«Ты, Анатолий Иванович, не любишь правды о России, а она вот такая. Я, русский человек, много лет проживший на Западе, только что приехал на родину. Первым делом я изучил ситуацию с пивом в моем городе. Надеюсь, ты это поймешь. Во-первых, русское пиво лучше чешского или австрийского. Элементарно вкуснее. Во-вторых, огромный выбор. Даже в маленьком магазинчике несколько десятков сортов, включая живое, темное, настоянное на дубовых щепках, крепкое. В чешских небольших магазинчиках такого выбора нет. В третьих, во многих магазинах продают пиво в розлив, по несколько сортов, свежее, нефильтрованное. Цена – ну, чуть дороже бутылочного, но не ресторанная. В Европе этого нет вообще. Наконец, очень много специализированных пивных магазинов. В Праге таких ну, пять на полуторамиллионный город. Такие вот дела. Так что неоднократно слышанные мною на Западе от русских туристов жалобы на пиво их родины – это просто низкопоклонство перед заграницей. В последние годы оно, правда, сходит на нет. Здесь можно, кстати, купить и зарубежное пиво - чешское, немецкое, ирландское. Но зачем, если российское вкуснее и, разумеется, дешевле?», - пишет этот слушатель «Свободы». Рад за тебя, дорогой. Тебе осталось написать мне про пивные разговоры на родине.

​Слушатели поймут, почему я рядом с этим письмом ставлю следующее: «Лет двадцать пять-тридцать назад население сильно интересовалось новостями. У киосков стояли очереди за последними газетами и журналами, спорили с пеной у рта. Сейчас ничего такого не наблюдается. А вам присылают тексты какие-то оригиналы, не отражающие общей атмосферы. Да начхать тут всем на всё! На Украину, Олимпиаду, выборы. У каждого свои дела, но они очень мелкие. Кто новый утюг купил или сдал экзамены на права вождения – это, что ли, замечать? Единственной отдушиной сейчас является Ксюша. Это настоящий вождь и учитель "самоорганизованного гражданского общества будущего". 3наете почему? А это гражданское общество и есть в миниатюре "Дом-2", вольер растленных особей, ведущих себя, как обезьяны в стае, но смышлёные. Среди прочего они могут права качать, повизгивать о свободах», - здесь конец этого злого письма. Многие говорят и пишут, что им стыдно жить – стыдно за отечество, в котором лживые и жестокие общественно-политические порядки, и такой же быт, так стыдно, что, по их словам, хочется закрыть глаза и уши и не открывать до самого конца. Может быть, как раз от такого стыда люди и уходят с головой в мелкие житейские заботы? Спасаются в скуке повседневности. Если первое лицо долго не уступает своего места в свободной стране, это нормально, людям не стыдно за свое отечество. Они не испытывают унижения. Почему? Потому что первое лицо удерживает свое место в борьбе, в непрерывной и открытой борьбе. Его соперники и противники не бесправны и неподдельны. Они не ломают комедию, а всерьез борются за власть. Другими словами, в такой стране есть политика, а не ее видимость, борьба за власть, а не за благосклонность первого лица. Поэтому немцу не стыдно, что фрау Меркель раз за разом остается на своем посту. А вот русскому человеку, ему стыдно, что в его стране, с виду такой вроде современной, нет политики, а есть комедия, подделка. Русского человека это унижает. От унижения, от стыда он убегает в равнодушие. Но это особое равнодушие. Он говорит: «Я не интересуюсь политикой», а вы слышите: «Мне стыдно, отстаньте от меня, не мучайте меня еще и вы!».

Некоторые же сознательные, так сказать, вдумчивые избиратели Путина отправляются в убежище своих предков. Они противопоставляют Святую Русь и ее, как выражается один из них, элитку, то есть, командный состав, высший – в первую очередь. Русь, мол, святая, а ее комсостав грешен и вреден. При встречах с ними я люблю говорить им, что они хуже откровенных бунтовщиков, ибо науськивают русского человека на Кремль, что значит на самого Путина, которому тут же клянутся в любви и верности. Хотят, чтобы царь, опираясь на смердов, потащил на плаху бояр. Считают себя конструктивной, солидной, но все же оппозицией, страдают от верховного непонимания. Какие неприятности в отечестве они отмечают и каких ожидают? Их четыре. Расходятся только в нумерации. То, что одни ставят на первое место, у других на последнем, четвертом. Неприятность первая. В начале следующего года американцы расскажут миру и России, если она захочет слушать, кое-что интересное о ее первых лицах - кто сколько наворованных денег держит за границей. Кто-то думает, что в списке будут сотни уважаемых людей, кто-то ожидает многих тысяч. Думают, что это явится большим ударом для правителей России, гадают, как те его выдержат, что будут делать они и что – население. Тайна сия велика есть. Тайна для всех, кроме меня. Я уже говорил: если Кремль замолчит эти сведения, сделает вид, что их нет, или заявит, что это клевета – тем все и кончится в России. Неприятность вторая. Запад вот-вот частью перекроет, частью затруднит поступление денег в Россию, перестанут давать взаймы так щедро, как раньше, Это может вызвать потрясение всей финансовой системы страны. Третья неприятность – новый перечень санкций за оккупацию части Донбасса и аннексию Крыма. Они будут более ощутимы, чем предыдущие. Самая интересная неприятность – последняя, а некоторые называют ее первой. Больше нет того народного единства, которое возникло после аннексии Крыма и получило название Крымский консенсус, Крымское согласие. Население разделилось на два лагеря. В одном лагере те, что ждут от Путина спокойной жизни, без крика, без бурной враждебности к Западу и к своим отщепенцам. В другом лагере те, что готовы надеть шинели и ополчиться на весь мир. Кремлю придется выбирать, на какой из этих лагерей опереться, какому угождать, какому больше нравиться. Господину Тимошенко, например, хочется воевать. Он не прощает власти, в частности, двух вещей. Власть не только не возглавила, но даже не поддержала всеобщее, как он считает, возмущение русским мальчиком, который на немецкой земле вслух пожалел гитлеровских солдат, погибших в русском плену. Она также не запретила русским спортсменам даже думать об участии в олимпийских играх, раз Запад решил не пускать туда русский флаг.

Следующий слушатель считает, что Россия должна вечно и грозно праздновать день победы, не прощать никому никаких обид, не пускать своих спортсменов на олимпиаду, вообще палить по Западу изо всех пушек – словесных, а если надо, то и железных, брать, короче, пример с Северной Кореи и Советского Союза славных сталинских времен. Он пишет: «Взрыв скандала вокруг выступления школьника из Нового Уренгоя в германском бундестаге - это не только попытка общества отстоять свои ценности и взгляды на Великую Отечественную войну, но, прежде всего, выразить своё недовольство политикой государства по многим чувствительным направлениям. Самое большее, что можно ожидать от власти, это очередной попытки выпуска пара. Ровно так же поступало и царское правительство накануне революции тысяча девятьсот семнадцатого года. Вопрос в том, как долго будет это продовлжаться, когда критическая масса проблем сможет опять подтвердить, что народ отнюдь не аполитичен».

Этот человек, как видим, ждет патриотического взрыва, который сметет нынешнюю власть. Теперь вы понимаете, почему мне никак не может надоесть спор более-менее продвинутых крымнашистов между собой. Они ведут его и в почте Радио Свобода, и на своих собраниях, и в интернете, только не на российском телевидении, там им это пока не позволяется. Борьба двух основных течений в путинизме заставляет вспоминать борьбу в ленинской партии – борьбу, которая закончилась победой сталинизма, и на том все успокоились. Все оставшиеся в живых, ибо многие были расстреляны. В те времена от слов быстро переходили к делу. «Ваше слово, товарищ маузер!», как писал Маяковский, пустивший себе пулю в лоб, правда, не из маузера. Он не стал ждать, когда его, «лучшего, талантливейшего поэта советской эпохи», по оценке Сталина, поставит к стенке кто-нибудь из не менее лучших и талантливейших, но более везучих, находящихся в лагере не большевиков-троцкистов или большевиков-бухаринцев, а тоже большевиков, но сталинцев.

Так вот, внутренняя борьба в путинизме пока не такая острая, но достаточно и того, что уже заметная. В чем суть? Дают разные ответы на вопрос, важнее которого сейчас нет: навсегда ли расплеваться с Западом и, если придется, без колебаний показать ему кузькину мать, или все-таки потихоньку к нему подтягиваться, не отказываясь, конечно, от Крыма. Слушайте первый ответ. «Европейские ценности» - до тошноты уже. Лицемерие - основная ценность». Или вот: «Запад - это враг, всегда был, есть и будет. Ничего тут не изменишь, просто уже воспринимаешь как очевидное, что никогда Запад не согласится рассматривать Россию как нечто равное, только как потенциальный ресурс, который можно сожрать при благоприятных обстоятельствах». Еще: «Цель и ценность Запада - богатая комфортная жизнь, то есть, деньги. А деньги, как правило, к деньгам. Мы же ищем какую-то справедливость, духовность... Такими нас создала природа». Теперь – второй ответ из того же лагеря – из путинизма на вопрос, как России вести себя с Западом и как относиться к тамошним устоям. «Крым не отдавать, никаких уступок не делать, независимость блюсти, как зеницу ока, но проводить демократизацию, индустриализацию, всеобщую модернизацию по западным образцам, потому что других приемлемых образцов просто не существует», - это я читаю из отклика на предыдущую передачу, в которой прозвучала мысль одного слушателя, что можно не отдавать Крым, хозяйничать на всем пространстве бывшего Советского Союза и при этом завести у себя вполне западные порядки. Читаю дальше: «Вы зря иронизируете над этим предложением, господин Стреляный. Оно реалистично, а значит, в конце концов будет принято. Надо только прямо, серьезно об этом говорить, прежде всего, своему народу – что да, наш путь – тот же, по которому идет Запад, но двигаться по нему мы должны, не обращая внимания на его претензии, поучения и замечания. Хотелось бы посмотреть, как Запад решился бы накинуть на нас свои санкции, если бы у нас установилась сменяемость власти, свобода слова, разделение властей, независимость суда и все остальное, чем силен Запад. Ему нечем было бы крыть. Мы были бы для него свои, но самостоятельные, такие же взрослые. Я не прав, Анатолий Иванович?», - пишет господин Сердюков. Свои и самостоятельные, вы, господин Сердюков, со всей Россией первым делом отказались бы от путинизма с его завоеваниями и привычками. Именно это и означало бы, что вы Западу действительно свои и действительно самостоятельные. Желание и рыбку съесть, и не расплатиться за нее, понятно, оно хорошо известно русскому человеку, только такие попытки к добру не приводят.

Следующее письмо: «Последние спортивные новости заставляют нас подойти с философской стороны. Вы знаете, Анатолий Стреляный, что названия почти всех видов спорта - британские? До девятнадцатого столетия спорта как такового вовсе не было. Его придумали скучающие бездельники колониальной империи - аристократы и отставники. Эти богатые паразиты развлекались, а крестьянину и пролетарию спорт был чужд. Но самая спортивная в мире нация - германцы. Они очень атлетичны, а при этом ещё искусны и расчётливы. Вы видали, как они играют? Организованно, мощно и грамотно. Германия, Анатолий, страна Марса и Сатурна, - с философии автор сбивается на астрологию, что, впрочем, не так уж далеко в сторону. – Отсюда - подвижность и напор, суровость и дисциплина, выносливость. Англия же – место господства Девы, скурпулёзного и бездушного рассудка. Франция – это Венера, для неё главное эффектность, а не эффективность. Ну, а наша Расея – тоже непрактичная стихия, обитель Нептуна. Спорт вообще нам неприятен. Но большевики в свое время решили, - продолжает автор, философ и астролог, - что СССР должен считаться самой спортивной державой мира. По их понятиям, об этом должна была свидетельствовать копилка медалей. Заманили и загнали в спортивные секции школьников и создали касту профессионалов под видом любителей. Цена липового мирового превосходства была страшной - искалеченные судьбы, потерянное здоровье жертв нагрузок и препаратов, разгул уголовно-спортивной бюрократии. Разожгли традиционное чванство народа. Правда, после крушения совка ситуация, как ни странно, оздоровилась. Почти никто сейчас спортом не увлекается. Все эти турниры, медали, скандалы - для единиц да для экрана. Молодёжи в спорте нет, а взрослых никогда и не было. Мы тянемся к литрболу, рыбалке и огородам. Нептун стремится к расслабону», - это свое письмо наш слушатель назвал философским, ударившись и в астрологию.

А вот патриотическое. Читаю: «Против нашей страны ведется самая подлая война за все время нашей истории, - пишет Владимир Сохарев. -Бьют подло, грубо и нагло. Бьют по всем направлениям. Сейчас бьют по нашей Олимпийской Сборной. Чтобы наши спортсмены были разобщены, не представляли своего государства, и вообще, чтобы они были не командой, а растопыренными пальцами - чтобы выступали под нейтральным флагом, без гимна, без флага, без знаков отличия. Чтобы они не были национальной командой! Ура-патриоты не допускают мысли о возможности принять такие условия. А я думаю, ехать Сборной на Олимпийские Игры нужно обязательно. Даже при таких условиях! И более того! Необходимо оказать всестороннюю поддержку спортсменам на государственном уровне! Чтобы спортсмены не чувствовали себя брошенными Родиной!!! – три восклицательных знака. - Обеспечить спортсменам всестороннюю поддержку и внимание! Они заслужили это! Потом и кровью заслужили! И пусть они возьмут все золото мира!!! – три восклицательных знака. - Пусть без гимна, без флага, без знаков опознавания, но весь мир будет знать, что в белой, чистой, незапятнанной форме на пьедестале стоит сама Россия! Весь мир будет знать это!!! – три восклицания. - И пусть молчание спортсменов будет молчанием России! В молчании великий порою скрывается смысл!!!», - три восклицательных знака.

Теперь прочитаю для завершения картины письмо, в котором нет ни одного восклицательного знака. «Уважаемый Анатолий Иванович! Лет пять тому назад (как летит время!) в письме вам я прогнозировал провал Сочинской олимпиады. Ее устроили для международного престижа и внутреннего самодовольства. Выкинули на это страшные деньги, и не все из них украли. Понятно, что в таком случае расчет мог быть только на первое место. А я вам писал, что будет провал. Потому что спортом наши люди не занимаются. Нам не до спорта. Именно в это всё упирается. Огромные расходы на подготовку горстки будущих олимпийцев не могут восполнить отсутствие массовости. Советская система олимпийского отбора рухнула вместе с совком. Сегодня я, простой человек, должен за все платить, а лишних денег на каток или спортзал у меня нет. Не до спорта нищим, но не до него и богатым. Все напряжены, кругом криминал, подлость. Беспечно резвиться в такой атмосфере способны только простаки. Выдавать профессионалов за любителей уже не получится, детей даже в хоккей не заманишь. Но мой прогноз не оправдался. Наши взяли первое место. Я решил, что сел в лужу. Мне не могло пасть в голову, что начальство пойдет на допинговую афЕру. И вот всё стало на свои места», - здесь конец письма. То, о чем в нем говорится, правомерно назвать окончательным поражением советского спорта. Историческим поражением. В СССР спорт был напоказ, на выезд. Он был делом не любительским, не народным, а государственным. Это был один из видов оружия в борьбе за коммунизм во всем мире. Он призван был служить наглядным подтверждением преимуществ наилучшего в истории общественно-политического устройства. Это была отрасль народного хозяйства - как металлургия или горное дело. В нее вкладывались казенные деньги, и управляли ею казенные кадры, госслужащие. Слушателю «Свободы», чье письмо я сейчас прочитал, давно стало ясно, что в послесоветской России эта отрасль существовать не сможет. В лучшем случае она может существовать как государственно-воровской бизнес, но такой наверняка будет побежден и вышвырнут с рынка.

Пишет Сергей Афанасьевич Поделков: «Уважаемый Анатолий Иванович, прошу передать встречный вопрос тем вашим слушателям, которые спрашивают неизвестно кого, а некоторые - правительство не только России, но и Америки, до каких пор в России будет положение, ужаснувшее нашу Счетную палату, которая, как вам известно, только что свалилась с Луны. Ее ужаснуло отсутствие туалетов и тепла в больницах. В трети российских медицинских учреждений нет водопровода и канализации, в более чем трети — центрального отопления. Об этом сообщила председатель Счетной палаты Татьяна Голикова. К людям, которые возмущаются такими условиями, у меня, с вашего позволения, один вопрос. Собственно, вы его мне и подсказали своими передачами. Ну, а если бы во всех медучреждениях России все было так, как в Германии или Швеции, вы так же, как сейчас, радовались бы, что Крым – ваш, или как-то иначе? Больше или меньше? Ну-ка, подумайте и ответьте. Скажите им, Анатолий Иванович, что я их не тороплю с ответом». Это вы правильно делаете, Сергей Афанасьевич, торопиться им действительно особо некуда. Только время может помочь многим жителям России определиться с ответом на ваш вопрос. Вопрос-то не просто сложный, а сложнейший, говоря серьезно. Это вопрос об имперском чувстве – о том, как оно связано с уровнем жизни населения. Правомерно ли ожидать, что с ростом благосостояния имперство может затухать? А если наоборот, благосостояние будет падать? Что будет с имперским чувством? Будет ли оно возрастать или падать?

Следующее письмо: «У вас на радиостанции одно время рекламировали некоего смелого подростка, который написал на одёжке что-то не угодное российской власти про Крым и Украину, чтобы эпатировать окружающих. Скажите, Анатолий, вы сами, если вдруг приспичит поехать в Россию по делам ненадолго в наше время, напишете на мужественной груди "Слава Украине!" или чего подобное, чтобы походить по улицам, магазинам, вагонам и салонам? Процентам девяностам с лишним прохожих и встречных россиян, спешащих по своим делам, как и вы, будет на этот ваш демарш наплевать (разве что пальцем у виска повертят вне зависимости от симпатий и антипатий к политическим партиям), но какие-то отвесят оплеуху и менты прицепятся. Но не потому что вы в этом случае отважный борец, а потому что эпатажный псих и скандалист. Ну, а поскольку вы человек вполне адекватный, то ничего такого на себя приклеивать не будете. До вас дошла моя мысль?», - интересуется этот слушатель. Дошла, дорогой. Дошла. Вы не видите ничего особенного в том, что мент прицепится ко мне из-за политической надписи на моей груди. Здесь одинаково красноречиво и печально и то, что он прицепится, и то, что для вас это в порядке вещей. Вот поэтому вы со своими согражданами и живете не так хорошо, как вам хотелось бы. И для вас, и для ваших ментов, и для ваших вождей не существует вашей же общей Конституции. Не знаю, как понятнее сказать, в чем суть дела. Есть люди, которые знают, что они не свободные, и мучаются от этого. Они хотя бы мечтают о свободе. И есть люди, которые просто не понимают, что они не свободные.

«Спортсмен, тренерующийся на деньги государства, - пишет госпожа Аргунова, - не имеет права на свое мнение. Верни деньги и езжай куда хочешь. Чем так особенна профессия «спортсмен», что заслуживает особого уважения? Я по первому диплому инженер, мало того, даже смогла поработать на благо Родины, но случился кнак и моя профессия стала не нужна. Ничего, я получила новую. Чем Вася Иванов отличается от сотен тысяч моих сограждан? Его что, из профессии, как меня в свое время, попросили? Или он сам по себе уже уникален и особен, или все же его ценность только тогда, когда этот спортсмен представляет нашу страну и приносит ей победу? Повторю: те, кто тренеруется за государственные деньги, не могут выступать как безродные сявки», - считает госпожа Аргунова.

Я когда-то немного занимался спортом и быстро понял, что, если даже буду заниматься много, очень много, даже ничем, кроме спорта, не буду заниматься, то достигну мало чего. Рядом со мной были и по-настоящему способные ребята, приходилось встречать и выдающихся мастеров. Я не мог смотреть на них без восхищения. От этого чувства что-то осталось на всю жизнь. Спортивный талант в человеке ценю больше, чем, например, певческий. Это у меня почти бессознательное, от мальчишества. Бывало, кое-как сделаю один оборот на вытянутых руках на перекладине, и соскочил, счастливый, что получилось, а такой же парень, как я, такого же роста, возраста, с такими же мышцами, крутит это «солнце» пять раз и еще умудряется улыбаться или мне кажется, что это он посмеивается надо мной.