Иван Толстой: Романов Девятый. Со мной в студии давний участник наших программ Михаил Талалай. Петербуржец, а ныне житель Милана Михаил Григорьевич – один из самых плодовитых сегодняшних историков: он пишет, переводит, составляет книги, так или иначе связанные с русско-итальянскими культурными связями последних трех столетий. Благодаря Михаилу Талалаю многие бывшие белые пятна на карте истории расцвели интереснейшими и живейшими подробностями.

Нашу беседу сегодня мы назвали «Романов Девятый», и я прошу моего собеседника рассказать о его новом труде.

Михаил Талалай: Эта книга называется технически - «Путешествие Великого князя Николая Николаевича по Италии в 1852 году». Мы, конечно, сначала думали дать какое-то более аппетитное, вкусное название, но потом подумали, что и так хорошо. «Путешествие Николая Николаевича» - это его, в первую очередь, дневник, где он очень подробно и с большим волнением, иногда с какими-то огорчениями описывает свое юношеское путешествие по Италии.

Эта книга имеет одну особенность – в ней два дневника. Потому что мы обнаружили в Историческом архиве, находящемся в Петербурге, дневник молодого еще тогда Великого князя Николая Николаевича, ему тогда был 21 год, и дневник, который вела его свита, потому что это было большое и очень важное политическое дело - поездка двух царских сыновей (с ним ехал еще его младший брат Михаил). Их сопровождали с десяток разного рода офицеров и ученых людей, которые также вели анонимный дневник, более подробный, немножко скучноватенький, потому что там не было эмоций, которые испытывал молодой человек. Поэтому в нашей книге такая вот возникла перекличка. Мы решились на особый публикаторский шаг и свели их поденно, то есть не дали разрозненно два эти архивных документа, а день за днем. Один день в Венеции - Великий князь, и тут же, под ним - этот день, описанный его адъютантами, которые менялись, но стиль примерно один и тот же был - достаточно казенный, точный, деловой.

Но сначала, быть может, есть смысл рассказать о самом путешественнике, Великом князе, который был сыном Николая I, шестой ребенок в семье, третий сын. Мальчик родился очень здоровым и его отец решил, что он пойдет по военной стезе. Поэтому еще в 8 лет он стал кадетом, а затем по военной служебной лестнице взбирался все выше и выше, до той поры, пока не стал даже знаменитым полководцем: он был главнокомандующим русской армии в Русско-турецкой войне 1877-78 годов, в результате которой получил звание генерал-фельдмаршала. То есть, от кадета до генерал-фельдмаршала. Яркая личность, о нем, естественно, много написано, о разных этапах его жизни.

И вот он - молодой человек, происходит некая инициация, вхождение в большой европейский концерт. Идет серьезная подготовка к этому путешествию, которое длилось четыре месяца.

Тут есть смысл немножко поговорить о самих этих больших европейских путешествиях. В Италии и в других европейских странах существует даже такая отрасль исследований - о Гранд-туре. Проходят конференции, издают сборники. В нашей историографии этот термин даже еще не вполне устоялся, о нем г мало оворится. Хотя Гранд-тур это было не такое распространенное как в Европе, но вполне российское явление.

Что такое вообще Гранд-тур? Это большое образовательное путешествие, которое совершал европейский джентльмен, первоначально это были британцы, преимущественно в Италию, в основном, на европейский юг. С какой целью? Завязывание знакомств, осмотр достопримечательностей, изучение языков, представление разного рода видным людям. Происходили и романтические знакомства, романтические истории. То есть была инициация разноплановая. Находили иногда себе невест, естественно, по наводкам родителей. Путешественники оставляли свои записки, поэтому существует целая литература Гранд-тура, «большого путешествия». И в России тоже есть яркие примеры такого Гранд-тура. Пожалуй, самый замечательный пример - это Великое посольство Петра I, которое вполне вписывается в структуру Гранд-тура - знакомство с Европой, связи разного рода, налаживание политических отношений. В данном случае - это исключительное явление.

По моим понятиям, русские и здесь отличились, потому что самый большой тур был предпринят именно русскими. Однажды трое братьев поехали в Гранд-тур, который длился 13 лет, они выехали еще не оперившимися юнцами. Это были Демидовы, трое братьев, в середине 18 века. Их отец-горнозаводчик хотел, чтобы его дети стали капитанами производства, знали языки, знали хорошо горное дело: они ему каждый месяц слали отчеты, недавно они были опубликованы (не мной). И в течение 13 лет они путешествовали через Западную Европу, добрались до Англии, спустились в Италию. Это очень интересное и важное путешествие. Причем, очень трагическая деталь - отец не дождался возвращения сыновей и буквально за несколько месяцев до их возвращения скончался, настолько это затянулось, было слишком даже масштабным.

Затем, естественно, было много других путешествий россиян, которые вполне вписывались в лоно европейского Гранд-тура. И то же самое относится к нашим двум Великим князьям, Николаю и Михаилу. Здесь была предварительная подготовка, рассматривался протокол, маршрут – куда, что, с кем встречаться, каких родственников навестить, какие достопримечательности увидеть. В общем, программа серьезно прорабатывалась, в том числе, а это интересная часть Гранд-тура – покупки для убранства своих особняков. В тот момент оба Великих князя строили себе дворцы в Петербурге - Николаевский дворец у Благовещенского моста, который был в советские времена Дворцом Труда, и Михайловский дворец на Дворцовой набережной. Отношения между двумя братьями были холодноватыми. Младший брат, Михаил Николаевич, родился слабый здоровьем и не принимал участия в детских проказах, поэтому старший брат Николай даже ни разу не упоминает его в своем дневнике, похоже, что он третировал бедного Михаила. И по возвращении, когда их августейший отец сказал, что им строят два дворца, Николаевский и Михайловский, и что они будут стоять рядом, Михаил наотрез отказался от такой перспективе.

Итак, главный герой - Николай. Первые влюбленности, первое знакомство с великой европейской цивилизацией, четыре месяца путешествия. Каждый день он ведет дневник, очевидно, по настоянию своего строгого отца. Но он и прежде вел дневник. Это вообще была традиция в доме Романовых некой самодисциплины, кратенькие записи про то, что случилось, даже про погоду. Из этих четырех месяцев, по моей воле редакторской, мы взяли только итальянское путешествие. Следует назвать имя коллеги Елены Игоревны Жерихиной. Она совершила культурный подвиг - от руки в архиве переписала (потому что других возможностей нет, она ходила несколько месяцев в Государственный исторический архив) оба дневника, и Великого князя, и его адъютантов, а затем написала вводную биографическую часть. В мою задачу входило все это отструктурировать, дать итальянские комментарии. Елена Игоревна, в основном, занималась Петербургом и, будучи краеведом и историком Петербурга, обращала внимание на петербургский отъезд и на возвращение в Петербург. А вот вычислить, с кем они общались в Европе, где были… Потому что от руки все, некоторые местности и имена, естественно, исказились. Надо сказать, что передо мной стояла большая редакторская работа, работа комментатора – дать полноценный научный комментарий к этому путешествию. Поэтому иногда какая-то краткая записка, заметка - был там-то и сям-то - вызывала у меня множество вопросов, порой уходило много времени, чтобы просто определить, где был путешественник и кого он видел – он ведь писал дневник для себя, иногда развлекался.

В частности, - одна из моих находок, сразу расскажу о ней. Это был период раздробленной Италии, поэтому царские дети посещали мелкие государства, в том числе и герцогство Пармское. Их, естественно, встречал герцог Пармский. И периодически автор дневника пишет, что «к нам приехал сыр», «мы пошли с сыром». Что за сыр? Потом меня вдруг осенило – Парма, пармезан! Все же шло на французском, и герцог Пармский это был Дюк Пармезан, и в дневнике он стал просто «сыром».

Иван Толстой: А много ли подобных шуток Великие князья себе позволяли в дневниках?

Михаил Талалай: Да. Он, надо сказать, иронично отзывался о разных встреченных им высоких особах - те были толсты, другие худы, скучны… Ему 21 год. Особенное внимание обращал на женскую красоту и подробно, в меру жанра дневника, описывал встреченных им барышень. В одну из принцесс он влюбился. Это очень трогательная часть дневника. Принцесса прусская, Мария-Анна. У нас в книге – только Италия, и хотя встреча была в Пруссии, но во вступительной части эти цитаты присутствуют. К сожалению, Великий князь не смог на ней жениться, она была его кузиной и ему не позволили, такая вот юношеская травма. Но затем, отъехав от прелестной кузины подальше, он повстречал других хорошеньких барышень, которым также уделил немало восторгов. Вторая страсть его - лошади и собаки. Какую-то красивую собаку он купил и посвятил ей большой пассаж своего дневника.

Наконец, собственно архивные дневники. Чтобы разделить эти два текста, несколько волюнтаристски, мы назвали их чуть иначе. Великий князь - по-нашему - вел «дневник», а его адъютанты вели «журнал». Так мы их развели. На самом деле, когда я придумал такой ход, я посвятил определенное время, чтобы понять, существует ли филологическая разница между дневником и журналом и, в итоге, решил, что, вроде, разницы нет.

Иван Толстой: Тем более, что слово «дневник» есть буквальный перевод слова «журнал».

Михаил Талалай: Именно так. Хотя переводчику (я надеюсь, что рано или поздно кто-то возьмется за итальянский перевод) будет сложно, потому что у русского языка есть такое богатство, что многие иностранные слова в параллели идут с русскими, а если переводить на итальянский и французский, то получится одно и то же слово. Надеюсь, что здесь переводчик не спутает и не назовет журналом то, что есть еще в русском языке журнал, а в итальянском это совсем другое слово, потому что по-итальянски giornale это газета, ежедневное что-то, каждый день.

В итоге, мы публикуем два разных документа. Сами эти документы архивные не имеют названия – это путешествия, даты, идет строгий текст по дням – где, что и когда.

Мы находимся в 1852 году. Весной, после проезда через Пруссию и Австрию, два Великих князя (будем вспоминать и Михаила) въезжают на территорию Италии. Хотя мы здесь кусочек один отняли у Австрии, они въезжают в Южный Тироль, который в тот момент принадлежал еще Австрии. В настоящий момент это Италия? я волевым порядком эти первые дни отнес к итальянскому дневнику. Город Больцано, столица Южного Тироля. Сейчас это город итальянский, тогда - чисто австрийский, там даже жил австрийский престарелый эрцгерцог Ренье (он был и вице-королем Ломбардии), которого посетили русские высокие гости. Не забудем, что в то время Ломбардия принадлежала Австрии, и вот Ренье на покое отдыхал в этом городе, который австрийцы не называли Больцано, а называли по-немецки - Батцен. Я даже сначала не узнал этот город, он через «а» был написан. Что за Батцен? Потом вдруг меня осенило.

Затем они спускаются вниз, приезжают в тогда еще австрийскую Верону, там их встречает маршал Радецкий, знаменитый герой середины 19-го века, который за четыре года до того в крови утопил восстание северо-итальянских патриотов 1848 года. Встречает он их в русском мундире, потому что Радецкий - друг Российской империи, у него чин российской армии.

Вот еще важная деталь - автор дневника был чрезвычайно внимателен к костюмам, к мундирам, кто как одевался, цвета и прочее. Особую грусть у него вызывало, когда по каким-то причинам ему приходилось облачаться в штатское - ну, военная косточка. И он называл это «облачиться канарейкой». Облачился канарейкой и пошел куда-то грустный.

Так вот, Радецкий, согласно Николаю, был в русском мундире и белых панталонах. Затем - Венеция. Венеция – «чудо!». Въехав в Италию, Николай Николаевич, а, может, будем называть его Низи, как звали родные (потом, когда он уже стал полководцем, его стали назвать «дядя Низи») - в российской историографии - Николай Николаевич-старший - и вот Низи пишет: «Чудо, что такое Венеция!». Естественно, это собор Сан-Марко. Они ходят на обедню в греческую церковь православную. Российская империя со времен Петра I считала православных греков, живущих в Италии, как своих подданных. Не прямо с паспортами российскими, но как - наши люди, наши агенты, «пятая колонна». Поэтому греческой церкви Святого Георгия в Венеции оказывали с петровских времен знаки внимания пожертвованиями и прочим.

Иван Толстой: Поэтому на греческих кладбищах по всему миру так много русских могил?

Михаил Талалай: И в той же Венеции есть участок при греческой церкви, где уже в 20-м веке погребены и Стравинский, и Дягилев. Но мы уходим далеко, уже в другую историю.

Также Низи в Венеции встречает свою сестру старшую, Великую княгиню Марию Николаевну, которая необыкновенно любила Италию и потом обосновалась во Флоренции, когда у нее был второй, морганатический брак с графом Строгановым. Во Флоренции они потом жили десятилетия. Тогда же Мария Николаевна была еще со своим умиравшим мужем. Низи написал, что «Макс очень плохо выглядит». Максимилиан Лейхтенбергский в тот же год скончался, и сестра осталась вдовой. Там же была его тетя, Великая княгиня Александра Иосифовна. В общем, любили Романовы Венецию в разные ее сезоны.

Забыл сказать, что на выезде из Российской империи оба Великих князя получили иностранные паспорта. И там нужно было, как полагается, имя, отчество, фамилия - Николай Николаевич Романов. И тут очень интересный нюанс. Они получают номера. «Романов 9-й» было написано у Низи и «Романов 10-й» - у его брата. То есть официально они путешествовали по Европе как Романов 9-й и Романов 10-й.

Иван Толстой: А кто инициатор этой нумерации?

Михаил Талалай: Я сам этими паспортами не занимался, это какой-то мой коллега должен поднять, и узнать кто присваивал номера. Понятно, Министерство внутренних дел, которое выдавало паспорта. Я же могу предположить, что когда император поехал в Италию, возможно, он получил Романов 1-й, я не думаю, что кто-то из его братьев или детей осмелился взять фамилию Романов 1-й.

Иван Толстой: А помните, есть такой, я не помню, записан он или нет, рассказ Щеголева, но как устный рассказ я его слышал. Щеголев входил в комиссию Временного правительства по расследованиям преступлений предыдущего царского, самодержавного режима. И вот, в частности, они допрашивали кого-то из охраны Николая II. И вот рассказывал агент, что сидит он, как полагается, в Баболовском парке за кустами и следит, чтобы все было в порядке с Государем Императором. Николай II проходит и слышит, что за кустами один шпик другому передаёт: «7-й прошел». Николай II вернулся во дворец, вызывает начальника охраны и устраивает ему взбучку: «Почему я - 7-й?! Государь Император?!». «Ну, Ваше Величество, это для того, чтобы вас не опознали»! Может, тоже с этим связано?

Михаил Талалай: Не исключено. Тем не менее, это такие порядковые номера, которые были присвоены членам Дома Романовых. Выезжали в Европу все, включая царя, его супругу - его дети, его братья путешествовали, и такая нумерация была создана. Было бы очень любопытно восстановить, кто какие номера получал и по какую пору эта нумерация продолжалась. Николай II, когда поехал в Италию в начале 20-го века, может быть, уже стал 38-м.

Иван Толстой: Это могло быть связано с количеством документов, выданных на Романовых, и в этот год это были девятый и десятый Романовы, которые путешествовали за границу. Для удобства.

Михаил Талалай: Такое тоже нельзя исключить. Итак, Романов 9-й и 10-й спускаются вниз, останавливаются в городах искусства, везде прием - на самом высочайшем уровне, показ самых важных достопримечательностей. Болонья после Венеции, в первом походе с севера на юг, потом будет другой маршрут - с юга на север. В Болонье они посещают монастыри. И меня, как специалиста по некрополю, тронуло, что им показали действительно очень красивое кладбище – болонскую Чертозу. Картезианский монастырь, при нем большое кладбище, и молодой человек записывает: «Как приятно быть тут похороненным». Понятно, что такая юношеская бравада, 21 год. Затем Флоренция, где они отправляются к Демидовым, уже тогда жившим постоянно. Князь Сан Донато, князь Анатолий Николаевич Демидов. У них там есть своя церковь и, конечно, их принимают на самом высоком уровне. Флоренция, понятно, город искусств – пинакотеки, Уффици. Здесь интересная деталь, чисто относящаяся к нашему герою. Почему-то Низи не нравились картины, не нравились фрески, он от них скучал. Его привели в Уффици, где сейчас километровая очередь, естественно, для него особое посещение, но он пишет: «Какая скука, как это все невыносимо!». Почему невыносимо? Он поясняет: хочу скульптуры, хочу статуи. Это интересно - была у него страсть именно к трехмерным произведениям искусства. Не буду полностью пересказывать его путешествие, можете взять в руки только что вышедшую книгу, но именно поэтому ему очень понравился Рим, потому что там очень много статуй. Когда молодой человек попадает в Ватикан, он шесть раз записывает слово «чудо». Почему чудо? Потому что в Ватикане, как ему сказали, установлено пять тысяч статуй.

Иван Толстой: А теперь обратимся к двойному дневнику – самого Великого князя и его свиты.

17 апреля 1852 года

Вел. кн. Николай Николаевич:

Приехал во Флоренцию в 6 часов, живем в Трактире [т.е. гостинице] Италия на берегу реки Арно. Балкон во весь дом висит над рекой. Погода довольно теплая. Отдыхал и поехал к Демидову в церковь, к обедне в полной форме, потом явился к Герцогу Тосканскому и всей его семье. Все довольно скушные и люди темные. Потом переодевшись, поехал осматривать 1) гробница Медичи работы Микельанжелло, 2) собор, обшитый белым мрамором. 3) Картинная галерея (Уфицци), ужас скушная. Мне душно здесь. Я статуи хочу...

Параллельный текст – адъютанты:

Несколько отдохнув, Их высочества надели полную парадную форму по случаю дня рождения Наследника Цесаревича [их старший брат – Александр Николаевич], и поехали к обедне в Русскую церковь господина Демидова, где имели честь им представиться австрийский генерал Стадион и австрийский посланник в Тоскане барон Гугель. Возвратившись домой, и узнав, что Великий Герцог Тосканский только что прибыл во Флоренцию, Их Высочества изволили к нему поехать со всей свитою и посетили также вдовствующую великую герцогиню, сестру великого герцога и герцога Пармского. По окончании визитов, Их Высочества изволили надеть штатское платье и в сопровождении русского посланника [Бутенева] и состоящего при Их Высочествах маркиза Дельмонте, изволили осматривать:

во 1) богатую капеллу Медичи, начатую в 1604 году и еще не законченную, церковь св. Лаврентия с превосходными двумя гробницами Медичи, герцогов Козьмы и Лаврентия, работы Микель-Анжело.

во 2) собор, называемый Санта Мария дель Фиоре, который Их Высочества изволили осмотреть весьма подробно снаружи и внутри, и поразивший их огромностью и величиной.

в 3) Картинную галерею и собрание Станций, называемую Фабрика дельи Уффицци в старом дворце. Их Высочества изволили остаться там около 2 часов.

21 [апреля] царские сыновья в Риме

Великий князь Николай Николаевич записывает:

Оделись в полную форму уланскую, и отправились являться папе Пию IX, который удивительно был нам милостив, говорил с нами по-французски, посидев немного, повел нас показывать свои комнаты и на одном столе стояли различные колонны из руин антик, вазы из марбр Тигрэ и из жон антик. После представляли всех наших и воротились домой. Переоделись и отзавтракав, поехали с нашими в церковь Св. Петра. Церковь Святого Петра штука чудная, когда в нее взойдешь, то не кажется великой, ибо пропорции так соблюдены, но чем дольше в ней оставались - тем величественнее. Оставались там около 2 часов, потом отправились в Ватикан, где только статуй штук 5000: одна лучше другою, устроено чудо как хорошо. Чудо! чудо! чудо! чудо! чудо! чудо! чудо! Осмотрели тоже прекрасный папский сад. В 9 часов поехали в Колизей, освещенный луной и факелами. Там познакомился с 16-летней дочерью Бутенева Марией, премиленькая.

Адъютантская запись:

Их Высочества со всею свитою и в сопровождении русского посольства поехали в Ватикан представляться папе. Его святейшество вышел из своего кабинета навстречу Их Высочествам, протянул им свою руку, которую Великие князья изволили поцеловать. Вообще Его святейшество чрезвычайно ласково и радушно принял их высочеств, долго с ними разговаривал, показал им свои внутренние комнаты, библиотеку, и, подведя Их Высочеств к столу, на котором стояли модели древних храмов и обелисков, вазы и треножники, и дав заметить превосходство отделки, и драгоценность мраморов, объявил Их Высочествам, что все это не его, а принадлежит им. Поблагодарив папу (у которого Их Высочества пробыли 20 минут) за его прекрасный подарок, просили позволения представить ему свою свиту, которую его святейшество приказал ввести в кабинет. После сего представления Их Высочества переодевшись в штатское платье … поехали в соборную церковь Святого Петра, в которой пробыли около двух часов. Осмотрев мозаики и гробницы, подземную каплицу, где покоятся мощи Св. апостолов Петра и Павла, также нижнюю церковь и ризницу, Их Высочества посетили капеллу Сикстинскую, а в Ватикане обошли все галереи, ложи Рафаэля, папский сад… Несколько отдохнув, Великие князья поехали осматривать Колизей при лунном свете, и при освещении факелов».

[Про знакомство с 16-летней Марией Бутеневой адъютанты умолчали]

22 [апреля]Рим

Вел. князь Николай Николаевич

В 8 поехали в Библиотеку Ватикана, оттуда в церковь св. Петра и лазили в купол; тут только поняли, как велика церковь. Потом в шар, на котором стоит крест, он так велик, что нас там было 7 человек, мы записали свои имена. Потом на крыше дали нам завтрак монсиньор Луиджи, отзавтракав, спускаясь уже на лестнице, была надпись на мраморной доске, что мы лазили в шар со свитою. Отсюда поехали в церковь св. Михаила, где был скушный кардинал, показавший нам какое-то свое заведение.

Адъютанты:

22 апреля. На другой день в 9 часов утра Их Высочества продолжили осмотр города, изволили посетить:

1) Библиотеку ватиканскую, где показывали Их Высочествам весьма замечательные рукописи;

2) купол Св. Петра, где Их Высочества изволили взойти до самого креста и чрезвычайно обрадовались, найдя там подписи Государя императора, наследника цесаревича, Его Императорского высочества вел. князя Константина Николаевича. Спустившись вниз Их Высочества изволили завтракать в одной небольшой башне, нарочно для этого устроенной на плоской крыше церкви. После завтрака, который предлагал им от имени Его святейшества главный начальник строений собора, монсеньер Лучиди, смотрели модели храма, колокольни, фонтан, устроенный на крыше на случай пожара, балкон, с которого папа благословляет народ, и спускаясь в храм Их Высочества изволили прочесть имена свои, начертанные на мраморной доске, вставленной в стену в память их посещения….

4) странноприимный и исправительный дом Св. архангела Михаила с присоединенными к оному школами. Заведение, состоящее под управлением престарелого кардинала Тости, который показал оное их высочествам во всех подробностях.

29 [апреля]Неаполь

Великий князь Николай Николаевич

В 11 часов король за нами заехал и повез смотреть музеум. Есть хорошие вещи, особенно, найденные в Геркулануме и Помпее. После без короля поехали в форт святого Эльма и смотрели с него и из монастыря Шартрезов на чудный вид. Оттуда дальше на ослах в Камальдюмский монастырь еще выше святого Эльма, вид еще лучше видны Капри и Иския. Моле де Гаета, Соренто, чудо….

Адъютанты:

29 апреля. В 11 часов приехали к Их Высочествам Его величество король и граф Трапани. Великие князья, чтобы не заставить короля входить на высокую лестницу, встретили Его величество в воротах и вместе с Ним поехали в Бурбонский музеум, где изволили осматривать большое собрание древностей, между коими особенно замечательны бронзовые статуи и другие вещи, найденные в Геркулануме и Помпее… В отделении, где хранятся и разбираются древние, найденные в Геркулануме рукописи, развертывали при Их Высочествах одну из таковых, писанную на папирусе.

По окончании осмотра Король простился с Их Высочествами и вручил им орден Фердинанда 1 степени. Отсюда Их Высочества отправились в сопровождении состоящего при Них Маркиза Империале в замок св. Эльма и изволили осмотреть монастырь, так называемый Ла Шартрезе. Отсюда Их Высочества перешли в цитадель Сент Эльм… Весь гарнизон крепости был выстроен на дворе замка и отдал честь Их Высочествам, которые однако не проходили по фронту, потому что были в статском платье. Пройдя по каменному валу Их Высочества снова любовались прекрасными видами.

9 мая Болонья

Великий князь:

В Болонью приехали в 8 часов. Пили чай, простились с Бутеневым, и с нами пошли Окунев и Мятлев. В 10 поехали в Модену, куда приехали в 12, он [герцог Франческо V Моденский] нас встретил у дворца и запретил нам надевать мундиры. Вымывшись, завтракали и поехали в цитадель, где была пехота и егеря и 4 орудия. Очень не дурно. После он повез нас в своем экипаже в Реджио, где живет он, - там представились пыльный и грязный, как был, его жене. Очень милая. Умывшись, обедали, и после обеда уехали с ним до первой станции. Там сели в наши коляски, простились с ним, отправились в Парму. На границе встретил нас сам Герцог [Карл III] и повез нас в его коляске в Парму – очень скоро. Эскорт жандармов, которые поминутно падали.

В Парме весь гарнизон под ружьем, во дворце куча народа для бала, а мы грязные вошли во дворец через залы на балкон и смотрели, как проходили войска. На левом фланге каждого взвода шел солдат с факелом, очень смешно – парад ночью. Одевшись в флигель-адъютантский мундир, на бал прегадкий. Урод на уроде…

Адъютанты

Проехав всю ночь и откушав чай на другой день в Болонии, Их Высочества прибыли около двух часов в Модену, где у подъезда дворца были приняты самим Герцогом [Франческо V]. По его просьбе, Великие князья не надевали полной формы и в сюртуках изволили завтракать у Его Высочества, после чего, герцог показав Им дворец свой, повез их в Цитадель, где Их Высочества видели баталион егерей, сапер и 4 конных орудия. Войска эти, имеющие много общего с Австрийскими, показались Великим Князьям весьма не дурными… Осмотрев цитадель, Их Высочества поехали вместе с Герцогом в его коляске в город Реджио, явились там его супруге и сестре и изволили обедать у Его Высочества, после чего поехали далее все еще в сопровождении герцога, желавшего проводить Их до границы Своих владений то есть до следующей станции.

Скоро после того Их Высочества снова были остановлены Герцогом Пармским [Карлом III], приехавшим, чтобы встретить их на границе своего государства и пересев в коляску герцога, поехали прямо в Парму. По улицам города выстроены были все войска, состоящие из одного гвардейского и 2х линейных батальонов, кавалерийской и горной батареи и роты сапер. Их Высочества отправились прямо во дворец, представившись, как были, в дорожном платье, Герцогине, после чего с балкона видели, как войска проходят церемониальным маршем. На флангах взводов стояли люди с факелами, ибо было уже довольно темно. В этот самый вечер был бал у Герцога, но Его Высочество объявил Великим Князьям, что не приглашает Их, полагая, что они устали от дороги, несмотря на это Их Высочества тотчас надели мундиры и взошли в танцевальную залу. Протанцевав одну французскую и поговорив с некоторыми пармскими генералами, Их Высочества возвратились в свои покои и изволили лечь спать.

14 мая Милан

Вел. князь Николай Николаевич

Осматривали Дуомо весь из мрамора, чудо хорош, лазили на крышу. Вид чудесный. Потом во дворец, оттуда в два ателье, непонятно чьи, после домой, где отдыхал. В 1/2 3 с визитом к Олимпии, от нее — в [Ла] Скалу, которую переправляют, а в редуттезале были все танцовщицы, которые плясали три па, а потом с ними болтали очень весело. Очень есть миленькие, как то Бриссак, Галли и Паскуале. Дали первым 11 по подарку. После домой, обедали у нас [герцог] Пармский и командиры отдельных частей. После в саду, а потом в Балет, тот же что и вчера. Очень весело. Все имели наши подарки.

Адъютанты:

14 мая. Утром в 8 часов Их Высочества изволили поехать в собор, поразивший Их своею великолепною архитектурою, осмотрели подробно его внутренность, потом поднялись на крышу, откуда любовались прекрасным видом на город и окрестности его. Вслед за тем Великие князья поехали в Императорский дворец, в Академию Художеств, особенно не поразившие их ничем.

В мастерские живописцев Малетени и скульптора Маркези, которому заказали бюст фельдмаршала Радецкого, и, посетив графа Гиулая, поехали в церковь святого Амвросия Медиоланского, где поклонились мощам Святого, под спудом почивающим.

Отсюда Их Высочества возвратились к себе и, приняв адъютанта военного министра князя Барятинского, в тот же день приехавшего в Милан, изволили завтракать. В 2 часа приехал к Их Высочествам герцог Пармский, пробыл у них около получаса, после чего Великие князья отправились с визитом к Его Высочеству и к Княгине Барятинской, а оттуда поехали в Скалу, где были встречены Директором театров Маркизом Висконти.

Осмотрев театр, который освежают, Их Высочества взошли в одну из зал Скалы, где были собраны все воспитанницы здешней театральной школы, и в присутствии Великих князей была представлена ими небольшая пантомима. Поблагодарив Маркиза Висконти, и пожаловав маленькие подарки первым 8 танцовщицам, и деньги и конфекты прочим, Их Высочества поехали обратно домой».

[Заметим, что Ник. Ник. пишет, что подарил подарки 11-ти, а не 8 танцовщицам. Кто вел правильный счет?]

Иван Толстой: Остались ли следы интереса Великого князя к предметам искусства? То есть, приобретал ли он что-то?

Михаил Талалай: Он, естественно, покупает статуи, совершает очень серьезные закупки, и это очень важный для искусствоведов список, очень точный - в какие именно он ателье ходил. Это порядка тридцати разных ателье скульпторов в Риме. В ту пору туда было некое общеевропейское паломничество – датчане, немцы, русских поменьше, в основном, русские живописцы, не скульпторы были. Но Великого князя интересовала скульптура. Он закупает ее в большом количестве и отправляет в свой будущий дворец. Эту часть закупочную смотрели до нас, не публиковали, но смотрели, и я хочу назвать имя своей коллеги, сотрудника Эрмитажа Елены Карчевой, которая совсем недавно занималась в архиве именно этой закупочной частью, она готовила выставку, посвященную скульптуре в интерьерах дворцов Романовых в Петербурге. И поэтому она старалась вычислить сведения о закупках. После революции это все было разбросано: то, что покупал в Риме Низи, частью осело в Эрмитаже, а частью рассеялось по когда-то нашей стране - что-то ушло в Ереван, что-то в Тбилиси. Потому что в 1920-30-е годы, когда хлынули эти потоки романовских богатств, все это распространяли по разным союзным республикам. Поэтому покупки это очень важная и интересная часть, которая, я думаю, для искусствоведов будет полезна. Трогательная деталь – Великие князья посетили умирающего Карла Брюллова, который пользовался, кончено, особым вниманием Петербурга, уже тогда прогремели его блестящие итальянские картины, «Последний день Помпеи», которую, кстати, тот же Демидов подарил Николаю I, так что эта картина попала на самые верха в Петербурге. И он уже был на смертном одре, поэтому Николай Николаевич пишет, что он очень плох и, действительно, спустя несколько месяцев Карл Брюллов скончался под Римом и был похоронен в Риме, на кладбище Тестаччо. И затем Рим, конечно… папа, который их очень тепло принял. Схизматики, вроде бы, православные тогда считались раскольниками, но он необычайно их обласкал. Великий князь пишет, что настолько это был любезный прием, что они не ожидали, потому что отношения были такие противоречивые с Ватиканом, были моменты какого-то сближения, но во времена польских дел наступали даже разрывы дипломатических отношений. Однако тогда шел период достаточно спокойный. Стоял там в Риме французский гарнизон (так как Николай Николаевич избрал военную стезю, то его особенно интересовали военные дела). Он обрисовал в подобном ключе и Венецию - совершенно неожиданную и забытую. Правда, и постарались австрийцы, которые командовали тогда Венецией - они показывали именно укрепления Венеции: готовились уже к военным действиям. Угрожал Пьемонт, Савойская династия, понятно, что там уж готовились к объединению, к походам, к войнам с Австрией, и поэтому устраивалась целая череда крепостей. И, работая над этим дневником, я вспомнил, что там и сям в Венеции на островах видны, как в Кронштадте, заброшенные форты, какие-то укрепления, которые тогда являлись самыми лучшими произведениями военного искусства. И в Венеции, помимо Сан-Марко, смотрит Николай Николаевич вот эти фортеции, и австрийцы с гордостью показывают, что это есть самая передовая фортификация. И то же самое в Риме. В Риме тогда стоял французский гарнизон, который осуществлял поддержку Франции папскому государству. Поэтому - тесное общение с французскими офицерами, французские генералы и такая военная сторона Рима.

Завершается путешествие великолепным итальянским югом. Я и на обложку попросил издательство «Индрик» поместить Неаполь той поры. Мы нашли очень красивую картину анонимного художника середины 19-го века - вид Неаполя с моря. И в то время на рейде стояло русское судно, купленное в Англии, «Святой Владимир», поэтому некоторые страницы дневника и журнала посвящены этой встрече. Высокая делегация, русский военный корабль, который потом прославился в ряде военных действий. Неаполитанцы встречают очень тепло - не только благодаря традиционному южному гостеприимству, но и благодаря тому, что Неаполитанское королевство и Российская империя были очень близки. Среди множества итальянских государств той поры Неаполитанское королевство особенно поддерживало русские инициативы в Средиземном море, и Петербург также выделял Неаполь из множества итальянских столиц. Поэтому в Неаполе были самые теплые и интересные встречи. И такая интересная деталь - неаполитанский композитор Саверио Меркаданте сделал даже неаполитанскую обработку российского гимна «Боже, Царя храни». В более быстром темпе ритме - южный темперамент в этой неаполитанской обработке ярко выражен.

Иван Толстой: Существует ли запись этого гимна?

Михаил Талалай: Да, существует, все это было отпечатано. Более того, я даже присутствовал на современном исполнении этого гимна. Я был на одном очень интересном, уникальном концерте - в Помпеях, концерт назывался «Концерт для императрицы», имелась в виду Екатерина II, другая эпоха, но та же связь. Неаполитанские музыканты Чимароза и многие другие той эпохи живут в Петербурге, пишут для императрицы музыкальные композиции, возвращаются в Неаполь – щедро одаренные. Для современного концерта в Помпеях был отобран целый пласт неаполитанских музыкальных композиций той поры, сочиненных в Петербурге. И к этой идее приплюсовали немножко анахроничную уже вещь, это уже другая эпоха, но все это «до кучи» было собрано. Так что завершался этот «Концерт для императрицы» обработкой Меркаданте российского гимна, сделанной по поводу прибытия в Неаполитанское королевство двух Великих князей, Николая и Михаила в 1852 году.

Вот такое интересное путешествие, которое затем продолжалось уже минимизировано, но с возвращением на север, другим маршрутом - они поплыли на русском корабле до Чивита-Веккия, это порт в Папской области, и затем уже сухопутно поехали в Милан. Там посетили прекрасные озера, озеро Гарда, вспоминали пребывание на этих озерах их августейшей матери Александры Федоровны, которая там жила несколько недель в 1845 году, за семь лет до путешествия наших Великих князей. И затем - возвращение в Петербург с массой артефактов и впечатлений. Конечно, это путешествие способствовало и культурному, и политическому сближению итальянских государств с Россией. Но надо сказать, что дипломатия вся эта пошла насмарку, это все не пригодилось в рамках европейской истории, потому что спустя десть лет на территории Италии не осталось никого из тех правителей, которые тогда встречали. Освобождение Италии от иностранцев, Гарибальди, Савойская династия из Турина, который, кстати, не посетили Великие князья. Из Турина и Пьемонта начинается гигантский поход против Австрии, против папского Рима - в итоге, все эти мелкие герцоги, князья, австрийские наместники были изгнаны с итальянской территории. 1852 год – наше путешествие, в 1860-м году уже большинства из них не было, ни герцога-«сыра» Пармезанского, ни герцога Моденского, ни Луккского, все эти княжества, которые сейчас уже забыты, они все исчезли, все были поглощены Савойской династией. Спустя восемь лет после этой поездки возникло Объединенное Итальянское королевство. Из всех правителей, порядка десяти, которых Николай встречал на итальянской территории, остался только один правитель - Папа римский. Но он в негодовании ушел в свой Ватиканский дворец, закрылся, когда и Рим тоже присоединился, объявил себя узником совести и не общался с Итальянским королевством. Поэтому даже он пострадал от такого неизбежного поступательного процесса. Италия, тем не менее, была самым ярким моментом этого путешествия, поэтому я не скорблю, что мы так волюнтаристски вырвали из дневника и из журнала адъютантов только итальянскую часть, но - оставим будущим историкам когда-нибудь опубликовать их путешествие и по Пруссии, и по Австрии, возможно и по Чехии, я уж целиком этот весь маршрут хорошо вне Италии не помню. А итальянская часть теперь опубликована и надеюсь, что наши путешественники, которые сейчас глубоко осваивают Италию, уже не только города искусств, но уже и малоизвестные места и достопримечательности, они возьмут в руки это путешествие и что-то оно им подскажет уже в другом свете. То есть, дан еще один русский след в Европе. И какой русский след! Великокняжеский! След будущего фельдмаршала. Еще более интересным будет, если мои австрийские коллеги найдут третий дневник путешествия – секретные отчеты, которые, вне сомнения, вели австрийские сопровождающие для венского кабинета…

Несколько слов о дальнейшей личной судьбе нашего героя, автора дневника, Низи. Вернувшись, он женился по назначению, ему выбрали супругу его родители. Брак был не очень удачный, хотя родилось двое детей. Тем не менее, супруги жили практически в разъезде. Затем военные операции, военные успехи, памятник посмертный, который установил итальянец Пьетро Каноника. Был такой замечательный скульптор родом из Турина. И он в начале ХХ-го века установил в Петербурге памятник Николаю Николаевичу-старшему на Манежной площади, который простоял несколько лет и, увы, был разобран. И последняя деталь о личной жизни, которая любопытна ономастикой, именной своей частью. Дело в том, что уже вернувшись окончательно в Петербург после походов разных и после Крымской войны… Николай Николаевич еще молодым достаточно (ему было чуть более 20 лет во время Крымской войны), он тогда очень полюбил Крым, свил себе там гнездо в Алупке, где, кстати, и скончался. Так вот, его брак по расчету, по династическим причинам оказался неудачным, поэтому у него образовалась фаворитка-балерина. Сейчас это на слуху - отношения между Романовыми и балеринами. Некая малоизвестная, не так известная как Матильда Кшесинская, Екатерина Числова, с которой у Великого князя сложилась параллельная, вторая семья. Родилось пять детей, которые, будучи детьми незаконнорожденными, получили выдуманные фамилии Николаевы. Это все было почти официально, даже сама Числова официально зарегистрировала свою фамилию как двойную - Числова-Николаева. Она пережила своего тайного супруга. Быть может, на этом мы окончим рассказ о путешествии Великого князя, еще молодого человека по Италии.