Пронзительный набат Бухенвальда и низкий гул Царь-колокола, веселые рождественские карильоны церкви у дома Анны Франк в Амстердаме – много звонов в мире, но есть среди них один особый. Это тихий до символичности звон недостающего звена. Когда говорят, что если на улицы Москвы выйдет миллион человек, то падет кровавый режим, недостающее звено позвякивает: "Да? Да?" Недостающее звено всегда ищет себя. "Выйдет миллион человек" должно быть соединено каким-то предложением с "режим падет".
Какие интересности обнаруживаются при попытке предъявить недостающее звено! Например, убежденность в том, что кровавый режим испугается миллионного кровопролития. В Чечне полмиллиона человек положить не испугался, а в Москве почему-то испугается, хотя в Москве на кону будет куда больше. Очаровательна и убежденность в том, что миллион человек, уехавших в Москву из провинции ради денег, вдруг ударятся оземь и обернутся людьми, готовыми возложить свои животы на алтарь свободы.
Недостающее звено скрывает жажду чуда. Вот сейчас бывшие гэбэшники и казнокрады переродятся, вот сейчас политклоны и политклоуны оживут, вот сейчас митинги, пикеты и демонстрации мышей вызовут у котов цепной инфаркт, и будут мыши хоронить котов. А вдруг! Ведь так долго "все это тянется" – сто лет уже отметили в прошедшем году, пора бы кончиться. И опять недостающее звено – между "давно" и "пора". Почему "все это" отнесли к явлениям самовыдыхающимся? Может, наоборот, оно явление самоукрепляющееся? Хорошо, говорит чистое наивное сердце, оставим политику, давайте читать "Капитал", а вдруг там найдется рецепт украинского борща. Не будет "вдруг". Не найдется! Потому что недостает одного, но важного звена: "Капитал" – не поваренная книга, хотя Карл Маркс, безусловно, заварил кашу. Кровавую, нашу.
Не рвать цепи – ковать цепь, золотую цепь, в которой и рациональность, и солидарность, и доброта, и толерантность, и свобода – все неотделимы друг от друга
Чудеса бывают, но они не в том, что коты вдруг позволят мышам себя хоронить, а в том, что человек – не мышь. Точнее, человек – не обязательно мышь. Человек свободен быть мышью, быть крысой, быть крысоловом, даже мышеловкой, но все же единственное, чем человеку стоит попытаться быть, – это человеком. Человеком, который не надеется на чудо, не верует в то, что Лесков назвал русской троицей – Авось, Небось да Как-нибудь. Человек есть недостающее звено между обезьяной и человечностью. Не миллион людей, а один человек – разумный, творческий, умеющий убеждать и умеющий слушать, научившийся заключать союзы и не идти на компромиссы, жертвовать и отказываться жертвовать.
Человек – недостающее звено между прошлым и будущим, и если человек ищет это недостающее звено в случайностях, в чем-то механическом, поверхностном, в суевериях политических и религиозных, то нет ни прошлого, ни будущего, а одна серая пошлятина, с каждым новым годом все более серая, хотя это и кажется невозможным. Так ведь "кажется" – это тоже нежелание быть недостающим звеном, трусливая, подленькая надежда на то, что "все образуется". Ну, как оно "образуется", Толстой прекрасно описал в "Анне Карениной". Тут труп, там развод, в Симбирске лакомится вишнями В. И. Ульянов…
Бой курантов и звон бокалов без этого недостающего звена – на ветер. Не день сурка, а год Суркова, двадцатилетие Путина, столетие ленинского путча. Цепляются друг за друга звенья не то что недостающие, а просто лишние, звенья, образующие цепь рабства: жадность, трусость, подлость, лживость, лукавство. Не надеяться на чудо – быть чудом. Не рвать цепи – ковать цепь, золотую цепь, в которой и рациональность, и солидарность, и доброта, и толерантность, и свобода – все неотделимы друг от друга и не могут быть заменены никакими картонными суррогатами, но могут и должны заменить все собой.
Яков Кротов – историк и священник, автор и ведущий программы Радио Свобода "С христианской точки зрения"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
