Сергей Михайлов, известный под прозвищем Михась, продолжает бороться с теми, кто связывает его имя с солнцевской группировкой. Летом прошлого года бизнесмен с помощью закона о "праве на забвение" ограничил выдачу результатов по запросам через поисковые системы Google и "Яндекс" о его причастности к организованной преступности.

В начале недели Сергей Михайлов выиграл суд по иску к руководителю Фонда борьбы с коррупцией (ФБК) Алексею Навальному. Бизнесмен потребовал признать не соответствующей действительности информацию и удалить материал под заголовком "Все-таки дарил Путин часы С. Михайлову, главе солнцевской ОПГ". Текст был опубликован в августе на сайте ФБК. Люблинский суд города Москвы обязал Навального в течение недели дать опровержение и взыскать с оппозиционера судебные расходы истца в размере 17 тысяч рублей.

В 1996 году Михайлов был арестован в Женеве по обвинению в участии в солнцевской ОПГ и отмывании денег. Спустя два года суд присяжных признал обвинения необоснованными. Швейцарские власти выплатили Михайлову 530 тысяч долларов за пребывание в тюрьме, после чего он вернулся в Россию.

​–​ Вы часто публично оправдываетесь, пытаетесь изменить представление о себе. Вы успешный бизнесмен и состоятельный человек, филантроп. Занимались бы спокойно своим делом и не обращали внимания на публикации. Зачем вам этот лишний шум?

– Мне скоро 60 лет. У меня есть дети и внуки. Почему мои потомки должны читать про меня всякую скверну? Мне надо объяснить, почему некоторые негативные дяди и тети говорят обо мне плохо. Чтобы доказать, что это не так, нужно что-то предпринимать. Вот я и предпринимаю – собираю различные пресс-конференции, даю интервью в газетах.

–​ Получается?

– Если честно, не очень.

–​ У вас нет ощущения, чем больше вы говорите, что не имеете отношения к солнцевской группировке или "солнцевской мафии", то, о чем пишут журналисты, тем меньше вам верят? Если бы вы говорили реже, все бы забылось.

– Судя по тому, что статьи и различные всплески в интернете не прекращаются, а только увеличиваются, я, естественно, набираю ход в отношении этого… Обращаюсь в суды и стараюсь добиться каких-то справедливых решений. К сожалению, суды ведут себя достаточно странно. Но я что-то делаю, во всяком случае. Иду в гору справедливости.

–​ В 80-е и 90-е годы вы неоднократно оказывались за решеткой, вначале 90-х вынуждены были уехать за границу.

– Я поссорился с известным бизнесменом, а потом политиком Борисом Березовским. Возникла ситуация по коммерции. Это был один из магазинов. Он пришел, пытался купить. Я мог продать, а мог и не продать. По цене не договорились. И он, обозлившись на это, стал мне потихонечку вредить.

​–​ Через силовые структуры?

– Через силовые структуры, через СМИ.

–​ Или через криминальные группировки?

– Нет, группировки он не подключал. У него в постоянной близости был известный генерал МВД Владимир Рушайло

–​ Ныне здравствующий.

– Ныне здравствующий, да. Через него он всю свою злобу и вымещал на мне. Если бы я вовремя не уехал за границу, то судьба моя была бы печальная.

–​ Могли повторить судьбу небезызвестного Сергея Тимофеева "Сильвестра"? Он ведь тоже считался предпринимателем.

– Нет. Я бы свою судьбу с его не сравнивал, у него свое, у меня свое.

–​ Простите, но у него тоже был конфликт с Борисом Березовским, если мне память не изменяет.

– Не знаю этого. У него был конфликт с Владимиром Рушайло. Там была очень закрученная ситуация. Мне сейчас не хотелось бы это вспоминать.

–​ У вас был конфликт с Борисом Березовским и, соответственно, с Владимиром Рушайло, который возглавлял знаменитый РУБОП в Москве, на Шаболовке?

– Абсолютно верно. Я был вынужден выехать из страны, чтобы меня не убили.

–​ Как разрешилась эта история и когда вы вернулись в страну?

– В конце 1993 года я покинул страну, проживал за границей, затем в 1996 году был арестован швейцарскими властями. В 1998-м я был оправдан и вернулся в Россию.

–​ Ваше имя было реабилитировано, никакие обвинения не подтвердились. Но к этому времени, в 1998 году, Борис Березовский был еще более влиятельным, чем в начале 90-х. Он активно принимал участие в политике. Борис Березовский оставался вашим врагом?

– Оставался. Но ситуация уже была иной. Перед тем, как я сел в швейцарскую тюрьму, мы с Березовским встречались в Лугано. Он меня просил помочь Ельцину на выборах 1996 года.

–​ У Березовского в руках было телевидение. Как вы могли повлиять на судьбу президентских выборов 1996 года?

– Я сказал, что был знаком с русской диаспорой в Венгрии. Их там достаточно много – около 200 тысяч русских. Думаю, это серьезное было бы подспорье для тех мандатов, которые были в пользу Ельцина. Мы за месяц (до ареста. – РС) с Березовским встретились, поговорили. Он извинился передо мной, что были определенные неурядицы. Этот вопрос немножко был снят.

–​ На кону стояли выборы, судьба страны. И вы, люди совершенно из противоположных лагерей, объединились ради общей задачи. Помочь Ельцину переизбраться на второй срок.

– Да.

–​ Это были для вас тяжелые переговоры?

– Нет, это было нормально. Но после того как мы встретились с ним в Лугано, в итальянской части Швейцарии, сразу на меня сели и полиция, и разведка Швейцарии: стали прослушивать, проглядывать, собирать всякие сведения. Думаю, это был хитрый ход Березовского в отношении меня, чтобы акцентировать на мне внимание спецслужб Швейцарии. Почему? Потому что моя помощь осталась за бортом.

–​ Правильно ли я понял, что в 1996 году в президентской избирательной кампании вы не принимали участия?

– У нас были намерения с Березовским. Но так сложилось, что я оказался за решеткой. И все это не имело силы. Но они достаточно собрали потенциала для того, чтобы Борис Николаевич пришел к власти.

–​ Вы вернулись в Россию в 1998 году, встречались ли с Борисом Березовским или ваши пути разошлись навсегда?

– Не встречались, но он ко мне прислал посредника, с которым был заключен такой пакт о ненападении. Я сказал: "Пожалуйста, вы меня оставьте в покое, и я вас оставлю в покое". Мы как-то так разошлись.

–​ Вам жалко его стало в последние годы? Сожалели ли вы о том, что он так неожиданно и таинственно умер?

– Я не радовался. У этого человека был огромный потенциал. Его бы энергию да в мирных целях. К сожалению, он распорядился ею не совсем верно. Все, что он мог бы сделать хорошего, он обратил в черное.

–​ С Рушайло удалось вам найти общий язык и примириться с ним? Я так понимаю, Березовский ему поручил вашу ликвидацию, как вы говорите?

– Да, абсолютно верно. Ну, ставленники Рушайло – это Литвиненко, Упоров, который приезжал и пытался свидетельствовать против меня в швейцарском суде… Вердикт женевского правосудия окончательно закрыл конфликт. Мы как бы стали друг к другу лояльны.

–​ В начале 90-х, чтобы облегчить свое передвижение по миру, вы получили гражданство Израиля?

– Это был 1994 год. Сложные времена. Я с женой был в ссоре. Мы были на грани развода, но развестись мы не могли, потому что не могли въехать в Россию. На этот момент в Будапеште мне встретилась девушка, 19-летняя красавица. Мы с ней закрутили роман и поженились.

–​ Она была еврейка?

– Она была еврейка, израильтянка, родом из Ташкента. Расписались в Будапеште, приехали в Израиль и уже полностью узаконили свои отношения. Мне выдали паспорт, с которым я благополучно ездил по миру, но в Израиле бывал достаточно мало. В связи с этим молодая девчонка загуляла.

–​ В каком смысле загуляла?

– Изменила мне, забеременела. Мы с ней разошлись. Нас развел раввинатский суд. Но, учитывая, что я не разводился с семьей, у нас опять сблизились отношения, общие дети, стал жить в семье.

–​ У вас на женском фронте были поражения?

– Ну, всякое было – были и победы, и поражения. Все складывалось по судьбе.

–​ В книге "Михайлов или Михась" (автор Олег Якубов) вы упоминаете ваши контакты с израильским консулом в Швейцарии.

– Консул пришел ко мне, когда я находился в тюрьме. Ее звали Стелла Рап. У нас с ней была короткая беседа. Они, естественно, меня отслеживали в Израиле. Я посещал церкви, особенно храм Гроба Господня. Это не очень приветствовалось у них. И она сказала: "Послушай, Сергей, давай не будем мы с тобой много дискуссировать. Мы знаем, какой ты еврей. Мы тебя лишаем гражданства". Я говорю: "Почему?" – "Потому что ты обманул нашу девушку, израильтянку". Я говорю: "Я ее не обманывал. У нас была свадьба, потом развод. Официально раввинатский суд нас развел". Она: "Не рассказывай сказок. Короче, мы тебя лишили гражданства". Вот так поступило государство Израиль, в лице консула.

​–​ Обидно было?

– Безусловно. Тогда уже существовал наш благотворительный фонд. На детей Израиля мы истратили около (вместе с расходами) 400 тысяч долларов. Все это зафиксировано. Люди приходили в школы, покупали оборудование, все, что нужно для детей Израиля. Все это сохранилось в папках, письмах благотворителя от каждого директора школы.

–​ В Израиль вы теперь не можете поехать?

– Израиль для меня закрыт, к сожалению. Они до сих пор говорят, что ты обманул нашу девушку, потому что у тебя было двойное гражданство, двоеженство. Поэтому мы тебя не пускаем. Почему они меня не пускают? Это же не сильное нарушение, даже если считать это нарушением. Я в швейцарском суде все объяснил. Израильтяне, помимо того что они меня лишили гражданства, они прислали еще двух полицейских, которые пытались меня обвинять, но были разоблачены.

–​ Что вы сделали, чтобы супруга простила и вы вернулись в семью?

– Это личные вещи, это жизнь. Слава богу, что все нормализовалось.

–​ 1999 год. Вы и ваш друг, коллега Виктор Аверин пытались через список ЛДПР попасть в Государственную думу. Почему именно партия Жириновского? Она славилась ксенофобской риторикой, в особенности этим грешил ее лидер, позволял высказывания типа "оградим колючей проволокой Кавказ, чтобы меньше рожали" и так далее. Вы человек, судя по вашей биографии, интернациональный. Ксенофобией не страдаете. Почему именно ЛДПР?

– Владимир Вольфович человек доступный. С ним можно говорить на любые темы. Он говорил вещи, которые были понятны. Да, он говорил много негативного, но он говорил и много позитивного. Он политик. Сегодня он говорит одно, завтра – другое. На самом деле, если бы вы знали, он человек достаточно приличный, как мне кажется.

–​ Почему вы не попытались вступить в "Единую Россию" и через нее попасть в Думу, как это сделал ваш знакомый Андрей Скоч?

– У каждого своя судьба, свои взгляды на те или иные вещи. Мы сто процентов попадали бы в Думу, если бы, скажем, власть четко не поставила забрало.

–​ Когда вы, господа Быков и Аверин, вся троица оказалась в списке партии Жириновского, сняли всю партию ЛДПР с выборов.

– Абсолютно верно.

–​ Кто-то конкретно сделал? Неужели Путин?

– Путин тут ни при чем. Это делал тот же Березовский, это делал Рушайло. Силовые структуры.

–​ Посчитали, что такие люди, как вы, у которых неоднозначная репутация в СМИ и…

– Ну да, криминал лезет во власть. Такая была пропаганда.

–​ Почему же тогда прошел Андрей Скоч, о котором говорили почти то же самое, как вы думаете?

– Больше повезло. Оказался в нужном месте в нужный час.

–​ Сегодня он один из богатых меценатов, на виду, и на слуху.

– И слава Богу.

–​ У вас были беседы после этого с Владимиром Жириновским? Как он объяснил эту неудачу?

– Владимир Вольфович был настолько обескуражен этой ситуацией, что был очень потерян. Тем не менее подошел, сказал, что такие обстоятельства. Ему надо было ситуацию исправлять. Он на сына новую партию набрал. Мы пожали руки и все.

–​ Много разговоров о том, что ЛДПР не просто так, не за бесплатно набирает команду на выборах. Эта тема у вас заходила?

– Безусловно, заходила. Я обещал Владимиру Вольфовичу, что создам бизнес (если буду находиться в ЛДПР), который будет приносить партии Жириновского достаточно дивидендов для существования, для ее жизнедеятельности. Сказал, у меня есть наработки, очень серьезные проекты. Это было честно сказано. На перспективу.

–​ У вас к тому моменту было все: и состояние, и влияние, и власть, много друзей. Зачем вам нужна была политика?

– Я всегда чувствовал какой-то патриотизм внутри, хотел что-то сделать для своей родины, для своей страны. Это меня и сподвигло.

–​ Вы же понимаете, это красивые слова. Хотя все знают, что вы меценат, помогаете церкви, героям войны, вдовам и т. д. Это ни у кого не вызывает сомнений. Но сделать что-то для страны –​ это звучит как лозунг и плакат. А конкретно?

– В 2003 году на мои деньги была экспедиция в Арктику, построена дрейфующая станция. Но это же не влияло – в Думе я, не в Думе. Мне захотелось это сделать. Мы собрались: я, Чилингаров, Орлов – и задумали такую экспедицию создать. У Чилингарова нет средств. Я говорю: "Средства я дам". Мы все это организовали. Вот вам, пожалуйста – желание что-то сделать для страны.

–​ Вы глубоко обиделись на власть, которая наградила всех тех, кого вы финансировали, и обошла вас вниманием.

– Не только финансировал, но и принимал непосредственное участие. Я был на Северном полюсе, участвовал в спасательной экспедиции, жил этим. Не то чтобы сказать, что я обиделся, но мне было немножко больно. Всех полярников, нашу группу отправили на встречу с Владимиром Владимировичем [Путиным]. Меня, почему-то единственного, отрезали. Все получили ордена Мужества, кроме меня.

​–​ Почему?

– Сложно сказать.

–​ Вам хотелось пожать руку Владимиру Владимировичу?

– Президенту России, которого я уважаю, – с удовольствием. Мне хотелось и просто поговорить, и просто посмотреть.

–​ Если бы не ваше финансирование и участие в этом проекте дрейфующей станции, экспедиции не было бы?

– Не было.

–​ Хоть "спасибо" сказали?

– "Спасибо" сказали. Оценку дали. Это не просто так: отрезали ломоть и выбросили. Нет. Были и награды. У меня есть Звезда "За верность России". Но это думская награда. "Почетный полярник".

–​ Заметил, вы дарить любите, но и награды тоже любите. У вас только от Православной церкви более 20! Эти грамоты, благодарности. Каких только званий у вас нет. Вы получаете от этого удовольствие?

– Если бы этого ничего не было (грамот, наград), могли забыть. Память человеческая – это очень важный фактор. Когда Македонский подходил к городу и для того, чтобы с ним не воевать, он говорил: "Если вы не сдадитесь, я уничтожу ваш город. Я уничтожу ваши библиотеки, уничтожу все, что связано с вами. Вас не будут помнить никогда!" Народ был в ужасе. Память! И они сдавали город. Я хочу, чтобы помнили люди. Я создаю фильмы на каждый наш "Вечер героев". За 20 лет существуют все фильмы, когда мы встречали героев. Кто-то может сказать: "Да, он лжет!"

–​ В России не один вы занимаетесь благотворительностью. Есть, например, фонд "Подари жизнь", который возглавляет Чулпан Хаматова. Наверное, слышали о такой актрисе.

– Да, конечно.

–​ Есть другие люди, которые делают, но не говорят об этом постоянно. Вы все время об этом рассказываете. Есть такой предприниматель Леонид Билунов по прозвищу Макинтош. Он не скрывает, чем занимался всю свою жизнь. Говоря о некоторых бизнесменах из 90-х с "непростой судьбой", Билунов сказал, что "те богатые люди, которые сегодня много занимаются благотворительностью, строят церкви, храмы, они в своей жизни так много нагрешили, поэтому это выливается в благотворительность и в помощь другим". Эта фраза имеет отношение к вам?

– Ваш вопрос разделю на две части. Про Чулпан Хаматову. Таким фондам как у Чулпан Хаматовой, им деньги кто заносит? "Газпром" и такие организации, как "Газпром". Откуда у артистки Чулпан Хаматовой какие-то средства? Ей специальные организации и достаточно серьезные делают вливания. Она хорошая артистка и, может быть, хороший человек. Не знаю. Наверняка. Я, который собственные деньги трачу на благотворительность, и ряд моих близких друзей, которые занимаются коммерцией, вместо того чтобы положить себе в карман, вынимаем и дарим неимущим людям, строим церкви и тому подобное. Понимаете разницу между фондом Чулпан Хаматовой и нашим фондом? Мы свои деньги достаем из кармана. Таким фондам, как у Чулпан Хаматовой, им деньги кто заносит?

–​ А вторая часть вопроса?

– Давайте мы разберемся, кто такой Леонид Билунов. Леонид Билунов – профессиональный преступник, отсидевший 20 лет в тюрьме за серьезные нарушения. Во-вторых, Леонид Билунов провел операцию по захвату французов, сам же их выкупил и за это получил французский паспорт. Леонид Билунов, имея при обыске в Париже пять видов оружия, семь паспортов, сдался контрразведке Франции и сейчас благополучно там живет. Кто такой Леонид Билунов? Он просто выродок, который предал нашу страну. Почему он не приезжает в Россию? Почему так благополучно живет во Франции? Леонид Билунов написал на меня лично заявление и еще на многих-многих других написал заявление, оскверняющее меня как гражданина, что я такой-то, такой-то, пятое, десятое. В частности, благодаря Леониду Билунову не могу въехать 20 лет в Европу.

–​ Получается, что он ваш серьезный оппонент.

– Он не мой оппонент. Если человек приходит в контрразведку другой страны и говорит: "Я все, что знаю, что имею, вам расскажу", кто он такой? Вы знаете, сколько меня вербовало стран?! Начиная от Швейцарии и кончая Прибалтикой и прочее, и прочее. Я их предложения, естественно, отвергал. Поэтому меня везде гонят поганой метлой. Я говорил, что патриот России и никогда ни с кем не буду заключать никаких сделок против РФ.

–​ Процитирую фрагмент из вашей книги и добавлю другие цитаты. Одна фраза принадлежит писателю Чарльзу Буковски, который сказал: "Если хочешь узнать, кто твой настоящий друг, постарайся попасть за решетку". Вторая –​ поэту Иосифу Бродскому: "Тюрьма –​ недостаток пространства, возмещаемый избытком времени". Третья –​ Махатма Ганди, чей парадокс не выглядит обязательным к исполнению, но "никто не может стать полноценный человеком, не отбыв какой-то срок в тюрьме". Какая из этих фраз вам ближе?

– Ни одна цитата мне не близка. Чтобы быть полноценным человеком, необязательно отсидеть в тюрьме. Любая экстремальная ситуация показывает, кто твой друг и кто ты сам по себе. Это может быть и поход в горы или какая-то длительная экспедиция. Например, человек вдруг по каким-то обстоятельствам стал бедным. Это тоже определитель, как к тебе относятся, как ты сам реагируешь на это. Тюрьма – это не лучший опыт.

–​ Если повернуть жизнь назад, вернуться в 80-е, когда вы встали на ноги, заработали первые деньги, вы бы повторили этот путь? Или пошли по другому пути, избежав каких-то ошибок?

– Не хочу фантазировать. У каждого человека своя судьба. И он по этой судьбе идет. Если выбирает другой путь, это может быть всякое разное: какая-то катастрофа с ним, какое-то заболевание. Например, выбрал путь дипломата. Тебя отправляют в Африку. Ты получаешь там какое-то заболевание и, не дай бог, умираешь. Я выбираю свою судьбу. Какая мне Богом предназначена.

–​ Уточню вопрос. Есть снимки, где вы, Джамал Хачидзе, Александр Федулов, Арам Батаян, Виктор Аверин-старший, Александр Аверин-младший. Эти люди у вас в друзьях и приятелях. Они были на вашем пути. Если повторить все сначала, вы бы избежали встречи с такими людьми или как Бог даст?

– Можно сказать – как Бог даст, как обстоятельства. Если бы вы меня спросили, вот Хачидзе, пошли бы вы с ним на преступление или нет? С ним не ходил на преступление и никогда бы не пошел.

–​ Все эти люди, простите, которых я перечислил, они на фотографии и подписано:​ "Члены солнцевской группировки".

– Я согласен. Но, например, Хачидзе был через дом от меня соседом. Аверин вместе со мной занимался спортом в Солнцево. Это люди, которые волею судьбы были рядом. Естественно, мы там могли встретиться и за столом, и говорить. Мы же все граждане России.

–​ Вы продолжаете общаться с этими людьми?

– Например, Хачидзе, он умер давно, Царство ему Небесное. Виктор Аверин – да. Он является моим другом и партнером.

–​ Вам нравится фильм "Крестный отец" и его герой дон Корлеоне?

– Нравится.

–​ Дон Корлеоне, когда выстраивал свой бизнес, он очень хотел, чтобы младший сын Майкл не был замешан в дела семьи. Майкл был героем Второй мировой войны. Отец видел его сенатором, губернатором, уже очищенным от мутного шлейфа дона Корлеоне. Семейный бизнес должен был перейти к старшему сыну Санни, а Майкл должен быть вне подозрений. Вы не чувствовали никогда себя в положении дона Корлеоне, который тоже хотел, чтобы следующее поколение не имело этого шлейфа? Если провести параллель, это корректно или некорректно?

– Корректно или некорректно – что?

–​ Если сравнить вас и дона Корлеоне. Он симпатичен многим, сильный герой, по-своему справедлив. Почему все и любят этот фильм.

– У каждого человека своя судьба. У дона Корлеоне сложились свои обстоятельства. Он был сначала в Италии, чудом выжил, приехал в Америку и начал там образовываться и создавал... Мы – россияне. У нас все несколько по-иному.

–​ Он очень хотел, чтобы следующее поколение было чище, чем он сам. Майкл для него был большой надеждой. Вы себя в такой роли не чувствуете? Вы считаете, что вы из другой оперы?

– Я из другой оперы. Я пою другие арии (улыбается).

–​ Вы сказали в начале нашей беседы, что вам очень хочется, чтобы за детьми и внуками не было этого шлейфа.

– Шлейфа наговора. Это большая разница. Сейчас все, что происходит, – это наговор.

–​ Благодаря чему вы выжили в 90-е?

– Бог меня уберег.

–​ Талант переговорщика или талант предпринимателя?

– Все вместе. Ведь сколько людей, сколько предпринимателей было просто убито в машинах, на выходах из подъезда и прочее. Всех могла ожидать такая участь, все крутилось вокруг денег. Просто кого-то Бог уберет, а кого-то нет.

–​ Были ли у вас конфликты с теми, кого причисляют к криминальным группировкам – "ореховские", "измайловские"?

– Было это давно. Сейчас уже не очень хорошо помню. Но как у нормального человека всегда есть друзья и враги. Когда ты отстаиваешь свои принципы, это всегда в тебе присутствует. Иначе ты не настоящий человек. Тебя не будут уважать, если у тебя нет принципов.

–​ "Лихие 90-е", так часто пишут об этих годах, выжил тот, который понял –​ что? Завершите эту фразу.

– Все зависит от высших сил и, естественно, от талантов человека. Если все это совместить, если Бог будет с тобой и ты будешь иметь определенную одаренность (провидение, ясновидение, чувство, что ангел-хранитель над тобой), то вот это все помогло на тот страшный момент, когда была такая сеча.

–​ В конце 80-х ваше имя связывали с именем Раисы Горбачевой. В каком формате вы сотрудничали с первой леди?

– Лично не знал Раису Максимовну. В советские годы, как все жены генеральных секретарей ЦК КПСС, Раиса Максимовна возглавляла Советский фонд культуры. При Советском фонде культуры был создан один из первых в СССР кооперативов, который назывался "Фонд". Возглавлял его некто Вадим Розенбаум, который погиб в 1997 году в Бельгии. Я работал в этом кооперативе. У нас были различные проекты, в частности, связанные с Китаем: советские артисты цирка должны были поехать к ним, а китайские борцы цигун к нам в Россию. Такие договорные контракты исполняли.

–​ Когда прекратилась ваша работа в кооперативе "Фонд", к которому имела отношение Раиса Горбачева?

– В 1987-м мы начали работать, в 1989 году прекратили.

–​ В 1989–1991 годах вы два года провели в Бутырке.

– Как раз связано с кооперативом "Фонд", где Горбачева шефствовала. Нас обвинили в том, что мы якобы вымогали две или три машины "Вольво" у одного западногерманского предпринимателя Хека.

​–​ Хек –​ это его имя?

– Хек – это его фамилия. Продержали нас почти два года. В 1991-м мы вышли. Когда шло ознакомление, прокурор принял документы, посмотрел и увидел, что договора фальшивые. На тот период времени начальником ГУВД был такой Богданов, а министром МВД – Бакатин. Дела у них все вот так шли – через фабрикацию. Наше дело тоже было сфабриковано. Там был один договор, который абсолютно безграмотно был составлен. К примеру, три машины были подарены нам, дарственные – мне, Аверину и еще одному человеку. Милиция заставляет написать этого бедного Вадима Розенбаума, что мы у него вымогали деньги. Деньги были отправлены через Внешэкономбанк этому западногерманскому партнеру. И тот как бы нам эти машины купил на эти деньги. На самом деле договор этот был левый. Внешэкономбанк никогда бы не пропустил деньги за подаренные машины. Ну не мог он пропустить. Вы же сами понимаете! Внешэкономбанк. Машины с дарственной, а за них идут деньги. И вот на основании этого фальшивого договора нас, естественно, отпустили сразу.

–​ Вернемся в Швейцарию. В книге "Михайлов или Михась?" написано, что вас возили по городу в бронежилете. Это были маски-шоу или реально за вашу жизнь беспокоились силовые структуры Швейцарии?

– Швейцарцы специально раздули эту программу по моей защите. Специально для того, чтобы выжать как можно больше денег из бюджета. На мое дело шли колоссальные деньги. Каждый день, когда я выходил на прогулку, меня держали в изоляции, надо мной кружился вертолет. Каждый день в течение двух лет и двух месяцев! И 72 раза я выезжал на следствие во Дворец правосудия, где меня сопровождали три бронированных "Мерседеса". Меня одевали в два бронежилета. Все было театрально!

–​ Чтобы привлечь внимание прессы?

– Конечно! Когда шел суд во Дворце правосудия, они сделали беспрецедентное шоу. На крыше сидели снайперы, вокруг все просматривалось, проглядывалось. Чуть ли не внутренние войска были привлечены к моему процессу. Вертолет летал.

–​ Господин Рэмси Кларк при президенте США Линдоне Джонсоне был министром юстиции США. Он защищал Саддама Хусейна, согласился защищать вас в Швейцарии. Как вы на него вышли?

– Находясь в швейцарской тюрьме, я обратился через моих адвокатов, через Сергея Погранкова, к Александру Добровинскому. Тот обещал нам устроить рандеву, полетел в Америку. Прилетает и говорит: "Вы знаете, Кларк сейчас в отпуске". Полетел второй раз, прилетает и говорит моему адвокату: "Знаешь, Сергей (Погранков), дело в том, что он меня увидел (Рэмси Кларк увидел Добровинского) и говорит: "Саша, ты знаешь, у меня нет времени. Прилетай через месяц". И улетел". Через месяц Добровинский третий раз прилетает к Рэмси Кларку и говорит нам: "Он, извините, отказался. Он занят". Мне показалось это странным. Добровинский протянул время моей встречи на три месяца. В это время ФБР готовит в суде трех свидетелей против меня. Это подтолкнуло нас к дальнейшим шагам. Мы, посоветовавшись со своими швейцарскими адвокатами – это Ральф Изенеггер, он отправляется сам в Америку. Приезжает, заходит спокойно в кабинет к Рэмси Кларку: "Здравствуйте. Я такой-то, такой-то. Я защищаю Сергея Михайлова. Вам должен был об этом рассказать Александр Добровинский". Кларк говорит: "Кто это такой?" – "Ну, как же! Он к вам три раза прилетал". – "Ко мне никто не прилетал".

–​ Это Добровинский прилетал…

– Якобы! Да, которого я нанял.

–​ Которому наверняка платили деньги.

– Добровинский взял деньги и обманул нас, но потом он деньги вернул. Ральф Изенеггер прилетел в США и говорит: "Вы могли бы поучаствовать в защите Сергея Михайлова?" Он говорит: "С удовольствием". Рэмси Кларк прилетает в Швейцарию, встречается с моим следователем (Жоржем Зекшеном) и говорит: "Я бывший министр юстиции Америки, бывший генеральный прокурор, сейчас веду адвокатскую деятельность и хотел бы защищать Сергея Анатольевича Михайлова". Тот говорит: "Я вам не разрешаю".

–​ Почему ему отказали?

– По определенной причине, что вы а) не франкоязычный, б)… Он говорит: "Как вы мне можете отказывать, я бывший генеральный прокурор Америки! Я знаю ваши законы". – "Нет, я вам не разрешаю". Тогда он в суде выступил не как адвокат, а как свидетель защиты.

–​ Какой была его речь?

– Его речь была бесподобна! В начале судебного процесса выступают свидетели обвинения, и выступили американские лжесвидетели вместе с несчастным Робертом Ливенсоном (экс-сотрудник ФБР). Ливенсон лил на меня всякую грязь. Когда я его спросил: "Вы подтверждаете, что в США у меня есть криминальное преследование?" Левинсон закрутился: "Вы понимаете, дело в том, что у меня есть там своя разведывательная сеть. Своя разведывательная сеть в России! И мои агенты говорят, что…" Всякую чушь понес. Потом пошли свидетели защиты. Выходит Рэмси Кларк и говорит: "Я, экс-генеральный прокурор Америки, до сих пор имею возможность рассматривать все криминальные файлы США".

–​ Секретные файлы?

– Криминальные файлы, не секретные. "И я вам клянусь, что на Сергея Михайлова в США ничего нет". Это после ФБР! Теперь я ему задаю вопрос: "Уважаемый Рэмси Кларк. Если бы офицер российских спецслужб сказал, что у меня есть секретные агенты в США и у меня есть своя разведывательная сеть, что бы с ним было?" Он говорит: "Естественно, его бы посадили за шпионаж". Понимаете, насколько неправильно действовал этот Роберт Ливенсон. Он сам себя опускал. В общем, вся жизнь его показывает, что он поступал неверно: поездка в Иран с последующими событиями…

–​ Закончилось трагически?

–​ Трагически, да.

–​ Вам выплатили компенсацию –​ более 500 тысяч швейцарских франков. Что вы сделали с этими деньгами?

– Ну что такое 600 тысяч франков для человека моего масштаба?! Если бы я просто был человеком, который имеет квартиру и машину, это были бы деньги. Часть пустил на благотворительность, часть в коммерцию, часть истратил.

–​ Такой человек, как Рэмси Кларк, –​ это дорогое удовольствие для любого потерпевшего.

– Этим занимались мои адвокаты и партнеры.

–​ Почему Добровинский так поступил? Вы потом вернулись в Москву, с ним встретились?

– Не встречался с ним. Те люди, которые его рекомендовали, просто вернули деньги и извинились.

–​ Зачем он провернул такую штуку?

– Сложно сейчас предполагать. На тот период времени у меня было очень много врагов. Может быть, этим они воспользовались, чтобы как-то усугубить ситуацию в Швейцарии.

–​ Вы доктор юридических наук и кандидат экономических наук. Зачем вам понадобилось заниматься наукой? У многих на это уходит целая жизнь, чтобы стать доктором наук. Когда вы успели?

– Вот так – успел. Имел желание.

–​ Есть такое вольное сетевое сообщество "Диссернет", которое через компьютер пропускает кандидатские диссертации... Если где-то и что-то списано, то это обнародуется. На этом попался министр культуры Мединский (писала пресса), попались многие известные люди, в том числе депутаты Госдумы. Не боитесь, что эти люди и вашу диссертацию пропустят через эту программу?

– Мне скоро 60 лет. Я прошел, как в народе говорят – крытые, мытые и все… Я уже ничего не боюсь. Пожалуйста, пусть пропускают. Я готов. Если вы сомневаетесь в моих знаниях…

–​ Я не сомневаюсь, просто знаю, что такое "Диссернет".

– Пожалуйста! Я буду очень рад, если бы они этим занялись.

–​ Когда успели написать докторскую диссертацию?

– Вы же не знаете, что я работаю ночами. У меня сталинский образ жизни.

–​ Горит окошко?

– Да, да, да (смеется). Так что есть время.

–​ Более 20 орденов и медалей от Православной церкви. Вот Кремль особо вас не жалует.

– Может быть, церковь более объективна. Это же такая духовная миссия церкви – вести человека к чему-то светлому, естественно, оценивать его результаты по работе. Государство, конечно, смотрит искоса на всякие деяния – почему, а ради чего? Церковь упрощенно. Ты помог, сделал дело – они не смотрят, почему ты сделал это. Значит, было веление сердца, веление твоей души. Они, естественно, выносят награды.

–​ Вам хочется попасть в политическую элиту страны, чтобы вас не только награждали, но и приглашали на симпозиумы, конгрессы? Есть ежегодный Экономический форум в Санкт-Петербурге и другие высокие собрания, куда приезжает правительство, предприниматели. Вы же человек не беднее, наверное, или сопоставимы с такими людьми, как Дерипаска, Абрамович.

– Что вы, что вы! Я просто бизнесмен средней руки.

–​ Экономический форум приглашает не только людей из списка "Форбс", но и тех, которые добились успеха и чего-то знают в этой жизни. Мечтаете попасть на такой форум?

– Нет, не было и не надо.

–​ Как –​ не надо?

– Когда мне было 40 лет, я был в надеждах что-то сделать. Когда меня, скажем, сняли с выборов из списка партии Жириновского, я пошел одномандатником, пытался в Таганроге стать депутатом, что-то сделать. У них были огромные проблемы с водопроводом, там ничего не менялось с момента, как Петр этот город создал. У меня были связи за границей, я мог привлечь деньги. Естественно, хотел показать, что я могу на самом деле. Но никому это не надо было. Вот суды, как сейчас, снимают мои претензии к кому-то, и тогда то же самое было. Находили какие-то совершенно посторонние вещи – на две минуты задержал бумагу какую-то. И вот я доказывал, что, например, в два часа сдал, а надо было в 12.

–​ Вы продолжаете сейчас судиться с разными структурами?

– Нет. Я сейчас сужусь, как вы знаете… Навальный меня оскорбил. Тогда все то же самое было. Снимали меня. Когда человек горел, когда имел возможность, деньги лишние, когда все выстраивалось, ему не дали. А сейчас мне ничего не нужно.

–​ Почему?

– Сейчас занимаюсь достаточно узкой деятельностью – благотворительностью, небольшим бизнесом. У меня семья. Мне больше ничего не надо от жизни.

–​ Вы сказали, что вы потратили более 100 миллионов долларов на благотворительность.

– Это с 1993 года.

–​ Вы, конечно, не Билл Гейтс, который тратит миллиарды. Но сто миллионов долларов –​ эта сумма внушительная для любого бизнеса.

– Безусловно! Вы как-нибудь езжайте в Солнцево и посмотрите на храм, который там стоит.

–​ Есть история из 90-х. В подмосковный храм принесли колокол с выгравированной надписью "От солнцевской братвы". Вы слышали про эту историю?

– Слышал.

–​ Вы имеете к ней отношение?

– Этот колокол придумали журналисты для того, чтобы опорочить имя "солнцевских". Предлагаю поехать в эту церковь. Кого-нибудь попросите залезть на колокол и сделать фотографию. И вам все станет ясно.

–​ Там нет такой надписи?

– Там написано – "Солнцевской братии". Имеется в виду церковная братия.

–​ Кто сделал этот колокол? На чьи деньги?

– На деньги людей, которые были причислены к церкви из Солнцева. Очень многие люди ходят в церкви, в хорах поют.

–​ Политикой интересуетесь? Следите за новостями?

– Очень так...

–​ Вам не хотелось бы попасть в "Народный фронт", который при Путине?

– Никакого "фронта" не надо.

–​ "Народный фронт" до недавнего времени возглавлял Станислав Говорухин, известный кинорежиссер.

– Я в курсе.

–​ Вы же мечтали что-то полезное сделать для страны. Там как раз у вас открылась бы возможность.

– Я делаю без "Народного фронта".

–​ Если бы вы встретили Путина, что бы вы ему сказали?

– Пожелал здоровья. Он меня восхищает своей деятельностью, своим патриотизмом. Это Богом посланный человек для России. Очень многие сейчас не понимают этого. На самом деле, Путин делает Россию свободной и счастливой. Это идет медленно, но это идет. Его как человека сейчас размазывают всякие СМИ, не понимая основной глобальной государственной функции, которую несет в себе этот человек. Вы посмотрите, весь мир озлоблен на него. ИГИЛ. Они просто его ненавидят. Я уж не говорю про американцев, про Европу, которая его не любит. Он ходит, встречается со студентами, то еще куда-то едет, везде общается.

–​ Если он вас пригласит: "Сергей Анатольевич, хотелось, чтобы вы были в моей команде", пойдете?

– Для меня это будет большая честь. С Путиным я пойду с закрытыми глазами куда угодно.

–​ Сколько языков вы знаете? Я прочитал книжку, что вы и по-английски, и по-немецки, и по-французски говорите.

– Немецкий, английский, русский, немножко понимаю по-французски. Двадцать лет никуда не выпускают. Практики нет. Еще вам замечу, не главное – знать много языков, главное – правильно мыслить. Переложить на разговорный жанр гораздо проще.

–​ Откуда у вас способность к языкам? Хорошая школа была?

– Просто жизнь. Попадаешь в среду и, естественно, залялякаешь.

–​ Вы говорили о врагах прошлого. Фамилии уже перечислили. Сегодня оппоненты или враги у вас есть или нет?

– Думаю, явных врагов нет. Но наверняка какие-то подковерные закрались со своими завистями, с ненавистями.

–​ Из прошлого?

– По-разному.

–​ Ходите с охраной? Два-три джипа сопровождения? Бронированные автомобили?

– В общем, да.

–​ Если бы ваша жизнь сложилась иначе, могли бы спокойно бродить по городу, пойти в парк "Зарядье" без охраны. Об этом можно только мечтать?

– В некоторых местах один хожу. Не чувствую, что кому-то мешаю или кому-то досадил, что они хотят моей души. Такого нет, слава Богу. По жизни иду осторожно, но на всякий случай... Как говорится, береженого Бог бережет, а небереженого конвой стережет.

–​ Извините, что опять возвращаюсь к дону Корлеоне. Он хотел видеть Майкла Корлеоне губернатором или сенатором. У вас есть какие-то конкретные мечты. У вас же две дочери, я так понимаю?

– Да, две дочери.

–​ Кем вы хотите видеть своих детей и внуков? Максимальный их успех.

– Пускай они будут просто хорошими людьми. И, дай Бог, чтобы они сделали что-то для нашего государства. Неважно, какой вышины они добились, чтобы люди их уважали, чтобы не было никакой злобливости, чтобы не проклинали их. Чтобы они были достойными.

–​ Я заметил, в вашем кабинете нет портрета Путина, а в кабинете вашего партнера господина Аверина висит портрет президента.

– Мой кабинет состоит из двух кабинетов – это большой, а там маленький, за дверью. Вот там стоит портрет Путина.