В конце февраля 2016 года 40-летний Арсен Гасанов привез двоих из шестерых своих детей в школу в центре Махачкалы, откуда должен был забрать третьего – первоклашку, который учился в первую смену. Последний урок заканчивался через 40 минут, Арсен решил зайти в центральную мечеть Махачкалы, которая находилась неподалёку, но на полпути его остановили сотрудники ГИБДД, попросившие показать паспорт. Паспорт он показал лишь полицейским, те попросили его проехать с ними в РОВД Советского района. "Я начал объяснять, что я за сыном пришел, и кроме меня, его некому забрать, –​ вспоминает Арсен Гасанов. –​ Это их никак не тронуло, они меня схватили за руки и начали засовывать в ВАЗ 14 модели с затемненными стеклами и обычными номерами. Я за два дня до этого выписался после операции – мне желчный пузырь удалили. Я им говорил –​ осторожнее, потому что мне больно, но все равно они меня запихали и привезли в отдел".

В отделе, по словам Гасанова, уже сидела очередь из 30–40 молодых мужчин, "как в военкомате". Со всех брали объяснения, фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Гасанов попросился пройти без очереди – нужно было забирать сына. "Они спрашивали, сколько лет я делаю намаз, к какому течению в исламе принадлежу, в какую мечеть хожу, – рассказывает Гасанов. – Я говорю, ни к какому течению я не принадлежу, какая мечеть рядом, в такую и хожу – и это все так и есть! Начали спрашивать: "А жена твоя что?" Тут я сразу обрубил: не хватало мне еще про жену говорить". Ничего опасного в этих вопросах Арсен не увидел, к тому же торопился в школу. Он подписал объяснение, но от дактилоскопии отказался: "Я говорю, хотите – фотографируйте, но отпечатки оставлять не буду. Я не доверяю ситуации и не хочу, чтобы отпечатки мои потом всплыли где-нибудь в лесу на автомате". К его удивлению, сотрудники не стали настаивать и отпустили его.

Секретные приказы

По словам Гасанова, ни он, ни кто-либо из его родственников никогда не причислял себя к радикальным течениям в исламе, все они происходят из обычной советской нерелигиозной семьи. Гасанов закончил Художественное училище им. Джемала в Махачкале, потом Дагестанский педагогический университет. По профессии он – художник-мастер, ювелир. После университета уехал в Москву, где 10 лет проработал ювелиром, женился, а потом вернулся в Махачкалу, где работает сейчас консультантом по дизайну интерьеров. Лет 15 назад Арсен начал ходить в мечеть, однако ни в Москве, ни в Махачкале проблем с органами у него никогда не было.

Только через полгода после инцидента в РОВД, в октябре 2016-го, Арсен Гасанов узнал, что его поставили на так называемый "профилактический учет" по категории "экстремист", о существовании которого он до этого и не подозревал. По словам правозащитников, профучет появился в республике в 2015 году. Сотрудники полиции действовали в соответствии с приказами министра внутренних дел Дагестана: №737 от 3 апреля 2015 года и №024-С от 26 апреля 2016 года. Второй приказ имел гриф секретности, но и текста первого в открытых источниках найти не удалось. "Ни один из приказов никогда не был обнародован", – утверждает юрист-координатор программы "Горячие точки" Правозащитного центра "Мемориал" Галина Тарасова. По ее словам, в 2015–2016 годах дагестанцев массово задерживали возле мечетей и просто на улицах, привозили в РОВД, снимали отпечатки пальцев, брали образцы ДНК, причем никто не знал, где и как потом используется эта информация. Особое внимание уделялось течениям в исламе, которые российские власти считают экстремистскими, к примеру, салафитам, но часто в руки полицейских попадали и случайные прохожие. "У нас были случаи, когда даже атеистам говорили, что вы прикидываетесь, вы не атеисты, вы на самом деле ваххабиты", – рассказывает Тарасова.

Личное дело в МВД – лишь малая часть неудобств. Стоящим на профучете нужно было раз в неделю отмечаться в местном отделе полиции, они не могли выезжать без спроса за пределы республики, часто на профучет ставили их родственников и просто знакомых, вызывая в РОВД целыми семьями. "Если человек путешествовал на автомобиле, его могли по несколько часов держать на каждом посту ДПС, а бывали случаи, когда человек спрашивал, можно ли ему выехать из Дагестана – в отпуск или на лечение, ему говорили, тебя остановят на первом посту и вернут назад. Они беспокоят родственников, звонят постоянно, спрашивают, где тот или иной человек, домой приходят – мы считаем, что это нарушение права на неприкосновенность частной жизни", – говорит Галина Тарасова. По словам правозащитницы, вал исков, с которыми "Мемориал" обращался в дагестанские суды с жалобами на незаконность постановки на профучет и действий сотрудников полиции, привел к тому, что весной 2017 года министр внутренних дел Дагестана Абдурашид Магомедов объявил, что профучет в республике отменен, а все данные будут уничтожены. По словам Тарасовой, волна задержаний после этого спала, но не прекратилась: "Просто теперь они как-то уклончиво говорят, что им нужны эти данные для ведения какой-то оперативной деятельности по предотвращению преступлений, – говорит Тарасова. – И теперь с этим сложнее стало бороться: профучета как бы нет, но действия полицейских не изменились. Как в случае с Арсеном Гасановым".

В розыск по СМС

В октябре 2016-го, впрочем, оба приказа все еще были в силе. Домой к Арсену Гасанову пришел сотрудник Советского РОВД Мурад Халаев, инспектор по делам несовершеннолетних (и, получается, экстремистов). Он пояснил, что будет теперь звонить Гасанову каждую неделю, что тот должен отчитываться перед ним о своих передвижениях, а также пригласил в отдел для того, чтобы снять отпечатки пальцев, взять кровь для образцов ДНК и образец голоса. По запросу Гасанова в РОВД ему выдали бумагу за подписью начальника отдела полиции подполковника Мурада Курбанова: "Вы состоите на профилактическом учете по категории "экстремист", – говорится в ней. Гасанов, впрочем, знает свои права и умеет постоять за себя: выданный документ вовсе не подразумевал сдачу образцов ДНК. "Я говорю, дай мне хоть одно законное основание типа повестки. Чтобы хоть какая-то бумажка была. Никакой бумажки они мне не предоставили, но начали угрожать: что в любом случае они меня туда притащат и тогда они мне ничего не гарантируют", – говорит Гасанов. Арсен даже спросил инспектора, что будет, если он уедет в Подмосковье, где прописаны и он сам, и его семья: Мурад Халаев пообещал объявить его в розыск.

По словам Гасанова, поначалу он отвечал на звонки полицейского, который грубил, угрожал ему (записи некоторых разговоров есть в распоряжении редакции), а потом внес его номер в черный список, а сам обратился за помощью в махачкалинское отделение "Мемориала". "Как раз когда я сидел в "Мемориале", он мне присылает смс, что объявляет меня в розыск. Вот так сообщением они уведомляют, представляете!" – говорит Арсен.

Инспектор Нурик

Суд по иску Гасанова к отделу полиции по Советскому району Махачкалы состоялся лишь в марте 2017 года – заседания постоянно откладывались из-за того, что полицейские попросту игнорировали повестки. Судья Эльдар Атаев согласился с доводом ответчика – что РОВД Советский тут ни при чем: "АБД "Дагестан" (база данных по лицам, состоящим на профучете. – Прим. РС) не является ресурсом, администратором которого является отдел полиции". Не увидел судья и справки о постановке на профучет за подписью подполковника Курбанова: "В суд не представлены доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых он (Гасанов) основывает свои требования (…) то есть решения начальника отдела полиции (…) о постановке Гасанова на профилактический учет", – написал судья и отказал в удовлетворении иска. "Представитель МВД на процессе просто придуривался, – вспоминает сам Гасанов. – Говорил, что они тут вообще ни при чем и что я все это придумал".

Решение судьи Гасанова не удовлетворило, тем более что и во время процесса, и после его окончания к нему домой продолжали приходить сотрудники полиции, вот только главный инспектор по делам несовершеннолетних Мурад Халаев перестал звонить.

Вместо него в мае Гасанову вдруг позвонил другой инспектор по делам несовершеннолетних, запись этого разговора также есть у Радио Свобода. Он попросил Арсена прийти в РОВД на "комиссию" с "пакетом документов" для того, чтобы Гасанова сняли с профучета (на котором он вроде как и не стоит): копией паспорта, водительским удостоверением, дипломом и аттестатом. "Тебя как зовут, земляк?" –спрашивает его Гасанов

– Нурик, – отвечает инспектор.

– Нурик? Ну ты же не так должен представляться

– А как тебе представиться, скажи мне?

– Ну, имя, должность, звание.

– Нуриддин. Капитан полиции, – раздраженно отвечает полицейский.

Документы на комиссию Гасанов нести отказался, пообещав решать вопрос через суд.

При помощи адвоката "Мемориала" Гасанов подал апелляцию в Верховный суд Дагестана, и тот по формальным основаниям отменил решение Советского районного суда, отправив дело на рассмотрение в тот же суд. На этот раз оно попало к судье Михрабу Адзиеву, который запросил Советский РОВД, состоит ли Гасанов у них на учете: "Сведениями или какой-либо информацией в отношении гр. Гасанова А. Г. как приверженца религиозного экстремизма в данное время не владеем", – написал в ответ тот же самый начальник отдела полиции подполковник Курбанов, который меньше года назад писал прямо противоположное в бумаге самому Гасанову! Чуть ранее документ с похожим содержанием пришел из Информационного центра МВД Дагестана. Суд снова не увидел достаточных доказательств того, что Гасанов стоит на профилактическом учете, более того, за четыре месяца до этого был отменен и сам учет, так что и жаловаться Гасанову вроде бы было не на что.

И детей на учет

Ни отмена приказов о профучете, ни решения судов не избавили Арсена Гасанова от внимания органов. Иногда раз в неделю, иногда реже сотрудники снова начали звонить ему, приходить домой, впрочем, дома его не заставали: Арсен работает целыми днями. Появился снова и инспектор Мурад Халаев, с которым удалось созвониться корреспонденту РС. На вопрос, состоит ли Гасанов на профучете, он ответил, что не знает – надо это проверить. Как проверять то, чего нет? "Позвоните в отдел по борьбе с экстремизмом, там вам скажут", – ответил Халаев, который явно начал путаться в показаниях, а потом и вовсе отказался отвечать на вопросы, сославшись на секретность запрашиваемой информации. Дозвониться до начальника РОВД Советский Мурада Курбанова не удалось.

Последний раз сотрудники в штатском наведались домой к Гасановым 16 октября. Мужчин дома не оказалось. "Им сначала не открывали, они били ногами в дверь, так что стало неудобно перед соседями: представляете, какое там эхо в подъезде", – говорит Гасанов. "Не умничайте", – сказали они престарелой матери Гасанова, зайдя в квартиру, когда та попыталась сфотографировать их удостоверения, а потом начали угрожать 12-летней племяннице Арсена, снимавшей их на телефон, что посадят ее в тюрьму или как минимум тоже поставят на учет. Впрочем, поняв, что Арсена дома и правда нет, полицейские ушли, хлопнув дверью так, "что подъезд задрожал".

Ни идти в РОВД, ни ждать новых визитов Гасанов не намерен: и видео племянницы, и аудиозаписи разговоров с сотрудниками он отправил в прокуратуру и в Следственный комитет по Дагестану, жалуясь уже не на мистический профучет, а на конкретные действия полицейских. Одна беда: Арсен Гасанов боится, что сотрудники решат отомстить ему за то, что он так активно защищает свои права: "Боюсь, что эти оборотни в погонах или подбросят мне что-то, или вообще я исчезну. У меня шестеро детей, двое грудных, близняшек, кто их будет кормить? – говорит несколько обреченно Гасанов. – Знаете, я, как Дон Кихот, который пытается защититься от напавших на него мельниц".