еще один кандидат Хараськин, бывший министр сельского хозяйства края. Совершенно понятно, что человек, который курировал АПК в регионе, как минимум знает глав сельских районов и многих руководителей предприятий.
Михаил Соколов: Он собрал 245 подписей.
Александр Кынев: Он фактически преодолел фильтр, его зарубили только на подписях. Когда он подписи принес, ему сказали, что у вас четыре подписи, те же самые депутаты чуть раньше подписались за мало кому известного кандидата. Он сейчас пытается это оспаривать, но шансов на оспаривание мало. Из тех, кто остался, вряд ли кто-то серьезный конкурент.
Мне кажется, при хорошей кампании может добиться хорошего процента Мамаев в Кировской области. Там же есть депутат от ЛДПР Кирилл Черкасов. Мамаев в Марий-Эл, в соседнем регионе едва не выиграл выборы.
Михаил Соколов: Он и во времена Белых был активен.
Александр Кынев: Там два сильных кандидата – Мамаев и Черкасов, я думаю, что они будут бороться за второе место, второй тур. Я сильно сомневаюсь, но какая-то все-таки, выбрать из кого в Кировской области есть.
Новгородская, Рязанская, я думаю, что это все грустная история.
Михаил Соколов: То есть неконкурентные выборы. Белгород мы пропустили, Белгородская область, Евгений Савченко вечный. А с другой стороны рядом Калининград в вашем докладе, молодой, энергичный кандидат в губернаторы, но с ним коммунисты вроде как борются.
Александр Кынев: Коммунист Игорь Ревин ведет кампанию. В принципе кампания относительно неплохая, но все-таки ресурсы несопоставимы. Это как блокбастер и какой-то маленький независимый фильм. В случае с Калининградской областью шансов мало.
Свердловская, я думаю, что значительная часть избирателей просто не пойдет, почти у всех партий это кандидаты второго эшелона. Среди демократов там есть один кандидат Константин Киселев, кстати, бывший соратник Евгения Ройзмана по политической партии. Когда в 2013 году Ройзман стал мэром Екатеринбурга, Константин Киселев стал депутатом по списку этой же партии "Гражданская платформа". Киселев – это вполне уважаемый спец, политолог, уважаемый человек, пользующийся большим уважением. Другой вопрос, что он недостаточно известен в масштабе области. Какой-то процент он соберет, но я не думаю, что он будет слишком большим.
В Томской области идет губернатор Жвачкин, он назначен в 2012 году, то есть он идет на второй срок.
Михаил Соколов: Он такой "газпромовский" человек.
Александр Кынев: У него большая карьерная история, в основном связана с "Газпромом". Там идет довольно яркий кандидат от ЛДПР – это один из наиболее заметных депутатов думской фракции Алексей Диденко, он, кстати, избран от одномандатного округа в Томской области в прошлом году. Там два округа, один из них был отдан по этому разделу ЛДПР. Диденко вполне себе яркий молодой популист. Другой вопрос, ведет ли он реальную кампанию. Честно говоря, не знаю. У нас в этом году в Томской области эксперта нет, поэтому какой-то дополнительной фактуры по тому, как ведется агитация, у меня по Томску, к сожалению, нет. А по остальным регионам в принципе все сказали.
Михаил Соколов: Ярославскую область забыли. Когда-то она была очень взрывная, элиты не подчинялись, а теперь там охранник Владимира Путина Дмитрий Миронов всех построил.
Александр Кынев: Там нет ярких кандидатов, к сожалению, на этих выборах. Там теоретически могла быть довольно интересная кампания. Есть депутат многолетний Госдумы от "Справедливой России". До этого от "Родины", до этого он был независимым, господин Грешневиков, но он не стал выдвигаться.
Михаил Соколов: У него были аргументы такие, что мне новый губернатор понравился, мы с ним подружились, зачем я буду портить отношения.
Александр Кынев: Был кандидат от "Яблока", кстати, тоже довольно сильный, Олег Виноградов. Виноградов одно время был замгубернатора при Лисицыне, он был заммэра при Урлашове. Кстати, когда Урлашова арестовали, он первое время исполнял обязанности мэра. Он был депутатом областной думы, то есть в принципе довольно известный в регионе политик. Он тоже не смог преодолеть тот самый муниципальный фильтр.
Михаил Соколов: Когда я вижу эту картину, я не могу поверить в то, что Кремль не вмешивается в эту кампанию, пустил ее на самотек. У меня наоборот ощущение, что тонкая настройка там идет, люди работают и дают точные рекомендации, кого вышибить, а кого пустить. Практически всех коммунистов в кампанию пустили, некоторым даже, например, по Саратову Ольга Алимова, бывший депутат Госдумы, получила подписи "единороссов". Все регулируется, здесь дают, здесь не дают, здесь не боятся, значит, пустили на выборы, здесь боятся, тут же отрубили возможности, как в Бурятии. Так что, мне кажется, что здесь есть единый центр управления этими полетами, то есть выборами. Дмитрий Иванович, есть у вас единый центр на Старой площади?
Дмитрий Орлов: Если он есть, то вам нужно адресовать вопрос туда.
Мне кажется, что кампания в высокой степени децентрализованная. Я, кстати, солидаризируюсь с большинством оценок Александра Кынева по поводу прогноза по кандидатам, заметив, что действительно у Мамаева, не в том смысле, что будет второй тур в Кировской области, а наибольшие шансы по консолидации электората левого. Есть некоторые еще отмеченные кандидаты, которые обладают значительной и партийной идентичностью, известностью.
Конкуренция, несомненно, будет иметь нишевый характер, то есть оппозиционные кандидаты, их цели – это расширение своих электоральных ниш, соответственно партийно окрашенных прежде всего. Говорить о том, что где-то есть реальные призы хотя бы в виде второго тура для кандидатов КПРФ или ЛДПР, об этом говорить не приходится. Я думаю, кампания для всех кандидатов в губернаторы, которых предложил президент, они для всех будут относительно бесконфликтными, и угрозы второго тура, еще раз подчеркну, нигде нет.
Александр Кынев: Дело в том, что кроме ситуации с конкурентами есть ситуация слабости самих кандидатов, которые действующие главы. Их качество не везде, мягко говоря, одинаковое.
Михаил Соколов: Растренировались.
Александр Кынев: Растренироваться может тот, у кого какой-то опыт был, значительная часть назначенцев этого опыта никогда не имела. Эти так называемые технократы – это люди, которые делали карьеру где-то внутри корпораций, перекладывали бумаги, ходили на совещания, с живыми людьми редко общались.
Михаил Соколов: Типа Максим Решетников.
Александр Кынев: Решетников, кстати, все-таки занимался внутренней политикой, поскольку он работал на тех постах, которые предполагали вовлеченность в эти процессы.
Здесь очень слабый кандидат господин Никитин в Новгороде. Там нет сильных оппонентов, но сам временно исполняющий настолько слаб как публичный политик, что очень может быть, что по принципу "я его слепила из того, что было". Мне это напоминает ситуацию, которая была два года назад в Новосибирской области. Там ведь тоже не было никаких сильных конкурентов, был губернатор и два абсолютно слабых кандидата, которые просто прыгнули электорально выше потолка просто потому, что больше не за кого было голосовать.
Михаил Соколов: Это Толоконский?
Александр Кынев: Городецкий, когда избирался, там были ЛДПР и "Справедливая Россия", два оппонента всего. Мне кажется, в Великом Новгороде при том, что сильных конкурентов вроде как нет, выборы могут быть в итоге без блеска совсем, потому что слишком слабый кандидат.
Михаил Соколов: Если посмотреть на кампанию в партийном разрезе, все-таки кто главный конкурент "Единой России", кто в выборах 10 сентября соберет наибольший урожай и скажет: вот мы вторая партия России, голосуйте за нас, потому что мы реальная альтернатива, а не какие-то "Города России"?
Дмитрий Орлов: Я думаю, у КПРФ больше шансов в этот раз. ЛДПР, несмотря на активность агитационную, тем не менее, будет вынуждена отступить, несомненно.
Михаил Соколов: Александр, что вы скажете?
Александр Кынев: Набор регионов этого года с точки зрения электоральной истории однозначно говорит, что коммунисты. Если посмотреть действующие парламенты, скажем, в Пензенской области, в Саратовской, в Краснодарском крае, вы увидите, что вторая партия там коммунисты, а ЛДПР зачастую вообще не преодолевает барьер.
Михаил Соколов: Зато Жириновский из каждого утюга в телевизоре.
Александр Кынев: Сам набор регионов для ЛДПР не очень благоприятный. Поэтому по заксобраниям коммунисты. У эсеров ситуация очень тяжелая, у них полный развал на Сахалине, у них очень слабая исторически организация в Пензе, в Саратове, у них все плохо в Краснодарском крае. Им могут помочь административно, сугубо дать округа какие-то отдельные и так далее. У них главная надежда – это Северная Осетия, где они связанны с нынешней администрацией косвенно, есть родственные связи. Что касается ЛДПР, главная надежда ЛДПР на этих выборах – это Удмуртия, где она была всегда представлена исторически. Сахалин, потому что Дальний Восток традиционно зона, где за ЛДПР голосуют неплохо. Самые конкурентные выборы в этом году все-таки муниципальные.
В 11 городах избираются представительные органы – это городские думы Владивостока, Петропавловска-Камчатского, Горноалтайск, Барнаул, Курск, Омск, Черкесск. Очень конкурентная кампания в Омске, например, одна из самых конкурентных в этом году. Довольно интересная кампания во Владивостоке. Там, конечно, часть кандидатов тоже не участвует, но это не означает, что интриги нет. Самые скандальные выборы в этом году – это Черкесск и Горноалтайск.
В Горноалтайске отказали в регистрации трем спискам, в том числе главному оппозиционному списку Партии дела. Список возглавлял Владимир Петров, который был кандидатом в губернаторы, как раз когда была ситуация одновременно с Марий-Эл, он немного проиграл, скорее всего должен был быть второй тур, но объявили, что якобы его не надо. Петров, кстати, в 1990-е годы был главой правительства Алтая. Он человек пожилой, но вполне энергичный, очень уважаемый, в регионе его все прекрасно знают. Очень скандальная ситуация в Черкесске, там отказали сразу пяти спискам. Кстати, в Черкесске в прошлом году на выборах в Госдуму по территории города кандидат "Единой России" проиграл, то есть он выиграл одномандатный округ за счет периферии, а в городе он проиграл.
Михаил Соколов: Откуда такой страх, я не понимаю. Дмитрий, что такое происходит? На городском уровне мучают людей уважаемых, не пускают на выборы в каком-то Горноалтайске. Что власть позорится? В конце концов, если у вас там вертикаль такая выстроена, свистнули откуда-то сверху и сказали: давайте, не безобразничайте, зачем вы это все устраиваете.
Дмитрий Орлов: Дело в том, что свистеть не надо бы, лучше, когда ситуация саморегулируемая. Я здесь хотел сказать о том, что есть конкурентные выборы, допустим, на уровне горсоветов. Классический пример – это, конечно, Омск, где коммунисты на предыдущих выборах опередили по списку "Единую Россию", сейчас отстают, но все равно шансы двух партий сопоставимы. Там реально серьезная мобилизационная стратегия Коммунистической партии реализуется, но надо сказать, что и "Единая Россия" накануне выборов на этот раз консолидировалась и готова дать бой. Это регион реально конкурентных настроений и реально конкурентной кампании, которую мы наблюдаем. Там сейчас чаша весов колеблется, что победит – мобилизация КПРФ или элитная мобилизация, элитная консолидация "Единой России". Там ситуация непростая, за ней надо наблюдать. "Единая Россия" консолидирована и вообще правящий лагерь консолидирован в отличие от предыдущих кампаний, это дает им больше шансов.
Михаил Соколов: Я забыл спросить, а вот всякие наши либералы недобитые, различные экзотические партии где-то себя проявляют?
Александр Кынев: Либералов в этой кампании практически нигде нет. Если взять список по итогам регистрации, "Яблоко" выдвигало списки, но они почти нигде не зарегистрированы. У "Яблока" есть шанс псковская городская дума. "Яблоко" выдвинуло список в городскую думу Барнаула, но там в 2012 году прошел ПАРНАС, тогда был лидером списка Владимир Рыжков, сейчас Рыжков не участвует, его команда фактически идет по списку "Яблока", там есть проблемы с ресурсами очевидная. Понятно, что список без Рыжкова получает меньше, чем список с Рыжковым. Мне кажется, что шансы достаточно слабые. Есть список "Яблока" в муниципалитет Ярославля с тем самым Виноградовым, которого не пустили в губернаторы. В принципе в Ярославле есть традиция голосования за демократические списки, может быть, им в Ярославле повезет при наличии хорошей кампании. Собственно говоря, на этом список условных демократов на этих выборах заканчивается.
Михаил Соколов: А экзоты?
Александр Кынев: Что касается экзотов, имеются в виду партии вне думской четверки. Здесь самый яркий кейс – это "Патриоты России" в Северной Осетии.
Михаил Соколов: Они всегда там были сильны.
Александр Кынев: Это у них самый успешный регион в стране, они получили там 27% в 2012 году на выборах парламента – это вторая фракция в парламенте Северной Осетии. При господине Мансурове это была главная оппозиционная партия в регионе, после того, как сменился глава региона, с новой администрацией такого антагонизма нет. Более того, представитель партии получил должность в правительстве республики, там произошло перераспределение должностей в парламенте, они получили несколько комитетов. Сегодня они находятся в двойственном положении, то есть мобилизовать протестный электорат, когда ты вроде сотрудничаешь, уже не совсем корректно и критиковать тоже. Я подозреваю, что их процент может на этом фоне снизиться. "Коммунисты России", есть такая партия, условно спойлер господина Сурайкина, у них есть список в Черкесске, как раз их кандидат там очень неплохо выступил на выборах в Госдуму на территории города Черкесска, он же сейчас лидер списка там, в этом случае как раз вследствие раскола КПРФ. У них список неплохой в Северной Осетии, но там его только что сняли решением суда. Там КПРФ подала иск, заявив, что подписи кандидатов не настоящие. Дело перенесли в соседний регион, потому что выяснилось, что председатель Верховного суда Северной Осетии является сыном четвертого номера списка КПРФ. На этом основании был заявлен отвод судьям, дело передали в другой регион, в Ставропольский край, который все равно их снял.
Михаил Соколов: Еще один вопрос: видим ли мы в этой кампании Алексея Навального? Он ведет свою игру с прицелом на президентские выборы, борется с коррупцией. Дмитрий, что вы скажете, есть Навальный в этой кампании или нет?
Дмитрий Орлов: Он совершенно незаметен. На мой взгляд, это понятно, его политические цели, как я их понимаю, они связаны с сбором подписей и затем с эскалацией принуждения, чтобы эти подписи приняла избирательная комиссия, я так вижу его стратегию в президентской кампании. Сейчас у него нет политических целей, он достиг некоторых промежуточных, связанных с дестабилизацией ситуации в молодежной среде, допустим, весной. Сейчас, мне кажется, у него откровенное затишье. Я не вижу интересов и целей, которые он мог бы преследовать в этой региональной кампании, и в губернаторской, и в заксобрания, и в горсоветы, не вижу просто цели.
Михаил Соколов: Александр, что вы скажете о деятельности Алексея Навального на фоне этой вялой, малозаметной кампании, о которой мы сегодня говорим?
Александр Кынев: Сейчас кампания утратила немножко динамику, потому что когда активно боролись, конфисковывали газеты, была движуха – это привлекало внимание, писала пресса. Сейчас тиражи возвращают, как я понимаю, что утрачивает некую информационную изюминку. Что будет дальше – посмотрим. Как показывает практика, у нас зачастую власть так борется с разного рода противниками, что создает им политическую рекламу. Поэтому, я думаю, что власть вряд ли успокоилась, в борьбе с Навальным были разные фазы, как правило, фазы активной борьбы шли Алексею Навальному только на пользу. Поэтому посмотрим, что будет.
Кстати, здесь мы совсем ничего не сказали про Москву. В Москве очень много гражданских активистов участвует в выборах муниципальных депутатов, часть из них связаны в том числе с кампанией Алексея Навального. У нас же демактив какой – он патерный. Они могут быть и "яблочники" в одном лице, и люди, участвующие в "Открытой России", и в штабах Навального и так далее.
Михаил Соколов: И гудковцы.
Александр Кынев: Все они зачастую в одном и том же лице. Мне интересна Москва, конечно. При том, что общая кампания в городе очень вялая, но она активна в некоторых районах. Есть команды, которые очень неплохо работают на территории. Если им удастся поднять явку за счет адресной работы с группами жителей, найти какие-то местные социальные сети, у них могут появиться шансы. Будут ли такие точки в Москве, где мы получим существенные пакеты независимых депутатов – это очень интересно, потому что это может задать некий тренд для развития в целом ситуации с демократическими партиями на будущее.
Михаил Соколов: Вообще выборы мэра, собственно, должны быть, соответственно кандидат оппозиционный, который претендует на участие в выборах мэра, ему этот пресловутый муниципальный фильтр преодолевать.
Александр Кынев: Может быть, его к тому времени и не будет.
Михаил Соколов: Вы как-то размечтались.
Александр Кынев: Я уверен, что его реформируют, там есть разные варианты, программа-минимум, программа-максимум. Мне кажется, что главное в этих выборах все-таки не выборы мэра, я говорю про выборы депутатов в Москве муниципальных, главное – это то, что есть шанс эту энергию гражданского движения в Москве перевести в институциональные рамки.
Потому что, если люди получают возможность с помощью легальных процедур за что-то бороться – это же не вопрос полномочий этих советов. Да, они не имеют прав, но представьте себе, что в каком-то районе гражданские активисты вдруг получают большинство в районном собрании, и оно выступает против какого-нибудь проекта, который реализуется московской властью, будь то реконструкция какого-нибудь шоссе или снос чего-нибудь и так далее. Игнорировать митинги жильцов – это одно, а вот игнорировать заданную позицию районного собрания – это совсем другая история. Мне кажется, что здесь успех в каких-то районах может привести к переходу количества в качество – это было бы очень важным моментом. На мой взгляд, это было бы очень позитивным фактором, если бы это получилось.
Михаил Соколов: Дмитрий, что скажете о московской кампании?
Дмитрий Орлов: Не удалось создать протестную повестку, ею могла бы стать реновация, но этого сделать не удалось, артикулировать ее как главную тему. Соответственно, она в содержательном смысле для оппозиции распалась на множество региональных тем – это значит, что ситуация более благоприятна для "Единой России" и мэрии. И второе: я думаю, что явка будет низкой. Ее мобилизация возможна только на некоторых территориях, соответственно в масштабах всей Москвы исход выборов будет решен бюджетозависимыми избирателями и близкими к ним категориями в условиях низкой явки. При этом предположение о том, что ни один кандидат на пост мэра не может быть выдвинут реальной оппозицией, независимой от мэрии, это предположение неверное, оно исходит из того, что мэрия получит тотальный контроль над ситуацией в городе, этого не произойдет. Будет, конечно, победа кандидатов "Единой России", но тотального контроля не будет. Я думаю, что хотя бы один оппозиционный кандидат на выборах мэра будет выдвинут даже в условиях преодоления ныне действующего муниципального фильтра.
Михаил Соколов: Теперь нам нужно мнение народа послушать, что они думают о своих губернаторах.
Михаил Соколов: Александр, все-таки люди за смену власти или они готовы жить с этими назначенцами, технократами и так далее?
Александр Кынев: Обратите внимание, что почти все, кто выступал в поддержку власти, они выступали вокруг новых назначенцев, тех самых, которые находятся у власти по полгода, чуть больше. Поэтому вопрос обновления есть. Власть тоже пытается эту тему перехватывать, предлагая обновление по-своему, как она его видит.
Михаил Соколов: "Пришлем к вам хорошего человека"?
Александр Кынев: Абсолютно так. Я думаю, что все-таки вариант для людей есть. Есть территории, где можно выбрать кого-то из тех, кто допущен, есть регионы, где, к сожалению, выбирать не из кого. Есть территории, где есть выбор на муниципальных выборах, там самые интересные кампании. В любом случае все-таки политическая система в глубочайшем кризисе, но какие-то все равно внутри нее живые элементы существуют – это означает, что не все до конца потеряно.
