Виталий Портников: Журналисты и правозащитники из бывших советских республик нередко видят в Украине место убежища. Подвергаясь репрессиям у себя на родине, они уверены, что прибывают в демократическую страну, но оказываются под пристальным вниманием украинских правоохранительных органов. Почему так происходит?

Мобильное приложение Радио Свобода.

Подпишитесь!

Еще не поздно

Предлагаю вашему вниманию сюжет Владимира Ивахненко.

Владимир Ивахненко: Украина все чаще безосновательно отказывает в предоставлении убежища или дополнительной защиты активистам, журналистам и правозащитникам из стран СНГ. А беженцы нередко останавливают свой выбор именно на Украине, декларирующей после двух революций приверженность демократическим ценностям. Однако в этом вопросе после свержения режима Виктора Януковича ситуация мало в чем изменилась. Украина продолжает оставаться членом Минской конвенции о правовой помощи, подписанной в рамках Содружества независимых государств.

В большинстве случаев сотрудники Миграционной службы игнорируют наличие политически мотивированных уголовных или административных дел против искателей убежища, и правоохранительные и судебные органы выдворяют "нежелательных гостей" из страны. Избежать депортации удается лишь единицам – благодаря помощи политиков и дипломатов.

Только минувшей осенью по запросу Интерпола украинские пограничники задержали троих оппозиционных журналистов, преследуемых властями постсоветских государств. Прямо из самолета в СИЗО попал прибывший в Украину в поисках убежища из Турции узбекский журналист Нарзулло Охунжонов. Четыре года назад он бежал из Узбекистана, где публиковал в прессе материалы о преступлениях представителей властей. 25 сентября Соломенский райсуд Киева арестовал Нарзулло. В его защиту выступили "Репортеры без границ", британская телерадиовещательная корпорация ВВС, международный ПЕН-клуб, а также украинские общественные организации. 18 октября Охунжонова освободили из-под стражи из-за резкого ухудшения состояния здоровья, однако прокуратура не прекратила экстрадиционную проверку.

Подписывайтесь на нас в telegram

14 октября в Украине был задержан и впоследствии арестован по решению суда азербайджанский журналист Фикрат Гусейнов. Он приехал в Киев для открытия здесь отделения оппозиционного азербайджанского спутникового телеканала "Turan TV". Баку инкриминирует Фикрату незаконное пересечение границы и организацию нелегальной миграции. Журналист покинул родину десять лет назад, после того, как его похитили и жестоко избили. Гусейнов получил сначала статус беженца, а потом и гражданство Нидерландов. 27 октября киевский суд освободил журналиста под поручительство депутата Верховной Рады Николая Княжицкого и правозащитника Бориса Захарова, но точка в этой истории пока не поставлена. Дело Фикрата Гусейнова показывает, что опасно приезжать в Украину даже при наличии статуса беженца и гражданства страны Евросоюза.

Аналогичный случай произошел весной 2016 года, когда азербайджанский правозащитник Аловсат Алиев, получивший убежище в Германии, вынужден был провести около 20 суток в украинском СИЗО, и лишь вмешательство немецких дипломатов спасло его от экстрадиции в Азербайджан, где его могли осудить за правозащитную деятельность.

Очередным тревожным примером сотрудничества Украины с авторитарными государствами стало дело казахской активистки и журналистки Жанары Ахметовой, которой на родине грозит семилетнее заключение по сфабрикованному обвинению в мошенничестве. Жанара критиковала в прессе и соцсетях режим Нурсултана Назарбаева. В марте 2017-го она приехала в Украину с девятилетним сыном и подала заявление на получение статуса беженца, но ей отказали. 2 ноября суд принял решение об экстрадиционном аресте гражданки Казахстана, а спустя почти три недели Ахметову освободили из-под стражи под поручительство депутата Верховной Рады Светланы Залищук.

Сейчас парламентарий вместе с коллегами пытается не допустить экстрадиции и занимающейся волонтерством Инессы Лабанович. Несколько лет назад она бежала из Белоруссии, где ей инкриминируют незаконную предпринимательскую деятельность. В Миграционной службе Украины Лабанович уже трижды отказывали в предоставлении статуса беженца.

После аннексии Россией Крыма и начала вооруженного конфликта в Донбассе в поисках убежища в Украину едут и десятки россиян, не согласных с политикой Кремля. Но и многим из них отказывают украинские власти. Так произошло, например, и в июле нынешнего года, когда о статусе беженца на границе просил российский гражданин, руководитель тверского отделения партии "Яблоко" Владимир Егоров. В России против него возбудили уголовное дело по обвинению в экстремизме. Поводом стал пост в социальной сети "ВКонтакте", в котором оппозиционер резко высказался о президенте Владимире Путине. После того, как пограничники не впустили Егорова в Украину, он отправился в Минск, откуда его в августе 2017-го экстрадировали в Россию.

По мнению правозащитников, этот и многие другие подобные случаи свидетельствуют о непрозрачном, избирательном подходе украинских властей к предоставлению защиты нуждающимся в ней гражданам соседних государств и дискредитируют репутацию демократической Украины, которой еще четыре года назад, до Евромайдана, правил авторитарный режим.

Виталий Портников: Гость нашей сегодняшней программы – руководитель адвокатского центра Украинского Хельсинкского союза по правам человека Борис Захаров. Вы можете объяснить, почему оказалось, что Украина даже после Майдана 2014 года, является не очень гостеприимной страной для правозащитников из соседних государств?

Борис Захаров: Конечно, после Евромайдана страна резко меняется, мы взяли другой вектор развития. Но декоммунизация состоит не только в избавлении от символов коммунистической эпохи, но и в первую очередь в избавлении от советских и постсоветских практик. Мне кажется, что сохраняется некое взаимодействие наших органов с органами бывших советских республик, сохраняются советские практики, от которых мы должны избавляться.

Второй момент: в какой-то мере миграционная политика стала даже хуже, чем раньше. Украина теперь является страной транзита беженцев в Европу (об этом говорят даже европейцы). Если раньше границы Евросоюза рассматривались по Польше, Венгрии и Словакии, то сейчас, с безвизовым режимом и с евроинтеграцией Украины, европейцы хотят от нас, чтобы мы не пускали в Украину нежелательные элементы.

Виталий Портников: Речь идет о журналистах и правозащитниках из Азербайджана и Казахстана, были случаи и с россиянами, есть история с гражданином Германии, с турецким журналистом.

Борис Захаров: За последнее время было три буквально одинаковых дела подряд: дело с Казахстаном чуть-чуть отличается, а узбекский и азербайджанский журналисты – это очень близкие дела. В обоих случаях люди въезжали в Украину, не зная, что они в розыске. Азербайджанский журналист вообще не был в розыске, он въехал в Украину, за ним следили спецслужбы Азербайджана, он видел наружное наблюдение за собой в центре Киева. Когда он въезжал, он не был в розыске, а через четыре дня его объявили в розыск в Интерпол по уголовным статьям. И уже когда он выезжал назад, его задержали пограничники.

Узбекский журналист въехал из Турции, и оказалось, что он в розыске, бюро Интерпола Узбекистана поставило его в розыск, и он тоже был задержан. Впоследствии обоим дали временный арест, который предполагает только содержание под стражей, там нет альтернативных мер пресечения – залога, взятия на поруки. Тем не менее, позиция общественности, правозащитных организаций, международных организаций повлияла на Генпрокуратуру, и прокурор города Киева позволил узбекскому журналисту выйти из-под стражи, а азербайджанский журналист был освобожден Шевченковским районным судом – Николай Княжицкий и я взяли его на поруки.

Виталий Портников: Чем отличается казахское дело?

Борис Захаров: Там было реальное уголовное преступление и наказание. Жанара Ахметова была под апробацией, ей отложили исполнение приговора. После этого она занялась оппозиционной журналисткой, стала популярным оппозиционным блогером. После этого ее начали преследовать, хотели посадить по уголовному делу раньше 14-летия ее сына, но она сбежала в Украину и здесь сразу обратилась за статусом беженца. После этого ее объявили в розыск.

Виталий Портников: Очень интересно понять ситуацию с Интерполом: оказывается, его легко можно использовать для политического преследования.

Борис Захаров: Это существенная проблема. Мне кажется, в этом смысле Интерполу нужно пересмотреть свою деятельность. Из года в год очень много таких дел касательно Российской Федерации, объявляют в розыск очень многих просто живущих за границей мусульман с Северного Кавказа, обвиняя их в том, что они экстремисты, террористы и воюют в Сирии на стороне запрещенного в России ИГИЛ или объединенной оппозиции. Это две статьи кодекса РФ – 205-я и 208-я, участие в незаконных вооруженных формированиях, которые противоречат интересам Российской Федерации. Последняя фраза была введена в 2014 году, когда началась война с Украиной.

Наши добровольцы ходят под теми же уголовными делами. У нас в стране двойные стандарты. Когда касается наших добровольцев, а также крымских татар, Меджлиса крымско-татарского народа, "Хизб ут тахрир", мы говорим, что это жесточайшие политические преследования со стороны российских оккупационных властей, и это действительно так. А когда речь идет о россиянах с Северного Кавказа, наше государство говорит: да, это террористы, экстремисты, нужно их выдать России.

Виталий Портников: Что могут сделать в такой ситуации правозащитники? Насколько действенно тут влияние общества на прокуратуру?

Борис Захаров: Влияние общества есть. Еще ни в одном деле, которое ведет Харьковская правозащитная группа, не был выдан ни один человек, только путем похищения и выдачи. Аминат Бабаева, например, была просто похищена сотрудниками СБУ из офиса миграционной службы в городе Харькове, ее запихнули в машину и вывезли, передали ФСБ. Против лома нет приема – в таких ситуациях мы не можем помочь.

В остальных случаях помочь удавалось. Наши адвокаты сопровождают эти дела. Сначала это касается меры пресечения, потому что в большинстве случаев нет абсолютно никакого резона держать таких людей под стражей. Затем это касается экстрадиции, а также получения статуса беженца: никто не может быть выдан, пока он находится в процедуре получения статуса беженца или лица, требующего дополнительной защиты. Статус беженца предоставляется в случае, если лицо в стране происхождения преследуется по политическим, религиозным, этническим или каким-либо еще мотивам, а дополнительная защита – в случае, если жизни и здоровью человека угрожает опасность, его могут убить или происходит техногенная катастрофа. Например, сирийцы в Европе на сто процентов получают дополнительную защиту, им не могут отказать: в стране война в разгаре. У нас 15% получают такой статус.

Виталий Портников: С чем бывают связаны решения властей, когда одним людям по очень схожим доказательствам предоставляют статус политического беженца, а другим отказывают?

Борис Захаров: Бывает, что есть два брата, и у них абсолютно одинаковые истории, но один получает, а другой не получает. Во-первых, тут могут быть коррупционные моменты, а во-вторых, просто эффект исполнителя.

Виталий Портников: Русская служба Радио Свобода уже долгое время следит за судьбой активиста политической партии "Яблоко" Владимира Егорова. Он приехал в Украину, был в процедуре получения политического убежища, и вдруг его депортировали на границу Украины и республики Беларусь.

Борис Захаров: Это была абсолютная дикость, похищение человека. У нас в законодательстве есть такая форма – "принудительное возвращение в сопровождении". Вообще нам Совет Европы, Европейский суд по правам человека, ЕС сказали, что у нас в миграционной политике ошибка – несудебная процедура выдворения людей из страны. Я участвовал в изменении законодательства, там процедура принудительного выдворения предполагает теперь судебную, а не административную процедуру. Решение принимает административный суд. При этом есть альтернативные меры пресечения, человека могут отпустить под залог или под поручительство предприятий, организаций, народных депутатов.

Оставили процедуру административного принудительного возвращения. Только наши власти в правоприменении забывают, что это принудительное возвращение является добровольной процедурой, то есть человеку говорят, что в срок до 30 (или 15) дней он должен покинуть территорию страны. Он сам себе покупает билет и выезжает. Также там оставили такой момент, который необходимо изменить, – что таких людей могут сопровождать. И вот это сопровождение наши спецслужбы понимают как похищение человека. То есть на самом деле у человека есть право на защиту, на оспаривание в суде решения по принудительному возвращению, но все эти права нарушаются, человека похищают, запихивают в машину, вывозят в транзитную зону или вообще передают спецслужбам другого государства.

С грузинскими добровольцами и одним журналистом, которых 21 октября и 17 ноября похитили и вывезли, это было вообще вопиющее нарушение прав человека. Им не дали ничего оспорить, не дали обратиться к адвокатам, к ним незаконно применили силу, их фактически похитили и вывезли в Грузию за счет государства. Бюджетные средства были незаконно использованы на их вывоз в Грузию.

Виталий Портников: История с гражданами Грузии, так или иначе, связана с политическим противостоянием в самой Украине. В ситуации с казахстанской журналисткой, азербайджанским или турецким журналистом мы не понимаем логики процесса. Мы не хотим ухудшения отношений с Казахстаном и Азербайджаном, но правовая процедура никак не влияет на двусторонние отношения в нормальном измерении.

Борис Захаров: Позиция государства и его действия просто возмутительны! Нужно немедленно менять ряд моментов в законодательстве, законные и подзаконные акты, вводить альтернативные временному аресту меры, потому что там нарушение 5-й статьи Европейской конвенции – право на свободу и личную неприкосновенность. Нужно прописать, как в Германии осуществляется сопровождение. Поймали нелегала в Берлине, ему покупают билет до границы, и полицейский сопровождает его до поезда, он может убежать на любом полустанке. Потом он едет, его встречают и провожают до границы. Если он сядет на асфальт и скажет: "Все, я никуда из Германии не поеду", – тогда уже последует процедура выдворения.

Например, по некоторым грузинам, может быть, у государства были основания для выдворения – нарушения законодательства Украины, но тогда, если они не хотят уезжать, сначала надо выдать им решение, позволить им его оспорить, а если они не уезжают, то начать судебную процедуру. Тут, конечно, меня смущает еще политический мотив: решение явно принималось наверху. Иностранцы действительно не имеют права заниматься политической деятельностью на территории Украины.

Виталий Портников: Для начала надо доказать, что эти люди занимались политической деятельностью.

Борис Захаров: Все нужно доказывать. Политические решения – сначала дадим гражданство, потом заберем гражданство, сначала воспользуемся помощью, потом выкинем – это все абсолютно неправильно. Вообще, эта манера решать, революционная целесообразность или политическая целесообразность, и полное наплевательство на право – это абсолютно неверный путь. Если мы хотим в Европу, если мы хотим строить демократическое либеральное государство, то такая политика совершенно не годится.

Виталий Портников: Меня еще беспокоит то, что по всем этим историям практически нет никакого общественного резонанса. Кстати, в истории с грузинскими гражданами был политический резонанс, потому что это было связано с политической ситуацией в самой стране, об этом активно говорил Михаил Саакашвили в телевизионных эфирах, было понятно, что на это обратили внимание. А вот в случае с коллегами из стран СНГ этого не было. Похоже, что ухудшилась не только миграционная политика, но еще и отношение граждан к этим проблемам. Казалось бы, Украина должна воспринимать себя как демократический остров на постсоветском пространстве, а на самом деле получается: мы воюем, поэтому вы лучше к нам не лезьте, у нас своих проблем достаточно, лучше мы всех выдадим и будем сами с собой разбираться. И это, кстати, сильно отражается на российских правозащитниках – к любому из них подозрительное отношение: почему он к нам приехал?

Борис Захаров: Это вообще свойственно социальной психологии: когда происходят какие-то катаклизмы, у людей позиция страусов – обвинить в этом представителей других культур, традиций и этносов, спрятаться и закрыться. Известно, что во всем мире после атаки на финансовый центр в Нью-Йорке 11 сентября резко выросла ксенофобия. Во время Евромайдана мы наблюдали резкое уменьшение ксенофобии. А в последние полтора-два года наблюдается рост ксенофобии, языка вражды, преступлений на почве ненависти. С этим связано изменение отношения общества к миграционной политике.

Это, безусловно, подогревает и российская пропаганда, она используют этот конек для разжигания вражды в нашем обществе. Уже известно, что были задержаны диверсанты, которые совершали преступления, акты вандализма на почве ненависти. Российская пропаганда говорит, что у нас нацистское общество, и им надо очень активно это подтверждать.

Виталий Портников: Как лечить такое общество? Если в первые месяцы после Майдана было очень благожелательное отношение ко всем, и даже российская демократическая интеллигенция приезжала сюда на форумы в разгар войны, то сейчас я не уверен, что такое мероприятие можно было бы провести в Киеве без серьезных проблем.

Борис Захаров: Сейчас вообще ситуация, когда большинство событий вызывают контроверсионную реакцию. Общество проходит этап всеобщего обесценивания, все всех подозревают, все всем не доверяют, все про всех распространяют сплетни и говорят гадости. В первую очередь это касается вопросов коррупции, в этой сфере государственные органы воюют между собой, все про всех пишут…

Виталий Портников: Насколько я помню, когда была эта история с журналистами, там тоже возникало подозрение в том, не коррумпированы ли структуры из-за рубежа, которые принимали решения, не захотел ли кто-то там в Астане или в Баку повлиять на решение украинских судебных органов.

Борис Захаров: Безусловно, такие вопросы возникают. Но мне кажется, что тут дело больше касается не судебных решений, ведь мы видим, что судьи ведут себя в основном абсолютно порядочно в решении данных вопросов. А вот что касается взаимодействия наших исполнительных государственных органов и спецслужб других государств, тут возникают подозрения. Мы видим, что у них есть сотрудничество, но его мотив нам неизвестен. Он может быть коррупционным, а может быть личным и даже дипломатическим. Но в последнее я не верю, я верю или в коррупционный мотив или в мотив личных отношений (в конце концов, спецслужбы выходили из одной школы КГБ). Я вижу это по всем делам и российских оппозиционеров, и представителей мусульман с Северного Кавказа, я вижу то же самое и в деле Жанары Ахметовой.

С таджиками у нас был вопиющий случай в Харькове: их схватили, по их словам, применяли к ним пытки в СБУ, сфотографировали их с флагом ИГИЛ, пообещали отправить эти фотографии в Таджикистан, хотели выдворить их из страны. Тут вмешалась наша организация, и там не было похищения и вывоза. Уже после незаконных действий с пытками и жестоким обращением они пошли дальше по законной процедуре, по одному из них было принято решение Европейского суда по правилу 39 – это срочные меры, запретили его выдавать, а по второму уже апелляционный суд учел решение Европейского суда по первому, и их выдачу запретили. Они на свободе.

Виталий Портников: Есть ли лекарство от всех этих проблем?

Борис Захаров: Мы должны реформировать наши спецслужбы, они должны стать классическими спецслужбами, заниматься разведкой, контрразведкой и борьбой с терроризмом, а следствием должны заниматься следственные органы: специальный департамент национальной полиции, государственное бюро расследования. Этим вообще не должно заниматься СБУ, а они, наоборот, пытаются перетянуть на себя все больше и больше полномочий. Даже есть законопроект, по которому они могут иметь свои места лишения свободы – СИЗО СБУ. Это абсолютно противоречит функции спецслужбы как таковой. Но они пишут, что фактически у них и так есть места лишения свободы, что является преступлением; мы подали заявление о преступлении, и они фактически в нем признались. Сначала был отчет Amnesty International и Human Rights Watch на эту тему, но он был несбалансированный, там действия наших спецслужб просто приравнивались к действиям боевиков ДНР, что совершенно неправильно (просто учитывая их масштабы и жестокость).

Факт есть факт: у нас были похищения, незаконное содержание под стражей. Все эти действия СБУ являются уголовным преступлением, содержат элементы уголовного преступления по статье 146-й – похищение человека и незаконное лишение свободы. Эту практику необходимо прекратить. Прежде всего нужна реформа СБУ, нужно менять законодательство. У нас очень много пробелов.

Например, есть такая штука, как повторный арест: следственный судья принимает решение о применении экстрадиционного ареста, апелляционный суд отпускает человека прямо в зале суда или в СИЗО, но его снова арестовывают, по решению следственного судьи берут под стражу. У нас был один клиент, которого пять раз так переарестовывали. Это грубейшее нарушение 5-й статьи Европейской конвенции и практики Европейского суда.

В законе написано: "для фактической выдачи". Это означает, что если уже принято решение об экстрадиции, то человека могут второй раз арестовать для того, чтобы фактически выдать непосредственно перед тем, как его экстрадировать. А у нас это используют просто: есть повторный арест, значит, не важно, что там принял апелляционный суд, мы еще раз арестуем. Это судебный произвол, нужно уточнить эти нормы.

Нуждается в реформе и миграционная служба в части предоставления убежища. У нас очень много абсолютно неправомерных отказов, очень много заключений и СБУ, и миграционной службы, которые являются незаконными и основаны на подозрительных документах: скажем, в основе решения лежит "Лента.ру" или какие-то недостоверные источники, хотя совершенно четко можно ссылаться на заключение международных организаций, УВКБ ООН, Верховного комиссара по правам человека, на отчеты международных организаций, имеющих совещательный голос при ООН. Нет, за основу решений миграционной службы и Службы безопасности Украины берутся какие-то странные распечатки со странных сайтов – это дико.

Виталий Портников: Будем надеяться, что хотя бы с произволом рано или поздно будет покончено.

Борис Захаров: Я знаю, что в МВД есть политическая воля для реформирования, и сейчас разрабатываются полезные законопроекты о лицах без гражданства и изменение системы убежища. Это делает миграционная служба совместно с представителями гражданского общества. Я надеюсь, что данные изменения будут имплементированы, и тут мы достигнем некоего прогресса.