3 октября вручены телепремии ТЭФИ. Лучшим интервьюером российского телевидения в 2017 году объявлен Владимир Соловьев. Лучшей информационно-аналитической итоговой программой выбраны "Вести недели" Дмитрия Киселева (ВГТРК). Лучшей просветительской программой назвали "Военную тайну" (РЕН ТВ) Игоря Прокопенко, видимо, за недавнюю передачу о том, что Земля – плоская.
Владимир Познер осудил недемократичную процедуру проведения конкурса. Создатель ТЭФИ призвал организаторов добровольно, без юридических мер отказаться и от названия, и от приза – статуэтки "Орфея", права на которые принадлежат руководимой им Академии российского телевидения. Так что это, возможно, последний конкурс ТЭФИ с выдачей призов, выполненных по модели Эрнста Неизвестного.
Творчество В. Соловьева, Д. Киселева и других лауреатов ТЭФИ-2017 анализируют Николай Руденский, Александр Мельман, Анна Качкаева, Елена Масюк.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: 3 октября были вручены телепремии ТЭФИ. Продукты творчества Соловьева, Киселева, других лауреатов ТЭФИ-2017 обсудят гости нашей студии: зам. главного редактора сайта "Грани.ру", Николай Руденский, телеобозреватель "Московского комсомольца" Александр Мельман. Позже к нам присоединятся профессор НИУ-ВШЭ, телеобозреватель Анна Качкаева и журналист, лауреат пяти премий МЭФИ Елена Масюк.
Начнем, наверное, с организации процесса. Владимир Познер, отец-основатель всего этого мероприятия, сегодня специальным письмом осудил процедуру проведения конкурса, мол, все сделано недемократично. Я впервые узнал, что реально голосующих в финале осталось всего 14 человек, таких "выборщиков", а в этой телеакадемии состоит порядка пяти сотен "академиков".
Александр, действительно, прав ли Познер?
Александр Мельман: Как пишет сам Познер, если в прошлом году было по 20 человек под каждого учредителя, а учредителей 7, то есть получается 140, то есть теперь по 10, получается 70 из тех, кто голосует. Может быть, там какой-то ареопаг существует. Прав, не прав – это право высказываться Владимира Владимировича, он волен в своем мнении.
Но я считаю, мы с ним как раз сегодня об этом говорили, в МК уже сегодня об этом на сайте есть и завтра выйдет, что, мне кажется, Владимир Владимирович Познер очень немалую часть вины должен взять на себя и обратиться и на себя, и на ту академию, которая сейчас, к сожалению, отстранена от принятия решений. Потому что именно при нем, как мне кажется, та самая академия выродилась, именно при нем начался распад и телеакадемии, и самой церемонии награждения. Именно при нем каналы начали выходить из состава учредителей. И его при этом обвиняли даже в некоей ангажированности, хотя он это отрицает, тоже имеет на это право. Поэтому, мне кажется, что то, что ТЭФИ дошло до состояния нынешнего, я думаю, что это на голом месте не происходит, а происходит от того, что было тогда в процессе и конкретно при президентстве Владимира Владимировича Познера.
Михаил Соколов: Дело в том, что мы к Владимиру Владимировичу Познеру тоже обратились, он даже попросил в письменном виде через помощника, наложил резолюцию, что сам себя комментировать не будет, так что вам повезло. А как он свои мысли углубил, которые в письменном виде высказал, что там добавилось в позиции?
Александр Мельман: Я именно его спрашивал о том, о чем сейчас говорил. Я ему говорил, что то, что произошло, – это произошло при нем.
Михаил Соколов: А он говорит: нет, не виноватый я?
Александр Мельман: Не виноватый я, при мне все было демократично, один человек – один голос, тайное голосование, хотя тайным оно было не всегда. Поэтому он это все отрицал и сказал, что он написал это письмо, потому что он неравнодушен, и это прекрасно.
Замечательно, что он своим письмом так или иначе всколыхнул какую-то дискуссию, может быть, даже на пустом месте. Потому что все уже там на сегодня схвачено в этом составе учредителей и в этой новой церемонии.
Михаил Соколов: Индустриальный комитет какой-то держит все в лапах.
Александр Мельман: Это такое новое отражение нынешней реальности. Владимир Владимирович выступает против бегущего паровоза, он его уже, наверное, не догонит. Но просто, опять же, начни перестройку с себя.
Михаил Соколов: Может быть, он их сейчас немножечко встряхнет. Я тут прочитал замечательный комментарий в сетях по этому поводу: "Премия ТЭФИ сегодня – это просто краденое название старой премии, выпотрошенное чучело".
Николай, как вы смотрите, вы политически изучаете телевидение в последнее время, в основном политические программы, по мощам, как говорится, елей, вот эти награды Киселеву, Соловьеву, разным таким программам, которые промывают россиянам мозг?
Николай Руденский: Я вспоминаю, что когда в хрущевские времена была вручена Государственная или, может быть, Ленинская премия по литературе какой-то одиозной фигуре, не помню кому, то Ахматова, которой об этом сообщили, с некоторым высокомерием сказала: "Их премия, кому хотят, тому и дают". Я думаю, честно говоря, что здесь есть некоторое лукавство, потому что ей и таким, как она, было не совсем все равно, кому государство дает свои премии.
Когда, например, на Ленинскую премию выдвигали Солженицына, то не протестовал ни он сам, ни близкие ему духовно люди, были разочарованы, когда он ее не получил. Хотя, конечно, такое же отчуждение от правящей власти было тогда, есть оно и сейчас, когда действительно, то ли 14, то ли 70 человек в этом военно-промышленном комитете присуждают эту премию, понятно, кому они ее будут присуждать. Действительно, такие люди, как Дмитрий Киселев, как Владимир Соловьев, за чьим творчеством я довольно внимательно слежу у себя в фейсбуке и на сайте "Грани.ру", – это и есть те самые люди, которым эта премия ТЭФИ принадлежит по праву. Ну еще, конечно, эта фигура Игоря Прокопенко.
Михаил Соколов: Это отдельная история. Это замечательная премия дана ему за просветительство, за передачу о плоской Земле. Я откладывал на потом, но вы меня опередили. Александр, вы хотели что-то добавить?
Александр Мельман: Да, по поводу моих любимых господ Киселева и Соловьева. Я тоже очень внимательно слежу, особенно за Соловьевым. Просто считаю, что нынешний состав академии или индустриального комитета, который вручает, они просто решили не стесняться. Раньше академики, там была некая фронда, некая демократическая оппозиция, писали какие-то открытые письма, но потом все это выродилось. А все равно, даже когда учредили этот комитет по присуждению премии новой, все равно как-то старались отстраняться от пропагандистского вещания телевидения. Хотя в прошлом году уже Дмитрий Киселев получил свою статуэтку, но Владимир Соловьев не получал, он туда не приходил. Вот он пришел, зная, безусловно, что он получит. Решили называть вещи своими именами, а чего стесняться. Люди стоят на страже родины, люди опора страны и власти, люди просто антеи, которые держат это небо.
Михаил Соколов: Без них режим бы рухнул, я считаю.
Александр Мельман: Я тоже так считаю. Чего этого стыдиться, давайте прямо смотреть в глаза общественности и своему зрителю.
Михаил Соколов: Кстати говоря, Владимир Соловьев ответил Познеру, он сказал, что "Познер не может пережить, что награду дали Киселеву и мне. Для Познера демократия – это ситуация, когда все решают друзья господина Познера. Самой демократичной страной был СССР времен Брежнева. Дорогой Леонид Ильич Познер, времена изменились", – сказал Соловьев. А действительно ведь времена изменились, Познер – это старое, а Киселев с Соловьевым – вот она реальность, вот она эта сила.
Александр Мельман: Да, потому что по сравнению с 1990-ми, когда, условно, "красно-коричневых", националистических людей не было на телевидении, а были совсем другие. А потом времена изменились.
Михаил Соколов: А Соловьев дружил с Немцовым.
Александр Мельман: Да, я знаю. Он и сейчас дружит с Андреем Макаревичем. Все сложно в этой жизни. Теперь господин Проханов не вылезает из экрана. Времена изменились.
И здесь действительно теперь Владимир Соловьев, который всегда критически относился к ТЭФИ, ругал ее на чем свет стоит, теперь цитирует у себя на радио, с какой замечательной речью он там выступил, практически Нобелевская речь лауреата. А Владимир Владимирович теперь такой аутсайдер-маргинал. Хотя на самом деле эти копья, которые сейчас ломаются вокруг ТЭФИ, получил ты, не получил, у Владимира Познера тоже их довольно много, главное, как человек работает в эфире. Я, например, очень рад, что Владимир Познер наконец вернулся из отпуска и позавчера провел свою первую после отпуска программу с Ириной Антоновой. Я просто счастлив, мне его не хватало. А вот эти статуэтки, и Владимир Владимирович тоже на это поддается.
Михаил Соколов: Он пригрозил, что отберет и бренд, и статуэтку. Типа отдайте добровольно, не заставляйте меня прибегать к юридическим мерам. Это серьезная угроза, мне кажется.
Александр Мельман: С одной стороны, я могу сказать, что так уж они ему и отдадут. А с другой стороны, действительно статуэтка "Орфей" и название ТЭФИ зарегистрированы за телеакадемией. Телеакадемия, в этом прав Владимир Познер, отстранена в данном случае от принятия решений. Хотя по идее, когда создавался индустриальный комитет, она там тоже стояла в очереди со всеми остальными, а теперь действительно она в этом не участвует.
Михаил Соколов: Он сказал, что у меня есть серьезные аргументы, я могу на вас надавить. Я не знаю, как честный российский суд будет решать вопрос о статуэтке и бренде, когда с одной стороны будет учреждение Эрнста в лице Первого канала, с другой стороны сам Познер и так далее, как они будут решать, кому принадлежит это замечательное право? Это же очень сложно.
Александр Мельман: Очень сложно. Поэтому я думаю, что есть еще Божий суд, наперсники разврата.
Михаил Соколов: В администрации президента.
Александр Мельман: Я имею в виду Европейский суд вообще-то, я думаю, что и туда можно подать. Другое дело, я понимаю, что мы просто так это обсуждаем. На самом деле в этом смысле ничего уже не изменится. Владимир Владимирович Познер выглядит как Дон Кихот, нападающий на мельницы.
Михаил Соколов: У нас на связи Елена Масюк, человек, который получил пять премий ТЭФИ, получил по заслугам. Как вам эти итоги премиального дня, что вас поразило или вы уже ко всему привыкли?
Елена Масюк: Да, собственно, меня не очень сильно поразило. Мне кажется, что те люди, которые получили ТЭФИ, они называются звездами нынешнего телевидения. Какое телевидение, такие и звезды. Поэтому я не могу сказать, что меня это очень сильно удивило, что получил Соловьев, что получила Скабеева, что получила Стриженова, Бабаян, очень много разных людей, которым в былые времена никакого ТЭФИ и не светило бы. Но какое время, такое и ТЭФИ.
Михаил Соколов: Я вас хотел спросить о номинациях, которые должны вас касаться как человека, который занимался репортажем и очень хорошо занимался. Там есть номинация, ее назовем коротко "За репортаж", фильм "Штурм Мосула", вы случайно это не видели?
Елена Масюк: Нет. Я последние года два назад еще смотрела программы Киселева, которые были, чтобы понять тенденции нынешнего телевидения. Сейчас я вообще не включаю телевизор, ничего не видела, поэтому все это очень далеко от меня.
Михаил Соколов: Я тут прочитал мнение одного из коллег вполне демократических взглядов, который пишет: "Программа "Вести недели" Дмитрия Киселева получила телевизионную премию за 2017 год в номинации "Информационно-аналитическая итоговая программа", и я абсолютно с этим согласен. Потому что "Вести недели" – это реально мощный медиа-продукт". А вы как скажете, мощный продукт? Николай, вы как потребитель этого продукта, профессиональный изучатель.
Николай Руденский: Вы знаете, хоть и есть такая вещь, как закон Бодлена, который вроде как считается дурным тоном нарушать, но тем не менее, не удержусь, скажу.
Михаил Соколов: Это все, что не нравится, называть фашизмом?
Николай Руденский: Журнал "Дер Штюрмер" тоже был, видимо, весьма мощным информационным и пропагандистским продуктом, но, тем не менее, даже, по-моему, в нацистской Германии никаких таких профессиональных премий он не получал.
Михаил Соколов: Но у него бывали проблемы за перегибы, иногда вызывали к гауляйтеру и что-то такое придерживали, даже изымали. Не всё безумие нравилось.
Николай Руденский: Конечно, информационным продуктом я бы "Вести недели" никак не назвал. Если это и продукт, то на 100% пропагандистский. И тех, кто черпает свою информацию о внешнем мире из этой передачи, мне просто искренне жаль.
Михаил Соколов: Не могу не процитировать к теме: "Если бы не досадная смерть на виселице в Нюрнберге, Юлиус Штрейхер мог бы сейчас быть среди лауреатов премии ТЭФИ", – пишет один из комментаторов.
Александр Мельман: По-моему, все изгаляются как угодно. Но факт есть факт, рейтинги у этой программы Киселева очень высокие, значит, что называется, народ и партия едины. Народ смотрит эту программу, а потом смотрит Соловьева с большим вниманием. И я, кстати, тоже это делаю, может быть, по другому поводу, но тем не менее. Это достигает цели, это действительно мощная программа и информационная, в моем понимании дезинформационная, действительно пропагандистская, но цели достигает. Потому что – что такое пропаганда: это правда, полуправда и ложь, такая гремучая смесь. И там правды тоже немало в отношении, естественно, наших западных партнеров.
Михаил Соколов: А в отношении реальности, которая в России?
Александр Мельман: Там как раз полуправда и ложь присутствуют. Причем мы же понимаем, что вся пропаганда и все эти программы направлены туда – на Запад, об этом говорится – об Украине, Сирии, Барселоне и так далее, о России говорится минимально, это такая операция прикрытия. Мы это все втроем, я думаю, хорошо понимаем.
Михаил Соколов: Елена, является ли программа Киселева действительно мощным продуктом?
Елена Масюк: С точки зрения ремесла то, как это сделано, на мой взгляд, сделано хорошо, это действительно телевизионно сделано хорошо, там нет какого-то занудства, она смотрится как телевизионный продукт действительно хорошо. Но если мы говорим о содержании, то это абсолютно пропагандистская программа, которая лично у меня вызывает омерзение. Но таких программ много на телевидении.
Опять-таки повторюсь: такое время, такие программы. Людям нравится. 86% поддерживают нынешнюю власть, вот и такое телевидение, оно отражает то, что происходит в стране, то, что нравится людям. На данный момент, видимо, это все для людей хорошо, они это воспринимают. Я думаю, что неплохие рейтинги у Соловьева и Киселева. А потом ведь надо исходить из того, что ничего другого альтернативного нет, выбора у людей нет, есть только это. Если люди пассивны, не хотят сами искать информацию, не хотят включить кнопку телевизора и получать какую-то информацию, то они видят ровно то, что им показывают каналы. Ничем сейчас не отличается ни Первый, ни НТВ, ни "Россия" – может быть, по степени падения "Россия" ушла значительно глубже, чем Первый канал.
Михаил Соколов: Есть еще и "Царьград", так что есть, с чем сравнивать. Можно и глубже нырнуть.
Елена Масюк: "Царьград" все-таки не общедоступный, не те привычные для массового населения кнопки. Есть депутат Поклонская со своей "Матильдой"
Михаил Соколов: Скорее с анти-"Матильдой", я бы сказал.
Есть еще один вопрос к вам, как к человеку, который работал в лучшие времена российского телевидения, – это вопрос, который сформулировал публицист Дмитрий Шушарин: "Никто не хочет говорить о том, что нынешнее телевидение создано теми же людьми, что и перестроечное, что и телевидение 90-х. Кадровые потери минимальные и среди топ-менеджмента, и среди говорящих голов". Вы согласитесь с этой позицией?
Елена Масюк: В большей степени соглашусь, конечно. Потому что руководит Первым каналом господин Эрнст. Он когда пришел на свой нынешний пост – в конце 1990-х годов. Господин Добродеев где работал в 1990-е годы? На НТВ, он создавал то самое НТВ, которое считали прогрессивным, демократичным и так далее. Теперь Добродеев руководит тем самым каналом "Россия", на котором выходит и Соловьев, и Скабеева, и все прочие. Да, конечно, я совершенно не удивлюсь, что наступят другие времена, эти люди перекрасятся и будут вновь руководить, вновь эти люди будут сидеть в кадре. Совершенно ничего удивительного. Мне в какой-то степени было грустно наблюдать за моими коллегами по НТВ, с которыми я работала и которые казались достаточно либеральными в своих взглядах, достаточно приличными людьми, но оказалось, что совсем не так. Тот же Эрнест Мацкявичус, тот же Аркадий Мамонтов, диаметрально противоположные вещи делают люди, нежели делали когда-то. Опять-таки повторюсь: изменится ситуация, возможно, они вернутся к тем принципам, на которых они работали в 1990-е годы. Хотя мне кажется, у этих людей главное быть в кадре, получать хорошие деньги, быть узнаваемыми и так далее. Здесь вопрос выбора.
Но есть люди, которые не остались на телевидении, в том числе я не осталась. Я ушла с телевидения в 2005 году, никогда не жалела о том, что я ушла. Потому что работать на таком телевидении, которое есть сейчас, – это себя не уважать. Есть люди, которые ушли, к сожалению, вынуждены потерять свою профессию, но остались со своими внутренними принципами. Я считаю, что для меня это важнее.
Михаил Соколов: Александр, как вы думаете, что все-таки случилось с людьми? "Квартирный вопрос", грубо говоря, по-булгаковски, их испортил?
Александр Мельман: Это как относиться к людям. Я предлагаю их любить, предлагаю видеть хорошее в них, поэтому думать, что речь не только в деньгах и в тех зарплатах, которые они получают, а в том, что люди со временем меняются. Лена не упомянула Татьяну Миткову замечательную, которую мы помним, как она вела эфир "Новости" ТСН 13 января 1991 года, отказалась читать заранее подготовленный текст о событиях в Литве, а сейчас она руководит информацией на НТВ. Дмитрия Киселева я очень хорошо помню, как он в тех же ТСН и даже до них работал. Люди меняются, они на это, наверное, имеют право, не меняются только дураки – есть такое интересное высказывание. Может быть, как я уже говорил выше, даже уберем деньги и квартирный вопрос, они себя чувствуют такими не то что винтиками, а опорами, столпами нашего государства, без которых и власть рухнет, и страна рухнет. Они стоят на посту как стойкие оловянные солдатики, надо отдать им должное, что ТЭФИ и сделала.
Михаил Соколов: Меня действительно интересует, как человек, который создавал демократическое, я бы сказал, нормальное телевидение НТВ, вдруг превратился в производителя монструозных программ, полных лжи, фейков, каких-то безумств и манипулятора общественным мнением. Все-таки есть же какие-то пределы? Я про Добродеева.
Николай Руденский: Вы знаете, по-моему на ваш вопрос ответил в свое время Зощенко. Он много думал, видимо, над этим, и много у него есть на эту тему высказываний, как меняется человек. Вывод его был такой, что жизнь устроена проще и не для интеллигентов, и что нищий перестает беспокоиться с того момента, как становится нищим. Миллионер быстро привыкает к тому, что он миллионер. И крыса не очень волнуется от того, что она крыса. Так что, по-моему, эти все вопросы, для этих людей во всяком случае, просто не существуют. Они не чувствовали себя борцами за свободу во времена старого НТВ, я не уверен, что они особо себя чувствуют столпами государственности сегодня, у них какие-то другие стимулы. Они очень занятые люди, например, тот же Владимир Соловьев, я бы на месте Игоря Прокопенко снял бы о нем научно-популярную программу. Он предается своему ремеслу каждодневно до глубокой ночи и прекрасно при этом выглядит.
Михаил Соколов: Еще он и по радио выступает, не забудьте.
Николай Руденский: Кстати, его Александр не упомянул в числе подвергшихся такой трансформации. А ведь мы тоже помним, кажется, на YouTube есть ролик, как он с огнем в глазах, дрожащим голосом говорит о разгроме НТВ, как плохо в России стало со свободой. Наверняка он это помнит, если ему даже напомнить об этом публично, это не произведет на него ни малейшего впечатления. Это совершенно не такое устройство этого человека.
Александр Мельман: Я тоже помню о Владимире Соловьеве и писал, кстати, об этом, более ближайшие к нам времена – события на Украине, на Майдане. Владимир Соловьев приглашает Дмитрия Киселева в свою программу. Они стоят друг напротив друга, и господин Соловьев задает очень неудобные вопросы Дмитрию Киселеву, Дмитрию Киселеву явно неуютно. Я написал тогда, что это был разговор журналиста с пропагандистом. Но прошло немного времени, я не знаю, может быть, откуда-то позвонили человеку или он как-то перекувырнулся и переобулся на лету, и Владимир Соловьев тоже стал таким же, как Дмитрий Киселев, они дополняют друг друга. Но еще я хотел бы добавить, как я говорил Владимиру Владимировичу Познеру, что и на себя надо посмотреть, откуда все начинается, я здесь тоже могу сказать про Олега Добродеева. Потому что вы помните, наверное, когда был захват НТВ и были открытые письма Евгения Киселева, Олега Добродеева в ответ, Леонид Парфенов там участвовал. Олег Добродеев писал тогда про информационную заточку НТВ. Я думаю, что он не врал, он знал, о чем он пишет. И мне кажется, что канал НТВ даже еще в лучшие времена стал перерождаться, а начинал как действительно независимый, Н – независимый, свободный, не ангажированный канал.
Михаил Соколов: Согласитесь, что лучше несколько каналов с заточками, которые нам вскрывают язвы разных политических сил, чем полное единообразие в рамках так называемого псевдокрымского консенсуса, которое мы видим сейчас.
Александр Мельман: Это безусловно. Но просто, что называется, то, как Владимир Путин взял под себя телевидение, он в данном случае, как мне кажется, был первым учеником того, что происходило и как он видел это телевидение, телевидение Березовского, телевидение Гусинского. Да, они, воюя между собой, раскрывали глаза общественности может быть, давали некую объемную достаточно информацию, но опять же надо начинать с себя.
Михаил Соколов: У нас на линии Анна Качкаева, известный телеобозреватель и профессор, человек, у которого учились очень многие тележурналисты, в том числе и нынешние звезды, получавшие ТЭФИ, видимо. Я хотел бы вернуться к профессиональной площадке, вас что-то порадовало в этих номинациях? Вы явно смотрите больше нас телепродукта, есть ли там действительно что-то достойное, чтобы взять и запись посмотреть, например, или все это сиюминутная политическая дребедень?
Анна Качкаева: Я хочу перекинуть мостик от того, что сказал Александр про некоторым образом символическое голосование вчерашнее. Я начну сначала с общих вещей, а потом вернусь к вашему вопросу. Мне кажется, что вчера какая-то точка невозврата была пройдена, поэтому такая реакция бурная, в том числе письмо Познера и прочие вещи.
Мне кажется, что дело не только в политике, дело не только в том, что нарушен принципиально корпоративно-профессиональный регламент того, что называется разговором о профессии. Потому что выборщики-начальники, часть из которых абсолютно никому неизвестна, часть из которых, мягко скажем, ничего совсем выдающегося на телевидении если и сделали, то оно может быть оспорено, вот эти немногочисленные люди, даже уже не 70 человек, решают судьбу национальной премии.
Мне кажется, что она вчера закончилась, причем очень символично, в дни 30-летия "Взгляда" – это такая тридцатилетка изменившегося телевидения. Многие, кстати, из тех, кто вчера был в зале и на сцене, молодыми и юными, той самой школотой и шпаной, сносившие старое Останкино, создавали это новое телевидение, коммерческое телевидение будущего.
Так вот премия в смысле профессии во многих отношениях вчера выглядела абсурдно с точки зрения решений. Вы наверняка обсудили, дело даже не в политике, что было в просветительских номинациях, что было в некоторых номинациях, связанных с ведущими, с интервьюерами, совершенно неочевидные решения.
Например, канал ТВЦ, я уже, честно говоря, забыла, что он вообще есть, вдруг у него три номинации. Причем эти вещи про "Абвгдейку", милейшую программу, на которой дедушки и бабушки воспитывались, не знаю, знают ли нынешние дети, которым 5–6 лет, эту программу, может быть и знают, но ей уже впору вручать приз за вклад в развитие телевидения, но точно не как за детскую программу, потому что в номинации были другие финалисты.
Жаль, что не получил "Голос", жаль, что не получила программа Сергея Майорова "Однажды", как раз одна из немногих программ, где рассказывается с деликатной интонацией любви к персонажам, к людям про человеческие истории. Прокопенко – отдельный сюр, не будем обсуждать. Мне вчера показалось, что это просто такой стеб, что он пошутил в эфире по поводу плоской земли.
Может быть, академики так оторвались, что они решили потроллить, памятуя, что в этой номинации получал премию Николаев, среди этой тройки была "Большая опера", симпатичная программа Сергея Малоземова "Чудо техники", они по крайней мере хоть как-то отражают суть этой номинации. Бог с ним, это уже остается на совести людей, которые голосовали.
Хорошо все-таки то, к чему невозможно придраться с точки зрения политических, пропагандистских, сиюминутных и в том числе старорежимных вещей, еще и голосование к тому же старорежимное, нет этого ощущения драйва, пожалуй, кроме одной номинации, о которой я сейчас скажу.
Хорошо, что получили Чулпан Хаматова, что получил Михаил Ефремов – это вполне достойные сериальные работы. "Пьяная фирма" так вообще очень любопытный сериал на ТНТ. А вот такой неожиданный формат, не новый, шоу "Преображение" вообще абсолютно не новый на телевидении, но то, как он был сделан, отформатирован и срежиссирован, безусловно, он один из лучших проектов минувшего сезона – это реалити-шоу "Пацанки", в нем-то есть ощущение нового телевидения. ТНТ и СТС в этом смысле, "Пьяная фирма" и "Пацанки" – это те немногие форматы, которые говорят о том, что телевидение вообще еще не забыло, что оно работает с аудиторией новых цифровых в том числе, то есть оно с ними не работает, конечно, но по крайней мере они в YouTube могут что-то посмотреть.
Любопытно, что документальный проект, посвященный Наине Ельциной и ее любви в семье, он очень искренне документально и деликатно сделан, хотя он сделан на канале "Россия", я думаю, что много тут можно поставить всяких вопросительных знаков, сделан Андреем Колесниковым, таким певцом жития Владимира Путина, но в данном случае он работал как очень качественный интервьюер и журналист. Но, правда, все время этот шлейф остается, потому что продюсер этого проекта Саида Медведева, которая получала уже ТЭФИ. "Просветитель" у нас уже не первый раз псевдо-"Просветитель", был в свое время скандал с таким большим полотном, которое называлось "Великая тайна воды", по поводу которого все научные журналисты тогда сломали копья и вели большие дискуссии, но было это очень нарядно. Вот она была продюсером этого большого полотна, хорошо, что именно этот документальный проект получил свою статуэтку.
А в целом сказать, что мы видим какое-то новое телевидение, что оно не уставшее, что здесь есть лица, которые мы можем представить в каком-то неожиданном ракурсе или новый поворот тем, форматов, подходов, – увы. Все это помимо некоей абсурдности еще и крайне старорежимно, если не сказать вторично.
Михаил Соколов: Александр, что вы скажете, у вас есть позитив? Вы видели длинный список, разные фильмы, программы и так далее, представьте, вы – академик, голосуете и хотите что-то выдвинуть, не Соловьева, не Киселева, что-то такое хорошенькое.
Александр Мельман: Я думаю, что в нашем формате можно говорить не только о политическом и информационном вещании, хотя действительно очень смешно, когда за информационное вещание получают ТЭФИ вот эти товарищи, о которых мы уже говорили. Есть другие такие сегменты. Если говорить о развлекательном вещании, я очень рад за Максима Галкина, я считаю, что он на наших глазах превратился в очень качественного развлекательного ведущего, его программа на Первом канале в этом формате одна из лучших. Я очень рад за шоу на НТВ "Ты – супер", где дети из детских домов, брошенные дети приезжали в Москву, выступали. Я не видел в этом никакой фальши, я видел, наоборот, искренность. И это очень точный и правильный проект. Телевидение может, когда захочет, сделать людям немножко счастья, пусть маленького счастья.
Также я согласен с Аней по поводу Михаила Ефремова и Чулпан Хаматовой. Я тоже хочу выделить и Андрея Малахова, который героически ушел против навязанного ему на Первом канале, как ни странно, который вроде бы не такой одиозный, как канал "Россия", каких-то политических форматов, на канал "Россия", где это делают меньше на своих шоу. Он получил за то, когда работал еще на Первом канале.
Михаил Соколов: Что, у него лучше стало в новом формате или так же все?
Александр Мельман: Так же, но антураж, бэкграунд. Я всегда говорил, когда Максим Галкин уходил с Первого на "Россию", что он стал провинциальным. Причем здесь коннотации никакой отрицательной нет. "Россия" действительно позиционирует себя как провинциальный канал, канал регионов. И вот Андрей Малахов тоже стал таким провинциальным, не столичной штучкой. Но и немножко ушел в тень, тем более что его время не такое прайм-таймовое, каковым было до того. Поэтому я за многих рад. Если бы, вы сказали, академиком был я, как в "Литературке" была такая рубрика "Если бы директором был я", знаете, Аня называла какие-то одни программы, которые что-то не получили, но это дело вкуса. Я, например, очень люблю на канале "Культура" программу "Игра в бисер" Игоря Волгина, где обсуждаются литературные произведения, она ничего не получила, а я бы дал. Я очень люблю программу "Белая студия" Дарьи Златопольской, кстати, это интервью, она ничего не получила.
Михаил Соколов: Но Соловьев интервьюер довольно странный – это сплошной крик.
Александр Мельман: По-разному. У него бывают и очень точные и правильные вопросы. Хочу быть и буду объективным.
Михаил Соколов: Бывают, Николай?
Николай Руденский: Не знаю, честно говоря. Когда я слушал то, что говорила Анна Качкаева, что сейчас говорит Александр про телевизионные программы помимо Киселева и Соловьева, я чувствую себя как на капустнике в чужом учреждении.
Михаил Соколов: Соловьев интервьюер классный или нет?
Александр Мельман: Классный. Хороший интервьюер, хороший пропагандистский интервьюер.
Николай Руденский: "Пропагандистский интервьюер", мне кажется, а уж "хороший пропагандистский интервьюер" – это какой-то тройной Гнойный-Оксимирон.
Александр Мельман: Кстати, по поводу нового телевидения, я здесь согласен с Аней, ничего академики не предложили в этом смысле, хотя мы знаем, что есть с точки зрения интервью господин Юрий Дудь, который делает очень неплохие интервью в интернете, но его нет. Представители канала "Дождь", которых еще недавно номинировали, сейчас тоже нет. Ксения Собчак могла бы там участвовать опять же в качестве интервьюера.
Михаил Соколов: Но они же не знают, вдруг она кандидат в президенты будет, поэтому можно ли ее наградить или нельзя, согласовывать надо где-то на Старой площади. Давайте мы попробуем посоветоваться с народом. У нас сегодня наши корреспонденты походили по Москве и поговорили с трудящимися, что люди хотят, кому бы они премию дали.
Михаил Соколов: Кто-то живет, я бы сказал, в прошлом. А я бы подметил, Александр, не знаю, согласитесь, не согласитесь, две тенденции в ответах. Во-первых, ушли от человека, от реальных проблем, что-то про другие страны, получается, дайте нам больше про Россию. То есть отклик в некотором смысле на пропаганду, которая есть, как она сделана. И второе – это некое желание действительно деполитизации: смотрю канал "Культура", мультики. Что вы скажете?
Александр Мельман: Я немножко проанализирую то, что сказали вы, сначала. Потому что с одной стороны, с другой стороны вы увидели это так, а с третьей, с самой главной стороны, почему же вы не сказали, что как раз большинство с большим интересом смотрит Соловьева, Киселева, и об этом прямо говорит.
Михаил Соколов: А я вам даю это сказать, вы же считаете Соловьева сильным интервьюером, а я нет.
Александр Мельман: Поэтому это третий самый большой сегмент. Я еще хочу добавить по поводу документального кино, получил Андрей Колесников, действительно он сделал хорошо с Наиной Иосифовной Ельциной, я ему звонил потом и сказал это. Но там еще был номинирован, на Первом канале прошел фильм про Сашу Соколова, писателя, и не получил, который сделали Антон Желнов с телеканала "Дождь" и Николай Картозия с телеканала "Пятница". Замечательный фильм, мне кажется, как все, что делают Желнов и Картозия на Первом канале в качестве документалистов. Но они не получили. Это такой нюанс я хотел бы добавить.
Михаил Соколов: Николай, вы как человек к наукам близкий, историк по образованию, все-таки что нам скажете по поводу этого решения по просветительской программе? "Военная тайна", которая нашумела выпуском о плоской земле, а до этого там тоже много было разнообразнейшего бреда. Не первый раз Игорь Прокопенко номинируется. Что эти решения для вас символизируют? Анна Качкаева намекнула, что может быть, действительно ребята, которые сидели, начальственное решение принимали, решили так пошутить, чтобы потом весь интернет на уши встал.
Николай Руденский: Нет, я так не думаю. Это народ, как сказано, бравый да присяжный, они шутить по своей инициативе, мне кажется, не будут. Наверное, в конце концов, у нас есть такой доктор исторических наук, который занимает должность министра культуры, я совершенно не удивлюсь, если он получит государственную премию.
Михаил Соколов: У Мединского много книжек публицистических о том, как враги обижали Россию.
Александр Мельман: Сначала ему нужно отстоять свою диссертацию, извините.
Николай Руденский: А то, что Земля не круглая, у нас как-то сейчас к естествознанию отношение довольно настороженное. Если, например, уже давно становится принято отрицать дарвинизм, концепцию научного происхождения человека, то почему не отрицать шарообразной Земли и то, что она вращается вокруг Солнца, я совершенно этому не удивлюсь. Так что, думаю, тут никакого троллинга нет, это вполне может быть и тенденция.
Простите, я все-таки еще хотел возразить тому, что сказал некоторое время назад Александр насчет того, что Путин учился у Гусинского и Добродеева тому, как обращаться с телевидением, я все-таки думаю, что Владимир Владимирович, если и был первым учеником, то совсем в другой школе, учился он обращению с телевидением и многим другим вещам именно так, а никак не у Гусинского.
Михаил Соколов: Я бы сказал, что был гений всех времен и народов, как мы помним, товарищ Сталин, в этом смысле Владимир Путин тоже гений, я бы сказал, вербовочных наук. В числе завербованных довольно много высокопоставленных людей. Если в этот список попали выдающиеся деятели телевидения, то они вместе со Шредером каким-нибудь находятся, какой-нибудь Эрнст.
Я, кстати, удивился, вспомнил Эрнста и "Красный квадрат", почему, на ваш взгляд, фильм по Аксенову не вышел на первое место, а что-то там другое проскочило? Фильм "Таинственная страсть", как и вся продукция "Красного квадрата", на очень приличном уровне, отличающемся от стандартных российских сериалов, сделан.
Александр Мельман: Фильм по Аксенову вызвал очень много споров, было очень много недовольных. Смотрелось это действительно как совсем недавняя живая история. Я помню, как Евгений Александрович Евтушенко вначале принял это на-ура первые две серии, а потом, увидев то, что про него показали и как показали, он просто был в негодовании, явно нехорошо оценил этот фильм. Но фильм действительно заставил, вот эти споры, возобновление, показ того времени, хрущевской оттепели. Но, мне кажется, вот что: три номинанта были здесь, вторым был на канале "Россия" фильм о Министерстве иностранных дел опять же в хрущевские годы.
Михаил Соколов: "Оптимисты".
Александр Мельман: То есть они как бы побивали друг друга, оба довольно качественные сериалы, качественные телевизионные продукты, были по-своему равноценны. Поэтому решили отдать третьему – "Молодежке", которая уже пятый сезон стоит в очереди, потому что выпускает пять лет это свое кино. Таким образом сильные слоны убрали друг друга, и победила "Молодежка".
Михаил Соколов: А может быть, проблема в том, что умный и спорный фильм не вписывается? Программа о плоской Земле действительно хорошо для зомбоящика, чтобы расплавить людям мозги до состояния пластилина, после этого им можно впарить все что угодно.
Александр Мельман: Я бы тоже отдал эту статуэтку фильму по Аксенову. Насчет господина Прокопенко, я его знаю, неплохой человек, но мракобесие сейчас в тренде, то, чем он сейчас занимается, – это, безусловно, абсолютное мракобесие и непрофессионализм. А то, почему академики за это проголосовали, наверное, они наслушались госпожу Поклонскую.
Михаил Соколов: Я, между прочим, прочитал сегодня еще один небольшой текст писателя Романа Арбитмана, очень хорошего и фантаста, и юмориста, он просто пишет, что "телеакадемики рехнулись окончательно. По их версии, подкрепленной вчера премией ТЭФИ, главный российский просветитель – Игорь Прокопенко. Последние лет 10 сей мудрец регулярно выдает за истинную правду эпизод из моего фантастического романа про то, как в 1945 году Сталин предложил Трумэну поделить Луну, и с каждым разом накручивает все новые бредовые подробности".
Может быть, он хороший человек, но он действительно вписался в какой-то чудовищный совершенно тренд. Николай, а что с историей делают? Если один человек все время рассказывает, что Сталин с Трумэном делили Луну, какая историческая концепция в последнее время в любимых вами программах Соловьева и Киселева подается? Про Сталина, например, 1945 год, кто был Сталин для России?
Николай Руденский: Концепция, скажем так, довольно эклектична не по отношению к Сталину, со Сталиным, мне кажется, уже давно все хорошо. Где-то вскользь упоминается о том, что при Сталине делались не очень хорошие вещи, но при этом это совсем не главное, главное – это победа в войне и создание великого могучего государства.
Несколько сложнее с Лениным. Но и с ним, кажется, разобрался в последней своей программе новоиспеченный лауреат Дмитрий Киселев. Он сказал, что Ленин совершал преступления, но преступления не были преступлениями в его системе ценностей. Он же "зажег человечество порывом любви к свободе", за это, это меня окончательно убило, "человечество должно быть ему благодарно". Но, конечно, вряд ли неблагодарное человечество воспримет этот призыв всерьез.
Александр Мельман: Я все-таки считаю, что нет руководящей и направляющей линии по поводу того, как относиться к Сталину. Поэтому у господина Соловьева с одной стороны присутствует Виктор Третьяков, которого, кстати, тоже можно назвать, какая была "Независимая газета" в 1993 году и что стало с человеком сейчас, из той же когорты, которую мы перечисляли, а с другой стороны господин Пивоваров, который говорит совершенно противоположное. Вот это можно.
Михаил Соколов: Но его закрикивают.
Александр Мельман: Ничего. Есть это поле, где можно быть относительно свободным.
Михаил Соколов: Мы еще можем вспомнить Николая Сванидзе, который тоже в ночное время иногда что-то, кажется, еще выпускает.
Николай Руденский: На мой взгляд, при всем уважении к Юрию Пивоварову, высказывается он в соловьевской компании крайне невнятно, за что, мне кажется, его туда так часто зовут.
Михаил Соколов: Я думаю, это вопрос дискуссионный.
Я единственное к этой теме добавлю, мне будет очень интересно посмотреть, хотя я редко смотрю телевидение, как же они будут подавать памятник, который здесь рядом строится, видимо, будет открываться вот-вот, памятник жертвам репрессий. Строится он как большое государственное дело.
