В Башкирии члена движения "Открытая Россия" Виталия Буркина лишили адвокатского статуса из-за критики российской судебной системы в социальных сетях. Это решение было принято 26 октября на заседании Совета Адвокатской палаты Башкирии. Сам Буркин назвал это решение абсурдным и предположил, что таким образом от него хотят избавиться как от неудобного адвоката.

Дисциплинарное производство в отношении Виталия Буркина было возбуждено после обращения в адвокатскую палату председателя Верховного суда Башкортостана Михаила Тарасенко. 12 сентября Адвокатская палата республики подготовила распоряжение о возбуждении дисциплинарного производства. В нем отмечается, что Буркин "активно использует социальные сети" и его публикации там носят "ярко выраженный негативный характер в отношении судебной системы, содержат различного рода критику и претензии в адрес судов". Также отмечается, что больше половины публикаций Буркина – на тему "коррупции, подкупа судей, предвзятого вынесения судебных решений", а также некоторые его тексты "содержат шаблонные и провокационные формулировки".

Речь в основном идет о блоге в "Живом журнале", который ведет адвокат. Адвокатская палата посчитала несоответствующими деятельности адвоката такие посты Буркина, как "Судейское жульничество", "Судейская самоволка", "Судьям все можно или как покрывают судей в Башкирии", "Как стать федеральным судьей". В серии текстов под названием "Судейская самоволка" Буркин обвинил руководство Уфимского районного суда в том, что они самовольно установили дорожный знак, запрещающий въезд на территорию суда. В посте "Судьям все можно или как покрывают судей в Башкирии" адвокат написал о том, что в 2012 году несколько судей Уфимского районного суда оказались причастны к хищению земельных участков, но избежали ответственности.

По мнению палаты, в этих материалах Буркин нарушил такие принципы деятельности адвоката в интернете, как "профессионализм, достоинство, сдержанность и корректность".

Заседание Совета Адвокатской палаты по делу Виталия Буркина длилось около 15 минут и, по его словам, напоминало "допрос, как в НКВД":

– Официальная формулировка, по которой меня лишили статуса, – "огульная острая критика судебной власти", которая, по мнению нашего адвокатского сообщества республики, является недопустимой, – рассказывает Виталий Буркин. – Меня вызвали в Совет Адвокатской палаты республики, где были председатель Совета и его члены, человек восемь. Они начали на достаточно повышенных тонах мне объяснять, что неправильно ругать судебную власть. На мои контрдоводы о том, что есть гарантия независимости адвоката, которая установлена Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре", а также Конституцией России, о том, что адвокат не может быть привлечен к ответственности за выражение своего мнения, если только его виновность не установлена приговором суда, Совет палаты мне объяснил, что я неправильно толкую положения законодательства, и это они сейчас определят, виновен я или невиновен.

– Каковы неформальные причины этого, с чего все началось?

– Началось с письма в адрес Адвокатской палаты председателя Верховного суда республики, где он указывал, что я оскорбляю судебную систему Республики Башкортостан, чего делать, по мнению председателя, нельзя. Я, разумеется, никак не мог представить, что эту позицию может поддержать адвокатское сообщество, но вот случилось это. По сути, меня осудили, признали виновным в оскорблении судебной системы.

– Какие ваши высказывания они сочли оскорбительными? Что вы такого писали, публиковали, что могло так не понравиться?

– В "Живом журнале" есть мой блог, там есть замечательные истории про то, как, например, судьи у нас землю воруют, много чего интересного. Есть статьи на тему просто неправосудных приговоров, извращения закона, права и так далее. Но повлияла моя принципиальная позиция, которую я всегда занимаю в защите по уголовным делам. А публикации – это уже, я так понимаю, повод. Если я вижу фальсификации, я о них пишу. Если я вижу незаконность приговора, я не просто его обжалую, но еще и рассказываю об этом в СМИ.

– Как долго вы работаете адвокатом, за какие дела беретесь?

– Политических дел у меня не было, может, одно-два, я в основном защищаю должностных лиц, коммерсантов, как правило, если сказать простым языком, берусь за заказные уголовные дела. Не обязательно чиновники, но и простые люди, рабочие, хоть кто. Если я вижу интересное дело, и человек действительно страдает незаконно, я за это дело берусь. Пять лет назад я от незаконного обвинения в убийстве защищал человека, доказал полную фальсификацию дела. Есть по ДТП у меня дела, по различным статьям Уголовного кодекса, где я вижу, что на основе фальсификации обвинение строится. И в блогах у себя я об этом тоже пишу.

​– Вы сотрудничаете с "Открытой Россией", я правильно понимаю?

– Да. Защищал недавно Сагита Исмагилова, очень уважаемого в республике человека, он в оппозиции состоит, по обвинению в экстремизме, совершенно липовому. Может, мне так повезло, но за 12 лет адвокатской практики ко мне много обращается именно людей, которым не просто срок назначили неправильно, а которые неправильно привлекаются к ответственности, в чьих действиях нет состава преступления. У меня постоянно были оправдательные приговоры, реабилитации. Видимо, надоело им со мной, перешел дорогу, и они решили таким образом от меня избавиться. Но надо же понимать, что в XXI веке в тишине все это не сделаешь. В этом Совете сидят десять человек, и они устроили мне допрос, как в НКВД, и это адвокатское сообщество! "Какое ты имеешь право критиковать судебную систему? Кто тебе такое право дал?"

– И что вы им на это отвечали?

– Я им отвечал, что, извините, я свою позицию письменно обосновал, я указал, что есть гарантии независимости адвоката, есть свобода слова. Вот был бы приговор о том, что я кого-то оскорбил, я бы сам пришел и бросил сюда адвокатское удостоверение. По российскому праву невозможно оскорбить судебную систему, невозможно оскорбить орган государственной власти. Мы ратифицировали Европейскую конвенцию, и принцип Евроконвенции звучит так: "Объектом уголовно-правовой охраны не может являться госорган". А тут мне вменили, что я просто всю судебную систему оскорбил! Должно быть конкретное решение суда об этом, конкретные люди, например, что я оскорбил судью Иванова, судью Петрова. И тут вопросов не было бы. Но тут этого нет! Это абсолютно абстрактное обвинение, абсолютно абсурдное! Принять такое решение от имени адвокатского сообщества – это полное безумие!

– Давление, угрозы в ваш адрес были?

– Прямо угроз не было. Были от знакомых, которые в системе работают, намеки, которые передавали мне, пожелания, что "ты осторожнее, аккуратнее, ты лучше бы этого не защищал" и так далее.

– У вас есть возможность обжаловать решение палаты?

– Да, в суде, по-моему, это возможно. Я особо еще не занимался изучением этого механизма. Там специфический характер носит это все,– рассказывал Виталий Буркин.

Вице-президент Адвокатской палаты Башкортостана Ильшат Махмутов так объяснил решение по Виталию Буркину изданию Proural.info:

"Адвокат Буркин на заседаниях Квалификационной комиссии и Совета Адвокатской палаты РБ не смог подтвердить размещенные им в сети "Интернет" некорректные и оскорбительные высказывания в адрес суда, основанные на слухах и его домыслах, чем и дискредитировал профессию адвоката".

Обжаловать решение региональной адвокатской палаты можно только через суд – и то оспорить можно только саму процедуру вынесения решения, а не его суть, поясняет управляющий партнер адвокатского бюро, адвокат Рамиль Ахметгалиев, сотрудничающий с правозащитной организацией "Агора". Он отмечает, что региональные адвокатские палаты могут возбуждать дисциплинарное производство и наказывать адвокатов исходя из собственного понимания ситуации и законов, и федеральная адвокатская палата решения региональных палат не контролирует. Например, для адвокатов Башкирии с 20 декабря 2016 года существует норма, по которой они обязаны согласовывать с адвокатской палатой свои выступления в СМИ, в том числе и те, что не связаны с адвокатской деятельностью, с адвокатской палатой республики.

В августе Ахметгалиев добился восстановления статуса мордовского адвоката Сергея Наумова. В его отношении адвокатская палата возбудила дисциплинарное производство за появление в суде в шортах, футболке и бандане на голове. Мордовский суд признал незаконным решение республиканской палаты о прекращении статуса адвоката.

В интервью Радио Свобода Рамиль Ахметгалиев, участвовавший в защите адвоката Наумова, подробнее рассказал о том, как работает система привлечения адвокатов к дисциплинарной ответственности и как можно использовать этот механизм для устранения из профессии неугодных адвокатов:

– Основные базовые принципы и рамки поведения адвокатов прописаны в Кодексе профессиональной этики адвоката. Кроме этого был ряд рекомендаций и решений Федеральной палаты адвокатов. Осенью прошлого года были довольно бурные обсуждения внутри корпорации (и в СМИ это широко обсуждалось): где провести грань, когда адвокат выполняет профессиональные обязанности, где у адвоката частная жизнь, имеет ли право адвокат критиковать, в том числе судей, прокуроров, следователей, в какой форме и так далее, и тому подобное. Еще один из вопросов, который есть внутри корпорации, это вопрос привлечения к ответственности и назначения наказания.

На сегодняшний день вообще процедура привлечения к ответственности завязана на региональную палату. Если в двух словах, президент региональной палаты возбуждает дисциплинарное производство, он возглавляет комиссию квалификационную, которая дает заключение, есть нарушение или нет, и он же возглавляет Совет адвокатской палаты, региональный, который принимает решение. То есть никакого независимого органа, экстерриториального, в адвокатском сообществе не предусматривается. Весь вопрос завязан на конкретную региональную палату. То есть какой бы смысл в свои решения ни вкладывала федеральная палата, региональная палата может толковать их по-своему. Никакого единообразия в подходе и толковании тех или иных пунктов Кодекса профессиональной этики нет, потому что система внутри корпорации выстроена так, что ее и быть не может.

Возьмите по аналогии систему судов, арбитражных предположим. Если какой-то мировой суд в регионе норму федерального закона истолковал таким образом, всегда есть возможность, что Верховный суд ее поправит и скажет всем другим судам на всей территории, что толковать нужно так-то, и отменит это решение. Федеральная палата не наделена контролем за решениями региональных палат, не существует никакого независимого органа, который бы действовал в отрыве от региональных палат. И поэтому корпорацию в ближайшее время будут потрясать такие довольно-таки резонансные истории. История с Наумовым – это история о том, как 13 лет адвокат отдал адвокатуре, три оправдательных приговора – не каждый адвокат может таким похвалиться, и его исключили, лишили статуса, вышвырнули из профессии!

Башкирскую историю я не могу комментировать в силу кодекса, потому что я не являюсь представителем региональной палаты, не видел документов, но там есть вопросы. Вообще, может ли адвокат критиковать судебную систему? На мой взгляд, он может критиковать ее, если это сделано в соответствующих рамках, то есть без нецензурщины, соответствующих оскорбительных выражений, которые общепринято считаются оскорбительными. Он же не называл там сотрудников милиции "козлами" – в качестве примера. Тогда еще можно было сказать, что это где-то на грани. Если у него выражения были в рамках, соответственно, вопрос наказания опять же нужно смотреть с точки зрения того, привлекался ли он ранее к дисциплинарной ответственности или нет.

Лишение статуса – самый суровый вид наказания, фактически речь идет о запрете на профессию. Эти истории вообще очень странные. Почему история Наумова привлекла внимание общественности? Потому что частное представление Верховного суда республики пришло в региональную палату, региональная палата сама возбудила, сама рассмотрела, сама наказала. И в башкирской истории это опять какое-то письмо или решение Верховного суда республики. Речь идет не о том, что какой-то доверитель пожаловался на адвоката, на некачественное оказание помощи. Адвокатура на сегодняшний день, я бы сказал, единственный островок гражданского общества в современной России, которое реально работает. И поэтому ему, конечно, следовало бы сплотиться от различных действий и нападок государственных органов, а тут получаются немножко странноватые истории.

– А какие есть механизмы обжалования решения республиканской палаты?

– Механизм только судебный. То есть письмо от председателя Верховного суда республики Башкортостан, с чего все началось. Адвокат имеет право обратиться в суд по месту нахождения региональной палаты, потому что он будет обжаловать решение региональной палаты. Но при этом есть еще новелла в Кодексе профессиональной этики, действующая с этого года, – адвокатам запрещено обжаловать решение о лишении статуса или решение совета, по обоснованию, только можно ставить под сомнение процедурные моменты, процедурные вопросы.

– То есть решение совета никак нельзя обжаловать?

– Нет, обжаловать можно, но можно обжаловать, что была, например, не соблюдена процедура привлечения к дисциплинарной ответственности. Может быть, распоряжение не так издали, решение не так издали, какие-то документы не приложили, сроки не соблюли. То есть это вопрос тоже спорный, потому что многие юристы и адвокаты говорят, что Кодекс профессиональной этики вводит ограничения процедуры, то есть фактически вводит ограничения на обращение в суд для гражданина России. Такие ограничения могут быть введены только федеральным законом. И в деле Наумова это тоже звучало, кстати говоря, один из доводов такой был.

– А как вы его обжаловали?

– Суд рассматривал и содержательные доводы, и процедурные вопросы, он давал оценку и тому, и другому. Суд не ограничивал себя этими положениями кодекса, он рассмотрел заявление Наумова в полном объеме. Наумов считал, что дресс-код соблюдал, что это нарушением кодекса не было, и был отдельный блок доводов, который я уже приводил, связан с процедурными вопросами.

– Сейчас очень большое количество дел возбуждается по экстремистским статьям в отношении обычных людей за посты в интернете, многие воспринимают это как способ борьбы с неугодным мнением. Насколько этот башкирский случай может быть аналогией для адвокатской среды – могут ли неугодных адвокатов начать лишать статуса и устранять из профессии просто за посты в интернете?

– Такой вариант развития событий не исключается, такие опасения были. Не могу сказать, что такое будет во всех регионах. Например, по Республике Татарстан мне такие случаи неизвестны. Если брать московскую, питерскую палату, я тоже не слышал, чтобы там были какие-то претензии на сей счет к публичным адвокатам, правозащитным адвокатам. Но то, что в регионах такие случаи время от времени будут возникать, и их будет больше, я думаю, так будет. Вы закон об экстремизме правильно отметили, там речь идет о языке вражды, дискриминации, этот закон фактически превратили в закон по борьбе с критиками власти.

Часто возникают дела, и у нас такие есть в производстве, когда экстремизмом признаются критические высказывания в адрес той или иной государственной структуры. Их признают социальной группой, говорят, что это критика, негативная оценка, значит, вы возбуждаете вражду, такой ненормальный подход есть. Как с адвокатским кодексом будет, непонятно. Но эти новые положения, новые стандарты по деятельности адвокатов в публичном пространстве беспокоят сообщество адвокатов. Там есть недорешенные проблемы, не на все вопросы есть ответы, и есть ощущение, что это может сыграть и против адвокатов. Поживем – увидим, – заключает Рамиль Ахметгалиев.

По данным Федеральной палаты адвокатов, в 2016 году к дисциплинарной ответственности были привлечены 3002 адвоката, 466 из них были лишены статуса (в 2015 году – 2942 привлечены и 545 лишены статуса). Основные причины для лишения статуса – ненадлежащее исполнение обязанностей перед доверителем, нарушение норм профессиональной этики и неисполнение решений органов адвокатской палаты.