Рано утром 29 августа 30-летнему Денису Болонкину, жителю татарского города Тетюши, что в 140 км от Казани, позвонили из села Монастырское, где жили его родители: его отца не стало. Денис вместе с женой Ириной добрался на место часам к десяти и сразу поехал на луг за селом – именно там 47-летняя Елена Болонкина, мать Дениса, нашла утром тело мужа рядом с местом, где они обычно привязывали свою телку. "Шел дождь, было холодно, там стояло уже много машин: Следственный комитет, оперативники, мама в одной ветровочке, в капюшоне – замерзшая, мокрая, ревела, – рассказывает Денис. – У нее срыв был, она кричала: "Его убили соседи, его убили, убили", – заладила, одно и то же".
Тело 56-летнего Виктора Болонкина лежало в ложбинке, скрытое высокой августовской травой: лицом вниз, немного на боку, одна рука была отведена назад, так что на груди в области сердца виднелась широкая рана. Денис начал фотографировать место происшествия на свой телефон и в какой-то момент обнаружил вещи отца, аккуратно сложенные метрах в 10 от тела: телефон, который Виктор носил в нагрудном кармане, слушая музыку, палку, которой он выгонял корову на пастбище, и деревянную киянку, которой забивал колышек в землю, чтобы привязать корову. Сотрудники полиции, которые были на месте уже больше часа, этих предметов почему-то не заметили. Денис показал их криминалистам – когда те подняли палку и молоток, снизу на них были капли крови.
После осмотра места происшествия оперативный работник сказал Денису, что тело надо отвезти на патологоанатомическую экспертизу в город Буинск, что в 56 км от Монастырского. "Я говорю: "На чем? Как?" Они говорят: "У нас ничего нету", – рассказывает Денис. – Они только предложили номер какого-то человека, который занимается ритуальными услугами. Я ему позвонил, начал объяснять, что надо тело отца отвезти, но оперативник у меня трубку забрал и сам все сказал". После этого все сотрудники полиции уехали, оставив тело и родственников на лугу. Похоронная служба оказалась без грузчиков: Денису, его приятелю и приехавшей из Казани сестре Юлии пришлось самим грузить тело отца на покрывалах – Юлия же поехала с ним в Буинск.
Оперативники тем временем опрашивали соседей и членов семьи, в деревню приехал начальник Тетюшского ОМВД Ренат Хасанов: "Высокомерный такой, как будто мы какие-то блохи, а он такой павлин", – вспоминает Денис. Хасанов же распорядился забрать маму в Тетюши – больше дети ее не увидят, вечером сотрудники полиции объявят Денису и Юлии, что Болонкина задержана за… хулиганство: якобы соседи, которых она обвиняла в убийстве мужа, написали на нее заявление. На следующий день Елену официально задержат в качестве подозреваемой в убийстве мужа, впрочем, обвинение предъявят лишь 9 сентября. 4 сентября Тетюшский районный суд поместил ее под арест, а 27 октября Ново-Савиновский районный суд Казани продлил арест до 28 декабря. Методы работы Тетюшского ОМВД в деле Болонкиных напоминают историю другого жителя Тетюш, Сергея Сенина: его дважды пытались посадить за убийство, которого он не совершал – в итоге он был оправдан судом присяжных.
Картошка после убийства
Мысль о том, что мама могла заколоть папу, ни у кого не укладывалась в голове: по словам Дениса и Юлии, родители ссорились, но нечасто, и это никогда не переходило в потасовки. Вообще же жили дружно, воспитывали троих малолетних детей: Марка (5 лет), Даниила (8 лет) и Никиту (9 лет), местные журналисты даже писали статьи про "образцовую" семью Болонкиных.
Рано утром 28 августа, в день убийства, Никита с папой пошел рыбачить на запруду, вернулись домой к восьми и в дверях столкнулись с мамой, которая вела Марка в детский сад. Даниил спал дома. Виктор Болонкин около 9 утра повел корову на луг, Елена же после садика пошла в магазин – в понедельник был "хлебный день", нужно было купить продукты для пенсионеров: Болонкина была социальным работником, помогала одиноким старикам. После она весь день ходила по своим подопечным, забежала домой, приготовила обед для "братика Никитки и братика Дани", как их любовно называет Денис. Радио Свобода удалось дозвониться до некоторых жителей Монастырского, с которыми работала Болонкина: Владимира Смолина, Софьи Матвеевой и Александра Морозова – все они сказали, что Елена была у них в тот день, вела себя спокойно, "была обычной, веселенькой, как всегда". При этом Болонкина не просто заносила продукты – с Матвеевой она полчаса болтала и пила чай, со Смолиным на протяжении полутора часов копала картошку, полчаса провела и у Морозова.
Искать мужа Елена начала только к вечеру – Виктор мог отлучиться на целый день, засидеться у друга, не предупредив родных, а мобильной связи в Монастырском практически нет. Но когда часа в четыре она увидела отвязанную телку, одиноко бредущую в сторону дома, поняла, что что-то пошло не так. Елена попросила Никиту съездить на велосипеде на луг, он съездил, но никого не увидел. Тело Виктора, впрочем, лежало в траве, Никита мог его не заметить. Чуть позже Елена позвонила старшим детям: Денису в Тетюши и Юлии в Казань, те ничего от отца не слышали. Прозвонила друзей мужа в Тетюшах – его нигде не было. Ночью легла спать, утром пошла с коровой на луг – и нашла тело мужа.
Елена тут же напрямик через огороды побежала к подруге, жившей на краю села, вызвала полицию, попросила подругу посидеть с детьми, а сама отправилась караулить труп.
Ключевой ребенок
30 марта, когда Елена Болонкина сидела в Тетюшском ОМВД за хулиганство, Денис и Юлия занимались организацией похорон и поминок: церковь, кафе, кладбище. Утром Денису позвонили из полиции, попросили приехать, а когда он зашел в отдел, нашел там троих "младшеньких", которых полицейские сами привезли из Монастырского. Денис ждал в коридоре, пока заместитель начальника полиции по оперативной работе Тетюшского ОМВД Айрат Ахмадуллин в присутствии педагога-психолога и инспектора ПДН опрашивал детей, с ними находилась "сестренка" Юлия. Младшие дети ничего не знали, все внимание Айрата Ахмадуллина переключилось на старшего – 9-летнего Никиту. Он, впрочем, ничего интересного не говорил: на поле ездил, но папы там не видел, ничего странного не происходило, обычный день летних каникул: рыбалка, велик, компьютерные игры. "Они начали уточнять, ссорились ли родители, делали на этом акцент, – вспоминает Юлия Болонкина. – Когда дети кивнули, что были ссоры, они за это зацепились, начали давить на детей, мне даже пришлось сделать замечание". По словам Юлии, Ахмадуллин поначалу задавал одни и те же вопросы по несколько раз, уговаривая ребенка рассказать "правду": "Он говорил: "Давай говори, ты не бойся, скажи, что ты видел. Ты что-то скрываешь от нас, наверняка ты просто боишься нам сказать, ты не бойся, говори как есть". Никита отвечал: "Да ничего я не видел", а он заладил свое: "Нет, ты все-таки, наверное, что-то видел, но боишься нам сказать". Потом он снова начал спрашивать про ссоры родителей, было ли рукоприкладство, ребенок не говорит, чего не было, но он сам додумывает, предлагает свои версии и заставляет их подтвердить".
Через какое-то время сотрудники отпустили Марка и Даню, Юлия вышла с ними из кабинета, за детьми приехал Денис, но обратно в комнату, где допрашивали Никиту, ее уже не пустили. Часов в 9 вечера, после 9-часового допроса, Юлии сказали, что… Никита тоже остается ночевать в отделе – и, как и мама, с концами, наутро мальчика увезли в учреждение для несовершеннолетних – он стал ценным свидетелем.
В распоряжении РС есть протокол допроса Никиты Болонкина, где мальчик рассказывает, что утром 28 августа после рыбалки вместе с мамой отвел в садик Марка, потом они пошли на поле, где папа привязывал корову, и там родители начали "ругаться, ссориться, драться между собой". "Мама с папой стали толкать друг друга, кувыркаться по земле. (…) В один момент мама сильно толкнула папу за грудь, после чего папа упал на спину на землю и больше не вставал". Затем мама якобы сказала ему: "Молчи, ничего не говори", они вернулись домой, мама начала звонить Денису и Юле, говорить, что убила папу и не знает, что делать, а потом спокойно пошла работать к старикам. Никита, как ни в чем не бывало, весь день играл, катался на велосипеде и даже ездил по просьбе мамы в поле смотреть корову, но увидел только труп папы. Вечером Юлия с Денисом якобы приехали в Монастырское и на кухне организовали семейный совет (и у Юлии, и у Дениса есть свидетели, готовые подтвердить, что вечером 28 августа они были дома в Казани и в Тетюшах соответственно). Протокол подписан следователем Буинского Следственного управления СК по Татарстану Раушанией Атнабаевой, которой поначалу досталось дело.
Экспертизы в секрете
Cотрудники полиции меня запутали, я очень испугался, когда остался один на один с сотрудниками, мама папу не убивала и они не ссорились, мне очень плохо в детском приюте, и я очень хочу домой
По словам адвоката Болонкиных Руслана Игнатьева, он не видел в деле каких-либо других доказательств вины Елены, кроме показаний ее сына, впрочем, и их адвокат ставит под сомнение: по его словам, в деле есть психолого-психиатрическая экспертиза ребенка, проведенная в казанской РКПБ им. Бехтерева: "Он там говорит, что сотрудники полиции меня запутали, я очень испугался, когда остался один на один с сотрудниками, что мама папу не убивала и они не ссорились, что мне очень плохо в детском приюте и что я очень хочу домой", – рассказывает Руслан Игнатьев. Экспертизу эту следователь Атнабаева фотографировать не разрешила, более того, когда после первых статей в местной прессе дело из-за "особой сложности" передали в Казань – руководителю 3-го Отдела Следственного управления СК Татарстана по расследованию особо важных дел Айрату Валееву, его подчиненный, следователь Ринат Гайнутдинов даже не принес ее на суд по продлению меры пресечения, а на вопрос судьи почему, ответил, что она не имеет большого значения, и следствие собирается назначить повторную экспертизу.
Потенциально у Елены Болонкиной было время забежать на поле и убить мужа между детсадом и магазином (согласно патолого-анатомической экспертизе, смерть наступила утром 28 августа), но кроме показаний Никиты эта версия не подтверждается ничем. Следствием были назначены семь экспертиз: были исследованы смывы из-под ногтей и с рук обоих супругов (ничего, что могло бы говорить о драке или об убийстве, не обнаружено), генетическая экспертиза крови и эпителия на телефоне, молотке и деревянной палке с луга показала, что кровь и эпителий принадлежат Виктору, экспертизы одежды Елены, в которой она была в тот день, и одежды Виктора также не дали результатов. Любопытно, что следователь Атнабаева, по словам адвоката Игнатьева, читавшего заключения, не спрашивала экспертов, нет ли на одежде Виктора и его вещах эпителия каких-либо третьих лиц.
Нет доказательств и тому, что Елена и Виктор дрались, "кувыркались" по полю: на теле Елены при медицинском освидетельствовании нашли лишь ушиб груди недельной давности (упала с мотоблока), а на трупе – одна смертельная рана от точного удара колюще-режущим предметом шириной лезвия 1,5 и длиной 5,4 см, царапина на лбу и потертости на тыльной стороне пальцев рук, которые появились задолго до смерти.
Десять версий
По словам Юлии и Дениса Болонкиных, у отца в Монастырском было немало врагов. "Он был правдолюб. Если считал, что что-то происходит не по закону, то всегда лез на рожон", – говорит Денис. "Когда меня допрашивали, я следователю версий десять назвала, кто мог убить папу, но они по ним почему-то не работают", – жалуется Юлия Болонкина.
Елена и Виктор с двумя старшими детьми переехали в Монастырское из Казани в 1991 году – в городе тогда не было ни работы, ни жилья. С первых же дней у Болонкиных разгорелся конфликт с соседями – Михайловыми, которых Елена сразу же и обвинила в убийстве мужа (впрочем, экспертиза одежды Михайловых также ничего не показала). Конфликтовал Виктор и с некими людьми, которые разводили рыбу в деревенской запруде, запрещая местным жителям рыбачить там и даже купаться. "У нас в Тетюшском районе до сих пор остался рэкет 1990-х годов, – говорит Денис. – И вот эти бандиты, они у нас в городе много чего имеют: магазины, автосервисы, я думаю, что именно они взяли этот водный объект. Туда приезжают на поршах, водку пьют, жарят шашлыки, начальники большие приезжают". По словам Дениса, отец последние 8 лет конфликтовал с "владельцами" запруды, более того, один из его друзей рассказал на похоронах, что Виктор Болонкин даже писал на них заявления в полицию. Впрочем, оперативные работники сказали Денису, что никаких хозяев у запруды больше нет, рыбачить там может кто угодно.
Адвокат Руслан Игнатьев опросил некоторых жителей деревни, рассказавших ему, что, по слухам, у Виктора была ссора с некими заезжими рыбаками, которых он припугнул, что будет жаловаться на них, а те якобы ответили ему: "Не успеешь". Когда Игнатьев написал ходатайство о приобщении этих опросов к делу, его стали вызывать в казанский СК, чтобы наказать – за то, что оказывает давление на свидетелей. Благо Юлия Болонкина вела аудиозапись опросов: когда следователи узнали об этом, в СК адвоката больше не вызывали.
Сейчас Елена Болонкина содержится в казанском СИЗО №2, Юлия взяла отпуск за свой счет и переехала в Монастырское – следить за детьми и хозяйством, а Денис пытается поднять шумиху в прессе, чтобы спасти маму. Впрочем, все больше переживают за "братика Никитку", который неделю назад встретил свой 10-й день рожденья в неизвестном детдоме – в ожидании очередных допросов и экспертиз.
