Группа жителей Большого Соловецкого острова написала в Центр "Э" письмо, где указывала на то, что Юрий Бродский в своем исследовании "Соловки. Лабиринт Преображений", выпущенном в 2017 году "Новой газетой", якобы создает оскорбительный образ соловецких монахов и вызывает ненависть к исповедующим православие. В настоящее время правоохранительные органы проводят проверку книги.

Об этом говорилось на круглом столе, прошедшем 3 февраля 2018 года в Сахаровском центре в Москве. По мнению участников дискуссии, эти утверждения абсолютно необоснованны и представляют собой по сути ложный донос на неугодного писателя. Эти обвинения уже сравнивают с весьма сомнительным уголовным делом руководителя карельского отделения общества "Мемориал" Юрия Дмитриева, который, в том числе благодаря общественному резонансу, недавно был освобожден из СИЗО. Неслучайно на мероприятии собрались многие известные мемориальцы – член правления международного "Мемориала" Ян Рачинский, исполнительный директор организации Елена Жемкова, председатель совета Правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов и другие.

Впрочем, сам Юрий Бродский обсуждать свое возможное уголовное преследование не любит. Он предпочитает говорить о Соловках, которые рассматривает как исторический и социокультурный феномен, требующий предельно бережного отношения. Между тем ведущиеся там реставрационные работы, по мнению Бродского, способны нанести непоправимый ущерб – как архитектурному наследию, так и коллективной памяти.

Об этом Юрий Бродский рассказал Радио Свобода:

– Раньше на Соловках градообразующим предприятием федерального значения был музей. Сейчас человек, возглавляющий монастырь, руководит и музеем. Он сам себе передает памятники, экспонаты. И, самое главное, он диктует политику. Ольгу Бочкареву, которая в музее занималась собиранием памяти (возглавляла отдел советского периода, как он назывался), уволили с работы. Ее выгоняют из квартиры и с острова, а у нее нет другого жилья.

Секирная гора – место, где во времена лагеря был штрафной изолятор (ШИЗО) и где расстреливали людей. Напротив алтаря церкви, перед смотровой площадкой, есть остатки клумбы, выложенной из камней. В ней были не цветы, а рисунок – звезда в круге. Там чекисты и расстреливали заключенных. Это место пропитано кровью на много метров вниз. Теперь туда приезжают свадьбы и кричат "Горько!", потому что с горы открывается очень красивый вид. Какие-то спонсоры купили снегоходы, и приезжающие катаются на снегоходах с горы, это у них называется "покатушками".

Я считаю, что на этих людей нельзя обижаться. Они не знают, что там было. Там нет никаких табличек. Губернатор Архангельска пообещал внучке Дмитрия Лихачева, что сделают мемориальную комнату из камеры, в которой он сидел. Кто-то еще в это верит? Я не верю. Я знаю, что там никогда не будет мемориальной комнаты.

В монастыре единовременно сидели тысячи людей. Но сбиты все надписи, оставленные заключенными. Уничтожены решетки на окнах, дверные глазки. Пытаются создать новое церковное благолепие, уничтожая любые следы лагеря, потому что это не вписывается в концепцию теперешнего монастыря. Следы уничтожаются, и уничтожаются целенаправленно. Это все жутко.

На Соловках идет совершенно безобразнейшая, по моему мнению, реставрация. Стены Соловецкого монастыря XVI века были покрыты лишайниками разного цвета, разной плотности. Это, кроме всего прочего, удивительно красиво. Эти лишайники смывают химикатами. Остаются серые камни.

В монастыре – удивительная трапезная палата, шедевр архитектуры, включенный в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. В ней подняли полы в районе окон до 70 сантиметров – выравнивали. В результате изменилось восприятие палаты. Соловки исчезают, исчезают, исчезают... Я в своей книге говорю об этом. Конечно, это не нравится людям, которые стоят за этим.

В истории все связано. Нельзя вырвать отдельный кусок и сказать: "Это было так и так". Нужно понимать, почему это было. Большевики не придумали соловецкие лагеря. Соловки были тюрьмой, начиная с XVI века. Наверное, монахи этого не хотели, но они были законопослушными людьми. Они становились в тюрьме смотрителями, экзекуторами. Из пятиугольника монастырских стен к небу одновременно поднимались молитвы монахов и проклятия узников, причем очень незаурядных. Эта тюрьма просуществовала до начала XX века. Большевики просто увеличили масштабы репрессий.

Сначала чекисты на Соловках не знали, что такое лагеря, как использовать труд заключенных. Там вырабатывались нормы. Нормы питания для заключенных, количество калорий на одного человека. Сколько нужно охранников на сто заключенных. Куда надо стрелять во время расстрела. Как избавляться от трупов. Это всё Соловки.

Изначально людей заставляли просто бегать из проруби в прорубь, переливать воду. Прокурорских работников особенно ненавидели, их заставляли с утра до вечера таскать из одного угла монастырского двора в другой, обязательно в ладонях, лошадиные экскременты.

Потом, в 1925 году, возник лозунг "Сосна пахнет валютой". То есть все, что можем продать, будем продавать. Это тоже Соловки. Создаются лесные командировки на материк. Лесозаготовками занимались в жесточайших условиях. Соловки превращаются из географического названия в название системы.

Когда большевики пришли к власти, было два решения архангельских и кемских властей о необходимости закрыть монастырь как "рассадник дурмана", но местные чекисты решили иначе. Больше 100 монахов осталось работать в лагере инструкторами, они получали жалованье в ОГПУ. В книге я привожу не только текстовые материалы об этом, но и фотографии.

Я считаю, что об этом не следует умалчивать. Необходимо покаяться – я под покаянием имею в виду переосмысление. Надо сказать, что это было неправильно. Но это все, о чем я говорю, вызывает жуткое раздражение.

Я когда-то писал еще патриарху Алексию II о том, что имели место эти явления. Ответа и благословения от него на свою работу я так и не получил. Потом, уже в новую книгу, я включил информацию о том, что Алексий II был сотрудником КГБ, это известный факт. Мне прислали список его наград и дали понять, что за свои утверждения мне придется ответить. Я все время ощущаю направленную на себя агрессию.

Сам я по своей натуре не агрессивный человек. Я всегда призывал и призываю к тому, чтобы находить общий язык, договариваться, чтобы мы все могли выжить. Понятно, что есть мерзавцы, но далеко не все люди испорченные. Я не совпадаю с другими, говорящими, что надо вычислить всех чекистов до седьмого колена и воздать им по заслугам. Может быть, я неправ.

Просто я знаю много примеров, когда люди не виноваты. Не виновата дочка Федора Эйхманса, второго начальника Соловецкого лагеря. Она пришла в съемочную группу фильма "Власть Соловецкая" и рассказала, что ее мама приехала к ее отцу, морскому инженеру Николаеву, заключенному. Начальник увидел красивую девушку и предложил условие, что выпустит отца, если она выйдет за него замуж.

Эльвира Федоровна родилась от этого брака. В 1938 году её отца Федора Эйхманса расстреляли как "английского шпиона ", она стала считаться дочерью "врага народа" и испила эту чашу сполна.

Эльвира Федоровна спросила: "В чем я виновата? Теперь меня считают дочерью палача", – сказал Юрий Бродский.

О Юрии Бродском и его книге рассказал председатель совета "Мемориала" Александр Черкасов:

– В Буэнос-Айресе есть такое место – Школа механиков ВМС Аргентины. Оно было пыточным центром в период диктатуры. Теперь там музей и центр современного искусства. Издан хороший фотоальбом с изображениями тех, кто там исчез. Люди держат в руках таблички со своими именами. На одной из первых табличек фамилия Бродский. Составитель альбома – тоже Бродский, видимо, он родственник исчезнувшего. В другом конце земли находится другое место того же, как и Соловецкий архипелаг, значения. Все не случайно не только с Соловками.

Юрий Бродский – человек, который примерно полвека посвятил сохранению того, что исчезало. Надписей в разных зданиях и сооружениях на Соловках, памяти... Это уже вторая его книга. Очень важно, что он большую часть жизни шел в этом направлении. Я благодарен автору за то, что смог познакомиться с его книгой еще в рукописи несколько лет назад. За то, что мои дети топтали соловецкую землю и, может быть, что-то запомнили.

Тут кто-то говорил, что есть потомки, которые несут не ту идеологию. Потомки бывают очень разными. Кровные потомки и идейные наследники – вещи очень разные. Главное – задаваться вопросом: "А кто я?"

В Аргентине офицеры хунты были добропорядочными католиками, не имевшими ничего против детей, чьих родителей они "исчезали". Они усыновляли этих детей. Было усыновлено несколько сотен детей. Потом хунта рухнула. Вроде бы все забылось. А потом всплыло, стало общенациональной проблемой. Люди начали задумываться над вопросами: "Кто я? Чей я потомок?" Речь идет не о том, чей я по паспорту. Речь идет о том, кто я. Видеть, задумываться, постоянно спрашивать себя. Может быть, это привело к тому, что что-то сдвинулось.

"Соловки. Лабиринт преображений" – потрясающая книга. Когда я с ней знакомился, не задумывался обо всем, что там написано про Крымскую войну и связь с Соловками. Крым нас вернул примерно туда же, в середину XIX века. Это касается не только Соловков, это касается всех.

Насчет оскорбления чувств верующих... В книге есть история о том, как монахи ходили к Петру I, чтобы избавиться от излишнего налогообложения. На это прошение была наложена такая резолюция... Я надеюсь, что это произойдет и теперь.

Но эту резолюцию действительно нельзя наложить без участия многих, кто собрался на этой презентации, кто прочтет книгу, кто передаст ее другому, потому что тираж маленький. И кто будет задаваться вопросами: "А кто я? А кто все мы?" Спасибо, что мои дети этими вопросами, может быть, когда-то зададутся, что в этих прекрасных и ужасных местах – Сандармох, Соловки – нашлась связь с семейной историей, – выразил мнение Александр Черкасов.

Юрий Бродский:

– Для археологов главное на Соловках – это лабиринты. Архитекторы отмечают, что там замечательная архитектура, и это тоже правда. Орнитологи говорят, что там надо изучать птиц. На Соловках 220 видов птиц. Водно-болотные угодья архипелага включены в список объектов международного значения. Ученые, которые изучают белух, обращают внимание на то, что Соловки – это единственное место в мире, где возникло репродуктивное скопление белух. По их мнению, самое главное на островах – это белухи. На Соловках была международная конференция по изучению лишайников, и ее участники напоминают, что надо изучать местные лишайники, которых 170 видов, потому что там для них идеальные климатические условия. Приезжают питерские художники, считающие, что соловецкая черника исправляет цветовые ощущения. Приезжают православные, старообрядцы и так далее. Приезжают самые разные люди, и всем нужны Соловки. Там изменяется сознание. Я хочу сказать, что Соловки – это отражение всего нашего мира, всей нашей истории.

И вдруг приходят люди, называющие себя наследниками монастыря, который был до Октябрьской революции. Они говорят "это все наше", "надо выселить местное светское население как временное", "должны быть только православные, остальные должны приезжать не больше, чем на три дня или на сезонные работы"... Я очень боюсь, что так произойдет, это план, утвержденный архангельскими чиновниками. Я думаю, что все-таки нам надо найти какие-то точки соприкосновения, чтобы объединить усилия и преодолеть прошлое.

На Соловках все переплетено: и красота, и жуть. В этом чудо Соловков – весь мир, собранный воедино. Наверное, монастырь тоже должен быть. Но он должен быть другим. Там должна быть воздана память убитым, потому что количество людей, которые сидели на Соловках в советское время, в десятки раз больше, чем количество монахов, которые были в монастыре за все 500 лет его существования. Память о них должна быть воздана каким-то образом, если мы хотим, чтобы страна развивалась дальше.

Я вижу свою роль в просвещении. Дать возможность знать о том, что было, тем, кто хочет об этом знать. Другого способа нет, заставить людей невозможно. Мне близка позиция Нила Сорского, который говорил, что грехи должны быть стерты, но не грешники. Нельзя мстить, – сказал Юрий Бродский.