В прошлом году, по данным Генпрокуратуры РФ, восемь тысяч человек получили право на реабилитацию за незаконное привлечение к уголовной ответственности, 1,5 тысячи из них побывали за решеткой. 26-летний Петр Петров четыре месяца пробыл в московском СИЗО-4, и сейчас ему грозит до 7 лет лишения свободы за разбойное нападение. Чтобы уголовное дело не развалилось в Бабушкинском суде, а сам Петров не получил потом право на реабилитацию, следствие решило доказать, что Петров, инвалид детства по зрению, который из-за болезни даже не учился в школе, на самом деле зрячий.

Петр не носит черные очки, не ходит с белой тростью или лабрадором-поводырем. Обычно с ним рядом жена Алена, которая помогает ему ориентироваться в пространстве. А еще он может ходить сам, если в этом месте был уже несколько раз.

– Если человек ослеп в 15 лет или позже, то конечно, мир для него рухнул. Но у меня по-другому – я другой жизни не знаю, поскольку зрячим никогда не был, – говорит Петр. – У таких, как я, слепых с детства, очень развит слух, обоняние, я вот иду мимо дома, раз – ветерок сзади подул, значит, дом кончился, впереди дорога, у меня много таких "знаков", которые я сам распознаю и которые недоступны обычным людям. Вам это, наверное, трудно понять, но у меня знакомый есть, который родился без глаз, но по больнице он прекрасно сам ходит.

О том, что у Пети что-то не так со зрением, родители догадались, когда ему было четыре года. Жили они тогда в Оренбургской области.

– Он, наверное, сразу такой родился, но это не сразу заметно стало. Я беременность плохо ходила, на сохранении все время лежала. А года в четыре он косить на один глаз начал, но при этом дома отлично ориентировался, играл во дворе с мальчишками в футбол, в общем, был обычный ребенок, – вспоминает мама Петрова Татьяна Николаевна. – А потом Петя пошел в школу и учительница нам сказала, чтобы мы его забрали, потому что он не видит даже с первой парты.

Петя с отцом поехали в Краснодар, в офтальмологическую клинику. И там сказали, что у мальчика неизлечимое заболевание – отслоение сетчатки, он будет и дальше слепнуть, изменить ничего нельзя. Ни операция, ни очки, ни линзы – ничего не поможет. В лучшем случае – можно попытаться "притормозить" ухудшение. И предложили делать уколы в глаза. Отец испугался, что ребенку будет больно, в очереди к врачу ему посоветовали местного знахаря, который помогает слепнущим людям, к нему они и поехали за помощью.

– Четыре года мы лечились у этого знахаря, делали все, как он говорил, дом продали... Пете лучше не стало, наоборот, только время потеряли, зрение еще больше ухудшилось, – констатирует мать.

После краснодарского знахаря они были во всех ведущих офтальмологических клиниках России, но помочь Петру нигде не смогли. Несколько раз были в Уфе у офтальмолога Эрнста Мулдашева, который лично несколько раз оперировал молодого человека, пытаясь разгладить сетчатку (Мулдашев утверждает, что его методы способны излечивать пациентов, считающихся безнадежными, но имеет неоднозначную репутацию. – РС).

– Бог услышал мои молитвы и послал Пете очень хорошую жену, Алену, она его глаза, его руки, его все, они любят друг друга. Но он может сам ориентироваться дома, ходить ночью в туалет, может выйти на улицу, посидеть на лавочке и покурить. Больше он ничего один не может, – говорит Татьяна Николаевна.

В 2016 году Алена с Петей приехали в Москву на очередное обследование в МНТК им. Федорова.

– Надеялись, вдруг что-то уже придумали или лекарство новое появилось, о котором мы еще не знаем, – рассказывает Алена. – Но в стационар Петю не взяли, сказали, чтобы мы приезжали на процедуры. Мы жили у родственников. Там, во дворе, когда курили, мы и познакомились с Рустамом Магомедшариповым. Сам он родом с Украины, жил у своих знакомых в том же доме, что и мы.

3 ноября 2016 года Петр с Аленой сидели во дворе на лавочке, когда подошел Рустам.

– Алена пошла домой, Рустам обещал меня потом проводить до квартиры. Он звонил своей знакомой, у которой жильцы не платили за квартиру, и обещал ей помочь. Алена как раз на работу устроилась, и мы искали себе отдельное жилье. Рустам сказал, что разберется с этими жильцам и посоветует нас хозяйке как порядочных людей, – поясняет Петров. – А потом он сказал, что с хозяйкой можно сейчас встретиться и все обсудить лично. Мы с ним пошли на встречу с этой женщиной.

По версии следствия, Петров совместно с Магомедшариповым примерно в полпервого ночи увидели ранее незнакомую им Светлану Васильеву. "В результате внезапно возникшего умысла, Петров совместно с Магомедшариповым приискал в качестве объекта преступного посягательства сумку, принадлежащую Васильевой", – говорится в обвинительном заключении.

В тексте утверждается, что Магомедшарипов ударил Васильеву со спины кулаком "в висок и область челюсти", а когда от ударов потерпевшая упала навзничь, нанес не менее четырех ударов ногами "в область туловища". Причиненные телесные повреждения не повлекли за собой кратковременного расстройства здоровья, говорится в документе. Магомедшарипов сорвал с плеча Васильевой сумку стоимостью три тысячи рублей, в которой были тысяча рублей, два мобильника "Нокиа" и "Самсунг" по 500 рублей, мужские часы с черным ремешком за 1500 рублей и зажигалка за 50 рублей. Общий ущерб оценили в 7050 рублей.

А что в это время делал Петров? В заключении говорится, что "согласно отведенной ему преступной роли, Петров стоял в непосредственной близости к потерпевшей, наблюдая за окружающей обстановкой и оказывая моральное воздействие на Васильеву, ввиду их численного превосходства, тем самым облегчая своему соучастнику беспрепятственное изъятие имущества".

По словам Петрова, он слышал, как Рустам поздоровался с хозяйкой квартиры и они куда-то отошли, криков не было, о том, что его приятель избил женщину, он узнал уже потом. Васильева на допросе тоже сказала, что не кричала, с Петровым не знакома, он ее не бил, но и не заступился за нее.

– Я слышал, как ехали машины, слышал, что шли люди, мы были неподалеку от метро, где много магазинов, потом Рустам подошел ко мне и дернул меня за рукав как собачонку, потащил к дороге, на мой вопрос, что сказала хозяйка, он ничего не ответил, – вспоминает Петров.

Васильева добежала до ближайшего кафе и вызвала полицию. Магомедшарипова и Петрова задержали у ближайшего светофора.

– Я сразу рассказал, как дело было, объяснил, что инвалид, удостоверение показал. Мне сказали, что я буду свидетелем и чтобы я не переживал. Воды мне давали, покурить выводили. А потом посадили в машину и куда-то повезли. Мы отошли от машины, мне сказали присесть и вытянуть руку с указательным пальцем, – вспоминает Петр.

Потом это фото, как он сидит у сугроба с вытянутой рукой, якобы указывая на место обнаружения пропавшего из сумки Васильевой мобильного телефона, стало одним из доказательств по делу. Так же как и протокол осмотра места происшествия, где написано, что Петров сам в полчетвертого ночи велел автомобилю остановиться, потому что из окна узнал место преступления. Сам вышел из машины и сам в снегу нашел телефон. И протокол этот он якобы прочитал и подписал сам – Петров, который не умеет читать и писать, потому что не учился в школе. "Мне дали ручку, ткнули ее куда надо и сказали расписаться", – вспоминает он.

Магомедшарипова и Петрова арестовали и поместили в СИЗО. За четыре месяца, которые Петров провел в следственном изоляторе №4, он окончательно ослеп на один глаз, хотя раньше был способен различить движения прямо возле глаз.

– Мне все сочувствовали в СИЗО, помогали, и надзиратели, и сокамерники. Несколько раз меня водили к тюремному офтальмологу, но он ничем не мог мне помочь, только все удивлялся, почему слепого держат в тюрьме, – говорит Петр.

Чтобы доказать, что Петров видит и что он соучастник преступления, следователь водил его в три разные специализированные клиники. И все врачи дали заключение, что он не может свободно ориентироваться в пространстве и не мог видеть драку, а ориентирование на местности из движущегося автомобиля в темное время суток исключено в принципе. Сделали и оперативный эксперимент – позвали Петрова в поликлинику, где он уже бывал, и сняли крупным планом, как он открывает дверь в кабинет врача. Больше на этом видео ничего нет, Алена, которая сопровождала мужа, в кадр не попала.

– Никакого сговора, конечно, не было, Магомедшарипов с потерпевшей Васильевой были знакомы, мы просили сделать детализацию их звонков, чтобы это доказать, но нам отказали. Так же мы ходатайствовали о проведении судебно-медицинской экспертизы, которая бы показала, что Петров мог видеть и что не мог, но и на стадии следствия, и в суде нам тоже в этом отказали, – говорит адвокат Петрова Вячеслав Гудков.

Жалобы на незаконное содержание под стражей Петрова подавались во все инстанции, в итоге через четыре месяца его выпустили из СИЗО под подписку о невыезде, а его делом заинтересовались в аппарате уполномоченного по правам человека в РФ.

На суде выяснилось, что потерпевшая Васильева в момент драки с Магомедшариповым была подозреваемой по уголовному делу о распространении наркотиков. С тех пор ее уже осудили на 8 лет заключения и привозят в Бабушкинский суд из колонии, где она отбывает срок.

– На последнем судебном заседании потерпевшая Васильева призналась, что на предварительном следствии давала ложные показания, потому что с Магомедшариповым она знакома и он ей даже одалживал денег, – говорит Любовь Морозова из аппарата уполномоченного по правам человека, которая присутствовала на суде в качестве общественного защитника. – Практически было доказано, что протокол осмотра места происшествия полностью фальсифицирован, поскольку Магомедшарипова в отделение доставили с мобильными телефонами, которые он забрал у Васильевой и которые якобы потом Петров нашел в сугробе. И конечно, полный абсурд, что Петров этот протокол сам прочитал и подписал, с его заболеванием это просто невозможно. По всему видно, что вменяемого ему преступления он не совершал.

По статистике, в России выносят лишь 0,36% оправдательных приговоров. Оправдательный приговор означает, что человека незаконно преследовали, он имеет право на реабилитацию и может обратиться в суд за компенсацией. А еще это значит, что и следствие, и надзирающая за ним прокуратура или не умеют работать, или специально пытались посадить невиновного человека.

– То, что Петрова сразу задержали, это нормально, потому что прописки московской у него нет, значит, может скрыться, у нас задержанные такие кренделя выделывают: и слепыми, и глухими, и умалишенными прикидываются, лишь бы избежать ответственности. Так что проверить надо было. Но потом, когда стало известно, что он инвалид по зрению и что женщину ту он не бил, его должны были отпустить. Но тогда бы не получилась "тяжелая" статья, не было бы сговора и группы лиц и дело пришлось бы переквалифицировать на более легкий состав, – говорит оперативник с большим стажем, попросивший не называть свою фамилию. – А для следователя "облегчение" статьи или вообще прекращение уголовного дела может вызвать подозрение, что ему дали взятку. Прокурор тоже не хочет ничего делать, потому что получается, что он вовремя не заметил, что дело возбуждено незаконно. А по шапке получать никто не любит – ведь если обвиняемый получит право на реабилитацию, то как минимум можно взыскание получить, а то и с работы попрут.

И получается, что проще незрячего Петрова посадить на 7 лет только потому, что он стоял рядом, чем признать, что преследовали его незаконно и в СИЗО держали зря. Похожая история с инвалидом произошла совсем недавно. В июле 2017 года суд приговорил к 4,5 годам лишения свободы 28-летнего Антона Мамаева, инвалида-колясочника с мышечной дистрофией, весившего 18 килограмм. Мужчину, который самостоятельно и повернуться не может, признали виновным в разбойном нападении. Колонию ему заменили на денежный штраф только после того, как в его судьбу вмешался президентский совет по правам человека.