В декабре в Петербурге открылся музейно-выставочный комплекс "Россия – моя история" – один из 16 подобных комплексов, уже построенных в разных российских городах.

Мобильное приложение Радио Свобода.

Подпишитесь!

Еще не поздно

Экспозиция исторического парка, построенного на том месте, где собирались возвести Музей блокады, но так и не возвели, готовилась Патриаршим советом по культуре и Фондом гуманитарных проектов во главе с епископом Тихоном (Шевкуновым). Два основных зала исторического парка, стоившего 1 миллиард 700 тысяч рублей, повествуют о российской истории с древнейших времен до наших дней, еще один зал – отдельно об истории Петербурга.

Реакция профессиональных историков, ознакомившихся с парком, была резко отрицательной: они считают, что там представлена антинаучная, фейковая история, поданная под православно-самодержавным соусом. О том, кому сегодня нужны тенденциозные исторические парки с несуществующими фактами, перевранными цитатами и архаичным пафосом православия-самодержавия-народности, мы говорим с историками – кандидатом исторических наук Даниилом Коцюбинским и профессором Высшей школы экономики Адрианом Селиным.

Подписывайтесь на нас в telegram

– Даниил, вроде бы музей – дело хорошее, что же все так ожесточенно набросились на этот исторический парк?

– Не все музеи одинаково полезны. Известно, что в Третьем рейхе тоже были мемориалы, которые потом пришлось уничтожать, как, например, огромный мемориал швейцарского нациста Густлоффа.

Почему возмущены историки и граждане? Во-первых, там есть ложные факты, не подтвержденные источниками, фейковые цитаты – часть из них уже признали таковыми сами устроители. Мне удивительно, как это они, признавая фальсификацию на выставке, говорят: ну и что? Так вы убейтесь об стену, закройтесь на санацию – нет, Тихон Шевкунов спокойно говорит о снятых цитатах, которые уже изобличены, но там остаются цитаты, которые по-прежнему изобличаются.

Все историки, посетившие выставку, указывают в своих публикациях, какие исторические факты не соответствуют действительности. Их возмущает сказочность, недостоверность этой экспозиции. А гражданская позиция касается того, что есть разные виды исторической памяти, которая всегда идеологизирована, ее занимают вопросы, что такое хорошо и что такое плохо – в отличие от науки, которая индифферентна. Так вот, что такое добро и зло с точки зрения цивилизованного человека в начале XXI столетия? Хорошо – это то, что утверждает гуманистические ценности, плохо – то, что их попирает.

Эта экспозиция построена на тотальном отрицании человеческого начала в истории и на тотальном утверждении государственнического, идеократического, конспирологического начала в исторической памяти и в истории. А поскольку при помощи правдивых фактов утвердить приоритет государства над личностью невозможно – именно поэтому на этой выставке столько подтасовок и лжи. Все-таки мы – наследники памяти о ХХ столетии, о Большом терроре, о Второй мировой войне, и эта память даже людей нелиберального склада заставляет сочувствовать жертвам – простому человеку, которому было плохо, который погибал, у которого расстреливали близких, чьи члены семьи гибли на фронте.

В памяти у людей, переживших ХХ столетие, остается очень серьезная гуманистическая составляющая. Именно ее уничтожает экспозиция – за счет фальсификаций. Конечно, это вызывает у меня протест – и как у гражданина, и как у историка.

– Адриан, вы согласны с Даниилом?

– Да, конечно. Прежде всего, это не музей. Мы видим там отказ от подлинности, видим дидактичность и пугающее навязывание некой концепции. Пугают также слова некоторых наших руководителей о том, что это будет как-то включено в школьные программы, – и я очень хорошо представляю, как туда потянутся школьные группы. Ведь для современного обывателя доступность и вложенные деньги – это уже авторитет, и обычный учитель истории в поисках популярного жанра действительно приведет туда детей. И ведь все это еще объявляется пособием для сдачи ЕГЭ, там и тест есть; я его проходил – пробил восемь из десяти по домосковской истории. В общем, у меня ощущение проигравшего – никто не будет это сносить, как мемориал Густлоффу.

– Значит, это очень грамотный ход – с ЕГЭ.

– Да, с научной точки зрения все сделано тяп-ляп, а с точки зрения пиар-продвижения продукта все очень грамотно. Говорят, это делали шевкуновские студенты. И потом, там использован тот же ход, который используется в книжных магазинах, где книги Николая Старикова соседствуют с книгами Василия Ключевского, который их как бы легитимизирует. Вот и здесь цитаты из всяких министров соседствуют с цитатами из Бродского – в этом-то и опасность, все подано очень доступно для людей, особенно для тех, кто привык не читать, а пользоваться гаджетами.

Там есть отдельный петербургский зал – они говорят, там все по-другому. Но я не могу представить, чтобы люди, пришедшие в этот парк истории, прошли мимо основных залов и проследовали только в петербургский – им же не по нему сдавать ЕГЭ!

– Даниил, раз уж мы коснулись этого зала – может ли существовать история города без "ленинградского дела", без постановления о журналах "Ленинград" и "Звезда"?

– Нет, разумеется. С моей точки зрения, петербургскую экспозицию пытались создать как некую редуцированную версию истории города, но такая попытка мне кажется недопустимой: говорить о Петербурге только с точки зрения информационно-транспортных потоков, как поведала мне одна из создательниц этой экспозиции, странно и некорректно. Как можно говорить об истории города в ХХ веке без политики, без репрессий, обрушившихся персонально на наш город, без депортаций 20–30-х годов, без "ленинградского дела"? И без гуманистического показа блокады, с указанием тех преступлений, которые совершали хозяева города, а не только нацисты… Это должен быть разговор в русле, проложенном Граниным и Адамовичем, а не в русле советских ура-патриотических директив – "город сражался, город выстоял"...

А как можно говорить о Петербурге без всего того, что сделало его, по выражению поэта Озерова, "великим городом с областной судьбой"? Это тоже предательство истории родного города, которая, с моей точки зрения, – не часть истории России, это история Невского края, где люди жили до России и будут жить после России, потому что все на свете преходяще. И как можно говорить: мы будем создавать этот зал, имея в виду, что Пушкин – это не петербургская история, а открытие Пушкинского дома – петербургская, – что это за самокастрация?

Надо называть вещи своими именами – это был построен очередной вагон путинского предвыборного бронепоезда под названием "Россия – моя история". Мы имеем дело с воинствующим пропагандистским агрегатом в виде таких опорных пунктов, которые открыли по всей стране. Его цель понятна – легитимировать власть в рамках тех слов, которые она использует и которые граф Уваров оформил еще в первой трети XIX века, – "самодержавие, православие, народность". Образованный класс уже тогда отторг эту идеологию, и возрождать ее сегодня и нелепо, и вредно.

Я не думаю, что этот проект так уж хорошо воспримут – слишком уж очевиден афронт, данный экспертами, и я не верю, что он поможет сдавать ЕГЭ, – скорее создаст школьникам проблемы. Мы читаем в зале, посвященном IX–X векам, что крещение Руси состоялось в 866 году – это фейк, нонсенс! Если школьники напишут это в ЕГЭ, им поставят двойку – в ЕГЭ будет корректная дата, 988 год. А 866 – это вытащенные из интернета бредни, и они тут не единственные. Так что, думаю, и учителя в итоге должны возмутиться – даже этот патриотический ЕГЭ не такой фантастичный с точки зрения фактологии, как эта экспозиция.

– Да, с одной стороны, хочется думать, что если все историки будут против, то все это не принесет такого вреда, но с другой стороны, если представить, что в этот парк истории поведут строем курсантов, учеников колледжей, кадетов, то никто не будет особенно разбираться. Как вы считаете, Адриан?

– Не будет. Во-первых, есть запрос на популярные тексты, уже были попытки написать их – но с моей точки зрения, они неудачные. Давайте вспомним – первый исторический парк открылся в Екатеринбурге – понятно, там есть чудесный Ельцин-центр. Когда я увидел, как многие мои екатеринбургские друзья и коллеги участвуют в создании регионального компонента, у меня уже возникло некоторое смущение.

Единственное, что отрадно, – в связи с открытием исторического парка в Петербурге эксперты стали туда ходить, и гражданское перевесило политическое. И это главное – у большинства людей с совершенно разными взглядами: этатистов, регионалистов – низкокачественное идеологическое устремление вызывает брезгливость.

Это действительно сделано студентами с использованием Википедии, но, как сказал кто-то в Фейсбуке, Википедия лучше: ее хоть можно править. И когда некоторые историки говорят: давайте напишем рецензию, поможем все исправить, – я говорю: нет ребята, не получится. Это надо как с мемориалом Густлоффа, только так. Это большие вложения, это рабочие места, там в гардеробе работают пожилые дамы, там получают работу много не худших студентов, это социально очень серьезно. Это не уничтожить, и это не исправить.

Сегодня многие готовы об этом говорить и писать. Я уверен, что очевидные ляпы организаторы поправят и контент немного улучшится. Но тут дело не в контенте, а в общей установке. Там же есть история XXI века! Меня потрясло, что события 2011–2012 годов там представлены в ряду цветных революций. Там написано: "попытка болотной революции". Господи, коллеги, что – события 2011–2012 года – это революция?! Вы считаете, что революция выглядит так? Это смешно, но это так подается, и дети так и будут думать! Я не знаю, как это поправить.

– Даниил, вот Адриан говорит, что поправить ничего нельзя, что чем лучше будет экспозиция, тем хуже будет ее действие. Вы согласны с этим?

– Не совсем. Мне кажется, если историки будут критиковать допущенные там ляпы и составители вынуждены будут публично признавать свои ошибки, то это будет развенчивать их право претендовать на звание носителей истины. Но я согласен с тем, что профессиональным историкам нельзя включаться в работу по улучшению экспозиции в режиме сотрудничества с ее создателями – чтобы не замазаться, поскольку результат непонятен. Во имя чего ты вписывался в эту историю? Денежку маленькую получить? Немножко скорректировать замок дьявола, чтобы он был не такой страшненький? Это холопское представление о профессионализме. Все-таки сейчас каждый профессионал может считать себя свободным человеком – пусть карьера будет не такой блестящей, но достоинство профессионала сохранится.

Надо призвать к бойкоту ложной и вредной пропагандистской затеи

Члены Вольного исторического общества уже обратились с открытым письмом по поводу этого исторического парка к министру образования Васильевой, но я считаю, что обращаться надо было не к ней, а к обществу. Надо было призвать к бойкоту ложной и вредной пропагандистской затеи.

– Адриан, вы же член Вольного исторического общества – что это было за письмо и почему его направили именно Васильевой?

– Реакцию Вольного исторического общества вызвало открытие исторического парка – интересно, что открытие такого же парка в Москве не вызвало такого резонанса, так что мы – молодцы. Обращение к Васильевой связано с идеей, возникшей у организаторов проекта, что сеть этих исторических парков станет серьезным пособием по изучению истории России и подготовке школьников к ЕГЭ.

Я разделяю критику письма, но не разделяю оптимизма Даниила – мне кажется, что общество никак не среагирует на призыв к бойкоту, обществу нравятся такие вещи. Этих парков уже штук 16 – это много денег, это рабочие места, это места, куда учительница может вывезти детей, – места комфортные и гораздо более понятные, чем наши с вами, Даниил, лекции. Но все же рады не все – смотрите, на открытии не было, например, Михаила Борисовича Пиотровского. Такие люди понимают, что приход в подобные пространства – это репутационная потеря.

Человек теряет возможность своей идентификации с неким образом прошлого, ему дается единственный образ

Потом, смотрите: на 171-м маршрутке, которая ходит по Бассейной улице, написано "Музей истории России". Но это не музей! Да и России ли? Самый большой вызов обществу со стороны таких проектов – в том, что каждый человек теряет возможность своей идентификации с неким образом прошлого, и, где бы человек ни жил, ему дается единственный образ прошлого. Вспомним, когда в 2012 году была попытка отпраздновать тысячелетие российского государства, она провалилась, вылилась в соперничество Ленинградской и Новгородской областей – к кому первому пришел товарищ Рюрик. При этом дискуссия не актуальна для народов Сибири, Урала и Дальнего Востока, где проблема Рюрика вообще не стоит. В этом смысле единая собирающая идея не дает возможности выбора своего варианта прошлого, и это проблема.

– Даниил, вы же прогуливались по этому парку истории – какие вещи показались вам наиболее вопиющими?

– Самую вопиющую уже фактически признали устроители – на пресс-конференции, которую они провели с Тихоном Шевкуновым, была сказана фраза: "Нас упрекают, что у нас нет стенда, посвященного опричнине, но он есть". На самом деле это стенд, где написано – Грозный царь, и опричнина – всего лишь один из шести или семи сюжетов. Это косвенное признание того, что история Ивана Грозного дана некорректно, что опричнины там практически нет. Но память о ней осталась, и кромешная тьма в язык вошла, и слово "опричнина" до сих пор актуально и окрашено негативно: как ни пытался Сталин реабилитировать ее как прогрессивное дворянское войско, это слово не стало положительно окрашенным, как и "НКВД" никогда не станет. Вот эта террористическая, репрессивная составляющая русской политической культуры оставила в народе негативную память. А эта экспозиция пытается преодолеть негативную память о терроре, в частности, стендами об Иване Грозном, и это колоссальный провал. И им придется выруливать из этой неосталинистской попытки реабилитации Грозного.

Нельзя превращать исторический музей в музей подарков товарищу Сталину

Ну, еще есть залы, посвященные Путину… Но так просто нельзя! Нельзя превращать исторический музей в музей подарков товарищу Сталину. Ты выходишь из мрачных, кроваво-грязных 90-х годов, когда все было ужасно, – и вдруг попадаешь в зелено-розово-голубой рай, где отовсюду улыбается наш президент. Я не против предвыборных выставок, пусть будет путинский агитационный бронепоезд, пусть будет бронемобиль Ксении Собчак. Но это не история, это еще не закончившееся настоящее, и просто некорректно говорить о музеефикации еще не закончившихся процессов. А им посвящено огромное количество стендов – с пропагандой сегодняшней российской политики, причем не научной, а чисто политтехнологической.

Я бы назвал эти два момента – эту пропаганду и попытку реабилитировать террористическую составляющую русской истории, в основе которой лежит фактологическая подтасовка. Они там говорят о каких-то информационных войнах XVI века – газет в Европе еще не было, а информационные войны, судя по этой экспозиции, уже были. Или "миф об убийстве сына Ивана Грозного"… Какой миф, когда это подтверждено не только послом папы римского, написавшим об этом в своих мемуарах как о слухах, циркулировавших в Москве, но и русскими авторами той эпохи? Как же можно называть мифом то, что запротоколировано современниками? И таких "фактов" там море, выуживать их бессмысленно, тут Андриан прав: это нужно закрыть и разрушить, как мемориал Вильгельму Густлоффу – не здание, а экспозицию.

– Адриан, у вас, наверное, тоже есть волне конкретные претензии к экспозиции?

– Насчет XXI века я волне согласен с Даниилом – это все ужасно. Сам я занимаюсь началом XVII века, и там есть какие-то совершенно непонятные формулировки. Например: "1620 год – заведены писцовые книги"… Но это абсолютно неграмотно – эти документы появились еще в XV веке. Ну, то, что Понтуса Делагарди перепутали с его сыном Якобом, и там комическая картинка из русской Википедии, – это тоже обращает на себя внимание. Но главное, что там практически все – огромное дурновкусие.

– Даниил, насколько я могу судить, этот исторический парк вообще работает на идею противостояния России и Европы?

Россия – это такой "Титаник", плывущий своим путем

– Я вообще не считаю, что Россию надо слишком буквально сравнивать с Европой – это отдельный цивилизационный проект. Это такой корабль "Титаник", плывущий своим путем, и назначение понятно – не доплыть до светлого будущего, а протараниться на айсберге модернизации, которую этот проект не способен переварить. Мы видим, что модернизация, особенно политическая, в России не приживается, и это главный вызов, на который Россия ответить не может.

Но главная проблема этой выставки – попытка преподнести террористическую, антигуманистическую составляющую русской истории как позитивную, попытка внедрить в сознание общества примирение с террористическими методами управления ради интересов державы.

– И что же вы предлагаете делать?

– Объяснять обществу, что нельзя принимать как данность эту интерпретацию прошлого. Бойкот должен быть активным – в форме отторжения от пропагандистской концепции, которая нам предложена, – таково мнение историка Даниила Коцюбинского.