Как встретили события 1917 года в Вятской губернии – одной из самых больших в европейской России (здесь в начале прошлого века проживало 4 миллиона человек) и почему Вятка не признала власть большевиков? На эти вопросы отвечает журналист Виктор Чудиновских в своей новой книге "Не дай Бог!.. Времена Николая Чарушина".

Историко-документальный сборник был издан на собственные средства автора в Кировской областной типографии. Главным героем повествования стал народоволец, политкаторжанин, борец с царским режимом, но убежденный противник режима коммунистического Николай Чарушин.

– Виктор Андреевич, чем объясняется выбор героя?

​– Мне хотелось показать судьбу обычного человека на фоне великих исторических событий, судьбу русского интеллигента, всеми силами приближавшего революцию, а потом ставшего ее жертвой. Николай Аполлонович Чарушин родился в маленьком уездном городке Орлов Вятской губернии в 1851 году в семье служащего и дочери разорившегося купца. Он закончил гимназию и получил от вятского земства небольшую стипендию, позволявшую ему продолжить обучение в Петербургском технологическом институте. Но не только об образовании в столице мечтал вятский юноша, он замыслил свергнуть "вековую деспотию", желал свободы, равенства, братства для порабощенного народа. Процитирую своего героя: "От правительства тогда уже ничего не ждали, кроме новых ограничений и стеснений во всех областях жизни. А потому все мои симпатии были на стороне недовольных, бунтующих и протестующих, занятых не на словах только, но и на деле изысканием путей, которые могли привести в конечном итоге к устранению основного зла русской жизни – азиатской государственности".

​– Такое впечатление, что эти слова написаны недавно… Как же решил бороться Николай Чарушин с "основным злом русской жизни"?

– Он стал участником тайного общества, основанного его земляком, тоже уроженцем Вятской губернии Николаем Чайковским. Членами этого общества были Софья Перовская, будущая террористка, по ее сигналу – дама взмахнула платочком – был убит царь-реформатор Александр II, а также будущий ученый-географ, ставший теоретиком анархизма, князь Петр Кропоткин и многие другие известные люди. "Чайковцы" собирались в чайных на Выборгской стороне и читали рабочим вслух запрещенные и дозволенные цензурой книги, учили грамоте и арифметике, пели революционные песни и призывали народ восстать против "кровавого режима". Вот как вспоминал о "крамольных чтениях" рабочий Данила Прохоров: "Чарушин читал нам "Историю крестьянина французского", книгу большую, толстую. После чтения этой книги заводил разговор о том, что нужно нам добиться облегчения, прибавки земли, уменьшения оброков. Сперва, говорил он, нужно просить, а если не будут слушать, то нужно объявить бунт, то есть восстать и перебить богатых, чиновников. Чтобы все были равны, а этого добиться можно, только если весь народ восстанет".

– Как на все это смотрела полиция?

– Естественно, за кружком "чайковцев" было установлено тайное наблюдение, и вскоре последовали аресты. В момент ареста Николаю Чарушину было 22 года. К политическим заключенным царское правительство относилось относительно мягко, особенно если сравнить со сталинскими временами. Вот что вспоминал Николай Аполлонович: "Камера III отделения, куда я был заперт, была большая, высокая, светлая и чистая, где не без удовольствия можно было бы жить, если бы она была вольной квартирой. Не менее чистые постельные принадлежности, отличный стол и пачка папирос при вежливом обращении прислуживающих надзирающих жандармов".

– Что там сталинские времена! О таких условиях содержания в СИЗО современным оппозиционерам только мечтать приходится! Его не били?

– Нет, конечно. Но приговор за чтение нелегальной литературы был достаточно суров – девять лет каторги. Товарищи Чарушина тоже получили различные сроки заключения – от пяти дней до десяти лет. Всего по этому делу было осуждено 193 человека, процесс продолжался 4 года. Чарушин подал прошение о дозволении венчаться со своей невестой – дочерью священника Анной Кувшинской, и такое разрешение было получено. Насколько я знаю, современным заключенным добиться разрешения на брак не так уж просто. Николай Чарушин был этапирован в Сибирь, примечательно, что политических везли отдельно от уголовников, а конвоиры были вежливы и корректны.

Чарушин писал: "Никаких принудительных работ для нас не было, жизнь в стенах нашей тюрьмы ничем не стеснялась. Мы во всякое время могли свободно общаться, беспрепятственно заниматься, устраивать общие чтения, петь и попросту балагурить… Недостатка в книгах и журналах не было. Разрешалась переписка с родственниками и знакомыми, проживающими в России и Сибири". В таких условиях Николай Чарушин пробыл в Усть-Каре в Забайкальском крае три года, а потом вышел на вольное поселение и проживал с семьей в Кяхте, где увлекся фотографией, основал библиотеку и отделение Русского географического общества.

В общей сложности он пробыл на сибирской каторге и в ссылке 18 лет. В 1895 году по высочайшей милости политическим ссыльным было дозволено вернуться в европейскую часть России. Николай Чарушин с семьей вернулся в Вятку, где стал работать в земстве и вскоре основал "Вятский демократический союз". Основными целями "Союза" были народовластие, социализм, национализация земли, созыв Учредительного собрания "для установления основных законов государства". Кроме того, Чарушин стал выпускать независимую газету "Вятская жизнь".

​– Ему не запрещали?

– Запрещали, штрафовали, а за отдельные публикации журналисты даже сидели в тюрьме. "Вятская жизнь" просуществовала недолго, однако вскоре газета вышла уже под другим названием – "Вятский край", а потом "Вятская речь". Газета Чарушина критиковала царское правительство и местного губернатора, писала о тяжкой доле крестьянства, о проектах земства, освещала культурную жизнь и была очень популярна в вятском обществе. Особенно прославилась "Вятская речь" материалами об избиениях в Котельническом уезде крестьян, отказавшихся выплачивать недоимки. Вятские депутаты, возмущенные бесчинствами полиции, отправили премьер-министру Петру Столыпину докладную записку с приложением вырезок из газеты и требованием строго расследовать произошедшее. Вятский губернатор князь Горчаков обвинил Чарушина в клевете, а Столыпин называл вятскую газету самым революционным провинциальным изданием в России. Статью о событиях в Котельниче цитировала лондонская "Таймс". Даже неграмотные крестьяне просили читать им вслух "Вятскую жизнь". Вятка в то время бурлила…

– Была ли в то время здесь свобода собраний?

– Царский манифест от 17 октября 1905 года даровал всем гражданам Российской империи свободу слова, собраний и вероисповедания. 22 октября в Вятке состоялась политическая демонстрация на Соборной площади. Как сообщали жандармы, в толпе численностью до двух тысяч человек преобладала учащаяся молодежь реального, сельскохозяйственного и других училищ, а также представители интеллигенции. Как рассказывали очевидцы: "Над манифестантами виднелись более десятка красных флагов и один черный, а также транспаранты с надписями: "Земля и Воля", "Долой самодержавие!", "Да здравствует демократическая республика!".

Но по городу прошел слух, что "демократы" совершили кощунство – изломали икону, испортили царский портрет. К губернатору с пением гимна "Боже, царя храни!" явилась огромная толпа народа, требуя наказать кощунников. Наиболее яростные элементы стали громить магазины, избивать случайных прохожих, не щадя даже женщин. Как вспоминал жандармский подполковник Массалитинов: "Свалили на землю какую-то женщину, стали наносить ей жестокие побои руками и ногами, а некоторые становились на нее ногами и подпрыгивали, чтобы всей тяжестью нанести возможно сильнее повреждения своей жертве". В результате беспорядков было убито шесть человек и ранено 29. По распоряжению властей были закрыты винные лавки, взяты под охрану водопровод, электрическая и телефонная станция, общежития, школы и вокзал.

Однако ситуация в губернии стала почти неуправляемой, народ, непривычный к ценностям демократии, воспользовался дарованными ему правами и свободами для бунта, погромов и бесчинства. "Модный" тогда политический террор тоже не миновал Вятскую губернию. Сын статского советника Иосиф Левицкий метнул бомбу в вятского губернатора князя Горчакова, когда тот возвращался после богослужения в Кафедральном соборе в коляске вместе с супругой. Бомба не взорвалась, от самодельного взрывного устройства отлетел капсюль. Тогда террорист стал стрелять из пистолета, но промахнулся. Телохранитель князя Горчакова черкес Хаджи схватил нападающего и, недолго думая, убил его. Губернатор с супругой отделались легким испугом. "Вятская жизнь" по этому поводу писала: "Мы никогда не были поклонниками террора. Насилие, в какой бы форме оно не проявлялось, а тем более смерть и разрушение, всегда были нам чужды. Но в то же время мы прекрасно понимаем, что все эти удавшиеся и неудавшиеся покушения вызывались полным и безграничным отчаянием".

– Как встретили в Вятской губернии отречение Николая II и Февральскую революцию?

– Народ ликовал! "Вятская речь" восторженно писала: "Отрекся!.. Эта весть разнеслась по всем городам и весям, будя радостные чувства в сердцах граждан свободной России… Да здравствует революция, рассекающая цепи рабства! Вперед к строительству великой России, к исцелению ее бесчисленных ран, к созданию прочного здания народного счастья…". Вятский губернатор Руднев без сопротивления передал полномочия комиссару Временного правительства, в городе разоружили полицию, выпустили из тюрьмы всех преступников, в том числе уголовных… На площади у Кафедрального собора прошел "праздник свободы", на который пришла огромная толпа людей. Очевидец рассказывал: "У всех радостные лица, у всех красные бантики на груди – эмблема свободы, братства, единения". А в уездном городе Сарапуле народ вместе с местным гарнизоном маршировал по площади, играл городской оркестр, люди обнимали друг друга, целовались, плакали… На родине Николая Чарушина в Орлове прошла манифестация учащихся, пели "Марсельезу". Это был медовый месяц российской демократии.

– Да, но уже через несколько месяцев случилась другая революция, которую сам Ленин называл большевистским переворотом…

– Вятка не признала власть большевиков. Чарушин писал, что Вятское земское собрание объявило губернию самостоятельной республикой. Для управления ею был создан Верховный Совет, куда вошли земские деятели, местная интеллигенция и, конечно, наш герой – Николай Чарушин. Один из земцев Петр Басов писал: "Те реформы, во имя которых большевики совершили переворот, не могут быть воплощены в жизнь, так как мы считаем их несозревшими, и они несут разложение и гибель страны. Такая власть не может считаться общегосударственной и ведет к смерти. Мы должны заявить во всеуслышание на всю страну, что такую власть не признаем и подчиняться ей не будем!" Верховный Совет запретил вывоз хлеба за пределы Вятской губернии, закрыл большевистскую газету "Деревенская беднота", арестовал несколько местных активистов-большевиков и пытался создать отряд добровольческой охраны порядка.

Однако вступали в этот отряд в основном интеллигенты, не способные держать винтовку в руках. Между тем в уездах начались пьяные погромы. Население грабило пивные склады, винные лавки. Опасаясь погромов, в губернском центре власти решили вылить все запасы спирта с городского склада в реку Вятку. Утром местные жители с удивлением и восторгом обнаружили у своих домов на прибрежном льду разлившееся озеро чистого спирта. К "пьяному озеру" тотчас побежало все вятское население, в том числе солдаты. Все страшно перепились, начались драки, не обошлось без раненых и даже убитых. Только к вечеру власти догадались пробить лед и вылить в "пьяное озеро" две бочки дегтя.

Вскоре в Вятку прибыл отряд балтийских матросов под руководством Юрия Дрылевского для помощи местным товарищам. В Вятской губернии установилось двоевластие: с одной стороны, действовал демократический Верховный Совет, с другой – Совет рабочих и солдатских депутатов. К сожалению, роковую роль сыграла позиция солдат расквартированного здесь 106-го полка. Солдаты не желали возвращаться на фронт и вести войну до победного конца с Германией, поэтому поддержали большевиков, обещавших "мир народам". Верховный Совет был разогнан, последовали аресты. Арестовали и Николая Чарушина, а его газету закрыли. Несколько граждан было расстреляно без суда и следствия.

Вятская Республика просуществовала около двух месяцев. Верховный Совет издал свое последнее обращение к населению: "Граждане! Насильники, захватившие власть в г. Вятке и губернии, продолжают творить свое черное дело. Кошмарный режим террора и диких насилий навис над населением!" Губернский комиссар матрос Лупарев телеграфировал в Петроград: "Могу с уверенностью сказать, что непокорная Вятская губерния будет управляться Советами рабочих и солдатских депутатов". Новый 1918 год жители Вятки встретили без хлеба, света и воды, напуганные жители сидели по домам, на улицах стреляли. Вятка вступила в эпоху Гражданской войны.

– Как вспоминала моя прабабушка Елизавета Федотовна: "Приходили красные –​ грабили, приходили белые – грабили, приходили зеленые –​тоже грабили!"

– Да, так все и было. В 1918 году в деревнях и селах Вятской губернии появились продотряды из Петрограда, изымавшие "излишки продовольствия" у крестьян. Естественно, крестьяне отдавать ничего не желали, и на Вятке вспыхнули мятежи. За три года Советской власти в 11 уездах Вятской губернии произошло 35 восстаний. Одно из самых известных – Степановский мятеж. Возглавил его бывший царский офицер Анатолий Степанов. Первоначально Степанов прибыл в Вятскую губернию в качестве командира Первого московского продовольственного отряда, но, столкнувшись с сопротивлением крестьянства, зная о наступлении Колчака, высадке британского экспедиционного корпуса на севере России, восстании чехословаков, изменил свою позицию и неожиданно встал во главе мятежа. 13 августа в Уржуме было образовано "Временное управление Южным округом Вятской губернии". Восстанием были охвачены Уржумский, Нолинский, Малмыжский и Лебяжский уезды. Однако "управление" просуществовало буквально несколько дней. 20 августа под давлением противника степановцы покинули Уржум – столицу южного округа, мятеж был подавлен. По одной версии, сам Анатолий Степанов погиб, по другой – бежал к Колчаку и служил в дивизии Владимира Каппеля.

– Как проходило восстание против большевиков в Ижевске, Воткинске и Сарапуле?

– 7 августа 1918 года на территории железоделательных и оружейных заводов Ижевска раздались тревожные гудки. Таким образом большевики возвещали о начале мобилизации в Красную армию. Накануне Казань была взята чехословаками, и нужно было срочно пополнить запас "живой силы". Но ижевские рабочие, в большинстве своем – бывшие фронтовики, воевавшие с Германией, вовсе не жаждали сражаться на стороне новой власти. Большевики объявили, что всех, кто не пойдет добровольцем в Красную армию, будут расстреливать без суда и следствия. Тогда рабочие сами дали тревожный гудок, вышли на митинг, открыли оружейный склад, захватили 7 тысяч винтовок и перебили комиссаров. Власть в Ижевске и Воткинске перешла к Прикамскому комитету, состоявшему из нескольких членов Всероссийского учредительного собрания.

По воспоминаниям вятского большевика Ивана Попова, "лишь два завода (Ижевск и Воткинск) восстали против своей "рабочей власти", все это казалось каким-то роковым историческим недоразумением…" Восставшие понимали, что большевики в покое их не оставят. Ижевцами была создана Народная армия. Командиром ее стал ветеран двух войн – русско-японской и Первой мировой, кавалер ордена Святого Георгия, полковник Дмитрий Федичкин. Он организовал отряды, состоявшие из квалифицированных рабочих – оружейников, дисциплинированных и умеющих обращаться с оружием.

Первое время Народная армия легко отражала все атаки большевиков, сражаясь не числом, а умением. В конце концов на Ижевск был отправлен поезд с большим отрядом красных, пушкой и пулеметами, однако полковник Федичкин распорядился заложить фугасную бомбу на путях, остановить поезд и напасть из высокой травы. Отряд красных был наголову разбит, было взято много пленных из числа местных жителей, попавших в Красную армию не совсем по доброй воле. Победивших ижевцев в родном городе встречали колокольным звоном и пением церковных гимнов. Народная армия без особого труда заняла соседний Сарапул. Крестьяне окрестных сел и деревень поддержали восставших рабочих, полковник Федичкин раздал мужикам винтовки.

Но со всех сторон Ижевск окружали силы неприятеля, о восстании ижевцев практически никто не знал. Федичкин послал лазутчиков к командующему Сибирской армией генералу Болдыреву с просьбой отправить полк солдат, однако белый генерал почему-то не счел нужным поддержать восставших рабочих. Между тем на Ижевск наступала 2-я Красная Армия под руководством Владимира Азина, его бойцы отличались особой храбростью и жестокостью. Полковник Федичкин объявил, что все, кто не может доверить свою жизнь большевикам, должны покинуть город. Последний бой произошел на подступах к ижевским заводам, роту добровольцев возглавил полковник Власов, ижевцы сопротивлялись до последнего, но были расстреляны из пулеметов. Тысячи рабочих бросили родные места и бежали со своими семьями от расправ той власти, которая именовала себя защитницей всех трудящихся. Восстание рабочих Ижевска и Воткинска продолжалось сто дней.

– Чем закончилась "народная" революция для народника Николая Чарушина?

– Арестами. За годы Гражданской войны он был арестован несколько раз уже как "контрреволюционер". Вот что написал Николай Аполлонович в камере губернской тюрьмы: "Меня не страшит тюрьма, которой мной отданы лучшие годы жизни, не страшит и насильственная смерть, если б таковая кому-нибудь потребовалась. Но меня гнетет мысль о черной неблагодарности "освобожденного народа", в который я верил, которому без колебания и сожаления отдал свою свободу и свою жизнь и который расплачивается теперь со своими преданными друзьями лишь тюремным застенком, благодаря этим за свое освобождение".

К счастью, Николая Чарушина не расстреляли, он дожил до глубокой старости и умер в своей постели в роковом 1937 году. Сын Николая Чарушина – Владимир был арестован в 1938 году по обвинению в связях с антисоветской подпольной организацией. Увы, следователи НКВД не были "корректны и вежливы", как жандармы в царское время. Владимир Чарушин подвергся пыткам и подписал признание. Он был приговорен к расстрелу, однако определением комиссии по уголовным делам Верховного суда СССР высшая мера была заменена на десять лет лишения свободы. Владимир Чарушин был сослан в Красноярский край и умер в 1952 году. Внук Чарушина прожил совсем недолгую жизнь и был похоронен рядом с могилой деда в 1942 году на Макарьевском кладбище. Обидно, что имя народника, журналиста, издателя, земского деятеля Николая Чарушина практически забыто на вятской земле. Не существует ни одного памятного знака или мемориальной доски. Зато недавно по инициативе ветеранов КГБ был установлен еще один памятник организатору красного террора Феликсу Дзержинскому.

– Почему ваша книга называется "Не дай Бог"?

– Потому что, не дай Бог, если случится новый Октябрь, все это повторится…