Летом этого года в Совете Федерации РФ была создана временная комиссия по защите российского государственного суверенитета. В докладе, представленном этой комиссией 10 октября, утверждается, что "вмешательство во внутренние дела России" усиливается с 2014 года. Одним из признаков этого глава комиссии Андрей Климов называет нарастающую с Запада "антироссийскую пропаганду".

Практика борьбы с "клеветой" и "антисоветской пропагандой" была введена в действие в СССР во времена Сталина.

Профессиональная деятельность иностранных журналистов в Советском Союзе была тогда максимально затруднена. Они не могли выехать из столицы без специального разрешения Отдела печати НКИД и подлежали постоянному "чекистскому обслуживанию".

Материалы иностранных корреспондентов, предназначенные для публикации, подлежали обязательной цензуре. Их следовало отправлять в редакцию с Центрального телеграфа на улице Горького, где дежурил сотрудник цензорского контроля. О том, как это происходило, рассказал в свое время Николас Данилофф, который начал работать в Москве корреспондентом информационного агентства United Press International в годы хрущевской оттепели:

- Не существовало телефонных линий, которыми можно было бы пользоваться, чтобы передавать корреспонденции в свою редакцию. Нужно было ехать на Центральный телеграф рядом с Кремлем, везти туда текст депеши в письменном виде, в нескольких экземплярах, которые передавались цензору. Своими глазами этих цензоров мы никогда не видели – они сидели в другом помещении, и никакого доступа к ним у нас не было. Так что мы сдавали свои статьи на цензуру и просто ждали, когда мы сможем отправить их телеграммой в Лондон, Нью-Йорк или куда-то еще. Ожидание могло занять и 20 минут, и 5 часов.

Как правило, иностранные журналисты, работавшие в Москве, были связаны с Россией своей биографией, жили в ней десятилетиями (Николас Данилофф, в частности, - потомок декабриста Александра Фролова). Автор этой статьи еще успел познакомиться с Эдмундом Стивенсом, коррекспондентом лондонской Sunday Times, который приехал в СССР еще до войны. Стивенс был женат на русской и жил в собственном особняке на улице Рылеева – дом этот в брежневские времена получил известность в Москве как прибежище художников-нонконформистов. В январе 1944 года Стивенсу пришлось участвовать в позорном фарсе – освещении работы комиссии Бурденко в Катынском лесу, чьей задачей было доказать, что пленных польских офицеров расстреляли немцы, а не НКВД.

Так как в эту группу попросилась Кэти Гарриман, дочь американского посла, то нам достался роскошный спальный вагон и вагон-ресторан, полный икры и прочих прелестей, которых нам так не хватало во время пребывания в лесу.

Так писал Стивенс об этой поездке спустя 45 лет.

Для высшего политического руководства составлялись бюллетени ТАСС, содержавшие переводы опубликованных за рубежом статей, по которым можно было судить о лояльности журналистов. Наказанием за "клевету" было выдворение. Так, например, в протоколе заседания Политбюро от 1 июля 1937 года значится:

Выслать из СССР корреспондента венской газеты “Нейе Фрейе Прессе” Бассехеса, как журналиста, дающего заведомо клеветническую информацию об СССР.

Николаус Бассехес – фигура в то время хорошо известная. Есть предположение, что именно он выведен Ильфом и Петровым в "Золотом теленке" в образе "представителя свободомыслящей австрийской газеты" Гейнриха. Он прожил в СССР 15 лет и не раз навлекал на себя гнев вождя. В июле 1932 года Сталин прочитал в бюллетене перевод статьи Бассехеса и в приступе ярости написал Кагановичу и Молотову:

Посылаю вам гнуснейшую пасквиль инокорреспондента Бассехеса на советскую эконом[ическую] политику. Бассехес — корреспондент "Neue Freie Presse". Он писал в свое время гнусно о принудительном труде в лесной пром[ышленно]сти. Мы его хотели выгнать из СССР, но в виду раскаяния —он был оставлен в СССР. Он писал потом гнусности о политике хозрасчета. Но мы, по глупости своей, прошли мимо этих гнусностей. Теперь он изощряется по поводу займа и колхозной торговли. А мы молчим, как идиоты, и терпим клевету этого щенка капиталистических лавочников. Боль-ше-ви-ки, хе-хе...

Предлагаю:

а) облить грязью эту капиталистическую мразь на страницах "Правды" и "Известий";

б) спустя некоторое время после этого — изгнать его из СССР. Все. Привет! И.Сталин.

Пункт первый был исполнен: в "Правде" появился фельетон под заголовком "Самовлюбленный клеветник". А исполнение второго решили отложить. Самое интересное, что в эти же дни Сталин писал соратникам по поводу нехватки рабочей силы на строительстве Магнитогорска:

Осужденных можно разбросать по отдельным участкам огромного строительства Магнитогорска и оно не будет бросаться в глаза.

Так обстояло дело с "клеветой" о принудительном труде. Но, видимо, в голове вождя одно с другим никак не соединялось. Что касается государственного займа, то Бассехес писал, что приобретение облигаций не является добровольным, а вменяется советским гражданам в обязанность, что было чистой правдой.

Для того, чтобы быть высланным, не обязательно было "клеветать" самому – журналиста могли наказать за чужую статью, напечатанную в той же газете. В апреле 1939 года в информационном выпуске ТАСС оказался перевод статьи Роя Говарда из газеты New York World Telegram. Рой Уилсон Говард – классик американской журналистики, создатель и председатель совета директоров агентства UPI, главный редактор указанной газеты. Он пользовался благосклонностью режима; в марте 1936 года был допущен к телу вождя и взял у него интервью, имевшее большой резонанс в мире.

Но три года спустя он провинился перед советским режимом. Вернувшийся из очередной поездки в СССР Говард писал об атмосфере страха и доносительства, воцарившейся в советской столице:

За последние два года, по общему мнению, тысячи политических, военных и экономических руководителей были расстреляны, сосланы или ликвидированы тем или иным путем... Шпионы, осведомители и агенты-провокаторы наводняют Москву... Недоверие, тайна и по­дозрение окутывают всю обстановку вечным липким туманом...

На полях перевода статьи имеется резолюция рукой Сталина: "Изгнать представителя этой газеты из Москвы".

При таких условиях работа в Советском Союзе превращалась для иностранных журналистов в фикцию. Агентство Reuters в 1950 году вообще закрыло свое бюро в Москве.

В апреле 1947 года вопрос о предварительной цензуре сообщений иностранных корреспондентов был затронут в беседе Сталина с видным американским политиком Гарольдом Стассеном, считавшимся перспективным кандидатом демократов на президентский пост. Заморский гость выразил мнение, что "если не было бы цензуры на сообщения корреспондентов, это было бы лучшей основой для сотрудничества и взаимопонимания между нашими народами".

В ответ Сталин заявил (текст беседы опубликован в "Правде" в форме косвенной речи):

Всякий раз, когда Советское правительство отменяло цензуру, ему приходилось в этом раскаиваться и снова ее вводить. Осенью позапрошлого года цензура в СССР была отменена. Он, И. В. Сталин, был в отпуске, и корреспонденты начали писать о том, что Молотов заставил Сталина уйти в отпуск, а потом они стали писать, что он, И. В. Сталин, вернется и выгонит Молотова. Таким образом эти корреспонденты изображали Советское правительство в виде своего рода зверинца. Конечно, советские люди были возмущены и снова должны были ввести цензуру.

При всей несуразности сказанного за ним кроется искаженная реальность. Осенью 1945 года вождь надолго уехал на юг. На хозяйстве остался Молотов. 7 ноября на праздничном приеме в Кремле он расслабился и сочувственно выслушал жалобы западных журналистов на драконовскую цензуру. Вскоре они и впрямь почувствовали послабления. Посыпались радостные телеграммы о том, что за немощью Сталина политическое руководство, судя по всему, перешло к Молотову, и теперь следует ожидать благотворных перемен. Сталина эти сообщения разъярили. Он потребовал от Политбюро разобраться, почему Молотов «не принял никаких мер, чтобы положить конец безобразию... Не потому ли, что пасквили входят в план его работы?» Несмотря на покаянные послания Молотова Сталин так и не вывел его из опалы, выдвигал против него все новые обвинения, а в марте 1949 года лишил поста министра иностранных дел.

Цензура для иностранных журналистов продолжалась еще четыре года после смерти Сталина. Наконец, журналисты решили действовать. Рассказывает Николас Данилофф:

- В марте 1961 года американские журналисты обратились к Никите Сергеевичу Хрущеву с письмом, в котором писали: "Вы – лидер, устремленный в будущее, и создание такого рода препятствий для иностранных журналистов отнюдь не укрепляет репутацию Советского Союза за рубежом. Не рассмотрите ли вы вопрос об отмене цензуры?" И вскоре Хрущев ответил, что цензура для иностранных журналистов будет отменена. И она была отменена – кажется, в мае 1961-го. Это кардинально изменило нашу жизнь. Мы больше не сидели часами на Центральном телеграфе. Нам было разрешено установить в наших офисах телексы – аппараты, которые позволяли пересылать наши сообщения непосредственно в наши редакции в Лондон, Париж, Нью-Йорк, Вашингтон...

Николас Данилофф стал жертвой подозрительности уже при Горбачеве: в августе 1986 года он был арестован по обвинению в шпионаже. КГБ прекрасно знал, что Данилофф не имеет ни малейшего отношения к разведке. Его арест был "зеркальной мерой" - ответом на арест советского шпиона в Нью-Йорке. Он провел в камере Лефортовской тюрьмы 13 дней и был освобожден благодаря личному вмешательству президента Рейгана.

Путинская Россия уже не раз объявляла иностранных журналистов нежелательными лицами. В феврале 2011 года во въезде в Россию было отказано корреспонденту британской газеты Guardian Люку Хардингу. Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров объяснил отказ тем, что в прошлом Хардинг нарушал правила аккредитации:

Он неоднократно посещал зону с режимом контртеррористической операции и получал при этом уведомления службы безопасности, что обязан ставить об этом в известность.

Однако сам Хардинг, как и его редакция, считают отказ политически мотивированным.

Сейчас в российских государственных СМИ уже появились статьи о грядущем вмешательстве Америки в российский избирательный процесс. Этим же озабочена и специальная комиссия в Совете Федерации.