На самом деле, Кристина умерла только по решению суда. А так она жива, но ей от этого не особо легче.

Кристина много лет не живет со своей семьей и давно потеряла паспорт. Пару лет назад, когда ее с наркотиками задержала милиция, выяснилось, что Кристина числится в розыске. Подала в розыск мама. Кристина сказала, что это какое-то недоразумение, с мамой она общается по телефону, и в полиции ей посоветовали подать заявление о прекращении розыска. Заявление ушло куда-то не туда. И когда в прошлом году Кристину задержали еще раз, оказалось, что она по решению какого-то суда уже числится умершей (что, впрочем, не помешало "покойницу" осудить и впаять ей штраф по ст. 6.9, "употребление наркотиков").

Чтобы разбираться с этим делом, надо было ехать домой. Но у Кристины уже начался тромбоз конечностей.

– Мы познакомились во время нашей уличной работы, – рассказывает Аня Алимова, социальный работник Фонда имени Андрея Рылькова (некоммерческая организация, выполняющая функции иностранного агента, по мнению Минюста РФ). – Очень долго Крис просто брала шприцы, мы немного общались, и она уходила. Но когда у нее начались проблемы, она позвонила…

Это было 25 мая прошлого года. У Кристины опухла нога, до 41 поднялась температура. Но позвонить ей было некому. Была мама, которая давно не хочет ее видеть. И была скорая, которая… тоже не хотела ее видеть. Кристина одно время жила с соседкой Ирой. Однажды Ире потребовалось вызвать врачей. Врач скорой приехала и сказала: "Ну и что ты от нас хочешь, наркоманка? Чтобы мы тебе вены новые вставили? Давай, торчи дальше!" И уехала. Через несколько дней в критическом состоянии Ирину забрали в больницу и прооперировали. Оказывается, у нее сгнили два позвонка. Я не уверена, что она сейчас жива.

Так что вызывать врачей Кристина боялась. Тем более без документов. Единственный номер телефона, который у нее еще оставался, был Анин.

И 26 мая Аня впервые приехала к ней домой. Вызывать скорую пришлось трижды. Согласилась приехать только неотложка. Отвезли Кристину в 57-ю больницу, где ей были не рады и поначалу попытались отправить домой, так как состояние было якобы "неострое". А вскоре у Кристины началась ломка, и в больнице ожидаемо не нашлось ни нарколога, ни обезболивающих. Кристину отвезли в реанимацию и там в памперсе на сутки привязали к кровати.

– Мы со вторым соцработником, Леной Плотниковой, слегка обалдели, когда приехали, – говорит Аня. – Ломка – это не просто "больно". Кристину ужасно скручивало, а помощи никакой. Я стала искать врачей, они натурально прятались от нас по кабинетам. Я всех подняла, пригрозила, что сейчас буду жаловаться в Депздрав. Они тут же провели консилиум и постановили отвезти Кристину в наркологическую больницу. Но оттуда ее выписали через четыре дня якобы с подозрением на пневмонию. Привезли в третью больницу, те звонят в 11 вечера: "Нет у нее пневмонии, забирайте!" С трудом уговорили продержать до 8 утра. Пришлось уехать домой…

То есть в больнице Кристину держали 5 дней. Зимой она сделала попытку пролечиться от наркомании, но в наркологии без паспорта она пролежала четыре дня. Дальше ее выписали.

– У таких, как Кристина, нет шанса, – говорит Аня. – Человек хотел бы изменить свою жизнь, но не может. Его не видят. Ты наркозависим? Нет документов? Ты – ноль. Можешь торчать дальше. Или умереть, никто мешать не будет…

Почему Кристина до сих пор без паспорта: чтобы начать дело о восстановлении документов, надо было понять, в каком суде вынесли постановление считать ее умершей. Искать такие вещи надо уметь, и номер дела выяснили совсем недавно. Сама бы это Кристина сделать не смогла, и восстановлением ее документов, как и всеми запросами сейчас тоже занимается Фонд Рылькова.

С ногами у Кристины опять ухудшилось, и этим летом она в тяжелом состоянии попала в больницу №64. Если честно, она оттягивала до последнего, так как хорошо помнила прошлогодний опыт. Настояла на госпитализации опять же Аня.

20 июня. Кристина в реанимации в крайне тяжелом состоянии. Шанс летального исхода 90%, развилась флегмона, которая расплавила мышечную ткань ноги, все это на фоне тромбоза и сепсиса. Началась энцефалопатия. Через несколько дней Кристину прооперировали.

27 июля. Перевели из реанимации в отделение. Состояние тяжелое. Врачи говорят, что она может умереть в любой момент. Аня навещает ее каждый день, привозит еду, памперсы, влажные салфетки.

30 июля. Рассказывает Аня: "Приехала вчера в больницу и офигела: перевязку Крис не поменяли, только подмотали слегка бинтами, там, где совсем наружу мясо торчало.... А так бинты все жутко грязные: в крови, гное и фекалиях... Пошла к лечащему врачу, он говорит, что все делали... Решила идти к заведующему. Заведующий принимает с 14 до 15. В ожидании его я покормила Крис, постелила пеленки. Тут же подошла санитарка и стала мне выговаривать, что Крис неадекват и рвет на себе памперсы, все пачкает, что возиться с ней никто не будет. А врач раньше говорил, что Крис "наркоманка, которая проторчала себе мозги". Ну я напомнила, что они должны нейтрально ко всем относиться и оказывать помощь…"

Увидев Аню возле кабинета заведующего, лечащий вздохнул и сам подошел делать перевязку. Кристину пришлось держать за руки, настолько ей было больно.

31 июля. Кристина перебралась на инвалидную коляску. Выразила надежду, что, когда нога заживет, можно будет уехать на реабилитацию. В таком виде ее, конечно, никто не возьмет.

23 августа. Кристину выписали домой. Но надо было еще раз приехать снимать швы. Хорошо, что Аня решила сначала приехать в больницу и договориться с заведующим. Рассказывает Аня: "Прорваться к нему – целое дело, по телефону с ним не соединяют, а в диагностическом центре, где он сегодня принимал, оказалась предварительная запись, и охранник отказывался меня пускать. Но мне сильно повезло, и заведующий выскочил с телефоном мне навстречу. Увидев меня, приуныл и спросил, не могу ли я сама снять швы? Я сказала, что мне перевязок достаточно. Далее последовал вопрос про поликлинику, пришлого врача (ну типа, может, найдете кого?) и че насчет платно? В итоге, надеюсь, снимут завтра. Вообще, конечно, очень много времени на все это уходит, и летят к чертям остальные дела. Я, если честно, уже вымотана наглухо…"

24 августа. Снимать швы Кристину привезли на машине (за счет Фонда Рылькова, иностранного агента). Швы сняли, и врачи с санитарками отметили хороший уход за раной. Теперь предстояли перевязки – на дому, три раза в неделю.

А рана у Кристины – голое красное мясо от колена до щиколотки, нужна пересадка кожи. На одну перевязку уходит два часа. В поликлинику ей без полиса путь закрыт. Перевязки на дому стоят 1,5 тысячи рублей за одну процедуру.

Весь август вместе с Аней делать Кристине перевязки ездила медсестра-волонтер Таш Грановски. А Аня уже реально падает с ног, потому что ей ехать до Кристины пол-Москвы. Но она ездит. Потому что это Анна Алимова сейчас – соцработник, перевязочная сестра, сиделка и мать двоих детей, которая может достать любого врача.

А раньше ее тоже называли "наркоманкой", которая "проторчала мозги" и должна была "сдохнуть, потому что это естественный отбор". И все у Ани было также – болезни, агрессия медицинского персонала, перспективы кладбища. А сейчас, если честно, дай бог каждому встретить такого крутого соцработника, если понадобится. Для Кристины Аня сейчас – единственный шанс. Потому что для всех остальных Кристина умерла.

Если у вас есть возможность помочь перевязочными материалами – велкам.

Анастасия Кузина – журналист, участница Фонда имени Андрея Рылькова

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции